19 страница

– Первый раз? – догадалась она.

Я постаралась улыбнуться.

– Небольшой совет. – Она понизила голос. – Офицеры дают хорошие чаевые, но считают, что за это могут делать все, что захотят.

Я удостоверилась, что нож все еще у меня в сумочке.

Девушка впереди крикнула что-то легкомысленное и захлопала в ладоши, скоро к ней присоединились и остальные. Мое сердце забилось быстрее, в такт с их аплодисментами. Нас пропустили через двойные двери, которые выходили в большой внутренний двор, освещенный лампами дневного света.

Пока мы шли к центру двора, меня толкали и пихали, так что я держалась за девушку рядом, чтобы не упасть. Вокруг нас толпилось столько солдат, сколько я никогда не видела в одном месте, даже больше, чем людей на Площади в Ноксвилле. Чем ближе мы подходили к центру двора, тем теснее они стояли и громче кричали. Когда толпа издала рев, я подняла глаза. Со всех сторон нас окружала база Шарлотта, поднимаясь как минимум на десять этажей.

Каждый этаж заканчивался огороженным пандусом, как на многоуровневой стоянке, что позволяло зрителям смотреть во двор. Солдаты стояли вдоль перил, таращась вниз и обрушивая на двор веселые выкрики. Против воли я испугалась их количества – тысячи, а может, и больше. Все солдаты, которых смогли предоставить районы, находились здесь, чтобы отпраздновать победу ФБР.

Именно сюда ударят Три.

Наконец мы дошли до центра двора, где стоявшие в несколько рядов стулья окружали квадратную клетку из металлической сетки. Два солдата вытаскивали из ворот клетки безвольное мужское тело, а сидевшие поблизости звали девушек составить им компанию. На возвышающемся справа помосте стоял стол, за которым сидел Вождь Реформации. По бокам от него сидели двое солдат – такие же мужчины, как он, в возрасте, со звездами на мундирах. Оцепление из стоявших плечо к плечу охранников создавало между толпой и столом дистанцию в десять футов.

Несколько офицеров показали на меня пальцами, и я немедленно опустила голову, испугавшись, что меня разоблачат.

– Отправьте девушек сюда, – приказал Вождь. – И наполните бокалы!

Он стукнул стаканом по деревянному столу, а сидевшие рядом с ним рассмеялись. Праздник уже начался.

Несколько самых смелых девушек протолкнулись вперед и после обыска поднялись по ступенькам на помост. Большинство девушек попятились и разбрелись между тремя рядами солдат, сидящих на стульях вокруг клетки.

На противоположной стороне заключенных, чьи лица скрывались под черными полотняными мешками, заставили остановиться. Все еще скованные вместе, они сбились на зацементированной площадке перед воротами в клетку. Солдаты на верхних этажах засвистели и стали выкрикивать оскорбления – полная ненависти мелодия, от которой у меня в ушах зазвенело.

В центр арены вытолкнули двух мужчин. Бежевая тюремная форма уже прилипла к их бокам от пота. Сидевшие на стульях солдаты встали, чтобы полюбоваться представлением, и я попыталась протиснуться ближе.

– Предатели! – закричал какой-то мужчина рядом.

– Собаки! – крикнул другой.

Сквозь звук пробилось шипение микрофона, а затем зловещий голос Вождя, усиленный установленными по углам двора колонками, наполнил ночной воздух.

– Мои собратья-солдаты, неделю назад эти двое носили ту же форму, что и вы.

Толпа обрушила новые оскорбления.

– Они присягнули на верность Реформации. Президенту. Всему, что мы так усердно защищаем.

Оглушительный рев солдат отдавался у меня в груди.

– Они предали нас. Всех нас. Без реформации они всего лишь животные. Неорганизованные, не имеющие высшей цели, готовые укусить руку, которая их кормит. Если не будет порядка, они обернутся против себе подобных и разорвут друг друга на части.

Двое солдат одновременно сорвали с заключенных мешки. Они заморгали от яркого света над головой и попытались сориентироваться, когда с них сняли наручники.

У одного была темная кожа, у другого – белая. Я застыла.

– Бей! – скандировала толпа. – Бей! Бей! Бей!

В памяти всплыли рассказы, которые я слышала о боях Чейза в Чикаго. Меня снова охватило отвращение при мысли о том, что его заставляли драться ради развлечения других. Оглянувшись по сторонам, я испытала жалость, ясную и горькую. Насилие и жестокость, чтобы научить подчинению и навязать мораль, – именно так действовала МН.

Сначала Марко и Поло встали спиной к спине, словно приготовившись сражаться с чем угодно. «Мне так жаль», – подумала я. Жаль, что они оказались здесь, что их схватили, что я вообще подумала о том, чтобы подделать Статут. Они сделали свой выбор задолго до меня, но я все равно чувствовала себя виноватой в этом.

– Выйдет только один из вас, – сказал Вождь Реформации.

Марко через плечо взглянул на Поло. Губы его напарника быстро шевелились, говоря что-то, что я не могла разобрать за криками. А потом Марко, уже раненый, прихрамывая, отошел и встал напротив Поло. Поло попробовал приблизиться к нему – один раз, два, три, – но каждый раз Марко отшатывался назад.

– Бей! – требовала толпа.

Мужчины начали кружить по арене. Поло шагал быстро, Марко скованно и неловко. Поло все еще старался что-то объяснить. Даже со своего места я видела, что он до сих пор не понял.

– Бей!

Я протолкнулась вперед, ближе к ограде. Достаточно близко, чтобы услышать, как Марко сказал:

– Прости, брат.

Он атаковал Поло, словно не чувствовал боли, и, когда они упали на землю, двор взорвался радостными криками.

Я смотрела, застыв и не в силах отвести взгляд. Это хитрость. У них есть план. Марко не станет делать больно Поло, не больше, чем я Чейзу. Я уговаривала себя, даже когда Марко разбил Поло нос, и его кровь пропитала пол арены.

Марко дрался, как одержимый. Он бил, кричал и даже плакал, а когда тело Поло затихло под ним, из его горла вырвался полный отчаяния стон.

Солдатам пришлось оттаскивать его от друга. И даже когда они это сделали, он отказывался его отпустить.

– Зверь! – похвалил Вождь, уже не пользуясь микрофоном, и захлопал. – Абсолютный зверь!

По кивку Вождя один из солдат достал пистолет и выстрелил в затылок Марко.

Мои ноги подкосились, и я упала на первый ряд солдат. Какой-то мужчина поймал меня за талию и усадил себе на колени. Я едва могла сопротивляться, ужас сделал мои мышцы бесполезными.

– Любит смотреть крупным планом, а? – раздался голос рядом.

– Похоже на то, – проворчал мужчина, на которого я упала. Я повернулась и встретилась с горящими зелеными глазами Такера. Его губы коснулись моего уха. – Тебе, должно быть, жить надоело.

Я попыталась встать, но он держал крепко.

– Что, по-твоему, тут произойдет? – требовательно спросил он. – Ты одна против двух тысяч.

– Нас двое, – сказала я, но он только презрительно усмехнулся. – Ты не можешь просто сидеть и смотреть, как умирают наши друзья.

Он сильнее сжал меня:

– Думаешь, у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

Заключенные заковыляли вперед. К рингу подвели еще одного.

Напрягая глаза, я смотрела сквозь сетку на мужчину впереди. Он был худым, со сгорбленной спиной. От запястья вверх по руке змеилась татуировка, скрываясь под бежевой тюремной формой. Растрепанные волосы до плеч торчали из-под надетого на голову мешка.

Потеряв дар речи, я смотрела, как Фрэнка Уоллиса отцепили от остальных и потащили к рингу. Но не успели его довести до ворот, как другой заключенный напал на одного из охранников. Началась драка, и сидевшие рядом солдаты снова повскакивали с мест, загораживая обзор. Такер крепко держал меня, положив руку мне на плечи, пока охранники торопливо разбирались с заключенными. Мы стояли всего в десяти футах от них. Достаточно близко, чтобы видеть заключенного, который устроил драку. Мешок упал с его головы.

Шум затих. Свет потускнел. Стоявшие рядом люди задрожали перед моими газами.

Там, на коленях, под прицелом двух приставленных к голове пистолетов, стоял Чейз. Его плечи тяжело поднимались и опускались, из носа текла кровь. Когда солдаты тащили Уоллиса к рингу, они, наверное, освободили ножную цепь, соединявшую заключенных, потому что сейчас Чейз был отделен от остальных, которых заставили лечь лицом в пол.

Чейз отказывался ложиться. С холодным вызовом смотрел он на лица солдат.

Но когда его глаза нашли мои, его губы разомкнулись, и он произнес слово, которое разорвало меня на части.

– Нет.

И в эту секунду я поняла. Нам не сбежать отсюда. Мы погибнем здесь.

В горле зародился всхлип.

«Я найду тебя, – когда-то сказала я ему, – и приведу обратно».

Я цеплялась за его взгляд, как за спасательный плот. Он сел на пятки и склонил голову, его плечи опустились под тяжестью тоски, так что я почти потеряла способность двигаться.

– Держись, – прошептала я.

Я сунула руку в сумочку и нащупала нож. Если у меня получится отвлечь внимание, у него появится шанс, по крайней мере он сможет бежать. Если я буду достаточно быстрой, то, возможно, тоже сумею выбраться.

Даже в лучшем случае шанс был незначительным, но я уже добралась сюда. Я не могу сдаться сейчас.

На помосте Вождь Реформации ждал, пока попробуют его напиток. Он терял терпение и постукивал кулаком по столу. Наконец мужчина с красным лицом моргнул, кивнул и передал бутылку Вождю.

Мои ладони вспотели, когда я приготовилась сделать то, что нужно.

Рука Такера, теперь державшая меня поперек груди, сжалась. Он все еще смотрел на Чейза, едва дыша, и не отпускал меня, даже когда я попыталась оторвать его пальцы от своей талии.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

С другой стороны помоста по ступенькам поднялся еще один солдат, коренастый и лысеющий. Он низко наклонился, чтобы передать Вождю сообщение. Рейнхардт медленно опустил стакан и кивнул. На его лице появилась кошачья улыбка, он недоверчиво покачал головой и встал.

Он поднял руки, и толпа затихла. Сначала замолчали стоявшие ближе всех к нему, потом тишина, словно лесной пожар, распространилась по двору, поднялась на стены здания, пока не воцарилось молчание.

Глядя на небо, я думала, почему все еще стою на ногах. Время казалось жидким и утекало, как вода в ручье. Полночь уже должна была наступить. Может быть, возникли трудности с запуском ракет? Может быть, Три потерпели поражение? Как бы то ни было, я сосредоточилась на текущей задаче: я должна попасть на помост.

– Не двигайся, – сквозь зубы велел Такер.

Воздух снова прорезало шипение микрофона.

– Братья-солдаты! – начал Вождь. Металлические нотки, искажавшие его голос, придавали ему незнакомое механическое звучание. – Солдатская служба не всегда легка. Нам постоянно бросают вызов. Нас испытывают те, кто стоит на нашем пути. – Он помолчал. – Если вам когда-либо требовалось подтверждение того, что избранный вами путь справедлив, то сегодня именно такая ночь.

В противоположном углу двора показался отряд солдат, которые вели мужчину, держа его на трех поводках, похожих на тот, который надевал мне на шею Такер. Его лица не было видно, а руки были связаны впереди и соединены с цепью, которая сковывала щиколотки, но даже такой шаркающей походкой он умудрялся идти ровно, расправив плечи и грудь, словно бросая вызов тому, кто решится выстрелить ему в сердце. По мере приближения к рингу толпа перед ними расступалась, и в тишине я услышала голос Уоллиса, хриплый от обезвоживания:

– Отпусти его, ты...

Его заставили замолчать, ткнув в лицо прикладом винтовки. Молодой солдат с темными волосами схватил его связанные за спиной руки и заставил встать.

Пленника завели в клетку. Только тогда я заметила легкую хромоту, словно он берег одну ногу.

– Перед вами член мятежной организации Три, которого схватили к югу отсюда при попытке уйти от нашего приграничного патруля. Покажем ему, что случается с теми, кто пытается убежать от Реформации?

Желудок ухнул куда-то вниз. Только не это.

Солдат сорвал с Джесса мешок, открыв татуировку в виде змеи, ползущей вверх по шее. Скрепя сердце, я заставила себя не вспоминать, что он пожертвовал собой ради моего спасения, а сосредоточиться на том, почему он это сделал. Чтобы я могла отыскать Чейза.

Микрофон зашумел, когда Рейнхардт бросил его на стол. Некоторые офицеры попытались остановить его, когда он сбежал вниз по ступеням, отталкивая с дороги девушек и солдат.

Вот он, мой шанс. Вывернувшись из хватки Такера, я бросилась вдоль ограды ринга. Вождь находился ближе и вошел в клетку быстрее, чем я успела подобраться к нему. Я встала около ворот в ожидании момента, когда он выйдет обратно.

Теперь я была ближе к заключенным, ближе к Уоллису, чьи сухие губы сложились в опасную улыбку, когда он меня узнал. Позади него пытался встать Чейз, потрясенно глядя на Джесса.

– Ты, – сказал Рейнхардт Джессу. Сомневаюсь, что кто-нибудь дальше первого ряда услышал его.

Джесс сплюнул на пол, и толпа неодобрительно загудела.

– Скучали по мне, канцлер?

– Не могу сказать, что скучал, – ответил Рейнхардт. Крепко сжав руки за спиной, он подошел к Джессу и медленно осмотрел его. Он потянулся к горлу Джесса, и на секунду мне показалось, что Вождь собирается его задушить. Однако вместо этого он разорвал промокший от пота воротник Джесса, открыв три старых шрама, очень похожих на те, что носила я, пока их не исказили.

Что бы ни совершили Три, в эту минуту я гордилась Джессом.

– Ты и правда думал, что можешь убить меня? – спросил Вождь Реформации. – Таков был план на сегодня? Среди всех этих солдат, верных своему делу?

– В последний раз мы подобрались довольно близко, – нахально ухмыляясь, сказал Джесс. Его глаза осматривали все вокруг, на секунду задержались на мне, потом на Чейзе и остановились на Уоллисе.

Рейнхардт согласно хмыкнул:

– Так близко, что я думал, ты погиб при взрыве. К несчастью для тебя этого не случилось.

На меня обрушилось мрачное осознание. Джесс пытался убить Рейнхардта. Он совершил покушение на жизнь Вождя Реформации, когда мы с Чейзом были в Ноксвилле. Все говорили, что за этим стоят Три, даже Девитт подтвердил.

«Некоторые из нас понимали, что происходит», – говорил Джесс.

Доктор Эйден Девитт, который потерял своих девочек – жену и дочь, Кару.

Фрэнк – Френсис Уоллис – который устроился в ФБР, чтобы запустить изменения изнутри, и в итоге убил своего напарника ради спасения уличного мальчишки, Билли.

И Джесс Уэйт. Дядя Чейза. Которого ФБР ложно обвинило с самого начала.

Три человека.

Вождь отцепил от пояса полицейскую дубинку. Джесс расправил плечи.

– Постарайтесь, – с вызовом бросил он.

И Рейнхардт постарался. Он поднял дубинку и обрушил ее на плечо Джесса. Когда тот упал на одно колено, канцлер ударил его по спине, еще раз и еще, пока Джесс не упал на локти. Цепи загремели, когда он попытался разорвать их.

– Прекратите! – услышала я крик Чейза. Но никто, кроме меня, его не слышал. Толпа вновь оживилась, солдаты топали ногами, одобрительно кричали и хлопали, подбадривая своего лидера. Я вцепилась пальцами в металлическую сетку и трясла ее, пытаясь отыскать слабое место и порвать, как будто это могло помочь.

– Думаешь, что можешь меня убить? – заорал Вождь, по его лицу струился пот. – Меня? Сколько гордыни. – Он ударил Джесса в бок. – Сколько самомнения. – Удар по бедру. – На моей стороне президент. – Хруст. – На моей стороне Реформация. – Хруст. – На моей стороне Бог. – Он отошел на шаг назад, явно вымотанный. – А что у тебя? Ничего.

Джесс подполз ко мне. Не потому, что я там стояла, а чтобы избежать ударов. Он встретился со мной глазами, и я увидела, впервые по-настоящему увидела его. Сейчас он не был безразличным, и сдержанным, и защищенным своим сарказмом. Он был напуганным и уставшим, в его глазах читалось сожаление. Может, я и не была тем человеком, которого он хотел бы видеть в эту минуту, но он все равно держался за меня, и я надеялась, что он знает: он не один.

Вождь пнул его ногой в живот, и стоявшие рядом солдаты холодно рассмеялись. Джесс врезался в клетку, металлическая сетка загремела по поддерживающим столбам. С затуманившимися от слез глазами, я просунула пальцы в металлические ячейки, чувствуя, как поднимается его спина с каждым затрудненным вдохом.

«Это всего лишь один человек с тысячей рук. Отруби ему голову – и его конечности потеряют свою цель».

– Джесс, – прошептала я и просунула нож в дырку на уровне его колена. – Я скажу Чейзу, что вы сделали ради него. Я вытащу его отсюда, как и обещала.

Он кивнул, слегка шевельнув подбородком.

Медленно, кривясь от боли, дядя Чейза поднялся на ноги. Его заставило встать что-то глубинное, мощное и неразрушимое.

– Да, – сказал Джесс. – Ну, а на моей стороне семья.

Вождь засмеялся. Вынужденным, ненатуральным смехом, который едва скрывал его ярость.

С по-прежнему связанными руками Джесс бросился на Рейнхардта. Тот расставил ноги, откинул голову назад и засмеялся еще сильнее, как будто был сделан из железа и ничто не могло его сокрушить. Когда они столкнулись в середине ринга, его смех внезапно оборвался.

И только когда Джесс отступил, я увидела, что слева в груди Вождя Реформации торчит нож.

Несколько секунд смех продолжался. Солдаты взревели, оживившись при последнем броске Джесса. Но когда Рейнхардт рухнул на колени, двор наполнился шепотками. К тому времени, когда Вождь сделал последний булькающий вдох, можно было услышать, как падает булавка.

Он упал ничком на ринг, созданный по его воле, и больше не шевелился.

Джесс закрыл глаза, на его лице отражалось умиротворение. Его падения я не видела, но слышала выстрелы. Как минимум дюжину, прежде чем услышала, как он упал на землю.

В течение одного удара сердца во дворе царила ошеломленная тишина, а потом разразился хаос.

Раздались еще выстрелы. Несколько девушек рядом со мной завизжали, а солдат слева от меня попал под перекрестный огонь и свалился на землю. Я проталкивалась между людьми, стараясь пробраться ближе к рингу и заключенным. Возле ворот, где толпились солдаты, меня зажало между двумя телами. Я протиснулась между ними, порвав платье.

Сетка ударялась о поддерживающие столбы, наполняя ночной воздух громким раскатистым лязгом.

– Убит! – кричали люди. – Вождь убит!

Скоро они набросятся на заключенных.

Наконец я нашла Чейза. Он стоял на ногах, но молоденький солдат, которого я видела рядом с Уоллисом, теперь стоял за спиной Чейза, глядя в противоположную сторону.

– Оставь его! – завопила я и изо всех сил толкнула его прочь.

Билли упал на землю, серебристое кольцо с ключами отлетело прочь от нас.

Я обругала себя и нырнула за кольцом, но другой мужчина успел первым и схватил его. Уоллис, руки которого уже были свободны, поднял кольцо и побежал к остальным заключенным. Меня развернули чьи-то сильные руки и в следующую секунду толкнули вниз, а Чейз увернулся от удара дубинкой. Солдата толкнули к нам, и Чейз ногой пнул его в сторону, едва устояв на ногах.

– Нужно выбираться отсюда! – прокричала я. – Быстро!

Он ничего не спросил, просто кивнул.

– Прекратить огонь! – закричал один из солдат, когда прозвучал еще выстрел. – Мы слишком близко! Прекратить огонь!

Стремясь застрелить заключенных, солдаты убивали солдат. Но к рингу ринулось столько народа, что мы были как селедки в бочке.

– Помогите! – закричал Билли, погребенный под волной синей формы. Чейз бросился за ним, не колеблясь, тем самым предоставив любому человеку в форме возможность атаковать.

– Чейз! – заорала я и метнулась к тому месту, где скрылись оба.

До моих ушей донесся свист – тонкий, нарастающий звук, похожий на шипение микрофона, только более далекий, словно закипел чайник со свистком.

А потом мир вокруг взорвался.

Глава 25

Вдох, выдох, вдох, выдох. Словно океанские волны.

В глазах все плыло. Или это из-за облака пыли вокруг меня? Огни мигали, на секунду освещая окружающий мир. Было сложно что-либо рассмотреть. Я лежала на твердой поверхности, надо мной находилась какая-то искореженная металлическая сетка.

Звуки постепенно возвращались, словно кто-то увеличивал громкость, пока все внутри не задрожало от грохота, словно мир собирался обрушиться. В воздухе раздавались стоны боли, заглушаемые воем сирен, сначала тихим, но постепенно становившимся громче и тоньше, как это было во время учебных воздушных тревог во время Войны.

В начальной школе учебные тревоги случались раз в неделю. При звуке сирен, визжавших в усилителях, мы должны были спрятаться под парты, подождать, пока выключат весь свет, и бежать к ближайшему выходу. Учителя превратили это в игру.

Зайка прячется под елкой,

Убегает он от волка.

Чтобы зайке убежать,

Надо ночи подождать.

Сейчас я это вспомнила. Кровь толчками бежала по венам, а я подняла глаза к небу в поисках опасности. Но, поднявшись на ноги, я поняла, что опасность уже пришла. Воспоминания медленно возвращались. Джесс, убивший Вождя Реформации. Чейз, стоявший у самого входа в клетку.

Я потеряла одну туфлю, а у второй сломался каблук. Мою кожу покрывал слой серой пыли, а из полудюжины царапин на коленках и на правой руке текла кровь.

Помост, символизировавший смерть Марко и Поло, Джесса и Вождя Реформации и кто знает, скольких еще людей, опрокинулся на бок, но выглядел так, словно собирался рухнуть на меня в любую секунду.

Острый гравий впивался мне в ноги, пока я ковыляла сквозь облако пыли, разыскивая заключенных. Они оказались недалеко, их разбросало по земле вперемешку с солдатами. Некоторые поднимались на ноги, другие падали или стояли на коленях, но большинство остались лежать.

– Чейз! – прохрипела я.

Я пробиралась между телами и наконец нашла его, наполовину придавленного другим телом – солдатом, безжизненным, словно кукла. С усилием я оттолкнула труп, и к моему облегчению Чейз приподнялся на локтях и похлопал себя по уху, как будто пытаясь избавиться от попавшей туда воды.

– Что...

Он поднял голову и встретился со мной глазами.

– Надо выбираться отсюда, – сказала я и посмотрела наверх, но увидела только зияющую в стене здания дыру. Там, где к небу поднимались этажи, заполненные солдатами, сейчас осталась только куча обломков. Половину базы просто снесло.

– Мой дядя...

– Надо уходить, – сказала я.

На мгновение лицо Чейза исказилось от боли, но он тут же спрятал ее за коротким кивком.

Я помогла ему встать, но он пошатнулся. На земле рядом с нами лежал солдат, которого я столкнула с Чейза. Его невидящие глаза уставились в небо, а из уголка губ стекала струйка крови.

– Билли?

Я упала на четвереньки и затрясла его, но он не шевелился.

Мой мозг отказывался верить глазам. Только что Билли был здесь, помогал освобождать остальных. Он достал ключи. Он выпустил меня из камеры. Он не может погибнуть.

– Билли! – закричала я.

Руки Чейза обхватили меня за талию и подняли на ноги.

– Не думал, что когда-нибудь увижу вас обоих...

Уоллис замолчал, увидев мальчика, лежавшего на земле.

Он присел на корточки, приложил два пальца к шее Билли и уронил голову.

– Молодец, парень, – сказал он и закрыл Билли глаза. – Ты здорово справился. Очень здорово.

Из моего горла вырвался всхлип. Слезы защипали глаза, но промыли их, не давая отвлечься от дороги, по которой нам следовало двигаться, – дороги, которая вела нас прочь отсюда.

Я посмотрела на Чейза и поняла, что он чувствует то же самое.

– Надо убираться отсюда, – сказала я.

Как будто ничего в мире больше не имело значения, Уоллис аккуратно, пуговица за пуговицей, расстегнул форменную куртку на мальчике и бережно отложил ее в сторону. Я звала его, умоляла уходить, но он вел себя так, словно не слышал меня.

Лидер сопротивления, которого мы считали погибшим на крыше гостиницы «Веланд», сложил руки Билли на груди.

– Молодец, – сказал он, поправляя рубашку Билли. – Молодец.

С открытой стороны базы раздался громкий крик, и мы повернулись в ту сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчины и женщины в гражданской одежде перелезают через развалины. Солдаты МН успели перегруппироваться, и за приказами не отступать и сражаться последовал шквал пуль.

Мы с Чейзом нырнули под прикрытие помоста, слушая, как пули застучали по железному днищу.

Уоллис медленно выпрямился, держа в руке пистолет МН, снятый с пояса Билли. Он даже не пытался укрыться от пуль.

– Мы это сделали, – сказал он, наблюдая за битвой пустыми глазами.

Уоллис прав. Мы это сделали. Джесс убил Вождя Реформации, Три ворвались на базу Шарлотта. Я должна была радоваться победе, но ощущала только утрату и то, как сердце пустилось вскачь, выстукивая одно и то же срочное послание: уходить, уходить, уходить.

Я бросила последний взгляд на Билли и Уоллиса, который спокойно шел к бойцам, атаковавшим остатки солдат во дворе. Рядом с нами падали тела в форме. Падали с верхних этажей, которые не повредило ракетами. Некоторые солдаты сдавались, и их брали в плен. А некоторым такого выбора не предоставили.

– Эмбер, – вернул меня к действительности Чейз.

Настало время принимать решение: присоединиться к силам Три и уничтожить МН, рискуя быть уничтоженными самим, или оставить это истребление позади. Очень скоро выбор сделают за нас. Бой уже идет, и через несколько секунд мы окажемся между двух огней.

– Иди за мной, – сказала я.

Низко пригнувшись, мы пробирались через завалы гораздо большие, чем те обломки, которые видели в туннелях Чикаго. Прочь от боя. Я задрала подбородок. Не знаю, прилетит ли еще ракета, но я не собираюсь ждать, чтобы это выяснять.

Мы забежали в дверь и помчались по коридору, через который я пришла вместе с девушками, в сторону стоянки. Когда мы приблизились к двери, стрекотание выстрелов заставило нас прижаться к стене.

Гудение моргающих ламп раздражало оголенные нервы. Две пули застряли в стене у нас над головами, потом третья. Перекрывая все эти звуки, постоянно и требовательно завывала сирена. Снаружи раздались победные крики мужчин и женщин из Три.

– Слышите? – прокричал Чейз. – Этот звук означает, что вы проиграли. Если не хотите умереть сегодня, предлагаю вам побыстрее убраться отсюда.

Несколько секунд спустя мы услышали удаляющиеся шаги.

Мы вышли из здания, я держалась за спиной Чейза. Из-за взрыва фонари на стоянке погасли, а некоторые столбы рухнули, придавив автомобили.

– Там! – показала я в сторону выхода. Живот сковало от ужаса: отступавшие силы МН воспользовались стоянкой, чтобы перегруппироваться. Около внешнего забора собралась сотня или больше солдат, лунный свет едва позволял различить их форму на фоне ночной темноты. Мы увидели друг друга одновременно, и солдаты тут же подняли оружие.

– Назад! – заорал Чейз. Мы попытались вернуться в здание, но оттуда уже показались отступавшие из двора солдаты. Заметив своих товарищей, они остановились, принимая последний бой с ворвавшимися в здание мятежниками.

Мы оказались между двух огней.

– Под машину!

Схватив Чейза за рукав, я нырнула под ближайший фургон, злясь на себя за то, что не забрала оружие у одного из павших солдат во дворе.

Со всех сторон раздавались выстрелы. Внутренние помещения базы горели, и запах дыма смешивался с чем-то электрическим и сладким. Слева от базы послышались звуки боя – скрежет металла и хор озлобленных голосов.

– Тюрьма, – сказал Чейз с мрачным выражением на лице.

Пули взметнули фонтанчики возле меня, и притянула ноги ближе к телу, дрожа от адреналина, страха и злости из-за того, что мы так близко подобрались к свободе, только чтобы оказаться на месте учебных мишеней.

– Я люблю тебя, – сказала я Чейзу.

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Не сдавайся.

После этого он поднялся и исчез за углом фургона. Я закричала, когда еще одна пуля попала в боковую дверь у меня над головой. Солдаты окружали нас. Наше обнаружение было вопросом времени.

Со стороны тюрьмы раздался громкий рев, на этот раз близко, отдаваясь у меня в костях. Я набралась смелости и выглянула из-за фургона, приготовившись к атаке солдат, но вместо этого увидела, как в темноте наступает серая волна.

Впереди шел Девитт, высоко подняв какую-то палку. Когда он подошел ближе, я узнала длинный шест с веревочной петлей.

Казалось вполне возможным, что Девитт планировал оказаться здесь, чтобы возглавить эту волну атакующих. Каким-то образом заключенным удалось одолеть охрану. В окружавшем беспорядке я забыла, что Билли освободил их.

– Отличная работа, Билли, – прошептала я в небо.

Пока я смотрела, половина первого ряда заключенных упала. Девитт, согнувшись, затормозил, но потом снова побежал, призывая остальных следовать за собой. Через несколько секунд грохот от столкновения человеческих тел и металла эхом разнесся по останкам каменной базы. Я вскочила на ноги, лихорадочно ища Чейза. Наконец я увидела его, он бежал ко мне от открытых теперь ворот, и его тюремная одежда ясно выделялась в ночи.

Меня затопила надежда. Мы выберемся. Мы выживем.

Я даже не услышала подошедшего сзади человека, пока не стало слишком поздно.

Чья-то хватка на руке застала меня врасплох, и с коротким вскриком я упала назад.

Дата добавления: 2015-11-14