Часть четвертая 13 страница

Кэлли стало не по себе.

– К каким еще опасным последствиям?

– Картина пока не вполне ясная, но предварительные результаты указывают на резистентность к инсулину. В твоем случае новость и хорошая, и плохая.

– Давайте сначала плохую.

– Скорее всего, у тебя диабет второго типа. Знаешь, что это такое?

– Ну кое‑что. Это вроде передозировка сахара.

– Не только. Но не будем спешить. Когда анализы покажут, с чем именно мы имеем дело, тебе предстоит интенсивный курс лечения.

«Болезнь, – подумала Кэлли. – Я больна. Мало того что толстая, так еще, оказывается, и больная».

– Вы вроде бы сказали, что есть и хорошая новость?

– Если тебе после лечения удастся держать ситуацию под контролем, будешь жить долго и без медицинского наблюдения.

– А если не смогу? Если откажусь от лечения?

– Риск для здоровья очень велик. Поверь мне, об этом лучше позаботиться сейчас. А научиться всему ты сможешь на занятиях.

– Каких таких занятиях?

– На групповых занятиях по самоконтролю для диабетиков.

Группы… занятия… От одних только этих слов ей стало худо.

– Это кто так говорит?

– Это я тебе говорю.

Наверное, в других обстоятельствах Кэлли возмутилась бы, взбунтовалась, но уверенность и твердость доктора Рэндалл почему‑то не возмутили, а даже – вот чудеса – обрадовали. Прежде никто и никогда ничего ей не предписывал – никому просто не было до нее дела. И все же покориться без сопротивления Кэлли не могла.

– А кто дал вам право командовать?

– Никто. Я сама взяла это право. Впрочем, никаких особенных полномочий у меня нет. Да и возможностей тоже. Заботиться о твоем здоровье придется тебе самой. Принудить тебя к сотрудничеству не в моих силах. Но ты должна знать свой диагноз и понимать, с чем имеешь дело.

– А нельзя просто сделать какой‑то укол или что‑то в этом роде и на этом закончить?

– В твоем случае такое не проходит. Наша цель – как можно дольше контролировать состояние без применения лекарственных средств.

– Извините, – перебила ее Кэлли. – Цель – избавиться от болезни.

– Диабет, если диагноз подтвердится, вылечить невозможно. Это хроническая болезнь, требующая пожизненного соблюдения определенных правил. Но она может пройти при снижении веса, выполнении упражнений и контроле питания.

– Вылечить нельзя, а пройти она может?

– Если речь идет о резистентности к инсулину, то есть значительный риск развития диабета. Но болезнь может и не развиться, если изменить образ жизни. – Доктор Рэндалл взглянула на свой планшет. – Вот основные показатели твоего состояния. – Она открыла брошюрку с какими‑то диаграммами и принялась объяснять что и как – медленно, четко, ясно.

Впрочем, Кэлли уже не слушала. Хроническая болезнь. Эти слова пронзали, словно холодная сталь кинжала. Страшные, пугающие слова, от которых внутри все немело. Пожизненное соблюдение правил. Она приказала себе не плакать. Слезы никогда не помогали, а сейчас уж не помогут точно.

– А если я откажусь от лечения и от всех этих занятий? – спросила она, оборвав доктора Рэндалл на полуслове.

– Тогда ты сильно рискуешь. Решать тебе.

Я не хочу рисковать. Просто скажите, что делать. Я ведь еще ребенок.

– Твои друзья здесь. И они очень волнуются и хотят тебя увидеть.

«Нет», – хотела сказать Кэлли, но вместо этого только кивнула.

Через несколько минут у кровати уже стояли Кейт и Джей Ди. Она посмотрела на них, и сердце вдруг заколотилось, уловив идущие от них волны эмоций. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось – да и зачем ей было разбираться в чьих‑то чувствах? – но сейчас случилось. Эти двое пришли к ней не потому, что того требовал долг, не потому, что в чем‑то провинились, и не потому, что государство ежемесячно присылало им чек. Их привели любовь и сострадание. И эта правда вдруг рассеяла страхи и тревоги, как поднимающееся солнце рассеивает тьму.

Кэлли снова приказала себе не плакать. Словно мантру, повторяла она одно и то же: не плачь… не плачь… не плачь… Бесполезно. Вчера она не удержала слез, когда увидела, что они сделали для нее. Устроили вечеринку по случаю ее дня рождения. Настоящий праздник – с играми и подарками, выбранными специально для нее. И все только потому, что она родилась. Неудивительно что она не выдержала и расплакалась.

Казалось бы, поревела разок, и хватит, но нет. Тронутая их добротой, вниманием и заботой, она разнюнилась еще сильнее.

В следующее мгновение Кейт уже обнимала ее, гладила по голове, и от этих нежных, ласковых прикосновений было только еще хуже. Кэлли плакала, потому что ей было страшно, потому что вся ее жизнь пошла под откос, потому что она не знала, как спастись. Она плакала, потому что наделала ужасных ошибок и уже не могла их исправить. Она плакала и плакала, пока не промокла от слез, и только тогда подняла голову и посмотрела на Кейт. А посмотрев, с изумлением обнаружила, что и Кейт тоже плачет.

– Простите, – прошептала Кэлли чуть слышно. Как же больно. Неужели так бывает? Неужели от любви бывает больно?

– Не надо так. Ты ни в чем не виновата.

Джей Ди предложил всем салфетки. Женщины вытерли глаза. А вот Джей Ди оставался спокоен. Наверное, в своей другой жизни он не раз видел такое – как люди не выдерживают, ломаются, ищут, на кого бы опереться, надеются на поддержку семьи и отчаиваются, понимая, что остались одни. Какая ужасная у него работа, подумала Кэлли. И как же ей повезло, что именно он оказался рядом, когда она свалилась.

– Надо было раньше сказать, что плохо себя чувствуешь, – вздохнула Кейт.

– Я хотела, но боялась. А еще растерялась. Понимала, что что‑то не так, но не хотела жаловаться… Не хотела вас беспокоить.

– Ох, милая, а для чего тогда взрослые?

Слезы иссякли, и после них наступило опустошение.

– Нужно пройти тесты. И доктор – доктор Рэндалл – говорит, что потом, после лечения, нужно будет еще много чего делать. Ходить на занятия, осмотры…

– Мы поможем тебе всем, чем только сможем. – Кейт взглянула на Джей Ди. – По крайней мере я помогу.

– Мы оба поможем, – сказал он.

– Мне нужно кое‑что вам сказать. – Кэлли чувствовала себя полной идиоткой, но с ними чувствовать себя идиоткой было не страшно – после всего, что случилось, после всего, что они уже знали о ней. И все равно… Этого, самого главного, она им еще не говорила. – Вам обоим.

Кейт взяла ее за руку:

– Мы слушаем.

Как начать? С чего?

– Помните тот день, когда мы познакомились? Когда я вас напугала, а вы пригласили меня остаться?

– Конечно, – кивнула Кейт.

– Помните, вы сказали, что с вами мне бояться нечего, а я вроде как посмеялась? Я не над вами смеялась. Я потому смеялась, что вы даже не представляли, кого приглашаете в дом.

– Я представляла. – Кейт разгладила одеяло на груди у Кэлли. – И нисколько не жалею, что пригласила тебя.

– Нельзя уберечься от того, что внутри тебя. – Голос у Кэлли дрогнул.

– Не понимаю.

Кэлли посмотрела на Джей Ди. В отличие от Кейт он не выглядел растерянным. Да и с чего бы. Как и доктор Рэндалл, он был профессионалом. И конечно, все понимал с самого начала.

– Продолжай, милая. Что ты хотела нам сказать? – Кейт осторожно сжала ее руку.

– Я соврала насчет возраста, – выдохнула Кэлли и едва не поперхнулась своими же словами. – Если выгоните, винить не буду.

Кейт тихонько охнула:

– Не может быть… Что ты имеешь в виду? Ты…

– Я хотела жить самостоятельно, поэтому и соврала. – Внутри у Кэлли все сжалось. – Мне вчера не восемнадцать исполнилось.

Кейт улыбнулась:

– Ну если день перепутала, ничего страшного нет.

– Нет, вы не поняли. Я в другом соврала. Мне не восемнадцать. – Она опустила глаза. Посмотрела на свои пухлые руки, на пальцы с дурацкими зажимами. – Мне только пятнадцать.

Глава 21

Выйдя из палаты, Кейт первым делом позвонила Мейбл Клэр – узнать, как чувствуют себя Аарон и Бандит, и сообщить печальные новости.

– Диабет, – сочувственно вздохнула миссис Ньюман. – Бедняжка.

– Доктора говорят, что ей еще повезло, потому что резистентность к инсулину – это еще не совсем диабет. – Кейт помолчала. Говорить или не говорить, что Кэлли не восемнадцать, а еще только пятнадцать? Так или иначе придется. Но сначала нужно подумать, каковы могут быть последствия, рассмотреть ситуацию со всех сторон. – Мы еще задержимся здесь на какое‑то время.

– Конечно. И не беспокойся ни о чем. Аарон с Бандитом побудут у нас столько, сколько нужно. А Люку я все сама объясню.

Внук Мейбл Клэр уже окончил школу, и ему исполнилось семнадцать. Тут многое придется объяснять. Положение усложнялось, а бессонная ночь уже давала о себе знать.

– Скажи ему еще кое‑что. Кэлли, оказывается, только пятнадцать.

Мейбл Клэр тихонько охнула:

– Господи…

Да уж. Они‑то думали, что Кэлли на пару месяцев старше Люка, а теперь нужно учитывать, что она на пару лет моложе. В их возрасте разница весьма существенная.

– История длинная. Расскажу все, когда приеду за Аароном. Он проснулся? – У матери любовь и страх всегда ходят вместе, и сейчас Кейт отчаянно хотелось слышать голос сына, быть рядом, прижимать к себе – чтобы знал, она любит его всем сердцем. Случившееся с Кэлли еще раз напомнило, как дорога и хрупка жизнь.

– Еще спит. Когда проснется, я скажу, что ты звонила и что ты его любишь.

Положив телефон, Кейт обернулась – Джей Ди уже протягивал чашку кофе.

– Спасибо.

Он кивком указал на скамеечку в холле:

– Садись. Тесты и осмотр займут еще какое‑то время. Она опустилась на скамейку рядом с ним, чувствуя, что прошедшая ночь еще больше сблизила их. В трудный момент они действовали вместе, и это много значило. Они не просто развлекались, не просто с приятностью проводили вместе время – нет, они выстраивали отношения, у них появились общие заботы и цели. Возможно, каждый уже думал об общем будущем.

– Кэлли повезло, что ты был рядом и знал, что делать.

– Просто оказался в нужном месте в нужное время.

– Главное, ты знал, что делать. Это комплимент. Так что не упирайся.

– Я и не упираюсь. – Он отхлебнул кофе.

Усталость давила. Тело наливалось тяжестью. Ей нужно было о многом поговорить с ним, но не сейчас. Сейчас самое главное – помочь Кэлли.

– И все‑таки мне не верится, что ей только пятнадцать. – Она помассировала поясницу – бессонная ночь не прошла даром. – Наверное, я просто ждала чего‑то другого и не обращала внимания на очевидное…

Джей Ди отошел к окну, из которого открывался вид на пролив и далекие горы, тронутые оранжевыми лучами восходящего солнца.

– У подростков возраст определить трудно. Я видел двенадцатилетних, которые выглядели совершенно взрослыми, и ребят за двадцать, которые сошли бы за старшеклассников.

– Что ты знаешь о диабете?

– Немного. Основные симптомы, меры неотложной помощи.

– Что с ней сейчас делают?

– Обычно в таких случаях определяют уровень сахара натощак и проводят оральный глюкозотолерантный тест. Потом проверяют содержание гемоглобина, щитовидную железу. Ну и еще много чего. Доктор практически уверена в диагнозе – резистентность к инсулину.

Кейт с уважением посмотрела на него. Джей Ди хотел стать врачом, и она надеялась, что однажды его мечта сбудется. Из него вышел бы отличный врач.

– Резистентность к инсулину? Это плохо.

– Плохо, но не смертельно. Главное – контролировать уровень сахара. Лекарства есть, но сначала они попытаются достичь нужного результата через строгую диету и упражнения. Ее ждет долгий путь. Очень трудный путь – для подростка. Кэлли придется научиться самой контролировать уровень сахара, определять режим питания, решать, какие при необходимости принимать лекарства. Жить в таких условиях нелегко. Это требует дисциплины и самоконтроля, а подростки такими качествами не отличаются.

– Ты знал, что она нездорова.

– Подозревал, – сказал он, по‑прежнему глядя в окно.

– Почему?

– Замечал некоторые симптомы. Ничего определенного. Лишний вес, проблемы с кожей. Но такое у подростков не редкость.

– Ты разговаривал с ней об этом?

– Она была не готова обсуждать такие вопросы. – Джей Ди отвернулся от окна. Глаза у него были усталые, на лице залегли тени. – Надо было отправить к врачам, но приказать ей я не мог. Тащить девушку на медосмотр против ее воли… Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло. Она могла бы просто сбежать. И сейчас может.

– Никуда она не сбежит, – сказала Кейт и тут же почувствовала, как подскочил пульс. – Я ей не дам. – Заметив, что он смотрит на нее как‑то странно, она тряхнула головой. – Что?

– Уверена, что справишься?

– Не уверена, но иначе я поступить не могу.

– С тобой такое часто случается?

– Что случается? Часто ли я принимаю вот так близко судьбы незнакомых людей? – Кейт покачала головой. – Конечно нет. Это же очевидно.

– Почему очевидно?

– Посмотри, что случилось с Кэлли. Это ведь я ее подвела, и она едва не умерла. И что, просто взять и отмахнуться? Сделать вид, что я ни при чем?

– Кейт, ты чудесная женщина.

Она отвернулась, зная, что если заговорит сейчас, то скажет лишнее. Солнце поднялось выше и уже чертило узоры на покрытом линолеумом полу.

– В том‑то и дело, что вся эта ситуация немного странная. Обычно я не суюсь в чужие дела – мне и домашних проблем хватает. Но Кэлли… Она уже не чужая. И теперь, зная, что ее ждет, я хочу сама о ней позаботиться. Я успела ее полюбить. Не знаю, как и почему это случилось, но она дорога мне, как мой собственный ребенок. Если с ней что‑то случится, никогда себе этого не прощу.

– Черт возьми, Кейт, что ты говоришь! Ты можешь помочь ей справиться с болезнью, но ее жизнь – не твоя забота.

– Не кричи на меня.

– Я и не кричу. – Джей Ди допил кофе и бросил пластиковый стаканчик в мусорную корзину. – Просто не могу смотреть, что ты с собой делаешь.

Она прислонилась к стене.

– Я все понимаю. Понимаю, что будет трудно. Но почему это должно помешать мне открыть перед Кэлли сердце?

Он подошел к лавочке и сел рядом. Взял ее за руку. Повернул к себе. Провел ладонью по щеке. И столько нежности и тепла было в этом простом жесте, такая доброта светилась в его глазах, что у нее перехватило дыхание.

– Скажи что‑нибудь, – прошептала она.

– Что ты хочешь услышать?

Кейт устало вздохнула:

– Ты всегда так делаешь.

– Как? – Он провел пальцем по ее подбородку.

– Ну вот опять. – Она могла бы до конца жизни сидеть так и смотреть в эти глаза, но сейчас отвела его руку и даже немного отодвинулась. – Знаешь, после нашего вчерашнего разговора у меня никак из головы не выходит… – Ей не хватало слов. – Ты, наверно, уже и не помнишь, что говорил перед тем, как Кэлли потеряла сознание.

– Это когда я сказал, что схожу по тебе с ума, а ты спросила, говорю ли я о сексуальном влечении или о любви…

Кейт облегченно вздохнула. По крайней мере ей это не показалось.

– Да. Мне вот интересно, ты говорил серьезно или нет?

Несколько секунд он только смотрел на нее, ничем не выдавая своих чувств, и Кейт собрала в кулак все силы, готовясь к отрицательному ответу. Она указала ему выход, путь к отступлению. Он мог сказать «нет», объяснить, что выразился так под влиянием момента, а теперь, подумав, понял, что поторопился.

– Извини. Мне не стоило спрашивать об этом. Можешь не отвечать.

– Я все же отвечу.

Где‑то дальше по коридору прозвучал хрипловатый голос, вызывающий кого‑то по системе громкой связи. Кейт не расслышала, кого именно. Она смотрела на Джей Ди. Он медленно снял очки, придвинулся поближе и обнял ее за плечи. А потом наклонился и поцеловал – сначала лишь слегка коснувшись ее губ, потом настойчивее, требовательнее, с просыпающейся страстью.

Сердце подпрыгнуло. Ее словно обдало жаром. Она ничего не могла с этим поделать. Он мог делать с ней все – она была воском в его руках. И даже ответ на заданный вопрос ее уже не интересовал.

Кейт потеряла счет времени, но, к ее удивлению, Джей Ди первым прервал поцелуй и отстранился. Она едва не застонала, желая продлить наслаждение еще и еще, но потом тоже подалась назад. Он сглотнул…

И все. Осталась только слабая загадочная улыбка. Он снова надел очки и посмотрел на нее – спокойно, даже отстраненно. Внутри еще бушевала буря, а Кейт уже корила себя за то, что вообще тронула опасную тему. Но прежде чем она успела что‑то сказать, улыбка вдруг растянула его губы.

– Да, – сказал он громко и внятно, перекрывая шум интеркома. – Я говорил серьезно.

Глава 22

Размышляя об этом следующим утром, уже дома, Кейт пришла к выводу, что как романтическое заявление оно пожалуй, прозвучало довольно расплывчато. Может быть даже двусмысленно. А от двусмысленности до лжи всего лишь один шаг.

– Перестань, – сказала она пустому монитору лэптопа. – И не думай. Ты встретила человека, с которым приятно проводишь лето. Что еще тебе нужно?

Что? Ответ она знала. По губам скользнула ироничная улыбка. Как ни глупо, она хотела сказку. Даже теперь, после всех разочарований и огорчений суровой реальности, в глубине души еще таилась надежда на невозможное. Тоска по несбыточному. Жажда чуда. Лунный свет на атласной подушке, коленопреклоненный кавалер со словами любви на устах, маленькая, обшитая синим бархатом коробочка и сияющий брильянт внутри.

– Не отвлекайся, – приказала себе Кейт, стараясь сосредоточиться на статье. Вот чему нужно посвятить лето. Настроиться на новый лад, проложить дорожку к новой карьере. Цель была уже близка. Ей дали шанс, и его нужно использовать.

Но как она ни старалась, мысли упрямо возвращались к разговору с Джей Ди. Снова и снова она прокручивала его, разбирая каждое слово, отыскивая некий потаенный смысл, словно расшифровывала пророчество древнего оракула.

И даже Аарону будет совсем не вредно знать, что кто‑то сходит с ума от его матери.

Именно так он и сказал. Она помнила каждое слово – они четко отпечатались в памяти. Почему Джей Ди упомянул Аарона? Что это значит? И значит ли вообще что‑то?

– Доброе утро. – Кэлли вошла в кухню в домашнем халате и шлепанцах.

– Как себя чувствуешь?

– Скоро узнаем, да?

Кэлли собиралась провести экспресс‑тест. Едва начав придерживаться предписанного режима, она уже выказывала скептический настрой. Приходилось планировать каждый прием пищи, соблюдать график анализов. Девушка пообещала прилежно исполнять инструкции, но Кейт чувствовала ее недовольство, разочарование, пессимизм.

– Надоело болеть, – пожаловалась Кэлли, кладя на стол подробную инструкцию.

– Тебе помочь? – спросила Кейт.

Девушка покачала головой:

– Надо учиться самой все делать.

– Уверена, на занятиях тебе дадут много ценных советов. В той брошюрке, что я прочитала в больнице, сказано, что уровень глюкозы поддерживается через упражнения и здоровое питание.

– Да, круто. Сил нет, как хочется поскорее начать.

Что ж, ничего другого Кейт и не ожидала – да и кто будет прыгать от счастья, узнав, что у него диабет?

– Выезжаем через час, – напомнила она. – У меня в городе тоже кое‑какие дела.

Кэлли неприязненно взглянула на глюкометр.

– Что за дела?

– Прежде всего поискать материалы в библиотеке. С редактором я еще не разговаривала, но думаю, ей эта идея понравится. Хочу для следующей статьи предложить твою историю.

В первый миг глаза ее вспыхнули от удивления и восторга, но уже в следующую секунду лицо Кэлли приняло обычное скептическое выражение.

– Мою историю? – Она коротко рассмеялась. – Историю толстухи неудачницы с неизлечимой болезнью? И кому захочется это читать?

– Ты что, шутишь? Ты – потрясающий человек, Кэлли, только неправильно все воспринимаешь. И никакая ты не неудачница – наоборот. Твоя история – это история стойкости и мужества. У тебя и теперь все получится. Ты же сама обещала, что выздоровеешь, не забыла?

Кэлли хмуро кивнула:

– Обещала. Только все равно про такое в журналах не напишут.

– А это уже моя работа.

Кэлли открыла брошюрку. Перелистала, пробежав глазами, пару страниц и, не поднимая головы, спросила:

– Так вы хотите все рассказать?

– Я не напишу ни слова, если ты этого не захочешь. А поскольку ты несовершеннолетняя, могу использовать другое имя.

– Вымышленное?

– Да. Мы можем вместе его придумать. И еще. К статье понадобятся фотографии. Журналы такого ранга публикуют только качественные снимки, так что этим будет заниматься кто‑то другой. Ты не против, чтобы тебя сфотографировали?

– Против? Да кто ж будет против сняться для «Вэнити фэр»? Близняшки Буш, подвиньтесь – Глаза ее ожили и тут же потухли – Кэлли снова натянула маску безразличия. – Ну, пусть фотографируют, если так хочется.

– Будет только одно правило. Ты должна говорить правду. Вся соль твоей истории именно в том, что она настоящая, реальная.

Кэлли вздохнула:

– Ну, после всего этого скрывать мне уже нечего.

– Точно?

– Точно.

– Можешь объяснить, почему ты соврала насчет своего возраста? – мягко спросила Кейт.

– А вы как думаете? – Кэлли вскинула голову и посмотрела на нее с привычным дерзким прищуром. – Если еще не заметили, я не самый образцовый приемный ребенок. И чем скорее выберусь из‑под опеки, тем лучше.

– Лучше для кого?

– Для меня, для кого же еще! Вас трогает, когда кто‑то врет?

– Конечно. Никому не нравится, когда ему говорят неправду.

– Я не про то спрашиваю. Вас это по‑настоящему трогает? Ну так что, вы начинаете ненавидеть того, кто врет?

– Кэлли, я никогда не смогла бы тебя ненавидеть.

– Да не обо мне речь. – Девушка даже всплеснула руками. – Я просто спрашиваю, вы можете простить ложь или нет?

– Разумеется, могу, потому что ты объяснила, почему солгала. Конечно, ты поступила плохо, но мы постараемся все поправить.

– Господи, – вздохнула в отчаянии Кэлли. – Все, сдаюсь.

Кейт пристально посмотрела на нее. Ей почему‑то показалось, что они говорят о разных вещах, не понимая друг друга.

– Ладно, слушай меня внимательно. Раз уж это будет наш совместный проект, тебе нужно быть готовой к тому, что я стану задавать много разных вопросов. Даже не знаю… Может быть, оно того и не стоит…

– Я ведь уже сказала, что согласна.

– Мне просто нужно убедиться, что ты действительно не против. Имей в виду, ты ничем мне не обязана.

– Я обязана вам всем, но соглашаюсь не поэтому. Это же клево, когда о тебе пишут в журнале.

– Ладно. Обещаю, что сделаю все как надо. Статья будет первоклассная.

– Договорились, – кивнула Кэлли и, посмотрев на глюкометр, перевела взгляд на таблицу в брошюре. Судя по нахмуренным бровям, результат был не слишком хороший. – Пойду, мне еще надо приготовиться, – сказала она и отправилась в свою комнату.

Через несколько минут в кухню забрел Аарон. Оглядевшись и не обнаружив ничего вкусненького, он остановился у стола.

– А мне надо сегодня ехать с вами в город?

– Нет. Я оставляю тебя здесь одного на весь день.

– Круто.

Кейт закатила глаза:

– Ну конечно, ты едешь с нами. Отправляемся через час, так что не уходи далеко. Я не хочу, чтобы Кэлли опоздала на свое первое занятие.

– Не понимаю, для чего ей занятия. Она больная, но не глупая.

– На занятиях ее научат заботиться о себе, чтобы она не заболела. – Кейт протянула сыну витаминку «Флинтстоун» со стаканом воды. – Для нее это очень важно, а потому и опаздывать нельзя.

– Ладно.

Пока что Аарон усвоил главное: Кэлли стало плохо из‑за резистентности к инсулину, и для того, чтобы не стало хуже, ей нужно следить за содержанием сахара в крови и перейти на здоровое питание. Объяснение он принял, но Кейт чувствовала его страх и неуверенность.

– По‑моему, дружок, ты о многом хочешь меня спросить.

– Ну… да.

– Тогда спрашивай. Не обещаю, что смогу ответить на все, но постараюсь.

– Почему Кэлли не сказала нам, что больна?

Вот так, подумала Кейт, с первого же раза в десяточку. Если бы знать…

– Об этом мы спросим у самой Кэлли. Думаю, все дело в том, что люди ведь узнают друг друга постепенно. Когда ты знакомишься с кем‑то, ты же не рассказываешь о себе сразу все.

– Я тоже не сказал ей, что у меня обе руки правые, да?

– Верно. Это называется амбидекстрией или двурукостью. Секрета тут нет, но обо всем ведь сразу не расскажешь.

– А когда ей станет лучше?

Кейт улыбнулась.

– Ей уже лучше. И мы должны помочь Кэлли поддерживать такое состояние.

– А почему бы ей не остаться с нами навсегда?

Второе попадание. Кейт и сама не знала, как ответить. Пока девочка живет с ними под одной крышей, помочь ей будет не так уж и трудно, но что потом? Что будет с Кэлли, когда лето кончится и они вернутся в город?

– Не знаю. Я просто не знаю, как быть.

– Ей надо остаться с нами. – Вот так, без всяких экивоков. А почему бы и нет? По крайней мере другого столь же разумного решения Кейт пока еще не видела. – И почему она сказала, что ей восемнадцать, когда ей только пятнадцать?

Снова в яблочко.

– Женщины часто говорят неправду, когда речь идет об их возрасте, – сказала с улыбкой Кейт, ставя на стол перед сыном тарелку с овсянкой. – Думала, у тебя будут другие вопросы. Такие, на которые я смогу ответить.

– Вроде того, как случилось, что она не живет со своими родителями и все такое, да? – Аарон закатил глаза.

– В общем‑то да. А разве тебе это неинтересно?

– Нет. – Он полил овсянку кленовым сиропом. – Я и так уже знаю. Ее мама в тюрьме. Она сама мне сказала вчера вечером, когда вы вернулись из больницы. Жуть. А где папа, я не знаю и знать не хочу. Поэтому и не спрашиваю.

Кейт улыбнулась:

– Неужели?

Аарон отправил в рот ложку каши и покачал головой:

– Отцы не особенно и нужны.

– Ох, Аарон. – Она шагнула к столу, наклонилась и поцеловала сына в макушку. Конечно, он и сейчас еще мечтал об отце, о мужчине, который брал бы его с собой на рыбалку, учил играть в футбол и одним своим присутствием внушал ощущение безопасности и надежности. Лишенный всего этого, Аарон, однако, никогда не жаловался, оберегая чувства матери.

Чего он никогда не узнает, так это того, что его тоска по отцу отзывается в ней ежедневной болью. И нет для матери боли острее и глубже, чем понимание, что она никогда не сможет дать своему ребенку то, в чем он нуждается.

– Эй, семейство! – В сетчатую дверь постучали, и Бандит радостно залаял.

– Джей Ди! – Аарон сорвался со стула и помчался открывать.

Кейт едва не бросилась за ним, но сдержалась и осталась на месте. Даже после разговора в больнице они с Джей Ди все еще пытались разобраться, что же между ними происходит. Для многих постель – кульминация отношений, а что дальше? Ответа не было, но пока прочие проблемы отошли на второй план перед несчастьем с Кэлли.

– Ты как раз вовремя. Спасешь меня? – С деланым ужасом спросил Аарон.

– Спасти? – Джей Ди перешагнул порог. – От чего?

– От занятий по диабету. – Аарон схватился за горло, захрипел, как будто его душили, и зашатался.

– Что ты говоришь? – притворно ужаснулся Джей Ди, опускаясь на стул. – Тебя отправляют на занятия? Мучители!

Аарон довольно закивал, а Кейт подумала, что эти двое отлично дополняют друг друга.

– Расскажи, что там делают.

– Не могу. – Гость покачал головой. – Слишком страшно. Хватай‑ка бейсболку и бутылочку с водой – и смываемся отсюда.

– Ур‑ра! – Аарон лягнул воздух и бросился вверх по лестнице.

Кейт попыталась сохранить серьезное выражение лица.

– Знаешь, в некоторых штатах это называют похищением.

– А у меня другое определение: уклонение от занятий для диабетиков.

– И куда ты намерен его умыкнуть?

– В горы. Поднимемся на вершину Короля Бурь и пофотографируем.

Аарон уже несся по лестнице вниз. Кейт посмотрела в окно:

– Думаешь, он справится?

– У него все для этого есть.

Она отвернулась от окна:

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

– Не делай такое удивленное лицо. Я вовсе не против прогуляться с Аароном.

Кейт знала – Джей Ди идет на гору не только чтобы пофотографировать. Он по‑настоящему сдружился с Аароном. От этой мысли на душе стало тепло.

– Ты ведь справишься с ним, если что, да?

– Справлюсь.

«Я и не сомневаюсь», – подумала она.

– Кейт, в чем дело? Почему ты так волнуешься? – Он шагнул к ней, обнял за плечи.

Она хотела прижаться к нему, хотя бы на минуту забыть обо всем. Как же нелегко в одиночку.

– Просто я не привыкла к мужчинам, которые понимают и принимают Аарона таким, какой он есть, со всеми недостатками.

Дата добавления: 2015-11-14