Что такое сатсанг? Воспоминания Полы Хоран

Перевод с английского ВТ:
http://papaji.narod.ru

"Санга" в переводе с санскрита означает "союз с" или "близость к". "Сат" — "истина". Слово "сатсанг", таким образом, можно перевести как "близость к истине, союз с истиной". Обычно этот термин используется для названия встреч, во время которых реализованный Учитель направляет учеников, поддерживает их энергетически в их путешествии к Истине.

Пападжи проводил сатсанги почти ежедневно. Часто во время таких встреч он просил учеников "отправляться домой и поделиться этим со своими друзьями". Таким образом он отправил тысячи, как он сам называл, "посланников". В настоящее время эти посланники, каждый по-своему, передают людям то, что они получили от Мастера Пападжи.

Часть посланников просто хранят полученный дар, другие публично представляют свой опыт, свое собственное понимание Учения. (см. ссылку) Обычно это происходит в форме диалогов или организации видеосатсангов Пападжи.

Пападжи можно назвать "Гуру Безумной Мудрости", иконоборцем, до основания разрушающим что бы то ни было, на что можно опереться разуму, включая всякий официоз. Исходя из этого, нужно помнить, что: Пападжи "разбудил львов, которые гуляют сами по себе". Никакого единого пути, никакой организации, ни одного ашрама. Вместо этого он раздал своим детям по незамутненному алмазу и предложил, храня этот алмаз в сердце, продолжить играть по своим правилам. Каждый из его учеников по-своему уникален.

Некоторых учеников Пападжи можно найти также здесь.

Paula Horan, американская писательница и мастер рейки закончила поиск своего гуру, когда встретила Х. Пунджу — духовного учителя, которого ученики ласково называли Пападжи.

В 1992 году, примерно в то время, когда я встретила Пападжи, я была настолько разочарована своим опытом общения с несколькими хорошо известными гуру, что собиралась даже писать книгу “Конец эпохи гуру”. Я тщетно искала кого-то, кто смог бы, как в зеркале, показать мне то, чем я яляюсь на самом деле и помочь мне стать в большей степени выражением своего сердца, а не того, что есть в голове.

Когда я появилась на сатсанге в Лакхнау, столице северного штата Уттар-Прадеш, я поначалу была потресена атмосферой, очень похожей на ту, что царит в коммунах Ошо. Дело в гом, что многие саньясины недавно перебрались в Лакхнау, после того как один из них неожиданно получил просветление в присутствии Пападжи.

Эта новая атмосфера, должно быть, представляла проблему и для самого Пападжи. В 1990 году из-за прогрессирующей болезни ног он вынужден был оставить свой бродячий образ жизни. Прежде он никогда не позволял большим группам людей собираться вокруг него, теперь же постоянно был окружен толпами учеников нового поколения. “East-West Journal” и многие буддийские издания на Западе стали писать о нем. Как только эта информация стала доступной, люди со всех концов земли начали стекаться в Лакхнау, чтобы пережить свой опыт общения с ним.

Один из старых учеников Пападжи убедил меня в том, что я должна вступить в прямой диалог с мастером, объяснив, что лучшим способом вести такой диалог будут искренние вопросы с моей стороны; после некоторого периода молчания, который обычно практиковался.

И вот однажды утром я с чистым сердцем подала Мастеру свой вопрос: “Пожалуйста, помогите мне раз и навсегда облегчить мой жалкий обезьяний ум”. И еще добавила: “У меня есть жгучее желание подчинить свой ум и одновременно я отчаянно сопротивляюсь”.

Пападжи вычеркнул вторую часть преджложения и подчеркнул первую. Он сказал: “Дай мне одну секунду, нет, меньше чем секунду. Ты должна дать мне только десять долларов и я дам тебе миллион” Смущенный, мой ум старался разобраться, как я могу дать ему эту секунду. Чувствуя мою отождествленность с умом, он сменил курс и обратился прямо к сердцу вещей.

Во время нашей первой беседы, длившейся 45 минут, он умело привел меня от моей головы к сердцу, так что в конце концов заставил со слезами на глазах произнести признание: “Вы мне нужны”. Когда же он спросил меня, что мне нужно больше всего, я ответила: “Любви”.

Когда на следующий год я вернулась в Лакхнау, Пападжи выплеснул на меня поток своей любви и внимания. Он дал мне возможность находиться возле него, ближе его узнать, доверять ему все больше и больше.

Ему было больше 80 лет тогда, но выглядел он на 60. Очень горячий, страстный человек, он просто источал шакти, хотя шакти – это только часть его природы. Я бы охарактеризовала его как совершенную смесь настоящей силы и мужественности с женской восприимчивостью и состраданием. Мне нужен был учитель, с которым я могла бы вместе шутить и смеяться, и который одновременно раскрыл бы для меня области, скрытые во мне самой. Таким учителем — и даже больше — стал Пападжи. Тогда я еще не понимала, каким великим Мастером он является. Большинство искателей, собравшихся вокруг него, пришли после долгих лет, возможно нескольких жизненных циклов, посвященных духовному поиску. В его присутствии они наконец ощутили великую, умиротворяющую Тишину сердца.

Когда он вышел из самадхи два дня спустя, его мать, которая была бхактом (поклоняющейся) Кришны, сделала вывод, что причиной случившегося был мистический опыт, заключавшийся в переживании присутствия Господа Кришны. Сразу после этого она начала прививать сыну собственный способ почитания Бога.

Подгоняемый желанием вернуть себе это неописуемое трансцендентальное переживание, Пападжи развил в себе страстную любовь к образу Кришны. Его страсть была столь сильна, что он добился такой величайшей милости какой является явление Бога. Как говорил Пападжи, Господь Кришна стал являться ему в его спальне и часто играл с ним по ночам.

Когда ему было 11, Пунджа убежал из дому с бродячими садху, проходившими через деревню, где он жил, сказав им: “Мои родители умерли. Не могли бы вы присмотреть за мной?” Его обезумевшие родители, в конце концов выследившие его в нескольких милях от дома, нашли его абсолютно нераскаявшимся: “Как я могу потеряться? – сказал он им. – Я что буйвол, который может потеряться и не знать, где находится? Я всегда знаю, где я. Почему вы пришли искать меня, вместо того чтобы оставить меня с Богом?”

Следующее его “духовное приключение” случилось двумя годами позже, когда он был пленен изображением Будды в школьном учебнике. Это был рисунок блаженного Будды, в период когда он пытался жить, питаясь одной рисинкой в день. Пападжи тоже потихоньку стал выбрасывать свою пищу собакам, пока от него не остались кожа да кости.

Еще пару лет спустя он нечаянно попробовал бханг (производное конопли) во время праздника, отключился и очнулся от толчка посреди ночи. Внезапно приняв позу лотоса он провозгласил: “Ты не мой отец! Ты не моя мать!” Затем произошел катарсис и он впал в глубокую медитацию. Ночью он еще раз разбудил родителей; они услышали как он повторяет странные незнакомые звуки. Местный пандит узнал в них Яджур-Веду— на санскрите. Парень не только никогда не изучал санскрита, он никогда даже не слыхивал о Яджур-Веде!

Пападжи провел большую часть своей юности, мечась между тем, что требовал от него этот физический мир, и жизнью в своих внутренних духовных владениях. Он устроился на работу, женился, имел детей. Он даже примкнул к группе революционеров, которые, борясь за независимость Индии, проникали на службу в британскую армию; стал офицером. После обретения Индией независимости, какое-то время продолжал служить в армии, но его преданность Кришне сделала невозможным продолжать и дальше это занятие.

Он вышел в отсавку, предпринял поездку по Индии в поисках гуру, но вернулся домой ни с чем. Уже будучи дома в Пенджабе, он однажды спросил одного из садху, появившегося у дверей его дома: “Существует ли мастер, видивший Бога, который мог бы показать его и мне?” Садху назвал имя Раманы Махарши из Тируваннамалаи, южного штата Индии, ныне носящего название Тамил Наду.

Пападжи узнал, что есть работа в Ченнаи, столице штата Тами Наду, на которую как раз требуется отставной офицер. По дороге он заехал в Раманашрам. Заглянув в окошко помещения, где сидел Рамана, он увидел того самого садху, которого встретил ранее. Пунджа уже схватил свой чемодан, чтобы покинуть это место, когда ко-то из местных, видивших, как он приехал, спросил его, почему он уезжает так скоро. Пападжи ответил, что у него не вызывают интереса те гуру, которые разъезжают по стране, “собирая” учеников. Местный сказал, что человек, которого Пунджа встретил в Пенджабе, никак не мог быть Шри Раманой, так как тот не покидал этого места уже 48 лет.

Заинтригованный, Пападжи решил остаться. После обеда он последовал за Шри Раманой в комнаты, где тот жил, и прямо спросил его: “Тот ли вы человек, что приходил ко мне домой в Пенджабе?” Махарши не дал ответа. В конце концов Пападжи задал свой вопрос: “Можете вы показать мне Бога?”

До жестокости правдивый, Шри Рамана ответил отрицательно. “Бог — это не объект, который можно увидеть, — сказал он, — Бог есть субъект. Он тот, кто видит. Не заботься об объектах, которые можно видеть. Найди того, кто видит”. И затем он произнес слова, изменившие направление духовного поиска Пунджи на всю жизнь: “Только ты сам есть Бог”.

Махарши посмотрел в глаза Пападжи и поток энергии огромной мощи прошел через все его тело. Он осознал свою духовную сущность. Махарши продолжал пристально смотреть на него и Пападжи почувствовал “что-то похожее на плотный бутон, открывающийся и распускающийся в самой глубине его существа, который никогда не был ни внутри его тела, ни вне”.

И тем не менее, к Пападжи вскоре вновь вернулся критический настрой по отношению к ученикам Махарши и даже к нему самому. Он перебрался на другую сторону Аруначалы и нашел для себя укромное местечко, где мог спокойно распевать свои хвалы Кришне (Krishna japa). Он оставался там примерно в течение недели. Когда настало время возвращаться на работу в Ченнаи, Пападжи решил нанести прощальный визит Махарши.

Рамана спросил его: “Где ты был? Где ты живешь?”

“На другой стороне горы. Я играл с Кришной”, — ответил Пападжи.

“Очень хорошо. Славно. Видишь ли ты его сейчас?”

“Нет, сэр”, — ответил Пападжи

“Так значит Кришна приходит, играет с тобой и исчезает, — сказал Махарши. – Какой прок от бога, который появляется и исчезает: Если он истинный бог, он должен быть с тобой постоянно”.

Пападжи счел эти слова поучительными, но все еще не желал прислушаться к совету Махарши. Вернувшись в Ченнаи, он продолжил свое поклонение Кришне. Однажды вечером, когда он находился в своей комнате для пудж, он услышал, что за дверью стоят какие-то люди. Когда он открыл дверь, то был удивлен и испуган одновременно, обнаружив стоявших за ней индуистских божеств Раму, Ситу, Ханумана и Лакшмана (Hindu) Он пригласил их войти и провел с ними остаток ночи; часы промелькнули как минуты.

Результатом этого визита стало, как говорил Пападжи, то, что он не только не смог больше повторять имя Кришны, но вообще стал неспособен к выполнению какой-либо садханы. Раздосадованный, он снова начал искать совета у различных учителей, авторитетных в вопросах духовности, — но безрезультатно. И опять Махарши явился ему в видении.

Пападжи отправился в его ашрам искать помощи, полностью опустошенный, страдающий от невозможности и дальше продолжать свои длившиеся четверть века штудии духовных текстов и писаний.

Махарши спросил: “Что случилось, когда ты добрался до железнодорожной станции в Тируваннамалаи?”

Удивленный, Пападжи ответил: “Ну, я отдал мой билет и нанял буйволовую повозку до ашрама?”

“А когда ты добрался до ашрама и распрошался с извозчиком, что случилось с повозкой?”

“Думаю, поехала обратно в город”.

“Поезд довез тебя до пункта назначения, — сказал Махарши. – Ты сошел с него, потому что больше в нем не нуждался. То же самое произошло с буйволовой повозкой. Все это были средства, нужные для того, чтобы доставить тебя сюда. Теперь они тебе не нужны. Твоя джапа, чтение и медитация привели тебя к конечному пункту, к “станции духовного назначения”. Точно так же, они не нужны тебе больше. Ты не оставлял свои духовные практики, они сами ставили тебя, потому что уже сослужили свою службу. Ты прибыл”.

Под пристальным взглядом Раманы Пападжи чувствовал, как его тело и ум промываются волнами чистоты. Очищался каждый атом, как будто все тело создавалось заново. Шел процесс трансформации. Пападжи понял: “Этот человек на самом деле и был его, Папджи, духовной Сущностью, тем, чем он сам всегда являлся. “Я” искавшее Бога вне его, утратило свои качества, умерло в этом непосредственном знании и переживании Сущности. Поиск закончился".

Теперь он проводил с Махарши всякую свободную минуту, пока Рамана не послал его в Пенджаб спасать свою семью во время разделения (Индии и Пакистана – прим. перев.) со словами: “Я с тобой, где бы ты ни был”. Пападжи говорил, что не стало больше Пунджи – только пустота, где он был прежде, пустота и Шри Рамана.

После своего пробуждения его трудно было застать на месте. Первым ученикам Пападжи постоянно приходилось разыскивать его. Они передают множество невероятных историй о своем пробуждении в его присутствии.

Раман (Дункан) Эллис, австралиец, котоый впервые “открыл” Пападжи в 1975 году, был пленен фотографией Раманы Махарши несколькими годами ранее и даже получил имя в его честь. Он отправился на поиски Пападжи, который был тогда самым известным из учеников Махарши. В конце концов ему удалось отловить Пападжи в Дели. Раман тотчас понял, что вернулся домой. В последующие десять лет он много раз посещал Индию.

Раман говорит: "Мастер был беспощаден в своем отметании прочь любых концепций и опытов. Я постоянно вспоминаю его как человека крутого нрава, жесткого разрушителя, всегда готового уничтожить всякий след дуализма, который он замечал в ученике. В наши дни люди называют его “Пападжи” и относятся к нему как к доброму, любящему дедуле. У меня никогда не складывалось такого впечатления. Для меня он был и навсегда останется Мастером со всеми теми пугающими подспудными смыслами, которые заключены в этом термине. Один из ранних французских учеников однажды признался мне, что прозвищем Мастера во Франции в 1970х было “мясник”, из-за беспощадности тех способов, которыми он отсекал всякое притворство, идеи, связи".

Сегодня картина, конечно, иная — внешне. Один из индийских саньяси, известный просто как “Свамиджи”, который проходил ученичество у Пападжи, так описывает свой опыт, в результате которого он получил связь с Сущностью Мастера: "Во время сатсанга в Харидваре Пападжи завел разговор о необходимых для просветления качествах. Он сказал, что желание освобождения должно быть непоколебимым".

Свамиджи вспоминает, что почувствовал внутри себя горячее желание, что у него возникла мысль: “О, когда же это случится со мной?” Тотчас он разразился рыданиями. Пападжи ответил: “Стрела попала в цель, теперь наслаждайся анандой (благодатью, счастьем)”.

Пребывая с Папджи, можно осознать, что значит быть “в мире”, но не “от мира”. Раджив Мисра, ощутивший, что исходящая от Пападжи благодать, позволяет ему сочинять прекрасные баджаны, говорит: “Пападжи помог мне найти баланс. Он научил меня принимать мир таким, какой он есть, и тем не менее пребывать в покое, в Самости”.

Как у Шри Раманы до него, у Папджи было много учеников, реализовавших себя в его присутствии. Некоторых он сделал своими “посланниками”, как например, Гангаджи и Айзека, поручив им проводить сатсанги. Доведя Веданту до логического завершения, он твердо выступал против системы ашрамов и избегал всякой демонстрации сиддхи. Он также не оставил какого-то одного человека в качестве своего единственного наследника.

Когда Пападжи спрашивали о том, кем он является, он просто парировал: “Я есть То”. В священных текстах говорится, что мы суть “Сат Чит Ананда” (Истина Сознание Блаженство). То что случалось с искателями в присутствии Пападжи есть непосредственное переживание именно Этого, — не просто поток мыслей и представлений.

Совет, который он всегда давал был незамысловат: “Сохраняйте покой. Не позволяйте ни единой мысли подняться из глубин”.

Пападжи указывал, что в традиционной медитативной практике все еще остается отделенный от целого субъект, который медитирует. Он рассказывал историю, иллюстрирующую такую точку зрения. Однажды садху ушел в нирвикальпа-самадхи на 15 лет. Когда он, наконец, вышел из самадхи, то злобно закричал на жену: “Где мой завтрак?!” (Она обещала ему завтрак незадолго до того как он ушел в самадхи.) Его жена, пораженная этим требованием, ответила, что 15 лет в самадхи ни на йоту не уменьшили его ужасного эго. К счастью для садху, он уразумел суть и тотчас благодарно поклонился ей в ноги”.

Пападжи советовал бросить любое “делание”, чтобы окончательно исчезло всякое отождествление с отделенным “делателем”. Он также говорил последователям, чтобы те следовали совету Раманы Махарши: “Устремите свой поиск внутрь, в направлении своей сути, задавая вопрос “Кто я?” — прекратите поиск объективного ответа”.

Искатель просто исчезает.

Февраль 1997

Перевод с английского ВТ:
http://papaji.narod.ru

Дата добавления: 2015-11-14