Читайте также:
|
Другой мощнейшей волной духовного воздействия в Китае было (и остается вот уже на протяжении трех тысячелетий) конфуцианство.
Кун-Фу-Цзы, или Учитель Кун, известный для европейцев как Конфуций, и его учение — конфуцианство занимают уникальное место в культуре человечества. Ну, а такую великую страну и цивилизацию, как Китай просто невозможно представить без конфуцианского морального «стержня», вокруг которого уже третье тысячелетие лет строятся история, культура и даже экономика Китая.
Конфуций (551—479 гг. до н. э.) был потомком аристократического рода, но в раннем детстве Конфуций лишился отца, жил в бедности, занимал невысокое положение, изыскивая средства к пропитанию, изучил много прикладных искусств. Его этико-политические идеи обычно характеризуются как теория управления с помощью добродетели. Некоторые западные критики считают эту теорию направленной на защиту диктатуры рабовладельческого класса.
Добровольное сдерживание себя в следовании традиционным правилам поведения — вот главный смысл, который Конфуций вкладывал в понятие «человеколюбие» — т. е. сдерживание себя не из-за страха наказания, а из уважения к другим.
Сдерживание себя (по Конфуцию) — не что иное, как хорошая воспитанность — сознательное (а желательно — доведенное до автоматизма) ограничение себя во всем, что может выйти за установленные традицией (т. е. мудростью нескольких поколений) правила поведения на службе и в быту.
Конфуций много говорил о почтительности, великодушии, правдивости, сметливости и милости, считая, что «тот, кто способен распространить в Поднебесной эти пять качеств, является человечным». При этом Конфуций вовсе не отрицал ма-
13--216
термальные ценности, считая, что народ надо сначала сделать богатым, а затем воспитывать его.
Конфуций считал, что «благородный муж боится трех вещей: он боится воли Неба, боится великих людей и слов совершенно мудрых».
Распространяя концепцию о воле Неба, Конфуций одновременно подчеркивал значение деятельности человека.
Он подчеркивал единство знаний и действий, необходимость учения для применения его на практике, говоря:
«Хотя он и заучил триста стихотворений «Ши-Цзина», но, если ему вручить дела управления государством, он не справится с ними. Если его послать в соседние государства, он не сможет самостоятельно отвечать на вопросы. Какая польза от того, что он столько прочитал?».
Это предупреждение о том, что нельзя уходить в невротическое забалтывание проблемы. Различные философские и религиозные учения надо рассматривать с целью их применения к конкретной жизненной ситуации, а не как способ уйти от решения проблемы, снять с себя ответственность за свою судьбу.
На вопрос: «Как служить душам умерших!» — Конфуций дал следующий ответ: «Не научившись служить людям, можно ли,служить духам!». А когда его спросили о смерти, он сказал: «Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?»
Конфуций на первое место ставил деятельность человека, а в отношении духов и душ умерших занимал уклончивую позицию, не желая давать ответа, считая разговор беспредметным.
Откуда к человеку приходит знание? Конфуций говорил:
«Обладающие знаниями от рождения стоят выше всех; обладающие знаниями благодаря учению следуют за ними; те, кто приступил к изучению, оказавшись в затруднительном положении, следуют за ними; те, кто, оказавшись в затруднительном положении, не учатся, стоят ниже всех среди народа».
Конфуций проповедовал принцип золотой середины как самый высокий принцип добродетели:
«Чрезмерность так же плоха, как и отставание».
Он разработал модель идеального человека, называя его «благородный муж», к которому обращался со следующими наставлениями:
«Благородный муж в душе безмятежен, низкий — всегда озабочен».
«Благородный муж учит людей в других видеть доброе и не видеть дурное, низкий — наоборот».
«У любого человека есть чему поучиться, либо подражая достоинствам, либо анализируя его недостатки».
«Не пытайся действовать там, где нет надежды на успех, не ставь себя в унизительное положение».
«Благородный муж заботится о семье, но не привязан к домашнему уюту, слабый — наоборот».
«Если есть возможность проявить милосердие, не пропускайте вперед даже учителя».
«Чрезмерным усилием на службе и радушием в дружбе тоже можно надоесть».
«Благородный муж миролюбив, но не льстив. Низкий льстив, но не миролюбив».
«Благородный муж знает долг, низкий — выгоду».
«Посылать на войну необученных людей — значит их предавать».
«Благородный муж ищет причины своих неудач в себе, низкий — в других».
«Если кого ненавидят в сорок лет, тот ничего уже изменить не может».
«Если благородный человек взрастил в себе могучий дух, смерть ему не страшна».
«Доскональное разбирательство претит справедливости. Пустые разговоры нарушают Путь!»
Конфуций советовал:
1) не вдавайся в пустые размышления (сублимация);
2) не будь категоричен в суждениях (Сократ и дурак);
3) не проявляй упрямства;
4) не думай о себе лично (Эго).
Конфуций боготворил порядок как Пифагор, ибо именно через него Космос (в пер. с греч. — Порядок) реализует себя в нашей жизни; кто более порядочен (не нарушает порядок), тот более богоугоден и успешен.
Вот типичные мысли Конфуция:
«Ты считаешь меня многоученым? Нет, я лишь связываю всъ воедино».
«Не делай человеку того, чего не желаешь себе. И тогда исчезнет ненависть в государстве. Исчезнет ненависть в семьей.
Для Конфуция ритуал важен, но:
«Если человек не обладает человеколюбием, к чему тогда говорить о музыке и этике?»
((Единственная настоящая ошибка — не исправлять прошлых ошибок».
«Будьте строги к себе и мягки к другим. Тогда вы оградите себя от людской неприязни».
«Платить за 'зло добром — нелепость. Чем же тогда платить за добро?» (Этим он возразил на тезис Лао-Цзы о том, что на зло надо отвечать добром — «подставить другую щеку» по Христу.)
«Середина есть точка, ближайшая к мудрости. Не дойти до нее — то же самое, что перейти'».
«Есть ли одно слово, руководствуясь которым можно было бы прожить всю жизнь?» — спросили у Конфуция. «Да; есть. Это — снисходительность» (но не «барская», а благожелательная терпимость без демонстрации превосходства. — А.Р.).
Традиции и ритуалы — это символы объединения единоверцев из разных стран, народов,.партий, семей. Устанавливайте и восстанавливайте в своей семье, учебном заведении, на работы (особенно — в семье!) традиции и ритуалы. Это опоры воспитательной работы, более того — они сами воспитывают лучше любых приказов и поучений.
Политические и духовные идеологи (особенно в тоталитарных государствах) всегда хорошо понимали и использовали это для управления массами. Праздники, шествия со знаменами и песнями под соответствующую музыку — дают ощущение единства, сопричастности, «повязанности». Это имеет как свои минусы, так и свои плюсы — смотря для кого и для Чего. Традиции — это привычки. Они могут быть хорошими и плохими. Чем больше хороших, тем меньше места плохим. Это вполне в духе современного бихевиоризма и поведенческой психологии и психотерапии.
Почему Конфуций доверяет вековым традициям? Он считает, что они прошли проверку временем и, если бы были нецелесообразными, то отмерли бы. При этом он не призывает тупо следовать всему старому, он неоднократно говорит, что
если традиция совершенно очевидно устарела и мешает прогрессу, от нее надо отказываться.
Традиции, ритуалы, церемонии очень психотерапевтичны. Например, в наше время все большую популярность у нас в стране завоевывают китайские чайные церемонии. Они имеют и психотерапевтический эффект, способствуют релаксации.
В Китае к чаю относятся как к живому существу, поэтому чаепитие сопровождается целым рядом ритуальных действий. Во время церемонии желательно прервать связь с окружающим миром и сосредоточиться только на самом процессе. Это своеобразная медитация.
Во время чаепития должны быть представлены пять основных стихий: вода, огонь, дерево, металл и земля. Считается, что эти стихии образуют Вселенную.
Вхождению в медитативное состояние способствуют свечи, выполняющие роль фиксатора взгляда, благовония и последовательность действий чайного мастера. Все это способствует созерцанию окружающего мира без включения логического левого полушария, освобождению от суеты.
Можно сказать, что любовь и воля Конфуция к непрерыванию традиций удивительно материализовались в его собственном роду — сегодня в Китае живут прямые потомки Конфуция в 78-м поколении! Вот как сильна была его Воля к сохранению традиции!
Эти же традиции бережно охраняют уже третье тысячелетие в городе Цюйфу, за Желтой Рекой, в так называемом Лесу Кунов, где находятся Храм Конфуция и семейная усадьба Кунов.
Китайцы не ремонтируют исторические руины (Колизей, Карфаген), а строят их заново, но точно воспроизводя оригинал. Ведь те, о ком мы думаем, глядя на эти здания, жили не в руинах.
Как-то наш выдающийся театральный режиссер Николай Павлович Акимов, комментируя своей впечатление о фильме Козинцева «Гамлет» сказал: «Мне непонятно, почему действие разворачивается в руинах замка, ведь короли не жили в руинах, тогда это был нормальный дворец».
Может быть, мы действительно куда больше получали бы удовольствия и культурно-исторического образования, если бы
ходили по восстановленному Колизею или Карфагену, точно представляя себе ту эпоху, а не угадывая по развалинам, что здесь когда-то было.
-Знаменитый средневековый китайский поэт описал свои чувства, испытанные им в Лесу Кунов:
«Древним могилам памятны тысячи лет.
В чаще холодной ^холоден майский день.
Дождик весенний падает 'с хмурых небес,
Одежд не меняю — нарушить страшусь ритуал («Боюсь вмешаться в ход Дао!» — А.Р.).
В башне высокой путник отыщет приют, '
В гнездах над крышей птицам неведом покой,
В роще безлюдной не видно старинных могил,
Коли сбился с пути — можно тропу отыскать!»
(По традициям и ритуалам предков, как по компасу, сбившийся с пути человек может вернуться на путь истинный! — А.Р.)
Полюбите китайскую поэзию. Она требует другого настроя, уважения к чужой традиции.
Очень помогают восприятию китайской поэзии и живописи медитативные состояния, которые в свою очередь усиливаются спокойным созерцательным восприятием таких стихов и китайской живописи.
Китайская поэзия, как и живопись, — медитация на максимально конкретных деталях:
«Что доставляет удовольствие:
В жаркий день острым ножом разрезать
Спелую дыню на красном блюде».
Китайцы это называют:
«Утонченная истинность каждой вещи».
В наших книжных магазинах можно купить репродукции китайских миниатюр. Некоторые издания — карманного формата. В любом месте вы можете достать их и помедитировать, а уж положить около постели и успокаиваться перед сном — исключительно приятно и полезно!
Конфуций первым объявил учение главным и постоянным делом всей жизни.
Интересно, что среди многих различных черт великих исторических личностей всех их объединяет не просто любовь, а
чуть ли не «наркозависимая» страсть к учению, познанию нового, причем не только в своей, но и практически во всех сферах жизни.
Возможно, при утолении своей непреодолимой страсти к познанию у них выделяются определенные эндорфины, вызывающие состояние «кайфа», который хочется испытывать вновь и вновь. А может, эта зависимость уже такого уровня, что не до кайфа, просто мозг, своевременно не получающий «дозы» привычной информационной подпитки, мучительно требует ее? Из биографий многих выдающихся людей мы знаем, что они читали взахлеб не только то, что им было срочно необходимо на данный момент, а часто совершенно иное.
Даже те из них, кто высказывал парадоксальные изречения о недостоверности и даже вредности знаний и чтения, делали такие заявления, поглотив невероятное количество книг и продолжая этот процесс до конца жизни.
Конфуций считал традиции не только важными факторами воспитания новых поколений с учетом опыта старых. Он видел в многовековых традициях, говоря современным языком, — корреляционные следы Промысла Божьего (один из приемлемых вариантов выживания и прогресса человечества, государства, нации, рода, семьи).
При этом Конфуций не был-принципиальным консерватором, он считал, что традиции и ритуалы" (как косвенное проявление Дао) надо изучать и продолжать творчески, но,от отжившего и неэффективного следует отказываться.
Конфуций —- не догматик, а ищущий ученый (в какой-то мере, бихевиорист): он не говорит, как лучше править — «добром или жестокостью», а проводит исторический анализ, в каких случаях и при каких обстоятельствах, какие стимулы» вызывали какие «реакции», а значит, что надо принимать («подкреплять положительно»), а от чего отказываться («отрицательное подкрепление» или отсутствие «подкрепления»).
Проанализируйте вашу семью (лучше от пра-пра-дедов), семейные и карьерные дела, проблемы взаимоотношений и физического и психологического состояния, постарайтесь выявить некоторые закономерности того, что получалось лучше, а что хуже, не прослеживается ли эта тенденция и в вашей жизни, для того, чтобы учесть эти «традиции» для принятия профессиональных и семейных решений.
Кстати, такой анализ советовал своим детям наш выдающийся соотечественник Павел Александрович Флоренский в письмах из соловецкой ссылки. Он писал, советовал своему сыну при выборе профессии руководствоваться тем, что в их роду получалось лучше, а что хуже.
Признавая условность нашего восприятия реальности, Конфуций требует признавать ритуал ее словесного обозначения (если договорились, что это «стол», то так и будем его называть, а не философствовать «А вы уверены, что это стол?» и т. п.)..
Каждый должен знать и соблюдать свой ритуал, (обязанности):
Император должен быть императором, отец — отцом, сын — сыном и т. д.
Тогда ваш сын будет уважать и обеспечивать вас на старости не потому, что он добрый и любит вас, а потому что обя-. зан, и иначе в обществе никто ему и не позволит себя вести.
В знании своего ритуала и ваша защищенность — если вы все делаете правильно (выполняя свои профессиональные и семейные-обязанности), к вам будет трудно придраться.
Конфликты там, где нет четких границ или границы спорные: мужчина не мужчина, а женщина не женщина. Плохие подчиненные жалуются на плохих начальников и, наоборот; качают права. А если четкий «ритуал» (ясная должностная инструкция, правильно составленный контракт)? Тут сразу ясно, кто прав. Ритуалы очень удобны для воспитания, когда учит общественная традиция, а не каждый родитель, да еще прбти-вореча друг другу.
Конфуций часто повторял, что праведный Путь — самый естественный и легкий. Действительно, мы удивляемся людям — почему они лишают себя многого и создают себе кучу проблем, совершая очевидные ошибки и совершенно не нужные усложнения? А мы сами? Удивляется и Конфуций: «Кто может выйти из дома, не пройдя через дверь? Так почему никто не идет этим путем?».
Это то, что Скиннер называл «4-й туннель».
Когда лабораторная крыса обнаруживала, что в 4-м туннеле пищу убрали, она начинала искать ее в других туннелях. А невротик, прекрасно зная, что в 4-м туннеле ничего не най-
дет, все равно идет.туда, вместо того, чтобы начать поискать |t в других, т. е., даже понимая неправильность и невыгодность.(для себя) своих же поступков, не может изменить их.
Это и есть невротическое, иррациональное поведение, которое в той или иной мере свойственно каждому из нас. Об этом задумывался и Сократ: «Почему хорошее люблю, а к дурному тянет?» Попыткой научно ответить на этот вопрос тысячелетий и стал психоанализ Зигмунда Фрейда об иррациональности человеческого поведения (а точнее, подсознания). И здесь мы видим «перекличку» великих мыслителей и вечность общечеловеческих проблем.
Конфуций все время обращается к «благородному мужу», т. е. к лучшим и ответственным представителям государства. А какую же главную задачу, по его мнению, должен решать благородный муж?
Древние греки считают, что лучшие люди рождены «философствовать», Александр Македонский — «завоевывать народы ради их же. блага» (почти по Джорджу Бушу), Лао-Цзы — «Созерцательно плыть по течению Дао, не пытаясь его понять»), а Конфуций уверен, что в первую очередь:
«Благородному мужу подобает воспитывать людей»!
Но воспитывать гуманистически, давая возможность раскрыться их собственному потенциалу, а не насильственно, -обламывая природу — здесь Конфуций категоричен: «Не вмеши-вайся\».
Так что, педагоги и психологи, гордитесь — вы выполняете самую главную задачу — «воспитывать людей!», не «насилуя», а создавая условия для естественного (природоугодного) саморазвития каждой индивидуальности.
«Нет большего счастья, чем быть самим собой».
А, значит, и нет большего несчастья, чем «не быть самим собой». Именно в этом главная причина страданий невротика — постоянная ложь не только другим, но и самому.себе.
Как у Есенина:
«Счастье, говорил он, есть ловкость ума и рук,
Все неловкие люди за несчастных всегда известны,
Но вам не понять, как много мук
Приносят изломанные, лживые жесты».
Конфуций: «Стать самим собой, преодолев себя» (самообманы — механизмы защиты Эго).
Фрейд: «Поймите себя, не лгите себе, и вы станете свободным».
При этом Конфуций показывает, что «путь к себе» вполне может осуществляться в рамках традиций и ритуалов, которые не мешают, а помогают реализоваться индивидуальности, помогая ей опереться на опыт поколений и морально-этические принципы общежития.
По Конфуцию, ритуальная выверенностъ каждого жеста, каждого слова и даже каждой мысли — не что иное, как «встроенностъ в ритм вселенской жизни» («Балет под музыку жизни»).
Можно сказать, что ритуал — это этикет, распространя-'ющийся на все сферы жизни и отношений.
Вот что говорит учитель Кун:
((Почтительность без знания ритуала превращается в самоистязания (мучительное желание угодить, чувствуя свою нескладность).
Осторожность без знания ритуала превращается в трусость.
Храбрость без знания ритуала превращается в безрассудство.
Прямодушие без знания ритуала превращается в грубость».
Ритуал для Конфуция — это «каллиграфия сердца», а не бездумное соблюдение правил благопристойности.
Это контроль над собой, но' не стесняющий природные задатки человека, а как бы вовлекающий их в органическую гармонию телесно-духовного бытия, ведущий к единению культуры и природы.
Мы встречаем много общих мыслей у великих посвященных. В науке открытия совершаются, развивая прошлые знания — традиции. Носители информации как ступени ракет, сгорая, передают эстафету дальше.
Среди серьезных философов и психологов не было «самоделкиных», все они великолепно знали все сделанное до них.
Поэтому если какой-нибудь «философ», «психолог» или целитель уверяет вас, что изобрел что-то стоящее, спросите, какие труды в этой области послужили ему фундаментом? И если он заявит, что ему это не. нужно, или начнет городить
общие фразы про карму, Инь и Янь, сразу знайте: перед вами или шизофреник, или шарлатан (хотя бывает и гибрид — «дурак, дурак, а хитрый»).
Правда учителя Куна — это не абстрактная идея, а просто человеческое в человеке, интуиция, предвосхищающая и опыт, и знание.
Мудрец по Конфуцию — это тот, чье сознание подобно чистому зеркалу: он только принимает в себя внешние образы, не пытается ими завладеть, чтобы впоследствии спроецировать их на других (а они уже не те! — это и есть невротическая проекция по Фрейду). Мудрый просто не отождествляет себя со своей субъективностью и, тем самым, не создает почвы для чрезмерной чувственности и разного рода психических комплексов.
Можно сказать, что, по Конфуцию, высшая человечность (высшая реализация человеческого потенциала) состоит в полном самоотстранении от субъективных чувств и мыслей. К такому типу, по его мнению, относятся великие мудрецы и великие императоры Китая, ставшие как бы инструмен-Цтом проведения высшей воли («ничего личного»).
Это можно отнести не только к. китайским философам, но и многим духовным и государственным лидерам. Хотя в некоторых случаях такое ощущение высшей духовности и преодоления субъективного может быть сублимацией невроза или психоза — защитой Эго. Так, например, смирение.- — это не только главная христианская добродетель, но и сублимационная защита Эго от обид (стоицизм, христианство).
Как у Маяковского:
«В издательстве банда поэтов такая!
Банду дверями,
локтями толкают,
Швейцар орёт:
((Набилось сволочи!»
«Не от мира сего» —
стоят, молча».
Мудрый — хозяин своих мыслей и эмоций.
«В мудром гнев проявляется лишь сообразно с обстоятельствами», т. е. не как несдержанность эмоций, а как воспитательный ритуал (как мы изображаем суровое лицо, делая замечание ребенку, но внутри, не испытывая злобы).
«Благородный муж — господин вещей (и знаний), низкий их раб». Не превращайте детей в рабов вещей!
У Конфуция был любимый ученик Янъ Юнъ, который никогда'ни с кем не спорил, хотя выслушивал всех с благожелательным вниманием.
Сначала Конфуций подумал, что Янь Юнь не вникает в то, что ему говорят, однако Янь Юнь моментально усваивал все полезное.
Тогда Конфуций подумал, "что он — конформист, не желающий портить ни с кем отношения, однако Янь Юнь никогда не выглядел подобострастным и всегда сохранял чувство собственного достоинства.
И тогда Конфуций понял, что Янь Юнь настолько сосредоточен на самосовершенствовании, что не хочет отвлекаться ни на какие споры, он выше этого (хотя и не демонстрирует) — он просто учитывает нужное и не воспринимает ненужное.
«Благородный муж не настаивает на своих словах».
Мудрый не спорит и ничего не доказывает..
Спорить в любом случае глупо: если ты не прав — зачем выставлять себя дураком, а если прав, зачем дураков учить — это бесполезно. Ведь «дурак» — это не отсутствие знаний, а уверенность в безошибочности своих суждений, закрывающая путь к знаниям и развитию ума.
Конфуций очень широко понимает традиции — это не только ритаулы, переходящие из поколения в поколение — это законы природы, это физическое и духовное продолженные нашей жизни в потомках. Это продолжение имеет определение алгоритмы — это тоже традиции Дао, многие их которых мы можем лишь чувствовать, но не можем выразить словами, точнее, выражаем их условным языком, словами и цифрами, обнаружившими лишь некоторую корреляцию с этими тенденциями.
Психофизическое в живом неразделимо, клеточки — носители всей наследственной информации (традиции), они умны, духовны.
Наши родители бессмертны в нас, а мы в наших детях. Души родителей, предков в наших телах (например, характер) — ищи их там, в себе, когда хочешь пообщаться с ними. Поэтому человечество бессмертно.
Нежелание иметь детей — скрытая суицидальность.
Почему самым сильным нарушением заповеди «Не убий» является самоубийство? Потому что ты своевольно убиваешь не только себя, а обрываешь линию жизни — традицию своего рода.
Как мы уже говорили, конфуцианство вот уже на протяжении третьего тысячелетия является морально-этическим стержнем, на который «нанизывается история Китая, фактически — государственной религией и философией.
Конфуций оказал влияние не только на восточных, но и на западных мыслителей многих поколений. Его идеи «работают» в самых разных сферах.
Например, среди самых современных школ менеджмента моден «капитализм по Конфуцию», «Бостонское конфуцианство».
Эти школы подчеркивают, что бизнес — это не только деньги и техника, но ум, воля, «техника сердца» (синь гиу), обеспечивающая доверие, искренность и радушие — «человечность».
Принципиальная психологическая разница между Лао-Цзы и Конфуцием состоит в том, что Лао-Цзы считает Дао абсолютно не познаваемым, а Конфуций — ближе к когнитивной психологии, которая считает, что, хотя.человек живет в мире своих представлений, но они являются субъективным отражением и косвенным, хотя и не точным познанием объективно существующего мира.
Или, говоря языком Джоржда Келли, одного из авторов когнитивной психологии каждый живет в мире своих конструктов (из которых он конструирует восприятие реальности, в том числе и себя самого).
Эти конструкты мало того, что индивидуальны, они еще и могут у каждого меняться в зависимости от его настроений. Однако при выработанной самодисциплине ума можно научиться самому строить свои конструкции восприятия мира, себя и своей проблемы.
Мы не всегда можем повлиять на реальные события, но мы можем (хотя это и нелегко) изменить свое отношение к ним. Главная задача любого психотерапевта — именно коррекция представлений человека об этом мире.
С позиции Лао-Цзы — это уход от проблем в философскую сублимацию. Помним, что механизмы защиты Эго и, в частности — сублимация, в каких-то случаях и в разумной дозировке действительно могут играть защитную роль. Этому помогают медитативные техники, которые можно прекрасно сопровождать стихами Лао-Цзы и других даосов. Однако «передозировка» таких сублимационных уходов, безусловно, приведет в усугублению невроза, а при неустойчивой психике и к психотическим нарушениям.
С позиции Конфуция психокоррекция нежелательных представлений проводится в духе когнитивно-поведенческой психотерапии, т. е. одновременно пересматривая свои взгляды и переконструируя поведение, опираясь на соответствующие каждой конкретной проблеме традиции и ритуалы, доказавшие свою эффективность.
В отличие от религиозной и философской нетерпимости Запада основные идеи восточных религий и философий не конкурировали, а культурно взаимодействовали друг с другом.
Так, дзен-буддизм возник как синтез индийского буддизма и китайского даосизма. Основная идея даосизма и дзен-буд-дизма — невозможность понять и выразить высшую реальность (Истину, Дао) путем дискурсивно-логического мышления.
Философия Востока проникнута одновременным чувством вечности и острым ощущением поэзии и неповторимости каждого мгновения бытия.
Великие и простые (человечные) учителя Индии, Китая и Японии, эти «мудрые дети», непостижимым образом одновременно живут в вечности и ощущают неповторимость и ценность каждого мгновения мелочей жизни. Их мироощущение сродни строкам Мандельштама:
— Какое время на дворе?
И он ответил: «Вечность».
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 403 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Психология даосизма | | | Японская психотерапия |