Образец Расположения Эмоций

Гнев
Душевная боль и Печаль
Страх
Отчаяние и Ужас
Черная дыра
Сущность
Истиннное Я

Этот Образец Расположения Эмоций истинен для большинства фиксаций, но не для всех. Вы найдете, что Девять и некоторые другие фиксации сформированы по-другому. Для Девяти, большая часть поверхности эмоций — не гнев, а печаль. Под печалью обычно скрывается страх. Для Девяти намного легче чувствовать печаль и страх, чем гнев.
Для Девяти, чтобы выйти из себя, разгневаться, надо быть очень близко к отчаянию, очень близко к взрыву безнадежности. Это также истинно для самосохранения Шести, потому что для Шести, чтобы почувствовать гнев, должна быть опасность для выживания. Много людей типа Шесть, которых я знаю, принимают себя за Девять, говоря «я не стану сердится, во мне нуждаются». Полезность — путь оставаться закрытым. Гнев становится подавленным и ближе к отчаянию.
Вы также найдете, что возможно погрузиться от гнева непосредственно в сущность. Можно погрузиться от печали и душевной боли в сущность. Или от страха в сущность. Но что обычно случалось из моих наблюдений, когда Вы заглядываете от страха или печали непосредственно к сущности, Вы перепрыгиваете пару шагов. Вы перепрыгнули отчаяние и Вы перепрыгнули черную дыру. Теперь они будут ожидать, как скрытые тенденции и обязательно будут обнаружены и испытаны в другой момент.
С этим нет никаких проблем. Вы можете погрузиться непосредственно от гнева в счастье. Тогда, если Вы остаетесь в счастье достаточно долго, ожидайте печаль, страх и отчаяние, которые обнаружаться. Они обязательно будут. Привычка состоит в том, чтобы говорить, «я потерял счастье, что-то неправильно со мной, я потерял его». Вы его не теряли. Счастье никуда не ушло, печаль и отчаяние обнаружились в счастье и будут сожжены, будут брошены в костер похорон. Если Вы не касаетесь этого, если Вы не вовлекаетесь в это, это будет сожжено.

Ключ — не действовать из этого и не подавлять это. Это действительно революционные новости. Поскольку, в основном, всю нашу жизнь, мы подавляли или действовали из этого. Или не соответствующее чувствовали это или, «я не должен чувствовать это, поэтому я буду притворяться, что этого нет» или «я знаю всю правду о тебе и ты меня вынудил сказать что я о тебе думаю».
Возможность состоит в том, что как только все возникнет, не действовать. Чтобы не действовать, Вам не нужно описывать. Если Вы не описываете, Вы обнаружите, что ум спокоен. И со спокойным умом, Вы станете очень тонко видящими импульс к фиксации. Ни куда не двигайтесь. Привычка состоит в том, чтобы куда-то идти. Привычка состоит в том, чтобы идти к мыслям, быть мысленно разделенным через описание, что Вы должны или не должны делать.
Более простой способ, когда Вы не делаете что-то. Это отказ фиксации характера, сдача Деятеля. Когда Вы желаете отдать Деятеля, случается полное расслабление. Все усилия оставлены. Когда Вы оставляете все усилия, тогда возникает возможность испытать это непосредственно. Без того, чтобы осуждать это, без того, чтобы подавлять это, без того, чтобы действовать из этого и без того, чтобы создавать описание этого. Это самое простое и самое легкое. Это конец страдания свойственного фиксации характера и начало бесконечного открытия Истинного Я.

РазОблачители
http://mir45.narod.ru/

Пламя Истины. Интервью Вейта Линдау с Гангаджи и Илаем (фрагмент)

Душевные беседы с Гангаджи и Илаем
Стинсон Бич. Калифорния. США. 1999
2004 Перевод Навин (С.Петербург)

Есть история, в которой рассказывается о появлении Учителей, Милостью распознавших Сердце Истины. Эта прекрасная история началась со Шри Рамана Махарши, одного из самых почитаемых мудрецов Индии. Когда он был еще 16-летним мальчиком, его охватило огромное ужасающее и непрерывное ощущение надвигающейся смерти. И в самом сердце страха он спросил: «Кто умирает?» В этом истинном вопрошании он нашел то, которое именуется Рамана, которое является сердцем Сути всех существ. Рамана — имя, которым его стали называть. Познавая Себя, он провел свою жизнь в Индии у подножья святой горы Аруначала. Несметное количество духовных искателей получили прямую передачу сущности его Учения: То, кем мы являемся — это безграничное Сознание, совершенно целостное и тотально свободное. Для постижения своего истинного Я, Шри Рамана дает чистое и простое наставление: «Будьте неподвижны! Будьте абсолютно неподвижны!»

Почти через 50 лет в середине Второй Мировой Войны, опьяненный Богом индус нашел Раману. Его звали Х.В.Л. Пунджаджи. Это был семейный человек из Западного Пунджаба и он путешествовал по всей Индии в поисках Бога. В 1944-м году поиски Пуджаджи закончились под безмолвным пристальным взглядом Шри Раманы Махарши. Пападжи, как его с любовью называют, посвятил каждый день своей жизни тому, что бы Весть Раманы о Свободе стала доступной миру.

Историю продолжают двое американцев — Гангаджи и Илай, жизнь которых проходила в поисках осуществления Себя, в огне непреодолимой жажды Истины. Милость привела их к Пунджаджи и в его присутствии сила, превосходящая ум сказала: «Остановитесь! Будьте неподвижны!» И в своей готовности остановиться они утолили свою жажду.

И теперь эта история дошла и до вас. Она говорит простым языком. Она явилась как зов вашего собственного Сердца, влекущая вас к пробуждению, призывающая увидеть То, что свободно от всех историй и традиций, от всех учеников и учителей, призывающая увидеть То, что всегда было и есть свободно. В вашей готовности воспринять единственно значимое в вашей жажде в вас открывается живое То, которое есть Рамана, То, которое есть Сердце всего Сущего.

Вейт Линдау, Германия
Veit Lindau, «Terra-libra»

Гангаджи и Илай

Вейт: Я хочу начать с глубокой искренней благодарности за эту возможность, за эти отношения на протяжении этих лет нашего знакомства. Я надеюсь, правильные ответы придут сами собой, потому что у меня всегда одна и та же проблема — когда я смотрю вам в глаза, все вопросы исчезают.

Гангаджи: Тогда, наверняка, придут правильные ответы.

Вейт: Да. Итак, я бы хотел, что бы люди, у которых не было никакого практического духовного опыта, через это интервью получили возможность соприкоснуться с сатсангом и Истиной, которая за ним стоит.

Итак, мой первый вопрос. Допустим, что я полицейский или зубной врач, который никогда не интересовался психологией или духовными практиками. Тогда, я спросил бы вас — Что такое сатсанг? Что это значит? Чем вы занимаетесь на сатсанге?

Гангаджи: Мне нравиться этот вопрос, потому что полицейский на самом деле задавал мне его на моем сатсанге в Нью-Йорке. Там среди слушателей был молодой полицейский, но в результате не я, а он сам ответил на свой вопрос. Он действительно отчаянно искал мира и покоя в самом центре Нью-Йорка, в самом центре преступлений и в своей роли. Он искал в этом какого то мира, какой то нежности, того что могло бы объяснить смысл всех страданий жизни.

Илай: Один человек подошел к нам на улице вчера вечером, когда мы гуляли, и спросил — Чем это вы тут занимаетесь? Что это такое, поточнее? — Точнее всего было то, что мы просто гуляли по улице: никаких мыслей, мы просто здесь. — Так чем вы тут занимаетесь? — И я сказал — Вам надо начать с того, что связано со счастьем, раскрыть в себе возможность истинного счастья. Тогда он сказал — Вы знаете, только что со мной произошел случай во время работы шаманов. Когда я входил туда, они сказали — Последний человек умрет в вертолете от инфаркта. — И я испугался. И чем дальше я шел, тем больше боялся. Меня охватила паника, и я повернулся и побежал оттуда. Я не мог продолжать. Я бежал и вдруг спросил себя — От чего я бегу? — И увидел, что на самом деле, я бегу от страха смерти. — И я сказал — Да это оно, это как раз то, чем мы тут занимаемся. Каждый бежит от страха смерти, бежит от него и отвергает его и что бы поверить, что его нет, погружается во всякие заботы о чем угодно. Вы не хотите смотреть на основной ужас — страх смерти и у вас не остается времени проживать жизнь. Ведь вы так быстро бежите, лишь бы быть подальше от смерти, лишь бы быть все время в делах и заботах о чем-то другом, что бы избежать даже знания о том, что она здесь. У вас нет времени жить. Поэтому, только в готовности посмотреть смерти в лицо и умереть — есть возможность истинно прожить свою жизнь и открыть истинное счастье, когда вы прекращаете бежать от того что гонится за вами.

Гангаджи: Полицейский тогда ответил — Вы учите людей не боятся смерти. — Но мы оба сказали — Нет, совсем не этому. В смерти нет ничего страшного, но Учение указывает на возможность посмотреть смерти в лицо, встретить смерть еще до того, как умрет тело, прямо сейчас и в этом, действительно, обнаружить, что такое жизнь.

Илай: Потому что, глядя в лицо смерти, вы обнаруживаете, что вы не умираете. Это и есть Сатсанг — прямое открытие. Не верование, не идея, не то что вы слышали об Истине или как представляли ее себе в своих желаниях, но это ваш прямой опыт встречи со смертью, где вы обнаруживаете, что вы не умираете.

Гангаджи: Умирает тело.

Вейт: Как это сделать? Как посмотреть в лицо смерти? Я догадываюсь, что вы не имеете в виду самоубийство.

Гангаджи: Определенно, мы не имеем в виду самоубийство. Это просто еще один способ сбежать от страха смерти…

Илай: …или страха жизни…

Гангаджи: …что одно и то же. Как это сделать? Прежде всего, ясно увидеть, как вы этого избегаете. И даже еще раньше — ясно увидеть, как много времени в течении дня вы тратите разрабатывая стратегию, как получить какое то удовольствие и как сбежать от какой-нибудь боли. Но что бы не слишком много удовольствия, потому что от этого тоже бывает хочется сбежать. Так что вы все время балансируете, пытаясь остаться в безопасности посреди боли. И потом, однажды, вы проснетесь в свои 70 лет или в 80 или в 90 или вы умираете от болезней — жизнь окончена. И чем она была? В чем надежда вашей жизни? Для очень многих людей вся жизнь была попыткой избежать этого самого момента, который избежать невозможно. И мы призываем людей, пригласить этот момент — неизбежный момент смерти тела, т.е. того, чем вы себя считаете. Пригласить этот момент сейчас, прямо сейчас, как пригласил его Рамана и обнаружил, что То, кем вы являетесь невозможно описать словами.

Илай: Приглашение просто означает, что вы к этому готовы. В своей готовности вам ничего не нужно делать. Не нужны какие то идеи — Ладно, сейчас мы проверим, смогу ли я посмотреть этому в лицо. — В вашей готовности, в этом приглашении возникает все что необходимо, все приходит.

Гангаджи: Возвращаясь к моему разговору с тем полицейским в Нью-Йорке. Конечно, он каждый день имел дело со смертью, и за его плечом постоянно стояла возможность умереть самому или стать орудием смерти кого-то другого. И он прямо рассказывал, как он должен закалять себя что бы это преодолеть, как он должен либо встать в позицию победителя этой угрозы, либо отрицать то, что она вообще существует, либо вызвать в себе подобие любви к ней и наоборот, желать того, что угрожает его жизни или жизни других. Но все это не о том. То, о чем говорим мы, не связано с какой то своей позицией в материальном мире. Оно связано с тем, что бы на одно мгновение стать неподвижным. А любая активность нашего ума — это избегание момента неподвижности, потому что в неподвижности у нас нет никаких идей о том кто мы такие или что такое смерть или что такое жизнь. Своими идеями о том кто мы такие, мы определяем себя. И т.к. в этом моменте неподвижности не никакого определения себя, то нет и «меня», как я «себя» представлял. А это смерть. И в этой смерти является откровение Того, что не может умереть. В этом — приглашение сатсанга.

Вейт: Какова ваша роль в этой пьесе?

Гангаджи: Появляться.

Илай: Отражать, подтверждать.

Гангаджи: Главная роль быть честным. Быть ответственным за то, что бы говорить правду. Говорить правду, и ясно видеть, какой бы ни была играемая роль — это всего лишь роль, — это не Я.

Илай: В этом ключ! Потому что, если вы готовы сыграть любую роль, что появляется, тогда в этом есть польза. Если вы верите что это вы, то вы страдаете. Если вы не готовы сыграть любую роль, что появляется, вы страдаете. Что бы не появлялось — это роль, которую вы играете.

Гангаджи: И все мы играем много ролей, много ролей. Обычно одна из них это когда мы говорим — Вот кто я — но это просто роль, которую мы играем. Все это роли.

Илай: Обычно люди начинают с ролей «я — мужчина» или «я — женщина». Я — мужчина и я играю роль отца. Или я верю что я — отец или я верю что я — сын или я верю… я играю роль на работе. Некоторые люди принимают эти свои роли за реальность, не подозревая, что они играют. Но если вы готовы отсечь первую роль «я — мужчина» или «я — женщина»…

Гангаджи: …или я — кто-то. Что если вы вообще никто. На самом деле, вообще никто. Это подобно смерти.

Илай: Некоторые люди, обнаружив, что они никто начинают страдать — Я должен кем-то быть. Я никто. Я хочу быть кем-то. Это меня мучает. Мне надо оправдываться — И тогда, все что я делаю, исходит из этого. Но То о чем мы говорим (и не надменный некто и не смиренный никто) — это То, кто Вы Есть.

Гангаджи: Это глубже чем ваша мужественность или ваша женственность, глубже, чем ваше человеческое, ваша форма — Которое ждет, чтоб его открыли.

Вейт: Как вы нашли эту Истину? Именно в своей конкретной жизни.

РазОблачители
http://mir45.narod.ru/

Дата добавления: 2015-11-14