|
Читайте также: |
Ее мать ушла рано, если вообще пришла вчера вечером домой.
Ханна заснула на кушетке, и Мона помогла ей подняться наверх в кровать.
- Иду, - сказала Ханна, надевая темно-синий шелковый халат, завязывая волосы в "хвостик" и проверяя себя в зеркале.
Она поморщилась.
Швы на подбородке были все еще неровными и черными.
Они напомнили ей перекрещенные шнуры на футбольном мяче.
Когда она глянула сквозь полупрозрачные панели входной двери, то увидела Лукаса.
Сердце Ханны мгновенно забилось чаще.
Она еще раз взглянула на себя в зеркало прихожей и поправила несколько прядей волос.
Чувствуя себя подобно толстухе из цирка в колеблющемся шелковом халате, она решила вернуться в комнату и переодеться.
Но она себя остановила, высокомерно усмехнувшись.
Что она делает? Ей же не нравится Лукас.
Это был всего лишь Лукас.
Ханна расправила плечи, выдохнула и отперла дверь.
- Привет, - сказала она, пытаясь выглядеть безразличной.
- Привет! - сказал Лукас.
Они смотрели друг на друга целую вечность.
Ханна была уверена, что Лукас мог услышать биение ее сердца.
Она хотела это прекратить.
Дот танцевал вокруг них, но Ханна была слишком ошеломлена, чтобы наклониться и отогнать его.
- Я не вовремя? - осторожно спросил Лукас.
- Да нет, - быстро сказала Ханна.
- Заходи.
Когда она пропустила Лукаса, она чуть не споткнулась о вырезанный дверной доводчик в виде Будды, который был в ее прихожей, по крайней мере, лет десять.
Она помахала руками, пытаясь удержать равновесие, чтобы не упасть.
Внезапно она почувствовала сильные руки Лукаса вокруг своей талии.
Когда он помог Ханне выпрямится, они посмотрели друг на друга.
Уголки его губ приподнялись в улыбке.
Он наклонился к ней, и их губы соприкоснулись.
Ханна растаяла в его руках.
Они протанцевали к кушетке и упали на подушки, и Лукас осторожно пытался не задеть ее повязку.
После нескольких минут причмокивания и тыканья носами Ханна перевернулась, чтобы отдышаться.
Она застонала и закрыла лицо руками.
- Прости, -
Лукас отодвинулся.
- Мне не следовало этого делать?
Ханна покачала головой.
Она, конечно, не могла сказать ему, что в течение двух прошлых дней фантазировала, что это снова произойдет.
Или что у нее было странное чувство, будто она целовала Лукаса до их поцелуя в среду, — только, как это было возможно?
Она убрала руки от лица.
- Ты, вроде, говорил, что ходил на курсы экстрасенсов, - спокойно сказала она, вспоминая, что Лукас сказал ей во время их полета на воздушном шаре.
- Разве ты не должен телепатически знать, следовало тебе это делать или нет?
Лукас усмехнулся и ткнул пальцем ее голое колено.
- Ну, тогда, я предположил бы, что ты действительно хотела, чтобы я это сделал.
И что ты хотела, чтобы я снова это сделал.
Ханна облизнула губы, чувствуя, будто тысячи диких бабочек, которых она видела в Музее Естествознания несколько лет назад, трепетали в ее животе.
Когда Лукас протянул руку и слегка коснулся сгиба ее локтя в том месте, где была воткнута капельница, Ханне показалось, что она превращается в желе.
Она наклонила голову и застонала.
- Лукас, я просто не уверена.
Он отодвинулся.
- В чем ты не уверена?
- Я просто… я имею в виду… Мону…, - она бессильно махнула рукой.
Это вышло совсем неправильно, хотя не то чтобы она вообще знала, что пыталась сказать на самом деле.
Лукас поднял бровь.
- А что с Моной?
Ханна подняла с пола плюшевую собаку, которую ее отец подарил ей в больнице.
Это был Корнелиус Максимиллиан, персонаж, которого они придумали, когда Ханна была маленькой.
- Мы только что снова стали друзьями, - сказала она тихим тонким голосом, надеясь, что Лукас знал, что это значит без ее объяснений.
Лукас отступил.
- Ханна... Я думаю, что тебе стоит остерегаться Мону.
Ханна выронила Корнелиуса Максимиллиана из рук.
- Что ты имеешь в виду?
- Мне просто кажется... не думаю, что она желает тебе добра.
Ханна открыла рот.
- Мона все это время была со мной в больнице. И ты знаешь, что если это как-то связано с той историей на вечеринке, то мы это уже обсудили.
Я это пережила.
- Прекрасно, -
Лукас внимательно изучал Ханну.
- Это прекрасно?
- Да, - Ханна шмыгнула носом.
- И тебе все равно, что она с тобой сделала? - Лукас казался потрясенным.
Ханна взглянула в сторону.
Вчера, после того, как они закончили говорить об Э, отобрали парней-моделей для вечеринки, и другие девочки уехали, Ханна нашла бутылку Stoli Vanil в том же шкафу, где ее мать прятала свой свадебный фарфор.
Они с Моной плюхнулись на диван, включили "Спеши любить" и играли в их алкогольную игру с Мэнди Мур.
Всякий раз, когда Мэнди выглядела толстой, они пили.
Всякий раз, когда Мэнди дулась, они пили.
Всякий раз, когда Мэнди говорила голосом робота, они пили.
Они не говорили о сообщении, которое прислала Э Моне, - про их ссору.
Ханна была уверена, что они только повздорили о чем-то глупом, например, о фотографиях с вечеринки или о том, был ли Джастин Тимберлейк идиотом.
Мона всегда считала, что был, а Ханна так не думала.
Лукас неистово моргал.
- Она тебе так и не рассказала?
Ханна яростно выдохнула через нос.
- Это не важно.
- Хорошо, - сказал Лукас, поднимая руки.
- Ладно, - сказала Ханна, расправив плечи.
Но когда она закрыла глаза, она снова увидела себя в своем Prius.
Флаг Планетария Холлис колыхался у нее перед глазами.
Она едва удержалась от того, чтобы не заплакать.
Что-то, возможно ее BlackBerry, зажужжал на дне ее сумки.
Ханна пыталась что-то вспомнить, но это было бесполезно.
Она чувствовала тепло от тела Лукаса, сидящего так близко.
Он не пах одеколоном или супер модным дезодарантом, или чем-то другим, чем обрызгивают себя парни, чтобы понравится девочкам. Он пах кожей и немного зубной пастой.
Если бы только они жили в мире, где у Ханны могли быть оба, - и Лукас, и Мона.
Но она знала, что, если она хотела остаться той, кем была, это невозможно.
Ханна потянулась и схватила руку Лукаса.
Рыдание подступило к горлу по причинам, которые она не могла полностью объяснить или даже понять.
Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, она снова попыталась оживить в памяти то, что точно было в ночь ее несчастного случая.
И, как это всегда бывает, она не смогла вспомнить ничего.
СПЕНСЕР ИДЕТ НА ГИЛЬОТИНУ
В пятницу утром Спенсер зашла в ресторан "Дэниэль" на Шестьдесят пятой улице между Мадисон авеню и Парк авеню в тихом, ухоженном квартале где-то между Мидтауном и Верхним Ист-Сайдом.
Она будто ступила на собственность Марии Антуанетты.
Стены ресторана были сделаны из резного мрамора, который напомнил Спенсер молочный шоколад.
Роскошные темно-красные занавески вздымались волнами, и маленькие, изящно вырезанные кусты росли обрамляли вход в главную столовую.
Спенсер решила, что, когда она заработает свои миллионы, она сделает свой дом в точности как этот.
Вся семья шла прямо за ней, в том числе Мелисса и Йен.
- Ты взяла свои заметки? - бормотала ее мать, играя с одной из пуговиц на своем розовом твидовом костюме от Chanel, — она была одета так, будто собиралась на интервью.
Спенсер кивнула.
Она не только их взяла, она расположила их в алфавитном порядке.
Спенсер попыталась подавить ноющее чувство в ее животе, хотя запах омлета и трюфельного масла, доносящийся из столовой, не помогал.
Над стойкой администратора висела табличка с надписью - "Регистрация участников "Золотой орхидеи".
- Спенсер Хастингс, - обратилась она к копии Паркер Поуси с блестящими волосами, которая регистрировала гостей.
Девушка нашла Спенсер в списке, улыбнулась и вручила ей бейдж.
- Вы за шестым столом, - сказала она, показывая в сторону входа в столовую.
Спенсер увидела суетливых официантов, гигантскую икебану и несколько слоняющихся человек, которые болтали и пили кофе.
- Мы вызовем Вас, когда мы будем готовы, - уверила ее девушка-регистратор.
Мелисса и Йэн исследовали мраморную статуэтку около бара.
Отец Спенсер вышел на улицу и говорил с кем-то по телефону.
Ее мать также болтала по сотовому, наполовину скрытая одной из кроваво-красных занавесок "Дэниэль".
Спенсер услышала, как она сказала:
- Все заказано? Ну, замечательно!.
Ей это понравится.
"Что мне понравится?" - хотела спросить Сперсер.
Но она подумала, не хотела ли ее мать сохранять это в тайне до того, как Спенсер победит.
Мелисса ускользнула в ванную, и Йэн шлепнулся на шезлонг рядом со Спенсер.
- Волнуешься? - усмехнулся он.
- И правильно.
Это колоссально.
Спенсер желала, чтобы хоть раз Йэн пах как гнилые овощи или собачья пасть, — ей стало бы намного проще находиться рядом с ним.
- Ты не сказал Мелиссе, что был вчера в моей комнате? - прошептала она.
Лицо Йэна стало деловитым.
- Нет конечно.
- И она ничего не подозревает?
Йэн надел темные пилотные очки, пряча глаза.
- Знаешь, Мелисса не такая страшная.
Она тебя не укусит.
Спенсер сжала рот.
В последнее время казалось, что Мелисса не просто собиралась укусить ее, — она собиралась заразить Спенсер бешенством.
- Не говори ей ничего, - проворчала она.
- Спенсер Хастинг, - позвала девушка-регистратор.
- Они готовы принять вас.
Когда Спенсер встала, ее родители собрались вокруг нее, как пчелы у улья.
- Вспомни, как ты играла играла Элизу Дулиттл в "Моей прекрасной леди" с ужасным расстройством желудка, - прошептала Миссис Хастинг.
- Не забудь упомянуть, что я знаком с Дональдом Трампом, - добавил ее отец.
Спенсер нахмурилась.
- А ты знаком?
Ее отец кивнул.
- Мы однажды сидели рядом в "Чиприани" и обменялись визитками.
Спенсер тайком сделала "дыхание огня" из йоги.
Шестой стол был маленьким, укромным уголком в задней части ресторана.
Трое взрослых уже собрались там, потягивая кофе и ковыряя круассаны.
Когда они земетили Спенсер, они все встали.
- Прошу, - казал лысый мужчина с детским лицом.
- Джефри Лав.
Золотая Орхидея восемьдесят седьмого года.
Я сейчас работаю на Нью-Йоркской фондовой бирже.
- Аманда Рид, -
высокая, тонкая женщина пожала Спенсер руку.
- Золотая Орхидея восемьдесят четвертого года.
Главный редактор в Барроне.
- Квентин Хьюс, -
темнокожий мужчина в костюме Turnbull & Asser кивнул ей.
- 1990.
Управляющий директор в Голдман Сакс.
- Спенсер Хастинг.
Спенсер попыталась сесть настолько изящно насколько возможно.
- Вы та, кто написал эссе "Невидимая Рука", -
Аманда Рид просияла, облокачиваясь на спинку стула.
- Мы все под впечатлением от твоей работы, - пробормотал Квентин Хьюз.
Спенсер сворачивала и разворачивала свою белую салфетку.
Естественно, все за этим столом работали в области финансов.
Если бы только они могли подкинуть ей какого-нибудь историка искусства, или биолога, или режиссера-документалиста, кого-то, с кем она могла бы поговорить о чем-нибудь другом.
Она попыталась представить своих интервьюеров в нижнем белье.
Она попыталась представить, как ее лабродудели Руфус и Беатрис насилуют их ноги.
Потом вдруг она представила, как говорит им правду, - что она не понимает экономику, что она на самом деле ненавидит ее и что она украла статью своей сестры, испугавшись, что испортит свой средний бал 4.0.
Сначала интервьюеры задавали Спенсер обычные вопросы, - в какую школу она ходила, что ей нравилось делать, каким был ее опыт волонтерской и управленческой работы.
Спенсер с легкостью ответила на вопросы, интервьюеры улыбались, кивая и делая записи в небольших кожаных блокнотах "Золотой Орхидеи".
Она рассказала им о своем участии в "Буре", о том, что была редактором ежегодника, и о том, как она организовала экологическую поездку в Коста-Рику на втором курсе.
Через какое-то время Спенсер расслабилась и подумала, что все в порядке.
Все казалось и вправду неплохо.
И тут зазвонил ее телефон.
Интервьюеры посмотрели на нее, замерев.
- Вы должны были выключить телефон перед тем, как войти сюда, - строго сказала Аманда.
- Извините, мне казалось, что я его выключала, -
Спенсер возилась в сумочке, пытаясь включить беззвучный режим.
А затем экран телефона привлек ее внимание.
Она получила сообщение от кого-то с именем ЭЭЭЭЭЭ.
"Добрый совет для не такой уж всезнайки. Ты никого не одурачишь.
Судьи видят, что ты фальшивее, чем подделка Vuitton.
P. S. Знаешь, она это сделала.
И она не будет долго думать, сделать ли это с тобой".
Спенсер быстро отключила телефон, прикусив губу.
Знаешь, она это сделала.
Говорила ли Э именно о том, о чем подумала Спенсер? Когда она снова посмотрела на своих интервьюеров, они казались абсолютно другими людьми, — съежившимися и серьезный, готовыми перейти к реальным вопросам.
Спенсер снова начала мять свою салфетку.
"Они не знают, что я жульничаю", - сказала она себе.
Квентин положил руки рядом с тарелкой.
- Вы всегда интересовались экономикой, мисс Хастингс?
- Эм, конечно, -
голос Спенсер прозвучал грубо и сухо.
- Я всегда считала… хм… экономику, деньги, все это, очень захватывающим.
- И кого Вы считаете своим философскими наставниками? - спросила Аманда.
Спенсер чувствовала, будто ей мозг выдолбили.
Философские наставники? Что, черт возьми, это означало? Только один человек приходил на ум.
- Дональд Трамп?
Интервьюеры на мгновение замерли.
Затем Квентин начал хохотать.
Его примеру последовали Джефри и Аманда.
Они все улыбались, так что Спенсер тоже решила улыбнуться.
Пока Джеффри не сказал:
- Вы шутите, да?
Спенсер мигнула.
- Разумеется шучу.
Интерьюеры снова засмеялись.
Спенсер смертельно хотелось перестроить круассаны в середине стола в более опрятную пирамиду.
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, но все, что она видела, было изображение самолета, падающего с неба, с горящими носом и хвостом.
- Но вдохновителей... ну, у меня их так много.
Трудно кого-то выделить, - пробормотала она.
Интервьюеры не выглядели особенно впечатленными
- Какое у вас представление по поводу идеальной первой работы после колледжа? - спросил Джеффри.
Спенсер ответила, не задумываясь.
- Журналист в New York Times.
Интервьюеры выглядели озадаченными.
- Репортер в экономическом отделе, да? - уточнила Аманда.
Спенсер моргнула.
- Не знаю.
Возможно.
Она не чувствовала себя так неуклюже и взволнованно... ну, никогда.
Ее заметки для интервью остались нетронутыми в аккуратной стопке в ее руках.
Ее ум был подобен начисто вытертой классной доске.
С десятого столика донесся смех.
Спенсер просмотрела туда и увидела улыбающуюся брюнетку из Дабл Ю, а ее интервьюеры радостно улыбались в ответ.
За ее спиной были окна, и снаружи на улице Спенсер увидела девушку, заглядывающую внутрь.
Это была... Мелисса.
Она просто стояла там, безучастно смотря на нее.
"И она не будет долго думать, сделать ли это с тобой".
- Ну так, - Аманда добавила еще молока в кофе.
- Что был вы назвали самой значимой вещью, что случилась с вами за время вашей учебы в старшей школе?
- Ну… - Спенсер бросила взгляд обратно на окно, но Мелисса уже ушла.
Она нервно вздохнула и попыталась улыбнуться.
Rolex Квентина мерцал в свете люстры.
Кто-то использовал слишком много одеколона.
По-французски выглядящая официантка разливала новую порцию кофе за третьим столом.
Спенсер знала, какой был правильный ответ: победа в экономико-математической игре в девятом классе.
Летняя практика в отделе торговых операций в филадельфийском отделе J. P. Morgan.
Только вот это все были не ее достижения, они были Мелиссы, законной победительницы этой награды.
Слова вертелись у нее на кончике языка, но, внезапно, вместо этого что-то неожиданное вылетело из ее рта.
- Моя лучшая подруга пропала в седьмом классе, - выпалила Спенсер.
- Элисон ДиЛаурентис. Вы возможно об этом слышали.
Годами мне приходилось жить с вопросом, что с ней стало, когда она пропала.
В этом сентябре ее тело нашли.
Ее убили.
Думаю, мое самое большое достижение это то, что я это пережила.
Я не знаю, как кто-то из нас смог это сделать, как мы могли ходить в школу, продолжать жить и двигаться дальше.
Мы с ней, возможно, иногда ненавидели друг друга, но она значила для меня все.
Спенсер закрыла глаза, возвращаясь к ночи, когда Эли пропала, к тому моменту, когда она со всей силы толкнула Эли, и та упала назад.
Ужасный треск раздался в воздухе.
И внезапно ее память просветлела.
Она вспомнила кое-что еще... кое-что новое.
Сразу после того, как она толкнула Эли, она услышала тихий, девичий вздох.
Он прозвучал близко, будто кто-то стоял прямо за ней, дыша ей в спину.
Знаешь, она сделала это.
Спенсер распахнула глаза.
Ее судьи, казалось, были на паузе.
Квентин держал круассан в дюйме от лица.
Голова Аманды была наклонена под странным углом.
Джеффри держал свою салфетку возле рта.
Спенсер неожиданно подумала, а что если она только что высказала свои мысл вслух.
- Итак, - наконец сказал Джефри.
- Спасибо тебе, Спенсер.
Аманда встала, опуская салфетку на тарелку.
- Это было очень интересно.
Спенсер была вполне уверена, что это условная фраза для "У Вас нет никакого шанса на победу".
Другие интервьюеры ушли, как и большая часть кандидатов.
Квентин был единственным, кто еще сидел на своем месте.
Он тщательно ее изучал с гордой улыбкой на лице.
- Вы похожи на глоток свежего воздуха, давая нам такой честный ответ, - сказал он низким, доверительным голосом.
- Я следил за ситуацией с вашей подругой.
Это ужасно.
У полиции есть подозреваемые?
Кондиционкр над Спенсер подул на нее в полную силу, и образ Мелиссы, отрывающей голову кукле Барби, ворвался в ее сознание..
- Нет, у них нет подозреваемых, - прошептала она.
Но у меня могут быть.
БЕДА НЕ ПРИХОДИТ ОДНА
В пятницу после школы Эмили заколола все еще влажные от плавания волосы и зашла в комнату ежегодника, которая была обклеена снимками элиты Розвуд Дэй.
Там была Спенсер на прошлогодней выпускной церемонии, принимающая награду Лучшего Математика года.
И там была Ханна, ведущая прошлогодний благотворительный показ мод Розвуд Дэй, тогда ей следовало самой быть моделью.
Две руки закрыли глаза Эмили.
- Привет! - прошептала ей в ухо Майя.
- Как поплавала?
Она сказала это дразнящим голосом, будто рассказывала детский стишок.
- Нормально.
Эмили почувствовала губы Майи на своих, но не смогла ответить на поцелуй.
Скотт Чин, тайный фотограф ежегодника, ворвался в комнату.
- Девчонки! Поздравляю! - он отправил им воздушный поцелуй, потом поправил воротник Эмили и убрал выбившуюся кучерявую прядь с лица Майи.
- Идеально, - сказал он.
Скотт указал Майе и Эмили подвинуться к белому фону на дальней стене.
- Мы делаем фотографии для "Наиболее вероятных" здесь.
Лично я хотел бы видеть вас на фоне радуги.
Это было бы здорово. Но мы должны быть последовательными.
Эмили нахмурилась.
- Наиболее вероятных… кого? Я думала, что за нас проголосовали, как за лучшую пару.
Твидовая кепка разносчика газет Скотта соскользнула на один глаз, когда он наклонился над треногой камеры.
- Нет, за вас проголосовали, как за наиболее вероятную пару, дотянувшую до пятой годовщины выпуска.
Эмили раскрыла рот.
До пятой годовщины выпуска? Разве это не было чуточку чересчур?
Она помассажировала заднюю часть шеи, пытаясь успокоиться.
Но она не чувствовала себя спокойной с тех пор, как нашла записку от Э в туалете ресторана.
Не зная, что еще сделать с запиской, она сунула ее в карман своей сумки.
Она периодически вынимала ее в течение всего дня, каждый раз прижимая к носу, чтобы чувствовать запах сладкого аромата банановой жвачки.
- Скажите гауда! (*гауда - голландский сорт сыра - прим. переводчика) - закричал Скотт, Эмили пододвинулась к Майе и попыталась улыбнуться.
Вспышка от камеры Скотта оставила белые пятна перед ее глазами, и она внезапно заметила, что комната ежегодника пахнула как горящая электроника.
В следующем кадре Майя поцеловала Эмили в щеку.
И в следующем, Эмили заставила себя поцеловать Майю в губы.
- Горячо! - поощрительно завопил Скотт.
Он глянул на экран камеры.
- Ну все, вы свободны, - сказал он.
Потом он замолчал и с любопытством посмотрел на Эмили.
- На самом деле, прежде, чем ты уйдешь, есть кое-что, что ты хотела бы увидеть.
Он подозвал Эмили к большому чертежному столу и указал на несколько фотографий, расположенных на двухстраничном макете.
"Ужасно по тебе скучаем", - гласила надпись вверху листа.
Знакомый снимок семиклассницы уставился на Эмили, — у нее не только была копия в верхнем ящике прикроватной тумбочки, но она также видела ее почти каждый вечер в новостях за месяц.
- Школа не делала страницу об Элисон после того, как она пропала, - объяснил Скотт.
- И теперь когда ее... ну, думаю, теперь мы должны.
Мы могли бы устроить вечер памяти, чтобы показать все эти фотографии Эли.
Своего рода ретроспектива жизни Эли, если можно так сказать.
Эмили дотронулась до одной из фотографий.
На ней Эмили, Эли, Спенсер, Ария и Ханна собрались за обеденным столом.
На фото они все сжимали диетическую колу, а их головы были закинуты в приступе истерического смеха.
Рядом была фотография Эли и Эмили, идущих по коридору, прижав к груди книги.
Эмили возвышалась над миниатюрной Эли, и Эли тянулась к ней, шепча что-то ей на ухо.
Эмили прикусила костяшки пальцев.
Даже несмотря на то, что она много чего узнала об Эли, того, о чем бы ей хотелось узнать от Эли много лет назад, она все еще скучала по ней так, что это приносило боль.
На заднем плане фотографииБыл кто-то еще, кого Эмили сначала не заметила.
У нее были длинные, темные волосы и знакомое розовощекое лицо.
Ее глаза были круглыми и зелеными, а губы розовыми и изогнутыми.
Дженна Каванно.
Голова Дженны была повернута к кому-то около нее, но Эмили могла только видеть край тонкой, бледной руки другой девочки.
Было странно видеть Дженну… зрячей.
Эмили взглянула на Майю, которая перешла к следующей фотографии, очевидно, не видя значимости этой.
Было так много вещей, о которых Эмили ей не рассказала.
- Это Эли? - спросила Майя.
Она указала на фото Эли и ее брата, Джейсона, обнимающихся в холле Розвуд Дэй.
- Эм... да.
Эмили не могла скрыть нотку раздражения в голосе.
- О, -
Майя отступила.
- Она просто не похожа на себя, вот и все.
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ... 11 страница | | | ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ... 13 страница |