Сентября 2001 (2001-09-07)

Девушка с обложки

Интервью с Тори Эймос

автор: Gregg Shapiro

фото: Thomas Schenk

Тори Эймос создала себе репутацию, записывая собственные песни и выступая с концертами. Её незабываемые песни Silent All These Years и Crucify (с альбома Little Earthquakes), God и Past The Mission (с альбома Under The Pink), Professional Widow и Hey Jupiter (с альбома Boys For Pele), Raspberry Swirl и Jackie's Strength (с альбома From The Choirgirl Hotel) и Bliss (с альбома To Venus And Back) стали частью современных музыкальных ландшафта и словаря. Тори также известна своим активизмом. Она активно поддерживает RAINN (Национальную сеть помощи жертвам насилия, жестокости и инцеста), организацию, которую сама помогла создать.

Для вас не в новинку исполнять каверы, на многих ваших синглах были ваши версии чужих песен, например, Нирваны (Smells Like Teen Spirit), Джони Митчелл (A Case Of You), Роллинг Стоунз (Angie) и Лед Зеппелин (Thank You), и это далеко не полный список. Что вы можете сказать об исполнении чужих песен?

Возможно, всё началось, когда я была маленькая и работала вместе с отцом. Чтобы зарабатывать на карманные расходы, я играла на свадьбах и похоронах. Мне было лет десять примерно. Похороны мне нравились больше, потому что там не нужно было играть эту We've Only Just Begun. Это были мои первые шаги. А потом я играла с гей-барах с 13 лет. В 13 лет совсем иначе воспринимаешь музыку, когда в баре играешь для других людей, которые подпевают. Тебе нужно понимать этих людей и что им нравится. Нужно погружаться в песни. Учишься понимать, как другие люди слышат песни - и это то, что привело меня к этому альбому. Меня заинтересовало не просто, как мужчины выражают свои мысли и как их воспринимают женщины – но даже больше то, как мужчины воспринимают слова других мужчин. Это было частью всего проекта – он о мужчинах. Я назвала [мужчин, принимавших участие в работе над альбомом] лабораторией мужчин, я нашла их.

И это определённо сработало. Первым синглом стала песня Strange Little Girl группы The Stranglers. Кажется, сейчас происходит просто возвращение The Stranglers. Их песня Peaches появилась на саундтреке к Sexy Beast, а Golden Brown – на саундтреке к Snatch. Почему вы выбрали их песню?

Я начала понимать, какое влияние The Stranglers оказали на многих. Это же были два парня-британца, не хулиганы, не преступники. Они были милыми, но думали, что такие клёвые песни пишут. Знаете, «Девчонки на пляже / Смотрят на персики» [в оригинале "Girls on the beaches/Looking at the peaches"] и всё такое прочее. Думаю, песни у них всё же клеевые в некотором смысле. [смеётся] Меня к ним потянуло просто, потому что… Они столько написали.

Ваша версия Heart Of Gold Нила Янга напоминает скорее дуют Нила Янга и Crazy Horse, чем оригинальную версию с акустической гитарой и губной гармошкой. Почему вы выбрали именно эту аранжировку?

Когда я разложила песню на составляющие, я увидела в ней этот гнев, то «золотое сердце», которое мы ищем и в поисках которого мы лишаем Землю её богатств - того же золота, например. Нужно отказаться от этого. И я поняла, что в этой песне заключена отчаянная просьба. Эти две банши заявились ко мне – они плакали о Земле и заряжали свои водяные пистолеты, как будто решили: «Ладно, вы нас не услышали, не услышали крик валькирии. Это война». И они превратились в двух агентов экономического шпионажа, которые направляются в те организации, которые не слышали крика сирен. Они заявляют: «Мы лишим вас чего-то, и это будет очень, очень больно. Но ведь вы ничего не слышите. Если вы думаете, что сможете разрушить нашу мать – вы ошибаетесь».

Говоря о «сиренах»: как, по-вашему, отнесётся Йоко Оно к вашей версии Happiness Is A Warm Gun?

Мы надеемся, что она поймёт дух этой песни. Я верю, что поймёт. [Джон Леннон] когда-то увидел объявление, где было написано «Счастье – это тёплый пистолет» [Happiness is a warm gun], и в интервью он спрашивал: «Почему он тёплый? Потому что из него только что стреляли», и он тогда не знал, что его самого застрелят. А теперь вспомним стрельбу [в средней школе] в Сан-Диего [в марте]. Я уже знала, что Happiness is a warm gun будет на альбоме. Эта песня кружила рядом со мной несколько лет, потому что – да, у нас повсюду оружие. И да, у нас есть Вторая поправка. Мы оба знаем: если пистолет получить легче, чем водительские права, что-то не так. Когда случилась новая стрельба в школе, я слышала такие слова: «Ну вы же понимаете, есть дурные дети. Это всё равно бы случилось». Как будто они себе грехи отпускали или умывали руки, как будто говорили: «Мы-то не при чём», то есть, что они непричастны к распространению оружия. У меня есть друзья, которые стоят за право каждого прибегать к оружию. Но нужно спросить себя: «Почему мы не хотим признать, что у нас все руки в крови, а наши дети убивают друг друга?» Когда же люди уже обернутся и поймут, что что-то не работает? В записи этой песни есть речь моего отца о Второй поправке – я подумала, если я включу отрывки из речей отца и сына Бушей, то нужно будет и отца и дочь Эймосов тоже включить.

Ваш отец говорит о Второй поправке на этом альбоме?

Ну да, преподобный доктор Эдисон Эймос. [смеётся]

Он впервые на вашем альбоме?

Да. Он грозился, что не позволит мне вырывать куски из его речи, чтобы доказать мою точку зрения. А я ему ответила: «Этого не нужно, твои слова и так её выражают». [смеётся]

А его точка зрения – в его словах.

Да.

Раз уж мы заговорили о насилии, хочу отметить, что струнные в вашей версии '97 Bonnie & Clyde придают песне атмосферу фильма ужасов. Как вы работали с ней?

Когда она заговорила со мной – та женщина, что умирала в багажнике машины [в песне] – она взяла меня за руку и сказала: «Ты должна услышать всё так, как слышала я». Я позвала Фила Шенале, который аранжировал струнные почти на всех моих альбомах, и сказала ему, что собираюсь просто проговорить песню слово в слово – так, как она слышала всё в то время, что он произносил те слова. Эти две версии разворачиваются одновременно в мире песни. Мы начали искать истоки истории о Бонни и Клайде и дошли до Bonnie & Clyde Сержа Гейнсбура. И вот мы пришли к словам «это страшное место, и когда ты оказываешься тем, у кого на горле «кетчуп», всё становится немного иным» [в оригинале this is a scary place to be and when you're the one with the 'ketchup' on your throat, it's a little different]. Вот так мы услышали её.

У вас много поклонников среди женщин и геев – и те, и другие получили дозу словесной ненависти от Эминема. Что бы вы им сказали об Эминеме?

Во-первых, я не думаю, что в прямом нападении [на кого-то] есть какое-то превращение [дык так и было написано…ну не «трансмутация» же переводить?]; я не вижу в этом силы. Но, говоря как активист – чтобы получить противоядие, сперва нужен яд. Мы оба это понимаем. В этом и сила, и исцеление. Когда ты используешь слова мужчины, ты берёшь его семя. Но всё зависит от того, чего ты хочешь добиться, какой алхимии. Я выбрала ту, которая, надеюсь, встряхнёт всех и откроет глаза. Я дала голос этой женщине. Что я заметила, когда готовила альбома – никто, слушая эту песню, не спрашивал о ней. Никто о ней и знать не хотел. Не важно, отторгали ли слушатели героя Эминема или становились на его сторону – о его жене никто не задумывался. Меня это поразило, я сказала: «В этом есть нечто ужасно несправедливое». Даже те, кто возненавидел его героя – а были и такие, кто даже симпатизировал ему – никто из них не слышал её. И я поняла: «Так, нужно обращаться с ней, как с человеком – это же могла быть одна из нас».

Вы подарили ей голос.

И я, и вы могли бы быть на её месте. Меня затаскивали в машину против моей воли. И я поняла, что вернуться к себе прежней, воскреснуть, как феникс из пепла, можно только вернув ту часть себя, что у тебя силком отняли.

Ваши слова очень убедительны. А для альбома вы создали удивительные образы 13 женщин, в которых вас сфотографировал Томас Шенк. Все эти образы связаны с песнями. Могли бы вы рассказать об этой идее?

Каждая из этих песен стала современным мифом. Что бы вы ни думали об этих песнях или их авторах (и даже о моём творчестве), некоторые песни живут за пределами нашего разума. Конечно, когда я слышу свои песни, например, Winter или Professional Widow, я вижу образы, но вы наверняка видите другие. Мой опыт этой песни отличается от вашего её восприятия. Песня – больше, чем то, что мы в ней видим. Так что в этом мире мифов, в которые мы попадаем в каждой из песен, находится разное семя/видение, которое я посадила в своём саду. Но когда я брала эти семена, я не понимала, что возьму с собой ещё и зародыш чего-то. [смеётся] Такой обмен всегда случается в мифологии, а по-другому там не бывает. Это странный и загадочный мир. И эти женщины [героини песен] обращались ко мне отовсюду. Они просто приходили и становились мной.

Было ли вхождение в каждый из этих женских образов похоже на то, как если бы вы были трансвеститом?

Ух ты, никогда так об этом не думала. А хорошая ведь мысль. Особенно учитывая, что я перепела Real Men. [смеётся]

Я рад, что вы упомянули об этом, потому что Real Men Джо Джексона – превосходная финальная песня для альбома, она обобщает практически всё, о чём вы поёте на альбоме. Так ведь?

Я именно так и чувствую. Я думала поставить её первой, но потом подумала: «Нет, не так должен начинаться альбом. После этой песни уже ничего не нужно». И она стала сердцем альбома, правда. «Не называй меня гомиком / Если только ты не друг» [в оригинале Don't call me a faggot/Not unless you are a friend]. Ваши читатели это поймут. Эта песня всегда была мантрой терпимости. Но меня больше всего поразили строчки «Можешь надеть форму / А я подыграю» [в оригинале You can wear the uniform/And I can play along]. Я усмехнулась этим словам. А ещё «А если будет война полов / То не останется людей на свете…» [в оригинале If there's war between the sexes/there'll be no people left...].

Это одна из лучших строчек у Джо Джексона. А сама песня – удачный выбор для завершения альбома. Вы связывались с кем-нибудь из авторов во время записи альбома?

Если говорить честно, при работе над таким проектом просто нельзя связываться с авторами. Нужно выбирать, с кем у вас отношения: с дочерьми или матерями. Я должна была оставаться верной дочерям – песням. Мои песни – мои дочери, я их мать. О некоторых из них я сейчас ничего не знаю. Они где-то там, сами по себе. Иногда просто думаешь: «Ну и где сегодня Leather? Даже представить себе не могу, что она сейчас творит». Я знаю, она с кем-то видится, заводит друзей - и вряд ли я узнаю всех из них.

И вот мне представилась такая удачная возможность: вы записали целый альбом каверов – как вы сами относитесь к тому, что другие музыканты записывают каверы на ваши песни?

Это лучшая похвала, какую можно высказать автору песен. Даже если тебя припирают к стенке, поют песню с другой точки зрения или что-то о тебе этим рассказывают. Кто-то может перепеть мою песню так, что окажется, что не самый привлекательный персонаж моей песни в их исполнении окажется намного приятнее. Я рада любым поискам нового в моих песнях. Понимаете, мы часть чего-то большего. И если кто-то такого хорошего мнения о твоей музыке, что хочет сделать её частью своего творчества – это большая честь. И пусть даже этот человек не самого высокого о вас мнения. Например, с некоторыми из этих музыкантов (авторов песен с альбома Little Girls) я не очень хочу разговаривать. Некоторым из них кажется, что им нужно обладать властью над другими людьми. Некоторые думают, что женщины и геи хуже остальных. Кто бы они ни были, каждый человек имеет право на своё мнение – но это не значит, что нам с ними есть, о чём поговорить. Я выбрала сильных авторов. Я поставила цель доказать, что слова – то же оружие. Я слышала, как люди говорят: «Ну и о чём весь этот сыр-бор? Это же просто слова». Но автор должен уметь постоять за свои слова. Так что я обратилась не к авторам, а их словам, чтобы доказать, сколько силы эти слова могут иметь.

И вы преуспели в этом. Я знаю, вы отправляетесь в турне в поддержку альбома Strange Little Girls. Но теперь в вашей семье на одного человека больше. Как вы будете совмещать материнство и выступления на концертах?

Ну, сейчас вот дочка устала после перелёта и не хочет кушать обед. А я плохой повар. Так что с нами в турне поедет Дункан (наш шеф-повар). Но боже, как же хорошо в течение дня побыть с ней, если выдастся минутка… Нет ничего более волшебного, чем когда она бормочет своё [изображает детское гуканье] «Гуууу».

Oor (Ухо)

Дата добавления: 2015-11-14