Дополнительная глава 1. Как избавиться от скуки? Рецепт доктора Йонджа

Это был один из тех скучных вечеров, когда абсолютно нечем заняться. И курить было нельзя: доктор запрещал курить в закрытых помещениях и альбинос порой даже слушался его. Но ровно до той поры, пока тот был рядом, но стоило ему уйти, как мальчишка тут же доставал сигареты и закуривал, блаженно втягивая горький дым. Он рассматривал свои пальцы, словно мог увидеть в них что-то интересное. Но это все равно было скучно. Долго сидеть без дела для него было самой настоящей пыткой, поэтому седовласка не выдержал и вскочил с кровати, после чего нашел черный лак для ногтей у себя. Процедура занимает полчаса: опыт все же у него был в таких вещах, альбинос даже глаза умел красить. Все же он часто ходил в клубы, а там нужно быть на высоте, чтобы все хотели тебя…

-Боже, как же скучно… — Альбинос снова принялся рассматривать свои ногти. Теперь они были черными и это забавляло его немного, он сразу вспомнил про готические группы, которые шныряли по улице недалеко от той психиатрической клиники, где был некогда его милый братик Даниэль. Поднявшись с кровати и взъерошив собственные волосы, юноша подошел к музыкальному центру и включил его. Что-то заиграло, знакомое, похоже на то, что они когда-то записали с одноклассниками. Братья Эванс оказались хорошими гитаристами, хотя с их причудами… да в общем не важно было, кто чем увлекался в свободное время. Больше всего альбиноса умиляло то, что на ударных играл тогда их «мисс сама скромность» Люци. У этого парнишки был талант, да в принципе, как и у всех в школе, не зря же она была одной из лучших в Берлине. С их связями они могли бы даже раскрутиться и стать знаменитыми, но седовласка не стремился к этому. Слишком было много скелетов в его шкафу, чтобы потом кто-то стал ради сплетен и сенсаций рыться в его прошлом. Нет, сейчас ему требовалось что-то, что встряхнет. Переключив несколько песен, Габриэль остановил свой выбор на одной: Oomph! — Das Letzte Streichholz. Этот текст… эти голоса… ему нравилась эта музыка. Поставить на постоянный повтор. Очередная сигарета появилась в его руках, и тонкая струйка дыма стала виться к потолку. Он подошел к окну и задернул шторы – свет раздражал его сейчас, хотелось ночи, хотелось тьмы, которая порой рвалась из его сердца снова наружу. Хотелось немного безумия…

Он и не заметил, как вернулся доктор, тот лишь недовольно поморщился, почувствовав запах сигарет, но все же промолчал. Руки парня обвили шею рыжеволосого, а потом поцелуй с привкусом леденцов… ему нравился этот вкус, нравилось то, как от доктора пахло корицей или ванилью, словно он сам был конфетой, причем одной из самых вкусных. Габриэль ничего не говорил, продолжая целовать его и завлекая за собой на кровать. Но нет, Алекс отстраняется и с интересом смотрит в красные глаза.

-Линзы. Сними их. Я люблю видеть твои настоящие глаза… — Недовольное фырканье со стороны гения заставляет смуглого парня лишь улыбаться. Габриэль послушно снял линзы и убрал их и теперь своими аметистовыми смотрел на Йонджа.
-Мне скучно. Я скоро взвою, сидя в четырех стенах, пока тебя нет. – Улыбка, нежная, теплая и такое же нежное прикосновение к щеке. – Алекс… я хочу развлечься.

Руки закованы в наручники. Альбинос лежал на кровати полностью голым, доктор вколол ему немного возбудителя, чтобы помучить несчастного ученика. Алекс включил камеру и стал снимать все на видео.

-Умм… Алекс… тебя это возбуждает? – Хохотнул Габриэль, но потом тихо замурлыкал. Шелк простыни, прикасающейся к телу, так приятно ласкал, распаляя все сильнее желание.
-Коснись своей плоти, малыш. – Не смотря на улыбку на лице, тон Йонджа был приказным, не терпящим возражений. О да, такой доктор возбуждал его еще сильнее… альбинос послушно провел кончиками пальцев по головке своей плоти, потом скользнул вниз по всей длине члена, слегка кусая собственную губу. Это было приятно, особенно когда холодная цепь, соединяющая браслеты наручников, касалась нежной кожи плоти… тихий стон сорвался с бледных губ и томный взгляд направлен на рыжего. Он хотел его, хотел, чтобы Йондж вытрахал его, не щадя, чтобы сделал больно, но нет, Алексу нравились другие игры, как например эта. Ему нравилось растягивать удовольствие, нравилось, когда Габриэль начинал дрожать в преддверии оргазма. Это были потрясающие ощущения власти над мальчишкой, но не той, в которой унижали, нет, совсем другой – Умм… красиво смотришься. А теперь раздвинь ноги шире, чтобы обзор был лучше. Я хочу видеть тебя, малыш. – Это неизменное «малыш» Заставляло альбиноса всегда как-то криво усмехаться. Малыш это было не про него, не про того, кто девственности лишился в двенадцать лет. Хотя на такие слова бы Алекс обязательно ответил, что не потеря девственности делает человека взрослым. Скорее всего, он был прав, но седовласка не хотел думать об этом. Раммштайнер расставил ноги, сев. Это смотрелось пошло, но все же и эротично в какой-то степени. Такой доступный гений, не стесняющейся своей наготы… — Боже… ты сводишь меня с ума… — Доктор сглотнул, смотря на такого похотливого ученика… альбинос продолжал водить ладонью по своей плоти, порой сжимая у основания, звякая наручниками.
-Алекс… я хочу тебя… — И вот Раммштайнер прикоснулся к собственному анусу, обводя его кончиком указательного пальцы, словно стараясь соблазнить доктора, но у рыжеволосого была хорошая выдержка и он умел держать себя в руках, даже в таких соблазнительных ситуациях. Алекс лишь обвел кончиком языка свои губы и прищурил свои рыжие с огоньком глаза.
-Малыш… а что если… — Йондж хитро улыбнулся и поставил камеру на штатив, после чего сел к альбиносу, касаясь мягких бледных губ поцелуем. – Поласкай сам себя… сделай это для меня… а потом я выполню твое желание… — Горячий шепот в губы, Габриэль судорожно выдохнул. Только вот уже за это он готов был сделать ради него все что угодно.
Йондж усадил мальчика к себе на коленки и теперь держал его ноги раздвинутыми, смотря, как альбинос дразняще касался головки своей плоти, потом скользил по всей длине пальцами, слегка царапая ногтями нежную кожу. От этой сладкой пытки по его телу скатывались капельки пота, а может быть и от того возбудителя, который распалял все сильнее желание… ему было жарко, да и тем более то, что происходило…

-Алекс… мне жарко… такое ощущение, что я сейчас сгорю… — Прошептал альбинос, сжав в пальцах свою мошонку и помяв ее несильно, заставляя себя стонать. Раммштайнер был готов уже кончить только от таких собственных ласк, но он все старался оттянуть момент, пока доктор не скажет заветных слов «кончай, малыш»… гений тяжело дышал, губы были чуть приоткрыты и смотрелись так возбуждающее все это вкупе. Йондж стал целовать шею гения, порой кусая и оставляя свои красные метки, чтобы другие видели, что нынче альбинос не свободен. – Алекс… пожалуйста… разреши мне кончить… — Но рыжеволосый молчал, лишь улыбаясь, зарывшись носом в пепельные волосы. Он хотел еще немного попытать этого юношу, который так вызывающе себя вел. Руки Габриэля уже дрожали, это возбуждение захлестывало с головой, не давая нормально мыслить. Кровь стучала в висках, сердце с силой ударялось об ребра, а внизу живота все стало сводить. Гений понимал, что больше не выдержит и вот-вот кончит… но так хотелось услышать эти слова… он сжал сильнее свою плоть и жалобно застонал, немного даже плаксиво. Ласковое прикосновение к щеке.
-Ладно, малыш, кончай… я вижу, что ты хочешь… — Как он был благодарен за эти слова… он зажмурился и прикусил губу, судорожно задышав. Это было так… приятно… альбинос испачкал собственные пальцы в сперме и теперь тяжело дышал, опустив голову. Пепельные и черные пряди липли к вискам, доктор приподнял лицо ученика за подбородок и нежно коснулся его щеки губами. – Ты прекрасен, малыш… — Если бы он умел краснеть, то сейчас был бы красным, как помидор.

Йондж хотел было освободить руки, но альбинос остановил его тихим шепотом «не надо». Нежные мягкие поцелуи, ласковые прикосновения к отзывчивому телу… альбинос чуть выгибался, когда пальцы доктора касались плоти, а потом и кольца мышц.

-Алекс… пожалуйста… я хочу тебя… хочу почувствовать внутри… — Как это пошло звучало из уст этого мальчишки… но в то же время так соблазнительно было это приглашение. Смуглая и белая кожа… какой красивый контраст это был… Доктор избавился от мешающейся одежды, которая не давала нормально чувствовать любимого.
-Малыш… тебя надо подготовить, иначе больно будет… — Рыжеволосое чудо улыбалось ему и только ему… Габриэль был счастлив, как когда-то давно… словно и в другой жизни вовсе.
-Я не боюсь боли… — Йондж покачал головой. Он явно не это хотел услышать… доктор прижимался к худому телу, целуя ученика в шею, порой покусывая, скользя по узким бедрам мальчика. От этого прикосновения он чуть задрожал, возбуждение прошлось по телу новой волной. Раммштайнер хотел этого смуглого парня, он хотел, чтобы доктор принадлежал только ему, был только с ним и смотрел лишь на него… как это было по-детски и эгоистично, но в этом был весь Габриэль.
-Нет, котенок… так не пойдет… ты же знаешь, что я не люблю боль. И не люблю ее причинять кому либо. – Солнышко… он был идеальным во всех понятиях: идеальный любовник, идеальный друг, идеальная подушка для обнимания во сне.
-Умм… в тумбочке есть смазка… — Это единственный выход, который видел альбинос. Доктор улыбнулся и достал из тумбочки тюбик со смазкой, выдавил немного себе на пальцы и потом смазал тугое кольцо мышц гения, отчего он прикусил губу, смотря своими аметистовыми глазами в рыжие. Он хотел это рыжеволосое чудо…

-Алекс… ах… сильнее… — Йондж покачал лишь головой. Ну как он мог отказать этому пепельноволосому ангелу?
-Подожди тогда… — Алекс остановился ненадолго, вынудив мальчика положить ноги к себе на плечи. – Так получится глубже проникать. Тебе понравится… — Мурлыкая, проговорил доктор, толкнувшись своей плотью в гении и тот так сладко застонал… это было похоже на песню для солнышка. Альбинос сжимал и разжимал пальцы в кулаки, дрожа от ощущений, который просто накрывали с головой.
-Аах… как… как ты глубоко… — Доктор улыбнулся и снова толкнулся в альбиноса, ударяя головкой по чувствительной точке мальчика. Гений выгнулся в пояснице и с его уст сорвался очередной стон… Габриэль зажался немного, слишком уж хорошо было, хотелось чувствовать сильнее, ярче…
-Не зажимайся, малыш… — Этот шепот Йонджа… он сводил Раммштайнера просто с ума. Ради доктора он готов был даже отказаться от боли, которую привык испытывать, о которой всегда просил своих любовников.
-Пожалуйста… двигайся… — Жалобно попросил Габриэль и все же солнышко смиловалось над ним: он стал двигаться своей плотью в альбиносе, входя каждый раз на всю длину, ударяя головкой члена по простате гения. Ему хотелось обнять Алекса, прижаться, но в такой позе это было не возможно. Поэтому приходилось откидывать это желание куда подальше, наслаждаясь их близостью. Движения стали быстрее, немного более резкими, но не приносящими боль, нет. Глубже, да… это было сложно описать, насколько прекрасно. Горячее смуглое тело при свете заходящего солнца смотрелось, словно покрытое бронзовой, капельки пота скатывались по груди и спине вниз, жар охватывал все сильнее эту парочку. – Я… я скоро… — Судорожно дыша, пролепетал альбинос, стараясь не кончить раньше Алекса. Ладонь доктора обхватила член мальчишки, и он стал ласкать его плоть в такт движениям. Ритм секса становился бешенным, доводящим до оргазма… Габриэль вскрикнул и выгнулся в пояснице, все тело свело судорогой, когда он кончил, испачкав пальцы солнышка в своей сперме. А потом через секунду он почувствовал в себе семя Йонджа, после утробного рыка. Выйдя из гения, Алекс лег рядом с ним и мальчишка тут же прильнул к красивому телу, положив голову на грудь рыжего. Они оба тяжело дышали, после такого превосходного оргазма. – Доктор, вы были прекрасны… — Мурлыкнул гений, прикрывая аметистовые глаза. наконец-то его скука отступила…

Дополнительная глава 2. «Schwarzes Herz Engel»

Пальцы быстро пробегались по струнам… его голубые глаза были блаженно прикрыты, парень получал истинное удовольствие, когда держал в руках гитару. Сзади уже ударили первый раз по барабану, что означало готовность к началу.

-Эрик, ты готов или опять будешь тормозить полдня? – Эта издевка в тоне вывела бы ежика, но тот увлекся слишком флиртом с их солистом. Это немного раздражало Себастьяна, он даже в какой-то степени ревновал: как же так, его любимый братик с его любимым другом… наверное с этого и начались их групповые развлечения. Но сейчас не об этом. – Блять, Эрик! У нас времени не так много перед выступлением в клубе, а ты его тратишь не на то, явно! – Рявкнул блондин и только тогда его двоюродный брат встал за свой синтезатор, а «ледяная принцесса» подошел к микрофону.
-Себастьян поменьше нервов. – Равнодушно бросил альбинос, а на губах его играла издевательская улыбка. Он бы сейчас врезал этому несносному парню прямо гитарой по роже, да только инструмент было жалко… поехали…

-Не жди меня. – Бросил Габриэль, уходя с братьями Эванс. Люци бы ревновал, если бы не знал, что его ревность не даст никаких плодов. Гений был самовлюблен, и на чувства других обычно ему было наплевать, а уж тем более на чувства одноклассников. Они всего лишь пешки в его извращенных играх.
Оказавшись в доме у Эвансов, альбинос сразу пошел в сторону бассейна: ему как никогда хотелось охладиться. А прохладная вода бассейна лучше всего подходила для этого. На пол упала майка, потом штаны, он раздевался прямо на ходу под взгляд двух братьев, которые решали, кто первым будет. Когда гений оказался полностью голым, они забыли, на чем остановились: это было завораживающее зрелище, как хрупкий, немного женственный парень ныряет в воду и проплывает несколько метров под водой.

-Эрик, это нормально, что уже только от этого у меня стоит? – Сглотнул Себастьян, а потом перевел взгляд на ежика, который и сам явно был в таком же состоянии.
-В этом случае – да. Пошли. – Эрик потянул своего брата в сторону бассейна, сжимая ладонь двоюродного брата. Они быстро помогли избавиться друг другу от одежды, а потом залезли в прохладную воду, которая ночью подсвечивалась бледно-желтым, отчего вода смотрелась как-то даже загадочно. Блондин подплыл к гению и надавил на его плечи, погружая под воду. Первые несколько секунд Раммштайнер сопротивлялся, но потом его руки заломили сзади. Это уже был Эрик, который помогал своему брату топить Габриэля. Это что-то вроде прелюдии… они любили доводить его до полуобморочного состояния, тогда альбинос был более покорным и податливым. Он чувствовал уже жжение в легких от нехватки кислорода, он рыпался, стараясь высвободиться, но братья Эванс держали крепко… и вот в какой-то момент сознание стало ускользать. Только тогда Себастьян убрал руки с его плеч и впился в бледные губы жестким поцелуем, кусая до крови губы гения.
-Эрик… давай его ближе к бортику… где не так глубоко… мне уже хочется опробовать его…

Братья Эвансы… они были всего лишь двоюродными, но любили друг друга как родные… хотя нет, даже больше. Им нравилось чувствовать друг друга больше, чем в нормальных отношениях братьев. Им нравилась близость. Себастьян приходил даже в восторг, когда его братишка располагался между его ног, а потом горячий язычок касался плоти. Это срывало блондину голову, он сжимал в пальцах каштановые волосы, задавая тот темп, который ему нравился. А иногда и сам делал такое же брату. Выгодное существование. Это нельзя назвать нормальными отношениями, но разве таких волнуют эти мелочи? Они детишки богатых и знаменитых родителей, они могут позволить себе все, даже секс друг с другом, если надоело заниматься обычным с другими. У них извращенное понятие любви: они могут убить того, с кем пожелали провести ночь и изнасиловать труп, они могут устроить жестокие пытки, выкалывая глаза, ломая пальцы и ребра, снимая плоть с мышц. Для них это не жестокость, а всего лишь метод развлечения. Они богатые, от любой проблемы всегда легко могли откупиться: все в этом мире продажные, а уж тем более те, кто олицетворяют власть или закон. Они покупали себе людей для услаждения своих желаний, они пытали их, выжигая узоры на теле. Родители не знали об этом, да и нужно ли им было знать? Их родителям не было никакого дела до детей и того, чем они занимаются, ведь мальчики, по их мнению, были взрослыми. Возможно, из-за этого и были проблемы: уделяй они больше внимания детям, не стали бы те садистами. А может это и не помогло бы, кто знает.

Альбинос лежал уже на прохладной плитке, когда Эрик решил побаловаться: он стал дергать за колечко в его головке, надавливать. Приятно пробуждение, правда? Себастьян в этот момент решил развлечься тоже, он обнял своего братика сзади и надавил головкой на анус ежика, резко проникая в него.

-Аах… Себастьян… будь грубым только… — Сладко простонал один из Эвансов, а потом вернулся к своему развлечению: мучая головку плоти альбиноса, Эрик выгнулся и наклонился к соскам гения, начав теребить сережки в его сосках зубами, срывая уже тихие стоны с губ Габриэля. В реальности, альбинос был для них лишь катализатором, чтобы начать самим развлекаться, хотя вполне вкусным катализатором, который так сладко стонал. Ногти Эрика царапали головку плоти гения, тот уже придя более менее в себя, приподнялся на локтях и наблюдал за двумя братьями: за тем, как блондинчик резко и с силой двигался, входя до основания в ежика, заставляя того громко и по-блядски стонать. Это было нечто… альбиноса откровенно возбуждала эта картина. Но все бы было хорошо, если на середине их мини-оргии не пришел Люци. Мальчик от увиденного просто замер и стал стоять, как вкопанный. Как же так, его парень с другими. Лоуренс хотел было сбежать, но все же остался, наблюдая за другими членами группы. Себастьян увеличил темп движений, ругаясь крайне неприлично, когда его любимый братик нарочно зажимался, а потом выгибался, подаваясь бедрами назад и сильнее насаживаясь. Эрик позволял своему брату трахать себя и это никак не укладывалось в голове Люци: он конечно знал, что ребята странные, но все же не ожидал такого.
-Умм… Люци… присоединяйся… — Равнодушно предложил гений, смотря на то, как на щеках мальчишки выступил румянец. Габриэль заметил его, когда тот только подошел, но решил все же сделать сюрприз для Эвансов. Ежик полностью вобрал в рот член гения и теперь делал ему глубокий минет, заставляя Раммштайнера сладко стонать. Это было великолепно… а смотрелось крайне непристойно и вызывающе. Поэтому было не удивительно, что мальчик с русыми волосами возбудился, глядя на троицу? Здесь бы любой, кто не импотент, возбудился. Блондин обхватил ладонью плоть брата, не сбавляя темпа своих движений, жестко вдалбливаясь в его тело, заставляя Эрика задыхаться, ибо ведь еще и Габриэль требовал внимания, держа парня за волосы и задавая темп движений головы и шипя, когда ежик царапал нежную кожу плоти зубами.
-Черт… какой же ты горячий, братишка… так бы и драл тебя всю ночь… — Шелестящее проговорил Себастьян, дернув бедра брата на себя и войдя на всю длину. Раммштайнер поманил Лоуренса к себе.
-Иди сюда, малыш, я сниму твое напряжение… — Люци пошел к своему парню на негнущихся ногах, словно им кто-то управлял. Он хотел сбежать, но алые глаза не позволяли… их взгляд заставлял трепетать. Опустившись на колени рядом с любимым, мальчик поцеловал альбиноса, а тот дал ему пощечину за это, убрав руку с головы Эрика и позволяя ему недолго подышать. Но ежик тоже не любитель оставлять дело незаконченным, он стал лизать головку плоти Раммштайнера, словно какой-то леденец, посасывая. Гений что-то шепнул на ушко своему парню и тот, покраснев, расстегнул свои штаны и спустил их вместе с трусиками, благо не в сердечко. Удобнее устроившись по велению альбиноса, он стал выжидательно смотреть на своего любимого, а что тот? Для Габриэля это лишь игра и развлечение. Его горячий язычок прошелся по плоти Люци, касаясь головки сережкой в языке, а потом гений обхватил губами его плоть и стал посасывать. У Себастьяна это вызвало истерический смех: Лоуренс впервые играл с ними в их извращенные игры. Его всегда считали самым невинным в их извращенной компании, каждый из них страдал любовью к определенным вещам, выходящим за рамки нормы. Но их это не волновало. Главное то, что они получали удовольствие… Эрик уже опустил голову и ласкал язычком и губами мошонку альбиноса, а блондин делал последние толчки, сжимая плоть брата сильнее в ладони и проводя так по всей длине… Себастьян застонал, чувствуя, как ежик зажал его плоть снова в себе и, не выдержав более, кончил в него, после чего прижался к спине брата, доводя и его до оргазма. Раммштайнер усмехнулся, двигая потом головой, вбирая глубже плоть своего парня, заставляя зеленоглазку вернуться к занятию, прерванному оргазмом: у Эрика был просто талант работать ртом. Горячий язычок ласкал по всей длине, играл с головкой, а пальцы ежика дразнили анус альбиноса, когда тот похотливо расставил ноги. Он бы попросил вставить ему, да только рот был занят. Люци стонал от удовольствия, краснея, смущаясь, отводя взгляд. Ему было стыдно, что он позволил делать любимому такое…

Их игры продолжались еще долго, а потом, как ни в чем не бывало, они собрались и пошли в клуб. Сегодня они должны были выступать.
Через час они уже были на месте и готовили аппаратуру: на губах каждого играла странная улыбка, лишь Люци сидел с грустным выражением лица. Но других это мало волновало, да и Габриэля подавно. Он не обещал быть верным… Их выход.

Порочные связи, порочные нити
Мы подчиняемся им, как марионетки.
Но разве это плохо? Нет. Это весело ведь.
Веселись, пока ты еще дышишь,
Пока твой организм отравляется ядом,
Который и вырабатывает уж сам.

Грехи – наши имена.
Грехи – наша судьба.
Что ждет нас впереди?
Лишь ада круги.

Мы стоим на краю: в наших глазах – безумье.
Мы давно сошли с ума все вместе.
Разве это не забавно? Слава, деньги –
Но нет, таким другое нужно: боли крики.
Мы ненормальные? Это все ваши клейма.
Это лишь развлечение детей греха.

Грехи – наши имена.
Грехи – наша судьба.
Что ждет нас впереди?
Лишь ада круги.

Осталось не так много времени,
Нас скоро изловят, запрут в клетки
Ненавистные уж нам. Но нет –
Мы не сдадимся! Взяв пистолет,
Мы спустим курок. Бах! Кровь.
О да, пьянящий запах крови и смерть.
Возможно, в этом будет наше счастье
Больное счастье, нелюдей уже.
Горячая кровь, струящаяся из ран…
Это наша любовь.
Не важно, вам не понять.

Дата добавления: 2015-11-16