Глава двадцать первая стена

Судьи подняли таблички с оценками. Четыре, точка, один. Три, точка, девять. Трибуны ответили единодушным ревом. Теперь я на предпоследнем месте.

Я беру полотенце, накидываю на голову и вытираю мокрые волосы. Нипси, мой тренер, стоит на краю бассейна, скрестив руки, и изучает табло с результатами. «Сконцентрируйся, Брэдшоу», – кидает Он мне.

Я возвращаюсь на трибуну и сажусь рядом с Лали.

– Не повезло, – говорит она.

Лали на этот раз сопутствует удача. Она выиграла заплыв на свою любимую дистанцию – двести метров вольным стилем.

– У тебя осталась еще одна попытка, – сообщает она, стараясь подбодрить меня.

Я киваю, шаря глазами по противоположной трибуне в поисках Себастьяна. Он в третьем ряду, рядом с Мэгги и Уолтом.

– У тебя месячные? – спрашивает Лали.

Возможно, потому, что мы так много времени проводим вместе, циклы у нас совпадают. Я бы и рада была списать неуспех на гормональный фон, но это не так. Я проводила слишком много времени с Себастьяном, и это сказывается.

– Нет, – отвечаю я мрачно. – А у тебя?

– На прошлой неделе были, – отвечает Лали. Она смотрит на противоположную трибуну, находит Себастьяна и машет ему. Он машет в ответ.

– Себастьян смотрит, – говорит Лали. – Не упусти последний шанс.

Я вздыхаю. Взбираясь по лестнице, стараюсь сконцентрироваться. Я стою на краю вышки, руки плотно прижаты к телу, ладони обращены назад. Вдруг мне в голову приходит тревожная, но вполне определенная мысль: я не хочу больше заниматься прыжками.

Я пробегаю четыре шага по доске и отталкиваюсь. Тело выбрасывает вверх, но, вместо того чтобы взлететь, я неожиданно падаю. На долю секунды я представила себе, что упала со скалы, и думаю о том, что будет, когда падение закончится. Очнусь я или умру?

Я вхожу в воду с согнутыми коленями, слышится громкий, неспортивный плеск. Я проиграла. Бреду в раздевалку, стягиваю костюм, и направляюсь в душ. Всегда знала, что однажды оставлю спорт.

Я никогда не думала, что свяжу с ним все будущее, понимала, что всегда буду слишком плохо прыгать для того, чтобы войти в команду колледжа. Но для меня прелесть занятий спортом никогда не заключалась, собственно, в самих прыжках. Мне нравились шумные автобусные поездки в другие: школы, бесконечная игра в триктрак в перерывах между соревнованиями, возбуждение, которое испытываешь, когда знаешь, что можешь выиграть, и удовлетворение, которое получаешь, когда тебе это удается. Конечно, бывали и тяжелые дни, когда прыжки мне не удавались. Я ругала себя, давала себе обещания собраться, больше тренироваться и улучшать результаты. Но сегодня я чувствую, что отвратительно выполненные прыжки нельзя отнести на счет неудачного дня. Сегодня я ощущаю поражение, как нечто неизбежное, словно я достигла потолка возможностей и дальше мне уже не двинуться.

Со мной покончено.

Я выхожу из душа и оборачиваюсь полотенцем. Вытерев запотевшее зеркало, вглядываюсь в свое лицо. Выгляжу я как обычно, но чувствую себя другой.

Это не я. Встряхнув головой, я расправляю волосы и подгибаю кончики, стараясь понять, как бы я выглядела, если бы постриглась короче. Лали укоротила волосы, теперь на макушке у нее хохолок, который она ставит при помощи лака, хранящегося у нее в ящике. Раньше Лали не сильно заботило, как выглядят ее волосы, но, когда я ей об этом сказала, она ответила: «Мы в таком возрасте, когда стоит начать думать о том, как мы выглядим перед парнями». Я решила тогда, что она пошутила.

– Какими парнями? – спросила я.

– Перед всеми, – ответила Лали, оглядела меня с ног до головы и улыбнулась.

Имела ли она в виду Себастьяна?

Если я уйду из команды по прыжкам, то смогу проводить с ним больше времени.

С того момента, когда я упала, катаясь на лыжах с Джорджем, Прошло две недели. Несколько дней я боялась, как бы Амалия, сестра Себастьяна, не рассказала ему, как встретила меня в компании Джорджа, но пока он об этом не упоминал. Это может означать, что либо она не рассказала, либо рассказала, но ему все равно. Я даже решила спровоцировать его на разговор, спросив его о сестре, но он сказал только, что она «очень классная» и что, может быть, он «меня однажды с ней познакомит».

Потом я спросила его, почему он оставил частную среднюю школу и приехал учиться в Каслбери. Я не хотела верить в то, что Джордж сказал мне правду о Себастьяне. Действительно, зачем нужно было кого-то обманывать, если Себастьян такой умный, что ходит на курсы по математическому анализу? Однако Себастьян в ответ на мой вопрос лишь рассмеялся и сказал: «Мне нужно было сменить обстановку».

Я решила, что Джордж просто ревновал.

Поскольку со стороны Джорджа попытки завязать отношения прекратились, мне ничего другого не оставалось, как сблизиться с Себастьяном. К сожалению, ценой этому стало то, что большую часть своих повседневных дел мне пришлось принести в жертву этим отношениям. Например, прыжки с вышки. Почти каждый день Себастьян подбивал меня не ходить на тренировку и заняться чем-нибудь другим.

– Пойдем в «Таинственный аквариум» и посмотрим на китов-убийц.

– У меня тренировка в бассейне, а потом нужно заниматься.

– Аквариум очень занимателен.

– Не думаю, что наблюдение за китами-убийцами поможет мне в колледже.

– Ты такая зануда, – говорил он, чтобы дать понять, что, раз я не хочу с ним гулять, найдется другая девчонка, которая захочет.

– Пропусти тренировку, сходим в кино на «Инопланетянина», – сказал он однажды. – В кинотеатре можно целоваться.

Я согласилась на это предложение. Погода была плохая, и сидеть в холодном бассейне мне хотелось меньше всего на: свете. Однако в кино я не могла избавиться от чувства вины, и Себастьян достал меня тем, что постоянно перекладывал мою руку себе на джинсы, чтобы я сжала его член. В смысле секса Себастьян был куда более продвинутым, чем я, – он постоянно как бы случайно намекал на неких «подруг», с которыми он встречался, когда учился, в частной школе. Но похоже, отношения с «подругами» никогда больше нескольких недель не продолжались.

– Что с ними происходило? – спрашивала я.

– Они сходили с ума, – отвечал Себастьян таким тоном, словно всем должно быть ясно, что встречаться с ним и не сойти с ума – невозможно.

Я резко открываю дверцу своего шкафчика, и мне приходит в голову, что, похоже, меня поразил тот же недуг.

Мой шкафчик пуст.

Я захлопываю дверцу и проверяю, не ошиблась ли номером. Это мой шкафчик, нет никакого сомнения. Снова открываю дверцу, надеясь, что меня подвело зрение, но внутри по-прежнему пусто. Я проверяю шкафчики слева и справа. В них тоже ничего нет. Обернув талию полотенцем, я присаживаюсь на банкетку. Где, черт возьми, мои вещи? И вдруг меня осеняет: Донна ЛаДонна и две Джен.

Я вспоминаю, что видела их перед соревнованием. Они сидели на трибуне и хихикали, но я не придала этому особого значения. Я заподозрила, что они затевают какую-то пакость, но и представить себе не могла, как далеко они могут зайти, учитывая, что мне известно о том, что Донна встречается с новым парнем, тем самым, которого я видела у ее дома. Две Джен усердно распространяли слухи по их поводу. Всякий, кому было интересно, мог узнать, что парень старше Донны, что он – известный манекенщик, что он снимался для рекламы Пако Рабанна. Вскоре на двери шкафчика Донны появилась приклеенная скотчем страница, вырванная из журнала. На фотографии был парень с пузырьком лосьона после бритья в руке. Картинка провисела несколько дней, потом Лали не выдержала и нарисовала возле головы модели кружок с надписью «я дурак».

Донна наверняка подумала, что это сделала я, и решила отомстить таким вот образом. Я распахиваю дверь, ведущую в бассейн, и собираюсь выйти, но мне приходит в голову, что соревнования в самом разгаре и Лали как раз участвует в очередном заплыве. Я не могу выйти на всеобщее обозрение в решающий момент соревнований, когда на мне нет ничего, кроме полотенца. Заглядываю за дверь, ведущую на трибуны. Донна ЛаДонна и две Джен исчезли. Себастьян поглощен соревнованиями, он болеет за Лали и поднимает вверх кулак, когда она делает кувырок и резко отталкивается от стенки бассейна, переходя на очередную дистанцию. Теперь она плывет первой. Уолт оглядывается, похоже, он планирует бегство. Мэгги сидит рядом с ним и пронзительно кричит.

Мэгги. Нужно добраться до Мэгги. Я бегу в противоположный конец раздевалки, открываю дверь, несусь по коридору, затем стремглав пересекаю холл, распахиваю дверь и оказываюсь на улице. Холодно, Ноги у меня голые, зато никто меня пока не заметил. Я торопливо обегаю здание, оказываюсь у задней стены и проскальзываю в дверь, ведущую и помещение под трибуной, на которой находятся ребята. Я крадусь мимо целого леса ног и хватаю Мэгги за лодыжку. Она вскакивает и озирается.

– Мэгз, – шепчу я.

– Кэрри? – спрашивает она, вглядываясь между планками, из которых сделана трибуна. – Что ты там делаешь? И где твоя одежда?

– Дай мне пальто, – требую я.

– Зачем?

– Мэгги, пожалуйста, – говорю я и тяну за край ее пальто, лежащего на трибуне рядом с ней. – Не спрашивай. Встретимся в раздевалке, я все объясню.

Заполучив пальто, я бегу назад в раздевалку. Через несколько минут Мэгги присоединяется ко мне.

– Кэрри? – Ее голос отдается эхом в пустом помещении.

– Я здесь, – отзываюсь я, копаясь в корзине с грязными полотенцами, думая, что, возможно, Донна спрятала мою одежду туда. Я нахожу гимнастические трусы огромного размера, грязный носок и желтый головной платок.

– Донна ЛаДонна украла мои вещи, – поясняю я, когда мне надоедает рыться в корзине.

Глаза Мэгги сужаются:

– Откуда ты знаешь?

– Да что тут сложного, Мэгз, – говорю я, кутаясь в ее пальто. После пробежки по улице мне все еще холодно. – Кто еще мог это сделать?

Она плюхается на банкетку рядом со мной.

– Это надо прекратить.

– Расскажи как.

– Нет, Кэрри, серьезно. Надо это прекратить.

– И что я должна сделать?

– Тебе и не нужно ничего делать. Пусть Себастьян что-нибудь сделает. Заставь Себастьяна прекратить это.

– Да он же не виноват.

– На самом деле именно он и виноват. Ты что, не помнишь, что он гулял с Донной ЛаДонной, а потом бросил ее ради, тебя?

– Он ей сказал, что между ними не было ничего серьезного. Что он только что вернулся в город и хотел бы встречаться и с другими людьми.

– Ну, допустим. В конце концов, он получил то, что хотел.

– Правильно, – говорю я.

Я чувствую, что моя ненависть к Донне ЛаДонне стала физическим объектом, круглым и твердым, и лежит где-то на дне желудка.

– Он должен защитить тебя от нее.

– А если нет?

– Тогда нужно порвать с ним отношения.

– Но я не хочу с ним расставаться.

– Я вот знаю, что Питер меня бы точно защитил, – отвечает Мэгги.

Она в ярости. Интересно, она намеренно подталкивает меня к решению порвать с Себастьяном? Может быть, вокруг меня созрел заговор, о котором я не знаю?

– Прибегать к защите мужчины так старомодно, – говорю я резко. – Мы что, сами за себя постоять не можем?

– Мне нужен парень, который способен постоять за меня, – упрямо заявляет Мэгги. – Это как с друзьями, ты бы стала дружить с человеком, который не встал бы на твою сторону?

– Нет, – неохотно соглашаюсь я.

– Ну то-то же.

Дверь распахивается, и в раздевалку врывается Лали в сопровождении других членов ее команды. Они обмениваются рукопожатиями в честь победы и шутливо хлопают друг друга мокрыми полотенцами по спинам.

– Ты где была? – спрашивает Лали, стягивая костюм. – Я выиграла.

– Я была уверена, что так и будет, – отвечаю я и в знак поздравления хлопаю по протянутой мне ладони.

– Нет, серьезно. Ты исчезла. Ты не расстроена, нет? По поводу неудачных прыжков?

– Нет, все хорошо.

В данный момент у меня есть много других поводов для расстройства.

– У тебя есть запасная пара обуви?

– Мне кажется, это просто умора, – говорит Лали. – Я так хохотала, что чуть в штаны не написала.

– Угу, – отвечаю я со злобным сарказмом в голосе.

– До сих пор смешно.

– Нет, ну признайся, это очень забавно, – присоединяется Себастьян.

– Я ничего не обязана признавать, – заявляю я, скрестив руки на груди.

Мы поворачиваем в проезд, ведущий к моему дому. Меня вдруг охватывает бешенство:

– Я думаю, в этом нет ничего смешного.

Выйдя на улицу из автомобиля, я со всей силы захлопываю за собой дверь и бегу к дому, представляя себе, как Себастьян и Лали сидят в машине огорошенные. А потом смотрят друг на друга и начинают смеяться.

Надо мной.

Я бегу по ступенькам, ведущим к двери моей комнаты.

– Что случилось? – спрашивает Мисси, когда поднятый мной вихрь достигает ее.

– Ничего!

– Я думала, ты на танцы пойдешь.

– Я иду! – кричу я, захлопывая дверь спальни.

– Боже, – отзывается Доррит с другой стороны.

Меня все достало. Довольно. Хватит. Открыв шкаф, я начинаю разбрасывать по комнате туфли.

– Кэрри? – спрашивает Мисси, стучась в дверь спальни. – Можно войти?

– Да, если не боишься получить ботинком в глаз!

– Что случилось? – кричит Мисси, входя в спальню.

– Меня тошнит от того, что когда я собираюсь выйти куда-то со своим парнем, моя лучшая подруга всегда болтается где-то рядом. Тошнит от того, что они надо мной смеются. И меня просто выворачивает от маленьких злобных идиоток, – здесь я практически срываюсь на визг, кричу так громко, как только могу, – которые преследуют меня и превращают мою жизнь в кромешный ад!

Я так сильно размахиваю бабушкиной туфлей с тонким длинным каблуком, что, заехав им по книге, пробиваю обложку насквозь.

Мисси невозмутима. Она садится на кровать, кладет ногу на ногу и задумчиво кивает.

– Я рада, что ты об этом заговорила. Я уже некоторое время и сама хочу с тобой поговорить. Мне кажется, Лали делает подкоп под ваши с Себастьяном отношения.

– И не говори, – ворчу я, откидывая занавеску, чтобы посмотреть в окно. Себастьян и Лали не уехали. Они сидят в машине и смеются. Но что я могу сделать? Если я выйду и устрою скандал, я буду выглядеть человеком, который ни в чем не уверен. Если я ничего не скажу, все так и будет продолжаться.

Мисси складывает руки и опирается на них подбородком.

– Знаешь, в чем проблема? Мама никогда не учила нас женским хитростям.

– А что, должна была?

– Думаю, да. Потому что мы ничего не знаем о парнях. Ни как найти друга, ни как его сохранить.

– Это все потому, что, когда мама встретила пану, они тут же полюбили друг друга, а вскоре папа предложил ей выйти замуж, – говорю я грустно. – Ей даже и делать ничего не пришлось, не говоря уже о том, чтобы выдумывать какие-то схемы. И с Лали ей иметь дело гоже не пришлось. Или с Донной ЛаДонной. Или с этими двумя Джен. Она, вероятно, думала, что с нами будет так же, как с ней. Просто появятся ребята, и тут же немедленно случится любовь, так что нам не о чем будет беспокоиться.

– Мне кажется, что когда речь идет о мужчинах, мы обречены, – заключает Мисси.

Дата добавления: 2015-11-14