Что будет дальше. . . 19 страница

Исландия лишь оттянула неизбежное - мы оба знали, к чему идет.

- Окей, - мягко произнесла Ария, пропуская пальцы туда и обратно сквозь розовую шерстку Петунии.

Элла вздохнула.

- Прости меня, сладенькая, и я скучаю по тебе.

В горле Арии сформировалась огромная, яйцеобразная глыба.

Она уставилась на тараканов, которыми Мередит расписала потолок.

- Я тоже по тебе скучаю.

- Твоя комната здесь, если ты захочешь, - сказала ее мама.

Ария прижала Петунию к груди.

- Спасибо, - прошептала она и захлопнула телефон.

Как долго она ждала, чтобы услышать это? Каким облегчением будет снова уснуть в собственной постели с нормальным матрасом и мягкими, пуховыми подушками.

Быть среди своих вязанных проектов и книг, и со своим братом и Эллой.

Но как насчет Байрона? Ария слышала его кашель из другой комнаты.

- Тебе нужен клинекс? - обеспокоенно позвала Мередит из ванной.

Она подумала о карте, которую Мередит сделала для Байрона и прикрепила на холодильнике.

Это был мультяшный слон, говорящий: "Просто скажу наперед, чудесный денек тебя ждет!"

Это было что-то в духе того, что мог сделать сам Байрон - или Ария.

Может, Ария слишком остро отреагировала.

Может, Ария сможет уговорить Байрона купить более удобную кровать в эту маленькую комнату.

Может, она сможет поспать тут какое-то время.

Может быть.

Ария глянула на экран телевизора.

Пресс-конференция по поводу Йена только что закончилась и все поднялись, чтобы уйти.

Поскольку камера захватила широкий формат, Ария заметила белокурую девушку со знакомым сердцевидным лицом.

Эли? Ария поднялась.

Она терла глаза, пока те не заболели.

Камера вновь прошлась по толпе и она осознала, что белокурой женщине было по меньшей мере тридцать.

Очевидно у Арии от бессонницы начались галлюцинации.

Она прошла обратно в гостиную, все еще с Петуньей в руке.

Байрон раскрыл объятья и Ария скользнула в них.

Ее отец рассеянно гладил Петунью по голове, пока они сидели и наблюдали за окончанием пресс-конференции.

Мередит вышла из ванной с несколько зеленым лицом.

Руки Байрона скользнули на плечи Арии.

- Все еще плохо себя чувствуешь?

Мередит кивнула.

- Да.

На ее лице было тревожное выражение, как будто она знала секрет, который нужно было раскрыть.

Она подняла глаза на них обоих, кончики ее губ растянулись в слабой улыбке.

- Но все в порядке.

Потому что... я беременна.

НЕ ВСЁ ТО ЗОЛОТАЯ ОРХИДЕЯ, ЧТО БЛЕСТИТ.

Позже тем же вечером после того, как полиция обыскала особняк Вандервэлов, Уилден приехал в дом Хастингсов, чтоб задать Мелиссе несколько вопросов.

Он сидел на их кожаном диване в гостиной, в глазах была усталость.

На самом деле все выглядили уставшими, за исключением мамы Спенсер, на которой было лаконичное платье-рубашка от Марка Джейкобса.

Она и отец Спенсер сидели в дальнем конце комнаты, как будто боялись чем-то заразиться от своих дочерей.

Голос Мелиссы был монотонным.

- Я не сказала вам всю правду о той ночи, - призналась она.

Йен и я пили, потом я уснула.

А когда проснулась, его не было рядом.

Потом я снова уснула, а когда проснулась, он уже был рядом.

- Почему ты не рассказала об этом раньше? - спросил отец Спенсер.

Мелисса покачала головой.

- Я уехала в Прагу на следующее утро.

В тот момент я не была уверена, что кто-нибудь знал о том, что Эли исчезла.

Когда я вернулась, все были взбудоражены... Просто я никогда не могла подумать, что Йен способен на такое.

Она подхватила край своей бледно-желтой высококачественной толстовки.

- Я подозреваю, что они были вместе все те годы, но не думала, что всё серьезно.

Я не думала, что Эли поставит ему ультиматум.

Как и все, Мелисса узнала о мотивах Йена.

- Она была в седьмом классе.

Мелисса посмотрела на Уилдена.

- Когда на той неделе вы начали задавать вопросы о том, где мы были с Йеном, я начала думать, что возможно было бы лучше, если бы я все рассказала еще тогда.

Но я до сих пор не могу в это поверить.

А тогда я не сказала, потому что... Потому что я думала, что у меня будут проблемы, если скрою правду.

И, я хочу сказать, я не могла этого допустить.

Что обо мне подумали бы люди?

Лицо ее сестры сморщилось.

Спенсер старалась не зевнуть.

Она много раз видела, как сестра плакала, но обычно это было из-за гнева, разочарований или для того, чтобы все было так, как она хотела.

Никогда из-за страха или стыда.

Спенсер ждала, что родители бросятся утешать Мелиссу.

Но они сидели словно истуканы, в их глазах читалось осуждение.

Она задавалась вопросом, сталкивались ли она и Милисса с одними и теми же проблемами все это время.

Мелисса умела создать впечатление, будто у нее все хорошо в отношениях с родителями, и Спенсер никогда не догадывалась, что сестра тоже часто размышляет над этим.

Спенсер присела поближе к сестре и обняла ее за плечи.

"Все хорошо," прошептала она ей на ухо.

Мелисса приподняла голову, смущенно посмотрела на Спенсер, затем положила голову ей на плечо и заплакала.

Вилден подал Мелиссе платок и поднялся с места, благодаря за сотрудничество в ходе расследования.

Когда он вышел, зазвонил телефон.

Миссис Хастинг чопорно подошла к телефону в кабинете и ответила.

Через несколько секунд она просунула голову в гостиную.

"Спенсер," - прошептала она, ее лицо по-прежнему было спокойным, но глаза выдавали волнение.

- Это тебя.

Это миссис

Эдвардс.

Горячее, болезненное чувство накрыло Спенсер.

Мистер Эдвардс был главой комитета Золотой Орхидеи.

Личный звонок от него мог означать лишь одно.

Спенсер облизнула губы и встала.

Та сторона комнаты, где стояла мама, казалась находится на расстоянии мили.

Она догадывалась, с какой целью мама делала тайные звонки - чтобы купить подарок для Спенсер, потомучто она была уверена в ее победе.

Даже если бы это была самая замечательная вещь в мире, Спенсер сомневалась, что обрадуется ей.

- Мам? - Спенсер подошла к матери и прислонилась к старинному чипэнддейловскому столу рядом с телефоном.

- Ты не думаешь, что мой обман это неправильно?

Миссис Хастингс быстро прикрыла микрофон телефона.

- Да, конечно.

Но мы это обсудили.

Она приложила телефон к уху Спенсер.

- Скажи "алло", - прошипела она.

Спенсер тяжело сглотнула.

- Алло, - наконец прокаркала она в трубку.

- Мисс Хастингс? - пропищал мужской голос.

- Это мистер

Эдвардс, глава комитета "Золотой Орхидеи".

Я знаю, уже поздно, но у меня для вас есть очень волнующие новости.

Решение было трудным, учитывая двести выдающихся кандидатов, и я рад сообщить, что... - звучало, как будто мистер

Эдвардс говорил под водой - Спенсер едва расслышала остальное.

Она взглянула на сестру, в одиночестве сидящую на диване.

От Мелиссы потребовалось столько храбрости, чтобы признаться во лжи.

Она могла бы сказать, что не помнит, и это было бы очень мудро, но вместо того она поступила правильно.

Она подумала также о предположении Моны насчет нее: я знаю, как ужасно ты хочешь быть идеальной.

Но суть была в том, что идеальность ничего не значила, если не была настоящей.

Спенсер поднесла телефонную трубку у губам.

Мистер

Эдвардс сделал паузу, ожидая ответа Спенсер.

Она сделала глубокий вдох, репетируя в голове то, что скажет: "Мистер

Эдвардс, я должна сделать признание."

То было признание, которое никому не понравится.

Но она могла это сделать.

Она действительно могла.

ВСТРЕЧАЙТЕ, ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОЗВУД ХАННЫ МАРИН

Во вторник утром Ханна сидела на своей кровати, медленно поглаживая мордочку Дот и разглядывая себя в переносное зеркало.

Она наконец нашла правильное положение, в котором все ее ушибы и швы были прикрыты, и хотела поделиться хорошими новостями.

Ее первой реакцией, конечно, было позвонить Моне.

Она увидела в зеркале как ее нижняя губа задрожала.

Это все еще было нереально.

Она предположила, что могла бы позвонить одной из своих старых подруг, которых часто видела за последние дни.

Вчера они прогуляли школу и валялись в горячем джакузи Спенсер, читая статьи в "Ас Викли" о Джастине Тимберлейке, который появился на вечеринке Ханны сразу после того, как она ушла.

Он и его группа застряли в пробке на шоссе на два часа.

Когда девочки приступили к чтению статей о моде и стиле, Ханна вспомнила о том, как Лукас читал ей все выпуски "Тин Вог" пока она была в больнице.

Она почувствовала внезапную острую боль, задавшись вопросом, знал ли Лукас, что произошло с ней за последние несколько дней.

Он не позвонил ей.

Может, он никогда не захочет снова с ней разговаривать.

Ханна опустила зеркало.

Внезапно, так же легко, как воспоминание о случайном факторе, вроде имени адвоката Линдсей Лохан или последней подруги Зака Эфрона, Ханна неожиданно вспомнила что-то еще из ночи с несчастным случаем.

Лукас появился рядом с ней и отдал ей свой пиджак, чтобы она прикрылась, после того, как ее платье треснуло.

Он отвел ее в читальный зал колледжа Холлис и держал ее, пока она рыдала.

Одно складывалось к одному... и они целовались так же страстно, как в эту последнюю неделю.

Ханна, оцепенев, долго сидела на кровати.

Наконец она потянулась за своим телефоном и набрала номер Лукаса.

И попала на голосовую почту.

- Привет, - сказала она после сигнала.

- Это Ханна.

Я хотела убедиться, можем ли... можем ли мы поговорить.

Позвони мне.

Повесив трубку, Ханна потрепала Дот по спине в тонком свитере.

- Может, мне стоит его забыть, - прошептала она.

- Вероятно где-то для меня есть более клевый парень, ты так не считаешь?

Дот неопределенно подняла голову, словно не веря ей.

- Ханна? - голос

миссис Марин взлетел по ступеням.

- Ты можешь спуститься?

Ханна поднялась и расправила плечи.

Вероятно надевать яркое красное трапециевидное платье от Эрин Фезерстон на предъявление обвинений Йену было неприемлемо - как одеться в цветное на похороны, - но Ханна несколько нуждалась в "заметь-меня" цвете.

Она застегнула на запястье золотой браслет, подхватила свою огромную красную сумку "Лонгчамп", и перебросила волосы за спину.

На кухне за столом сидел ее отец и разгадывал кроссворд в "Филадельфия Инкваерер".

Ее мать сидела рядом с ним, проверяя почту на своем лэптопе.

Ханна сглотнула.

Она не видела, чтобы они вот так сидели вместе с их свадьбы.

- Я думала ты теперь вернешься в Аннаполис, - пробормотала она.

Мистер

Марин положил шариковую ручку, а мама Ханны отодвинула лэптоп.

- Ханна, мы хотели бы поговорить с тобой о кое-чем важном, - сказал ее отец.

Сердце Ханны подпрыгнуло.

Они собираются быть вместе.

Кейт и Изабель сгинут.

Ее мать откашлялась.

- Мне предложили новую работу... и я согласилась.

Она побарабанила своими длинными красными ногтями по столу.

- Только... это в Сингапуре.

- Сингапур? - вскрикнула Ханна, упав на стул.

- Я не ожидаю, что ты поедешь, - продолжила ее мама.

- Плюс, с тем количеством разъездов, что у меня будут, я не думаю, что тебе стоит ехать.

Так что вот варианты.

Она вытянула одну руку.

- Ты можешь отправиться в школу-пансион.

Даже здесь поблизости, если захочешь.

Затем она вытянула другую руку.

- Или ты можешь переехать со своим отцом.

Мистер

Марин нервно перебирал ручку пальцами.

- Увидев тебя в больнице... это действительно заставило меня осознать некоторые вещи, - тихо произнес он.

- Я хочу быть ближе к тебе, Ханна.

Мне нужно быть большей частью твоей жизни.

- Я не перееду в Аннаполис, - выпалила Ханна.

- Ты и не обязана, - мягко сказал ее отец.

- Я могу перевестись в отдел моей фирмы здесь.

На самом деле, твоя мама позволила мне въехать в этот дом.

Ханна сглотнула.

Выглядело как пошедшее наперекосяк реалити-шоу.

- Кейт и Изабель останутся в Аннаполисе, да?

Ее отец покачал головой: "Нет".

- Есть много о чем подумать.

Мы дадим тебе время решить.

Я лишь хочу переехать сюда, если ты тоже тут останешься.

- Ладно?

Ханна оглядела свою прилизанную, современную кухню, пытаясь представить, как отец и Изабель стоят у столика и готовят обед.

Ее отец будет сидеть на своем старом месте за обеденным столом, а Изабель - на мамином.

Кейт взяла бы стул, который они обычно держали сложенным с журналами и старой почтой.

Ханна скучала бы по маме, но ее не было рядом так или иначе.

И Ханна очень хотела, чтобы отец вернулся обратно - только не была уверенна, что хочет этого таким образом.

Если она позволит Кейт переехать, случиться война.

Кейт была тощей, и блондинкой, и красавицей.

Кейт попытается промаршировать в Розвуд Дэй и захватить власть.

Но Кейт будет новенькой.

А Ханна... Ханна будет популярной девушкой.

- Ммм, ладно.

Я подумаю об этом.

Ханна поднялась из-за стола, подхватила свою сумку и пошла вниз в уборную.

По правде, она чувствовала себя... изнуренной.

Может, это будет круто.

У нее было преимущество.

За следующие несколько недель она должна удостовериться, что является самой популярной девушкой в школе.

С уходом Моны это будет просто.

Ханна нащупала в сумочке карман с шелковой подкладкой.

Внутри один подле другого лежали два блекберри - ее и Моны.

Она знала, что копы ищут второй телефон Моны, но пока не могла отдать его им.

Сперва она должна была сделать одну вещь.

Она сделала глубокий вдох, извлекла телефон из коричневого замшевого чехла и нажала "включить".

Устройство возродилось к жизни.

Не было приветствия или персональной заставки.

Мона использовала этот телефон лишь для дела.

Мона сохранила каждое текстовое сообщение, что отправила им, каждую запись с четкой, затейливой буквой Э.

Ханна медленно пролистала каждое из них, лихорадочно жуя нижнюю губу.

Там было первое сообщение из тех, что она получила. Это она прочла, когда была в полицейском участке за кражу браслета и колье Тиффани: "Эй, Ханна. Эта тюремная еда сделает тебя жирной, ты в курсе, что собирается сказать Шон?"

И там было последнее сообщение, что Мона отправила с этого телефона, которое содержало леденящие душу строки: "И Мона. Она тоже тебе не друг.

Так что берегись."

Лишь одно из сообщений Ханны не было отослано с этого телефона, то, которое гласило: "Не верь всему, что слышишь."

Мона случайно отправила то сообщение со своего обычного телефона.

Ханна вздрогнула.

Она как раз той ночью получила новый телефон и еще не успела забить в него номера всех.

Мона ошиблась и Ханна узнала ее номер.

Если бы она не узнала, кто знает, как долго бы это еще продолжалось.

Ханна стиснула блекберри Моны, желая разбить его об пол.

"Почему?" - хотелось закричать ей.

Она знала, что должна сейчас презирать Мону - полицейские обнаружили, что Ханну ударил джип Моны, спрятанный в отдельно стоящем гараже Вандерваалов.

Машина была накрыта чехлом, но передние щитки были смяты, а фары - забрызганы кровью, кровью Ханны.

Но Ханна не могла ненавидеть ее.

Она просто не могла.

Если бы вместо этого она могла стереть каждое хорошее воспоминание с Моной: их веселый шоппинг, их триумфальные перевороты популярности, их Другодовщина.

С кем она консультировалась во время гардеробного кризиса? С кем ходила по магазинам? Кто был ее фальшивой подругой?

Она прижала душистое мятное мыло для гостиниц к носу, уговаривая себя не плакать и не размазывать тщательно наложенную косметику.

Сделав несколько глубоких, очищающих вдохов, Ханна вновь посмотрела на исходящие сообщения Моны.

Она отметила каждое сообщение, что Мона отправила ей как Э, а затем нажала "удалить все".

"Уверены, что хотите удалить?" - спросил экран.

Ханна нажала "да".

Крышка мусорной корзины открылась и закрылась.

Если она не может удалить их дружбу, она хотя бы удалит ее секреты.

В коридоре ожидал Уилден - он предложил подвезти Ханну на предъявление обвинений.

Ханна заметила его усталые глаза и опущенные уголки губ.

Она задумалась, был ли он усталым от работы на выходных или от того, что мама тоже сказала ему про работу в Сингапуре.

- Готова? - тихо спросил он Ханну.

Ханна кивнула.

- Но подождите.

Она залезла в свою сумку и достала блекберри Моны.

- Подарок для вас.

Уилден в замешательстве забрал его у нее.

Ханна не обеспокоилась объяснением.

Он был копом.

Он быстро разберется.

Уилден открыл дверцу машины со стороны пассажирского сидения и Ханна скользнула внутрь.

Прежде чем они тронулись, Ханна расправила плечи, глубоко вдохнула и проверила свое отражение в зеркальце под козырьком.

Ее темные глаза сияли, рыжеватые волосы были пышными, а кремовая основа все еще скрывала ушибы.

Лицо было худым, зубы прямыми и у нее не было ни единого прыща.

Уродливая, толстая семиклассница-Ханна, которая на протяжении многих недель подстерегала ее в отражениях, теперь исчезла навсегда.

Новый старт.

В конце концов, она же Ханна Марин.

И она великолепна.

МЕЧТЫ И КОШМАРЫ СБЫВАЮТСЯ.

Утром во вторник Эмили почесала спину, одетая в клетчатое платье, которое она взяла у Ханны, мечатя лишь о том, чтобы на ней сейчас были брюки.

Рядом с ней были Ханна, наряженная в красное платье в стиле ретро, и Спенсер, одетая в элегантный, модный костюм в тонкую полоску.

Ария была одета в одно из ее обычных многслойных нарядов — черное платье-пузырь с коротким рукавом поверх зеленой теплой рубашки с толстыми белыми связанными из толстой нити колготками и шикарными ботинками, которые, как она сказала, купила в Испании.

Они все стояли снаружи в холодном утреннем воздухе на пустом участке земли рядом со зданием суда, подальше от шквала СМИ на ступенях у парадного входа.

- Мы готовы? - спросила Спенсер, оглядывая всех.

- Готовы, - проскандировала Эмили одновременно с остальными.

Медленно, Спенсер протянула широкий здоровенный мусорный мешок, и девочки покилали вещи, одну за одной.

Ария бросила куклу,Злую Белую Снежную Королеву, поцеловав её выше глаз.

Ханна бросила скомканный листок бумаги, что говорило, Пожалейте меня.

Спенсер выбросила фото Эли и Йена.

Они по очереди смотрели на те вещи, что Э посылал им.

по их первому инстинкту они хотели сжечь это,но Вилдену это нужно было,как доказательство.

Когда настала очередь Эмили, она посмотрела на последнюю вещь в ее руках.

Это было письмо, которое она написала Эли чуть позже после поцеля в домике на дереве, незадолго до её смерти.

В нём Эмили призналась в своей бесконечной любви Эли, выплеснув на бумагу все эмоции, которые только существовали в её душе.

Э написал слова на обороте: "Подумал, что ты хочешь его вернуть.

Люблю, Э."

"Я бы хотела сохранить его", - мягко сказала Эмили, сворачивая конверт.

Другие кивнули.

Эмили не была уверенна, что они знают об этом письме, но она думала, что догадываются.

Она тяжело и измученно вздохнула.

Всё это время внутри неё теплился маленький огонёк надежды.

В глубине души она надеялась, что Э - это Эли, что Эли не умерла.

Она знала, что не была рациональной. Знала, что тело Эли было найдено на заднем дворе Ди Лаурентисов вместе с уникальным кольцом на пальце с инициалами Эли.

Эмили знала, что должна отпустить Эли... Но когда она коснулась своей любовной записки, Эмили не захотела отпускать Эли.

- Мы должны войти.

Спенсер забросила мешок в свой мерседес и Эмили последовала за ней и остальными в здание суда через боковые двери.

Как только они вошли в отделанный деревянными панелями зал суда с высоким потолком, желудок Эмили сжался.

Тут собрался весь Розвуд - ее ровесники и преподаватели, ее тренер по плаванью, Дженна Кавано и ее родители, все старые подруги Эли по хоккейной команде - и все они пялились.

Единственной, кого Эмили не увидела тотчас же, была Майя.

На самом деле она ни слова не слышала от Майи с вечеринки у Ханны в ночь пятницы.

Эмили опустила голову вниз, когда Уилден отделился от группы полицейских и отвел их к пустой скамье.

Воздух был спертым от напряжения, пахло дорогими одеколонами и духами.

Через несколько минут дверь со стуком захлопнулась.

Затем комната погрузилась в мертвую тишину, поскольку помощники шерифа повели Йена по проходу в центр.

Эмили сжала руку Арии.

Ханна обвила рукой Спенсер.

Йен был одет в оранжевую тюремную робу.

Его волосы были растрепаны, а под глазами залегли громадные фиолетовые круги.

Йен подошел к скамье.

Судья, строгий, лысеющий человек с гигантским перстнем, обратился к нему:

- Мистер

Томас, вы хотите сделать заявление?

- Не виновен, - тонким голосом произнес Йен.

По толпе пронесся шепоток.

Эмили прикусила щеку изнутри.

Стоило ей закрыть глаза и ужасные видения возникали снова - на этот раз с новым убийцей, убийцей, который обрел определение: Йен.

Эмили вспомнила, как видела Йена прошлым летом, когда была гостьей Спенсер в загородном клубе Розвуда, где Йен был спасателем.

Он сидел на верхушке спасательной вышки и вертел свисток, как будто на все в мире ему было наплевать.

Судья наклонился со своего высокого помоста и уставился на Йена.

- Учитывая серьезность этого преступления и высокую вероятность, что вы попытаетесь скрыться от правосудия, вы останетесь в тюрьме до заседания суда, мистер

Томас.

- Он стукнул молотком, а затем сложил руки.

Голова Йена склонилась вниз, и его адвокат ободряюще похлопал его по плечу.

В течение нескольких секунд он ушел оттуда, с закованными руками.

Все было кончено.

Все жители Розвуда встали со своих мест и собрались уходить.

Эмили увидела семью, сидящую впереди, которую раньше не заметила.

Их заслоняли судебные приставы и журналисты с камерами.

Она узнала короткую стрижку миссис ДиЛаурентис и привлекательную фигуру уверенного человека в возрасте мистера ДиЛаурентиса.

Рядом с ними стоял Джейсон ДиЛаурентис, одетый в новый черный костюм и темный галстук в клетку.

Коль скоро семья объединилась, они все выглядели невероятно свободными... и, может быть, в какой-то степени еще и раскаивающимися.

Эмили подумала о том, что Джейсон сказал в новостях: "Я не слишком много общаюсь со своей семьей.

Они так испорчены."

Может, они все испытывают вину за то, что так долго не общались.

Или, может быть, Эмили так только кажется.

Каждый задержался у здания суда.

Погода не имела ничего общего с тем чистым, безоблачным осенним днем неделей ранее, когда установили мемориал Эли.

Сегодня, небо было размыто с темными облаками, что делает весь мир скучным и более мрачным.

Эмили почувствовал руку на своей руке.

Дата добавления: 2015-11-14