16 страница

Ингрид присоединилась к родным, потом оглянулась на Диану и увидела, что та опустила взгляд в стол. Выглядела она так, словно на ее плечах сейчас покоилась половина гронгирейского замка.

– Что случилось? – еще раз спросила она уже более настойчивым тоном.

– Гронг в самое ближайшее время нападет на Амальон, – ответила Диана. Она не сказала «я» или «моя армия», она сказала это так как сказала, по возможности отстраненно.

Радостные возгласы смолкли.

– Это все равно должно было когда-нибудь случиться, – заметила Ингрид. – Пусть лучше раньше, чем позже!

– Мне жаль, – маршал посмотрела на Тэгана. Ей, правда, было жаль.

– Ты же не виновата, – неуверенно произнес он, оглядываясь на отца.

– Когда я буду стоять на поле боя во главе своей армии, ты скажешь мне тоже самое? – с нескрываемой горечью в голосе спросила Диана.

– Я точно скажу тебе тоже самое, – произнесла Ингрид, обнимая гронгирейку, на минуту пряча ее лицо на своей груди. – А до этого мы постараемся жить, пока у нас есть наши жизни!

– Значит, свадьбу надо справлять как можно быстрее! – заключил Филипп.

– Я не знаю, как это возможно, – продолжил Тэган, растерянно глядя на маршала в объятиях своей сестры, – Но я приглашаю на празднество и тебя тоже, Диана! В свете последних событий…

– Я все устрою, – тут же поддержал его Филипп. – Амальон никогда официально не объявлял войны Гронгу и не признавал ее. Так что формально между нами мир, и мы можем пригласить тебя на свадьбу нашего сына. Я поговорю с Аруном об этом, – пообещал Верховный Маг.

Нельзя было сейчас отталкивать гронгирейку своей враждой. Он прекрасно это понимал.

***

Свадьба Тэгана и Лейи прошла спокойно. То есть, конечно же, она прошла весело и радостно, но без открытого столкновения между Дианой и Ричардом, которого опасались все Фаридэ. Ричард с Дианой умудрились вообще ни разу не пересечься и не заговорить друг с другом. Диане не было до принца совершенно никакого дела, а амальонец, видимо, понимал, что сегодня лучше отойти в сторону и предоставить право действовать тем, ради кого был устроен этот праздник.

Все же они обменялись несколькими холодными взглядами. На которые, впрочем, посреди искрящейся счастьем и весельем свадьбой никто из гостей не обратил никакого внимания. Потому что эти взгляды никак не вязались со взглядами влюбленных, полными любви, взаимного восхищения и доверия, а также ожидания радостного совместного будущего. Только это Ингрид и запомнила. Круговорот счастливых лиц, танцующих пар амальонцев в нарядных одеждах и эти два таких отличающихся друг от друга взглядов: прожигающих друг друга насквозь ненавистью Ричарда и Дианы и согревающих друг друга теплом и любовью Тэгана и Лейи.

***

На следующий день Филипп Фаридэ вместе с дочерью отправился во дворец к королю Аруну, сказать о том, что уже завтра Гронг может напасть на Амальон, и начнется сражение, которое сотрет Амальон с лица Долины, не оставив и следа от этого жизнерадостного народа.

Встреча с Аруном V как обычно проходила в тронном зале. Утреннее солнце заливало стоящий на небольшом холме замок ласковым светом, совершенно игнорируя то, что земля, которую оно согревает своим теплом, вскоре дотла может быть выжжена гронгирейской армией. Ингрид стояла посреди зала перед своим королем и с выражением полной безмятежности на лице следила за тем, как парили в невесомости пылинки, купаясь в солнечных лучах и совсем не желая опускаться на теплые каменные плиты. Лучи солнца падали в зал сквозь высокие продолговатые окна, отражались от стен, поднимались к высоким сводам амальонского замка и терялись там.

– Ты не на Совете, Верховный Маг? – спросил Арун V, и сильный голос его разнесся по залу звучным эхом.

Он обращался только к своему советнику так, будто тот пришел один.

– Нет, Ваше Величество! – Филипп в почтении склонил седую голову перед Аруном.

– Говори, – приказал Арун, опершись подбородком о руку и приготовившись слушать.

– Я пришел сообщить тебе, что настало время собирать армию. Гронг планирует решающую битву со дня на день, – ровным голосом произнес Филипп так, чтобы Арун слышал каждое слово.

– Твоя дружба с гронгирейским маршалом тому причина? – спросил Арун медленно, но все же решительно поднимаясь с трона. На этот раз он обращался к Ингрид.

В словах его послышалась горечь, хотя светлое лицо его не изменило своего спокойного выражения. И он и его Совет, да и все в Амальоне знали, что это день настанет, и они сойдутся с Гронгом в решающей битве за свое право населять Громальонскую Долину.

– Да, Ваше Величество, – ответила Ингрид, разрываясь между Аруном и пылинками в солнечном воздухе. – Моя дружба с гронгирейским маршалом причина тому, что я сообщаю Вам эти сведения.

Король амальонцев не сдержал улыбки, и взгляд его потеплел.

– Будешь защищать ее до последнего? – спросил он, спускаясь к ним с возвышения, на котором находился трон.

– До самого последнего, Ваше Величество, – так же с улыбкой согласилась с ним Ингрид.

– Так тому и быть, – сказал Арун. А потом позвал своего сына, чтобы тот начинал собирать армию амальонцев.

Ричард явился на его зов в ту же секунду. Будто находился здесь все время, стоя за одной из колонн.

– Верховный Маг! – поприветствовал он Филиппа Фаридэ. – Ингрид!

– Ваше Высочество! – ответил ему Филипп.

– Ричард! – ответила ему Ингрид.

– Ты пришла сказать мне да? – не удержался принц.

Он остановился перед ней, красивый и насмешливый. Взгляд его серых глаз был уже не так безумен как прежде.

Улыбка Ингрид стала шире. Она уже и забыла о его одержимости ею. Сложив будто в знак смирения руки впереди себя, она ответила:

– Я не могу сказать тебе «да», Ричард! Я замужем!

– Что? – вырвалось у него. И он чуть ли не задохнулся оттого, насколько резко воздух покинул его легкие.

Даже Филипп с Аруном, которым до этого момента удавалось сохранять сдержанные лица, не смогли скрыть своего удивления. Ингрид же с деланно безразличным выражением лица протянула принцу руку со сверкающим на пальце фиолетовым кольцом. Ричард хотел, было, схватить его, чтобы сорвать, и, конечно же, не смог этого сделать.

– Но кто вас поженил? – спросил Арун, озадаченно глядя на кольцо Ингрид, уже зная, почему оно именно фиолетового цвета.

В Громальонской Долине короли заключали браки своих подданных. И если этого не сделал он, значит, оставался только еще один правитель, который мог это сделать.

– Леонид? – недоверчиво спросил Арун.

В голосе его послышалось разочарование.

– Нас обвенчало эльмаренское солнце. В соответствии с эльмаренскими традициями, – ответила Ингрид.

Арун V перестал хмуриться. Соперничать за доверие Ингрид с ее прошлым он не собирался. Вот если бы она обратилась с этой просьбой к Леониду, тогда он бы счел это своим личным поражением.

– Мои поздравления, девочка!

– И мои! – сказал Филипп.

Ингрид повернулась к отцу. В его взгляде она встретила понимание. Это обрадовало ее еще больше.

Ричард же не был в таком восторге, в порыве злости он сделал еще одну попытку снять переливающееся вражескими цветами украшение с пальца девушки. В ответ на что Ингрид залилась своим веселым звонким смехом, который в этом зале был так же уместен, как и равнодушное к скорому сражению солнце. Ее забавляла реакция Ричарда и, увлеченная его действиями, она не заметила, как позади королевского трона открылся портал, из которого один за другим в полном молчании стали появляться Верховные Маги Совета. Они пришли на зов своего короля. Их было одиннадцать. Двенадцатый стоял рядом с Ингрид.

Очертания магов проступали в волнующихся сгустках солнечного света позади Аруна. И когда Ингрид, наконец, оторвалась от шокированного Ричарда и увидела их молчаливые фигуры, то ее передернуло от внезапно нахлынувшей тревоги. Она ясно представила, что в предстоящей битве Диане придется столкнуться со всеми членами Совета, и возможно даже с ее отцом. Определенно вид Верховных Магов, окруживших Аруна непроходимой стеной, внушал внутренний трепет. Их длинные в пол магические одеяния еще колыхались в волнах медленно угасающего портала.

Маги были очень похожи друг на друга. Не как братья. А как различные ипостаси одной сущности. Они и были разными проявлениями одной силы – магической силы Громальонской Долины. Их седые волосы и бороды были одинаково длинны. Их цветные одеяния казались одинаково темными в солнечном сиянии портала.

И только один из них выделялся. Тот, который присоединился к ним совсем недавно, а именно после гибели одного из Верховных Магов в битве с Гриффинами. Его волосы и борода были короче и значительно темнее. Он казался моложе.

Поежившись под их взглядами, Ингрид посмотрела на отца. Она все ждала, когда же он присоединится к ним. Но Филипп Фаридэ продолжал стоять рядом с ней. Значило ли это, что и в битве он будет в первую очередь защищать интересы своей семьи? Значило ли это, что он не будет нападать на Диану? Или может, даже он будет защищать ее? И что они будут делать, если на поле боя останутся только они: Диана и Фаридэ?

Широко распахнутые зеленые глаза Ингрид смотрели на Аруна V, но мысли ее были далеко. Они были уже там, в еще не случившемся смертельном сражении, которое никто из присутствующих не мог предотвратить, потому что каждый чувствовал его неизбежность, стоило ему только на мгновение заглянуть внутрь себя.

Ни один из одиннадцати Верховных Магов не произнес ни слова. Они уже знали, кто известил их короля о нападении гронгирейцев. Они помнили тот день, тот единственный раз, когда гронгирейский маршал явилась в Амальон на их вызов держать ответ перед Советом, и они помнили, что в тот день дочь Филиппа Фаридэ была на стороне Дианы. Поэтому если кто в Амальоне и мог знать о планах Гронга в этой войне, то это была именно она, Ингрид Фаридэ.

Ингрид чувствовала себя как и в любой обстановке уютно и уверенно. Но понимала, что Верховные Маги вряд ли будут снисходительны к подобной ее беспечности в настоящей ситуации. А еще она понимала, что, видя ее невменяемую жизнерадостность даже в преддверии таких судьбоносных событий, присутствующим приходится прилагать серьезные усилия, чтобы удерживать свое видение ситуации, которое в их случае было просто трагическим. Так как все они были уверены в том, что многотысячному существованию Амальона в Долине пришел конец, и что их мир изменится вскоре навсегда. Изменится или совсем исчезнет. А так как Ингрид ни в коем случае это видение не разделяла, то она все чаще поглядывала в окно, желая оказаться за пределами королевского замка.

Ее как всегда больше волновала игра солнечного света на гладких стальных доспехах своего короля, пение птиц в королевском саду, ощущение приятного тепла во всем теле и радостное предвкушение нового дня. Еще одного дня, который она проведет с Дианой. В этом она не сомневалась. И по выражению ее лица, и по расслабленной позе ее слегка покачивающегося в такт птичьему пению тела, по ее мечтательному полному безмятежного счастья взгляду, это было видно.

– Ты думаешь, тебя эта битва обойдет стороной? – спросил Ингрид один из Верховных Магов.

Он был так похож на ее отца, что она не испытала обычного положенного каждому амальонцу в таких ситуациях благоговейного страха. Только его глубоко посаженные карие глаза излучали не спокойствие Фаридэ, а явное неодобрение всего ее существования. Что, впрочем, не помешало Ингрид тут же ответить Магу первое, что пришло ей в голову:

– Я думаю, битвы не будет!

Она без усилий выдержала его взгляд.

По залу пробежала безмолвная волна удивления, граничащего с возмущением. Безмолвная, потому что слово было за королем. Только Арун V мог решать, что предпринимать в этой ситуации и как на нее реагировать.

– Армия Амальона будет готова к нападению, – произнес он. – Благодарю тебя.

Взгляд его серых глаз прожигал сейчас пространство позади Ингрид, и она знала, что если бы на его месте была Диана, то ее затылок бы уже полыхал огнем. Но при этом она знала также, что Арун говорил искренне и на самом деле был ей благодарен. Ингрид ответила своему королю коротким, но почтительным поклоном. Соломенного цвета челка упала ей на глаза, что заставило ее вскинуть голову. Взгляды всех Верховных Магов, стоящих позади Аруна V, были направлены на нее. Недоверчивые, недружелюбные, пронизывающие насквозь.

Но Ингрид это не трогало. Светило солнце. Ингрид знала, что свет это вечен. Что он будет литься даже тогда, когда не останется ни камня от того замка, где они сейчас все находятся. И в сиянии этого солнца Ингрид узнавала отблески и тепло того огромного солнца Эльмарена, в лучах которого она провела всю свою жизнь, и которое будет защищать ее до последнего. Поэтому ей определенно было все равно, как на нее смотрят Верховные Маги Амальона, пока ее грело эльмаренское солнце.

***

Диане в Гронге предстоял похожий и все же совершенно другой разговор со своим отцом и королем Леонидом IV. Но в отличие от амальонки все о чем могла думать темная воительница – это были слова, которые она собиралась сказать своему отцу. Она знала эти простые слова. И все же не представляла, как она их произнесет. «Битвы не будет». Как такое можно было сказать Леониду IV, живущему и дышащему войной, Диана не представляла. Повернув голову на восток, туда, где за фиолетовой границей лежал Амальон, она подумала об Ингрид. О том, что ничего этого не случилось бы, если бы они не встретились. Но она не чувствовала злости, это была лишь легкая тень сожаления. Она правда не знала, что ей дальше делать. Воевать с Амальоном она не могла. Не воевать тоже. Ингрид всегда знала, что делать. Точнее ее никогда не беспокоил этот вопрос, она просто жила, доверяясь тому, что должно было произойти. И давалось ей это легко, потому что не она вершила события. А Диана вершила их. Жизнь Гронга, жизнь Долины всегда зависела от ее действий. И если все что требовалось от Ингрид – это соглашаться с решениями своего мира, то Диане требовалось принимать эти решения самой. Принимать решения, с которыми другие уже будут соглашаться или нет. От нее слишком много всего зависело. Она не могла оставаться в стороне и просто радоваться происходящему.

– Где же твоя магия, Ингрид? – вздохнула Диана и закрыла глаза. Смотреть на этот мир, чья судьба зависела от ее выбора, она не могла сейчас.

Отпустив стражей, Диана ждала, когда ее отец поднимется к ней на смотровую площадку одной из башен. Не оборачиваясь, воительница почувствовала, как позади нее открылся портал. Она знала, что ее отец уже близко еще и потому, что чувство вины тут же тяжким бременем легло на ее плечи. Она явственно ощущала его.

Леонид IV был удивлен тем, что его дочь предложила провести встречу наверху. А день выдался в долине очень погожий, ясный, солнечный и теплый. Но к счастью его куда больше заботил тот факт, что попытавшись утром зажечь факел в темнице, он чуть не спалил себе брови, потому что в ответ на его заклинание вместо маленькой искры у него получилась яростная огненная вспышка. Такого не случалось с ним очень давно. Лет двадцать. Это могло произойти только в те времена, когда Диана еще не была самым могучим огненным магом в долине.

Леониду конечно и в голову не могло прийти, что его дочь потеряла свои способности. Но что-то, и он был в этом уверен, отвлекало его лучшего воина от огненных мыслей, от огня, от своей стихии, потому что огненная составляющая магического источника долины, если раньше она была сосредоточена у Дианы в руках в буквальном смысле этого слова, сейчас, как и прежде до ее рождения, растеклась равномерно по громальонской долине. И это было очень странно.

– Посмотри! – весело сказал Леонид, забавляясь с огненным комком на кончике своего пальца. – Посмотри сюда, что я могу!

Давно огонь не позволял ему таких игр с собой, и Леонид наслаждался этим, как ребенок, которому подарили пони.

Диана повернулась к нему и, молча, наблюдала за тем, как шарик огня послушно, и это задевало ее больше всего, дрожал и волновался в его руках. Если кому и нельзя было играть с огнем, так это ее отцу. Он точно мог спалить всю долину. Диане сей факт показался также как и Леониду более чем странным. Продолжая наблюдать за огненными манипуляциями своего отца, в чьих руках шар стал все увеличиваться в размерах, пока не превратился в огненное кольцо, окружающее их по периметру башни, Диана захотела мысленно погасить его и не смогла. Чего-то внутри нее не хватало для этого. На сердце у воительницы было тревожно, страшно, но не было той ненависти, которую она ощущала ранее. И в этот момент острый приступ паники охватил гронгирейку.

Огонь! Ее огонь! Он больше не принадлежал ей! Как же она теперь сможет защитить Амальон? В этот момент она поняла, что все, о чем она думала – это были мысли о том, чтобы в предстоящем сражении пострадало как можно меньше людей. Разве такими должны были быть ее мысли? Она не узнавала себя. И вот уже волна злости захлестнула ее. Злости на себя, на Ингрид, на все произошедшее, и огненный столп вырвался из ее ладони вниз, ударяясь о черные плиты башни. Вырвался и погас также неожиданно, как и появился. И Диана поняла, что произошло.

Удушающее осознание мигом перевернуло в ее душе все. Еще несколько мгновений назад она была уверена, что никого сражения не будет, что она не допустит этого. Она хотела сказать отцу, что в ее сердце больше не было ненависти. Но ненависть была там. После того, как гронгирейка увидела, что лишилась своего огня, ненависть черным покрывалом накрыла ее сердце. Все стало ясно как день. Ингрид лишила ее силы, лишила единственного и самого важного, что только и было у нее – огненной магии. Только сейчас Диана почувствовала, сколь много эта власть значила для нее. Быть самым могущественным магом в долине. Быть той, кого боятся. Именно на этом покоилось ее чувство уверенности в будущем. Она и огонь части одного целого. Чувствуя, как в душе у нее нарастает жар, она с превеликим удовольствием выпустила впереди себя мощнейшую огненную струю. Кольцо вокруг башни, выпущенное Леонидом, давно угасло. Громальонский король с сожалением посмотрел на свои ладони, вздохнул, пожал плечами и улыбнулся. Гораздо важнее для него было то, что огонь в долине по-прежнему принадлежал своей хозяйке.

Диана посмотрела на отца, и взгляд ее был страшен. В нем читалось безумие. Безумное желание уничтожить любое препятствие на своем пути, выжечь дотла все прямо сейчас. Диану обуревали дикие чувства. Ее могущество было так близко и так легко было вернуть его. Разожги огонь внутри, и он будет срываться с твоих пальцев. Все просто. Но что-то было не так. Ей не хватало воздуха. Мысли об Ингрид, мысли о жизни в Долине без Ингрид… все это ее сводило ее с ума. Диана чувствовала, как огонь пожирает ее изнутри. Неужели все так просто? Неужели все то, что случилось между ей и Ингрид ничего не значило, если может уйти так легко. Исчезнуть, будто ничего и не было. Воительница не могла произнести ни слова. И она не могла больше это терпеть. Это должно было закончиться как можно скорее. Она не может и дальше разрываться между Гронгом и Амальоном, между своей армией и Ингрид. И пусть все погибнут в этой войне, но мир больше никогда не будет таким, мир никогда больше не заставит ее выбирать. Она поняла магию Ингрид, доверяй своему миру, доверяй себе в нем и делай, что должна. А она должна воевать на стороне Гронга. Она должна стереть Амальон с лица земли.

И вдруг она как наяву услышала смех амальонки, тот самый которым Ингрид заливалась, стоя посреди амальонского замка перед своим королем. Смех, который говорил о том, что вся эта война, вся их ненависть, не стоят и одного радостного луча громальонского солнца. Диана знала, чтобы она ни сделала, Ингрид простит ее, если будет жива, простит ей все и гибель Амальона и смерть ее родных, ее семьи, ее родителей и братьев. Воительница потухшим взором смотрела впереди себя и увидела вдруг любящий взгляд Ингрид. Любящий взгляд, говорящий о том, что все хорошо, все будет прекрасно, что она любит ее, и всегда будет любить, в независимости от того, что та сделает или чего не сделает. И это всегда будет так. Так просто было в солнечном ясном небе видеть черты амальонки, ее улыбку, ее смеющиеся глаза, ее солнечного цвета волосы, как всегда в беспорядке разметавшуюся по лбу челку. Диана уронила голову и наткнулась взглядом на кольцо на своей руке. Солнечный лучик света уютно устроился, свернувшись клубочком вокруг ее пальца. Он нашел себе пристанище именно там, где и рождались ее огненные заклинания. Ей придется выбирать. Это кольцо или огонь. Ей все равно придется выбирать.

Диана успокоилась и одновременно испугалась того, что желание власти и могущества за несколько секунд чуть не свели ее с ума. И не лишили всего того, что у нее появилось за последние несколько недель. Семья. У нее появилась семья. Люди, которые любили ее. Семья Ингрид. А еще у нее была армия. Армия, которая боготворила ее. Мысли метались в ее голове, приводя в смятение. Чувствуя, что силы покидают ее, чувствуя, что внутри больше нет огня, нет ничего, что там вообще пусто, она захотела поскорее уйти к себе.

– Что ты хотел, отец? – глухим безжизненным голосом спросила она.

– Сколько дней потребуется тебе на то, чтобы собрать свою армию? – тут же отозвался Леонид, будто он только этого вопроса и ждал.

Ее армия всегда была готова, ей не требовалось и часа, чтобы начать свое выступление против Амальона, но, все же, зная, что ею движет, Диана ответила:

– Два дня! Мне надо два дня!

– Прекрасно! – пропел Леонид, довольно потирая руки. Как бы ему не терпелось начать это сражение, еще два дня он мог подождать. В военном деле он доверял своей дочери как никому другому. Он вообще доверял ей. Привык делать это. Привык знать, что она служит ему и его ненависти. Он ничего не подозревал. И он был очень близок сейчас к правде.

– Значит, выступаем через два дня! И хотя я не люблю раннее утро, но ждать до полудня не имеет смысла! Уже в полдень я хочу стать полноправным и единоличным правителем этой долины!

Диана не могла на него смотреть, она ничего не ответила ему.

Ее жизнь шла по накатанной колее, из которой она бы хотела вырваться. Но сейчас это не представлялось ей возможным. Она будто бы летела в пропасть и не могла зацепиться ни за один выступ. Сердце бешено стучало в висках, в груди, говоря, что назад дороги нет. Ей не выбраться отсюда. Она гронгирейка. Ее судьба – это воевать. Воевать, уничтожая своих врагов. А если среди этих врагов ее единственные любимые люди, то тем хуже ей.

Ингрид…

Мысли об Ингрид накатывали новой болезненной волной. Нет… Только не она… Эта битва ее не коснется. Ингрид не амальонка, и она не должна разделять судьбу Амальона. Именно этим Диана еще в самом начале их странной дружбы объясняла свое к ней отношение. Чтобы ни произошло, Ингрид не пострадает в этой смертельной схватке. Без нее все бессмысленно. Пусть они никогда не будут вместе, но она будет жить. Может быть в Эльмарене, там красиво, она, конечно же, найдет себе прекрасного человека, чтобы любить. Кого-то, на ком не будет лежать ответственность за крушение всей ее жизни. Твердо решив это, Диана устремилась по лестнице вниз, махнув черным как ночь плащом.

Леонид спрятал улыбку в бороду. Он постарается, чтобы эти два дня прошли как можно быстрее.

К полудню в Амальоне неожиданно резко похолодало, небо заволокло тучами, и в королевстве пошел хмурый, моросящий дождь. После возвращения от Аруна V Ингрид сидела в гостиной своего дома и терпеливо ждала появления Дианы. Она старательно отгоняла от себя тяжелые предчувствия. Но этот непонятный дождь навевал ей собственный ход мыслей. Неужели Амальон тоже готовился к сражению с Гронгом и намеренно пропитывался влагой, чтобы гронгирейцам было не так-то просто спалить его своими огненными заклинаниями?

Не имея более сил сидеть в пустом доме и бороться с собственными страхами, Ингрид вышла в сад, чтобы прогуляться. Она решила, что становившийся все более пронзительным ветер все же лучшая компания, чем замерший в ожидании своего последнего часа дом. Все Фаридэ, как и другие амальонцы, отправились во дворец своего короля на всеобщее собрание по поводу предстоящего нападения гронгирейцев.

Ингрид не пошла с ними. Смысла в этом не было. Амальонцы не пустили бы ее без вмешательства Аруна V, это раз. Куда более важным ей представлялось встретиться и поговорить с Дианой, это два. К тому же драться она все равно не умела, и толку в ее военной подготовке не было никакого. Хотя отсутствие у себя магических способностей в общепризнанном громальонском смысле не мешало ей знать, что она будет на поле битвы.

Ингрид закрыла глаза и увидела две армии, стоящие друг напротив друга ясным безоблачным утром. Армия Дианы и армия Ричарда. Армия Ричарда… Ингрид не удержалась от улыбки. У Амальона не было и шанса в этом сражении. А на улице как назло лил дождь, мешая насладиться последними солнечными днями этой жизни, которая скоро изменится самым коренным образом.

О том, чтобы сбежать в Эльмарен Ингрид не думала и секунды. Такие мысли просто не приходили ей в голову. Она знала, что ее место здесь, точнее там. Там, где будет проходить сражение. Возле Дианы. Против нее.

Против нее…

Амальонка тряхнула светловолосой головой. Все-таки она по-прежнему не понимала смысла происходящего. Но она знала, что она будет делать и чувствовать.

Сев в саду на мокрую скамейку под яблоней, Ингрид расправила руки по спинке скамьи, запрокинула голову и подставила лицо мелким каплям моросящего дождя, просачивающегося сквозь листву дерева. Ее единорог не замедлил подойти к своей хозяйке и положить ей свою тоже уже мокрую морду на колени. Ингрид перевела взгляд на него.

– Скучаешь?

Животное потерлось мордой о ее бедро. Амальонка инстинктивно отшатнула голову назад, чтобы не быть задетой сверкающим как единственная драгоценность посреди унылого сада рогом своего зверя.

– Я тоже. Еще пара деньков и скучать не придется. Вообще может уже ничего не придется. Как тебе такая перспектива?

Опустив одну руку ему за ухо, она стала поглаживать своего единорога, ласково заглядывая в его красивые темные глаза.

– Мне тоже нравится, – пробормотала она спустя некоторое время.

– Мне надо ее увидеть, но, похоже, сегодня она не придет. Война ведь важнее, – продолжила она односторонний диалог со своим зверем.

В голосе Ингрид не было ни одной обвинительной или капризной нотки. Только сожаление оттого, что все есть так, как есть.

Поднявшись со скамьи и окинув взглядом мокрый зеленый сад, замершие в дожде деревья, Ингрид провела рукой по крылу своего единорога. Как с гуся вода. Его крылья были сухими. Гладкие нежные белоснежные перья на сильном мускулистом крыле. Еще раз она восхитилась тем, как же безмятежно красив был ее зверь. Иногда эта безмятежность могла казаться равнодушием, но это было не так.

***

Утром следующего дня, последнего дня перед битвой, Ингрид проснулась оттого, что кто-то настойчиво слал ей повторяющиеся образы Поляны Единорогов. Это была Диана. Бросив взгляд в окно, амальонка улыбнулась яркому солнцу. Точнее его сиянию, потому что окна ее комнаты выходили на запад, и она не могла смотреть восходящему солнцу в лицо. Но зеленый участок сада в ее окне был весь залит солнечным светом.

Наскоро одевшись, тихонечко, чтобы не разбудить никого, Ингрид выскочила из дома, выбежала в сад, оседлала своего единорога и направилась в сторону Поляны. Уже в небе Ингрид поняла, насколько странные мысли роились этим утром в ее голове. Например, что открывать портал на Поляну Единорогов опасно, потому что они с Дианой могут открыть портал в одно и тоже место и просто разминуться по пути. Амальонка знала, что такие нелепые мысли являлись признаком внутреннего смятения. Поняв это, она сжала зубы, открыла портал прямо в воздухе, влетела в солнечное кольцо, а через секунду вылетела из него уже на поляну.

Чуть впереди себя она увидела гронгирейку. Та была вместе со своим драконом, лениво расправляющим огромные крылья, чтобы потом тут же сложить их за спиной. И Ингрид поняла, почему она взяла с собой единорога. Чтобы тот мог попрощаться с драконом Дианы. На секунду нахмурившись, но потом усилием воли, разгладив складки на своем лбу и придав лицу радостное спокойное выражение, амальонка опустилась в высокую траву рядом с воительницей.

Та молча смотрела на нее. Прекрасное лицо ее было сурово. Взгляд синих глаз давил грузом принятого решения. Ингрид спрыгнула с единорога и через два шага оказалась прямо перед маршалом. В висках стучало от напряжения. В моменты, когда твой мир выкидывает подобные кульбиты, очень сложно удерживать в голове представления о радостном и счастливом будущем. Но Ингрид очень старалась. И хотя ее улыбка была следствием интенсивной работы умы, все же она была искренней.

И Диана не смогла не ответить на эту искреннюю улыбку.

Утро еще только начиналось в долине. И солнце всходило где-то там, над Амальоном. Смотреть туда было очень приятно. Но все же смотреть на Диану, на хмурую, строгую, непоколебимую в принятом ею решении Диану, было приятнее. Воительница не двигалась. Ингрид дотронулась до ее руки. Взгляд амальонки задел обручальное кольцо, и Ингрид весело рассмеялась.

Эльмарен сыграл с ними шутку. Злую добрую ли, сейчас это было не важно. Если бы их кольца снимались, то Диана уже сняла бы свое. Потому что выбор она сделала. Сделала его умом, не сердцем. А сердце ее продолжало биться ради той, которая стояла перед ней. И солнечное кольцо по-прежнему горело на ее пальце. Какая ирония. Это свет будет застилать ей глаза, когда воительница будет срывать со своих рук заклинания, направляя их в ряды вражеской армии.

Дата добавления: 2015-11-16