Названные братья 6 страница

̶ Но, господин пристав...

̶ Молчать!.. Свой доклад я пошлю только через две недели. Если до тех пор вы не поймаете Габо или не узнаете, где он находится, то я представлю доклад, чтобы обложить ваш аул штрафом в 300 рублей. Но если вы схватите Габо или откроете его убежище, доклад не пойдет, назначенное за голову Габо вознаграждение будет выдано вам.

Аульный старшина низко кланяется и уходит с тяжелым сердцем. Он сзывает старейших и самых уважаемых жителей аула в волостное правление и передает им слова пристава. Жители подавлены и не знают, как помочь делу.

Если Габо не схватят, то на аул наложат денежный штраф. Наступает ночь. Все объято сном.

В горнице мерно похрапывает пристав. Только мать Саида сидит около сына, который к полуночи приходит в себя. Она рассказывает ему, что казаки завтра уходят, но, если Габо не будет найден, весь аул будет обложен штрафом.

Услышав это, Саид взволнованно произносит:

̶ Мать, сегодня ночью Габо должен уйти... он более не в безопасности здесь. Мы могли обмануть пристава, и казаков, но с нашими это нам вряд ли удастся. Дай ему мое новое ружье и столько патронов, сколько он может с собою взять, также сыру и хлеба и отодвинь диван. Подожди, я встану. Саид с трудом поднимается и держится рукой за стену. Мать отодвигает диван и под­нимает люк. Габо выскакивает из своего убежища и останавливается при виде Саида.

̶ Саид, что с тобой?.. Ты болен?..

Но Саид не отвечает, только многозначительно смотрит на друга. И гордость, и радость светятся в его взоре.

̶ Проклятые запороли его! — вмешивается в разговор мать Саида, после того как она опять поставила на место диван. — Но он был верен тебе, не хотел тебя выдать.

В словах ее звучит гордость и ненависть. Затем она уходит из горницы, чтобы принести пищу, которую Габо, должен получить на дорогу.

̶ Саид!

Габо подходит к нему ближе.

Он показывает на стену.

̶ Твое ружье не чищено, у тебя мало патроном! Оставь его здесь и возьми с собою сколько можешь моих патронов. Они лежат на шкафу.

К Габо является сознание, что он должен поблагодарить Саида, но ему не хватает слов.

̶ Саид, ты знаешь... — дальше говорить он не может.

̶ Я знаю, Габо.

Габо вешает свое ружье на стену и снимает ружьё друга, потом он засовывает, сколько может, патроны в патронные ремни, которые надеты у него на груди и вокруг пояса.

̶ До свидания, Габо.

̶ До свидания, Саид.

Еще раз серьезно и спокойно глядят они в глаза друг другу. Еще раз жмет Габо руку Саида и вспоминает о том, как при первой встрече он заглянул в его глаза: они были честные, и честно, правдиво поступил с ним Саид, сдержал перед ним обет верности.

У двери он оборачивается... ему кажется, что он должен еще раз взглянуть на Саида, чтобы глубоко в душе своей запечатлеть его образ.

Саид улыбается доброй, открытой улыбкой.

Габо охватывает как бы предчувствие, что он больше никогда уже не увидит друга. Он становится на колени рядом с ложем Саида, снимает с пальца кольцо, данное ему Куарой, и надевает его Саиду.

̶ Саид, если я умру, женись на Куаре. Скажи ей, что это было мое желание, последнее, и покажи ей кольцо.

̶ Габо, Габо!..

Саид полон противоречивых чувств:

«Куара, единственная, которую он любил со всем пылом своей кавказской крови, Куара, которой он пожертвовал, чтобы не нарушить верность перед присяжным братом. Куара опять вступает в его жизнь!»

̶ Нет, нет... да дарует тебе аллах долгую жизнь в стране живущих! — говорит он в глубоком волнении!

Габо быстро выходит из дома и скрывается в темноте.

«Саид пострадал из-за меня, ради моего спасе­ния»,— звучит в его ушах неотвязная мысль. Габо при­поминает, как он похитил у Саида бурку, как тот поскакал за ним, чтобы сделаться его другом, как он ему не доверял, но Саид убедил его... а теперь его удары и раны, которые получил Саид, чтобы спасти друга...

Габо решил покинуть Россию и пойти в ту землю, которая лежит по ту сторону большого моря, где никто не будет спрашивать, какое преступление совершил он на старой родине. Он решил начать там новую, чест­ную жизнь, работать на фабрике. Затем Куару выпишет себе. Он глядит на свои большие, сильные руки.

̶ Я буду работать, чтобы прокормить себя и Куару.

Но взглянув на небо, он увидел, что на востоке на­минает светать. Он пугается и возвращается к страшной действительности. Днем идти по степи он не может, возвращаться к Саиду через весь аул — тоже нельзя.

Ему приходит мысль, что в полуверсте от аула, возле священного грушевого дерева есть склеп, где прежние обитатели страны хоронили своих мертвых. Туда он спрячется на день, а когда стемнеет, пойдет дальше.

Пастух аула, пасущий лошадей, эту ночь спал не дома, а у толстой вдовы Коти. Ходили слухи, что ни скоро повенчаются. Когда в темноте он возвращался домой, он заметил, что по улице аула пробирается какая-то вооруженная фигура.

Не Габо ли это, тот беглец, которого ищут?— промелькнула у него мысль.

Крадучись, он издали последовал за ним и увидел, как Габо направился к грушевому дереву, а затем через окно влез в склеп.

Темнота ночи уступила место холодному утреннему свету. Утренней зари еще не было, но слитые в ночной тьме небо и степь уже виднелись раздельно.

«Это Габо прячется», — решил пастух. Он пойдет дальше только вечером. Триста рублей, которые назначены за его голову, очень даже могут мне пригодиться, чтобы жениться на вдове Коти.

И голове его созрело решение. Он вовсе не думал о юности Габо, о его геройстве... Совесть не подсказывала ему защитить беглеца… Он не стыдился выдавать его... Он хотел получить триста рублей.

И пастух направился к старшине, но там вся еще спали. Сегодня лошадей он предоставил стеречь обоим мальчикам, которых община дала ему в помощники, и решил ждать. Он ходил мимо дома взад и вперед, садился на ступеньки веранды, но однако о внутреннего беспокойства не мог дальше ожидать и постучал в окно.

̶ Что случилось? – услышал он ворчливый голос старшины. — Кто там?

Пастух назвал себя.

̶ Что же тебе нужно так рано?

Старшина подошел к окну и поднял его.

̶ Важное дело, очень важное! – пастух робко осмотрелся кругом. – Я знаю, где находится беглец.

̶ Постой-ка, я сейчас выйду, – тихо и поспешно сказал старшина, опуская окошко, живо натянул платье и поспешил на двор к пастуху.

̶ Где он скрывается?

̶ Дайте мне расписку, что мне выплатят награду, те триста рублей, которые обещаны, и тогда я скажу.

Старшине хотелось бы выторговать половину себе, половину пастуху, но тот упрям.

̶ Если мне не заплатят их, то пойду к беглецу, а уж этот, наверное, заплатит тысячу рублей, чтобы я его не выдавал, – пригрозил пастух.

Старшина вспомнил о штрафе, которым должен быть обложен аул, и уступил.

̶ Хорошо, ты получишь награду, где он?

̶ Прежде дайте мне расписку, что я указал вам место, где находится Габо.

Старшина ушел и через несколько минут вернулся с распиской.

Он отдал ее пастуху. Тот бережно засунул ее в свою черкеску, потом подошел к старшине.

̶ В склепе, под священной грушей.

Старшина задумался.

«Хорошо, что пристав и казаки еще здесь. Солнце не для одного, а для многих взойдет сегодня в последний раз».

Отослав пастуха с приказанием обойти все дома и созвать мужчин в волостное правление и предупредил его, чтобы он не говорил, в чем дело, старшина поспешно отправился к приставу.

А Габо, ничего не подозревая, в ожидании вечера сидел в склепе. Здесь он чувствовал себя в безопаснос­ти. Место пользовалось дурной славой, и здесь его искать, конечно, никто не будет.

Через несколько часов ему показалось, что мимо окна промелькнула тень. Габо встал и выглянул нару­жу: он увидел, как какой-то мальчик проворно крался, прячась за грушевое дерево.

«Это шпион!» – пронизала его мозг мысль. Его рука приподняла ружье, но он опять опустил его, – он не может стрелять в ребенка.

Габо охватило беспокойство. Он вылез через окно и осторожно оглянулся вокруг: перед ним, на юге, – снежная степь и дальше увенчанные снегом великаны породных гор, к западу – также бесконечная степь, на востоке – аул, широко раскинувшейся в открытой сте­пи. а к северу... он осторожно заглянул за угол и поспешно отступил назад.

Широким полукругом, с приставом во главе и с подкреплением из нескольких ингушей, склеп окружили казаки. Они ехали шагом. Они знали, что сегодня будет перестрелка. Они приближались с севера, так как от старшины узнали, что беглец спрятался в склепе и что оттуда в окно можно наблюдать только с юга.

Габо понял, что его открыли, выдали.

«Как спастись бегством?»

Казаки и ингуши верхом – он же пеший.

Кроме того, теперь зима; и степь покрыта снегом...

Летом он мог бы прокрасться в высокой траве... О, если бы он мог продержаться до вечера, но все это невозможно, значит...

Габо понял, что пришел его конец, но внутренне успокаивал себя, что все равно другого выхода нет. Теперь предстоит пасть так, чтобы Саид гордился сво­им присяжным братом и чтобы после, по вечерам у огня, дети и дети детей рассказывали друг другу, как пал Габо, сын Явзико. Он решался дорого продать свою жизнь и отомстить за Саида.

«Я не один пойду на тот свет, а моими предшест­венниками будут другие, которые объявят там, что идет Габо, сын Явзико».

С ружьем в руках выходит он из склепа на дорогу и смело глядит на противников, которые его замечают,

Настоящая картина мужской смелости и кавказской красоты. Могучий в плечах, высокий, стройный, с откинутой назад черной папахой, с открытым лбом, с живыми быстрыми глазами, в которых светится безудержная молодецкая удаль, он походит в этот миг на сказочного нарта-богатыря.

Он стоит с немного выставленной вперед правой ногой, с ружьем наготове в руках и видит, как мальчик, который перед этим заглядывал в окно, разговаривает с приставом и указывает на него; пристав кивает головой и движением руки отсылает мальчика.

Из аула появляется толпа всадников. Они развертываются в длинную линию и скачут все быстрее, чтобы захватить в большой круг к югу пространство вокруг склепа. Когда на западе они приближаются к казакам, то пускают своих степных коней в галоп, машут над головами своим оружием и испускают военный клич своего племени.

Круг вокруг Габо замкнулся. Для него нет никакого спасения, кроме славного конца. Презрительная улыбка появляется на его губах.

«Живого они меня не возьмут! Габо не даст угнать себя в Сибирь, чтобы там работать на рудниках!» мысленно произносит он.

Пристав выезжает вперед, чтобы вести с Габо переговоры, и делает знак рукой:

̶ Сдайся, Габо, ты окружен!

Габо не сдается.

̶ Послушай-ка, пристав, и вы, ингуши, я не имею вражды против вас, между нашими родами не лилась кровь. Зачем же мне вас убивать? Пустите меня идти своей дорогой, я сюда больше никогда не вернусь.

̶ Этого нельзя, Габо, сдавайся!

̶ Ну, если так, то получи же за Саида!

Габо прицеливается и стреляет, – пристав хватается левой рукой за сердце и валится мертвый из седлал

̶ Пли! – командует Ефимов, и пули свистят вокруг Габо, который опять заряжает свое ружье, опять прицеливается и спускает курок. И Ефимов, простреленный в грудь навылет, валится с лошади, еще несколько раз вздрагивает его исполинское тело и затем вытягивается...

Одним диким, храбрым казаком меньше. Казаки, а также ингуши стреляют теперь в Габо; но когда они видят, как метко он попадает, то не решаются подойти к нему ближе. Они стреляют плохо и не попадают в Габо.

Габо начинает молиться:

̶ Ты, великий боже на небесах, помоги мне прежде, чем я паду сам, отправить на тот свет некоторых из этих собак. Помоги мне, святой Георгий, подстрелить ещё нескольких.

Потом он думает:

«Эти собаки не должны воображать, что я боюсь их».

Улыбаясь, он начинает ловко плясать лезгинку.

Казаки изумлены и невольно прекращают стрельбу, ингуши восхищаются Габо.

«Он хочет умереть как герой!» – говорят собрав­шиеся.

А Габо все танцует.

Он танцует перед лицом смерти, которая грозит ему сотней направляемых на него ружей.

Раньше на праздниках и свадьбах он был лучший танцор; его грациозные движения, как слова песни, выражали его чувства; без устали можно было любовать­ся им, когда он, выделывая сложные па, кружился вок­руг танцующей с ним девушки. Теперь же он танцует со смертью.

С вытянутыми, как полагается, руками пляшет он и видит себя в родном ауле, танцующим с черноокой Куарой.

Куара!

Вдруг далекий, глухой треск, белое облачко дыма. Габо слышит, как, свистя, пролетает около него пуля. Но несмотря на это, он до конца танцует свою лезгинку.

Когда он прекратил пляску, то видит, что пока он танцевал, ингуши намного сузили круг.

Он прицеливается из ружья:

̶ Назад!

В это время целится какой-то ингуш. Но, прежде чем он успевает выстрелить, Габо нажимает курок, и ружье падает из простреленных рук ингуша.

Стрельба делается общей.

На холмах собралось пол-аула: женщины, старики, дети – все смотрят на этот неравный поединок. Пришли также и сестры Саида. Одна из них несет в руках сверток, который ей дала мать. Это патроны, подходящие к ружью Саида, которое тот передал Габо. А сама старуха не смогла прийти сюда: она сидит у постели сына, который мечется в лихорадочном бреду, не в силах помочь брату...

Габо же один сражается приблизительно с двумя-тремя сотнями противников. И многие из его пуль попадают в цель, так что казаки все еще не решаются приблизиться к нему вплотную.

Уже не один казак тяжело ранен, не один ингуш исходит кровью, а сам Габо неуязвим. Только патроны его убывают: на это и рассчитывают его враги. Он начинает прицеливаться еще зорче. Еще два казака, простреленные в грудь, упали с лошади, и Габо видит, что они лежат бездыханные.

Между тем к нему приближается ингуш Керик, стреляет сзади, попадает в него и пробивает ему правый локоть.

Рука висит теперь, бессильная и сломанная, Габо оборачивается с диким блеском в глазах и здоровой левой рукой кладет ружье на левое плечо. С невыразимым страданием удается ему поднять правую руку и нажать курок.

Керик, простреленный в лоб, падает назад мертвый.

Теперь стрельба Габо становится реже: заряжение ружья и нажимание курка вызывают ужасную боль требуют огромного усилия; кроме того, последний патрон его пущен по врагам.

Но вот в воздухе летит сверточек и падает к его ногам. Сестра Саида с севера подкралась к грушевому дереву и исполнила поручение матери — подбросил Габо патроны.

Он нагибается, чтобы поднять их, но в это время заряд попадает ему в правую сторону груди, затем второй в правое бедро. У него темнеет в глазах, он должен присесть. Он чувствует, что конец его близок, молит святого Георгия дать силы, прежде чем самому отравиться в вечность, отправить туда еще одного врага. Молитва его услышана.

Как только противники заметили, что он ранен, круг их быстро сузился. Один из казаков, друг Ефимова, хочет отомстить за смерть товарища, осторожно с саб­лей в руке крадется он к раненому. Но едва он размах­нулся, чтобы нанести смертельный удар, Габо открыл глаза и ружьем, которое он левой рукой держал за ствол, отбил удар, поднялся на одно колено и прикла­дом нанес казаку такой сильный удар по голове, что тот камнем свалился на землю.

̶ Благодарю тебя, святой Георгий! ­– едва слышно шепчут его уста.

Габо становится стыдно своего обморочного состояния, он хочет идти... он отбрасывает прочь ружье как ненужное, ибо не в силах заряжать его, и вынимает из ножен кинжал. Хромая, идет он к холму, где собрались женщины и жители аула.

Неужели он еще надеется на спасение?

И снова пули свистят вокруг него.

Но вдруг правая его рука невольным движением подбрасывается кверху... он прострелен в шею.

Опять Габо вынужден сесть; но левая рука крепко держит кинжал, глаза с угрозой смотрят на противника.

На него галопом летит ингуш, брат Керика, и, проносясь мимо, наносит Габо удар над глазами.

Ни звука... Габо слеп... лицо залито кровью.

Второй ингуш несется вперед и на скаку могучим ударом сабли отсекает от головы Габо левое ухо и левую челюсть.

К Габо с громким криком бросаются сестры Саида и несколько подруг, чтобы прикрыть его своим телом, но казаки грубо отталкивают их. Каждый хочет теперь вонзить свой кинжал в окровавленное, еще подерги­вающееся тело Габо.

В нем еще теплится жизнь: левая, вооруженная кинжалом, рука все еще делает слабые движения, будто нанося удары.

Слышится голос брата Керика:

̶ Габо, присяжный брат Саида, умирает как герой! – и вонзает в его храброе сердце свой кинжал.

Габо уже ничего не видит и не слышит. Однако последние слова он расслышал, поэтому на его иссеченном лице застыла гордая усмешка.

Ингуш отрезал ему правое ухо и засунул его в карман, как знак выполненной кровной мести.

Так пал Габо, сын Явзико.

Саид жив и поныне. Он пользуется всеобщим уважением и почетом.

После гибели Габо он вырыл его сокровища и владеет большим состоянием, которое употребляет на то чтобы помогать каждому кавказцу, который этого достоин, без различия племени.

Особенно охотно оказывает он свою поддержку тем молодым людям, которые хотят продолжать свое образование.

Саид женился на Куаре и от этого брака имеет много цветущих детей.

Старшего сына, черноокого, красивого мальчика зовут Габо.

Но с особенной любовью относится Саид к брату Габо, Магамату, в память клятвы, которая связывала его с Габо, и Магамат за это платит ему верностью и благоговением.

Дата добавления: 2015-11-14