Плутая в дебрях 18 страница

Плечи Пола опустились. Он обхватил склоненную голову руками и плакал.

– Я использовал дары, данные мне Господом, чтобы достичь своих целей. У меня нет права просить у вас прощения после стольких лет такого грубого и несправедливого отношения к вам.

– Я вас простил, Пол, уже очень давно. И Эбби тоже. Она просила меня молиться за вас в день своей смерти.

Пол поднял голову и посмотрел на него.

Сэмюель улыбался.

– Только постарайтесь в дальнейшем относиться ко мне получше!

Пол кивнул, закрыл глаза и почувствовал, что снова может дышать.

– Я обещаю. – Это говорил человек, получивший помилование и прощение.

Когда Пол снова открыл глаза, Сэмюеля удивило их мягкое, кроткое выражение. Пол не устремлял на Сэмюеля невидящий взгляд, планируя в уме следующую деловую встречу, он был здесь, никуда не спешил и испытывал благодарность.

О, Эбби, как жаль, что тебя нет рядом со мной и что ты не видишь сейчас Пола Хадсона. В конце концов, мы в нем не ошиблись. Вот он передо мной, смиренный и раскаявшийся. И только Господу было под силу сотворить такое чудо. Только Святому Духу.

Сэмюель откинулся в кресле, потирая ноющее бедро.

– И что вы собираетесь делать с Центром новой жизни?

– Я собираюсь исповедоваться перед моими прихожанами в воскресенье утром и отказаться от должности пастора.

Так, Пол не теряет времени даром.

– Возможно, они и согласятся принять вашу отставку. В наши дни мир уже не кажется таким незыблемым. Некоторые начинают осознавать тот факт, что не могут распоряжаться собственной жизнью. – Он задумался. – Только не нужно слишком торопиться уйти, Пол. Кто же поведет их в дальнейшем?

– Я не гожусь на эту должность.

– Петр трижды отрекся от Христа, и все же он служил Богу.

– Петр не манипулировал людьми, чтобы получить желаемое. Он не изменял жене с чужой супругой. – У Сэмюеля на несколько секунд перехватило дыхание. – Мне нужно, чтобы за меня молились. Вы не откажетесь? Мне будет легче, если я буду знать, что вы молитесь за меня. – Он улыбнулся. – Много может усиленная молитва праведного[85].

– О чем же я должен просить в первую очередь?

– Чтобы мной не овладел страх. Я могу потерять решимость. О том, чтобы я мог слышать и говорить слова, которые угодны Господу. Я старался угождать людям всю свою жизнь. А теперь я хочу угождать Господу.

Сэмюель кивнул.

– Я много лет молился за вас, Пол. – Он наклонился вперед и протянул руку. – А теперь мы будем молиться вместе.

* * *

Пол провел с Сэмюелем еще час. Сэмюель рассказал ему про домашнюю группу Стивена Декера, чему Пол совсем не удивился. Он почувствовал себя виноватым. Он сделал все возможное, чтобы опорочить репутацию Стивена Декера, когда подрядчик отказался идти наперекор собственным принципам. Вначале они были друзьями, потом соперниками и в конце концов стали врагами. Быть может, что‑то еще возможно исправить, особенно если Сэмюель согласится быть посредником. Быть может.

По пути домой Пол остановился у дома Риты Уилсон. Ее машина стояла на подъездной дорожке. Он позвонил и стал ждать. Он слышал, как кто‑то подошел к двери, потом снова стало тихо. Он подумал, что Рита, видимо, разглядывает его в глазок. Он не станет осуждать ее, если она вовсе ему не откроет. Пол снова позвонил и подождал. Никакого ответа. Тогда он вернулся в машину и написал короткую, но сердечную записку.

Мне очень стыдно за то, в какое положение я вас поставил, Рита. Вы тоже сыграли свою роль в том, что я, в конце концов, пришел в себя. Вы всегда были мне верным другом. Надеюсь, когда‑нибудь вы простите меня. Да благословит вас Господь за все те годы, что вы верно служили Ему. И мне.

Пол Хадсон

Он подсунул записку под дверь.

По дороге домой он размышлял, хватит ли ему жизни, чтобы исправить все зло, что он причинил людям.

Старенький «де сото» Сэмюеля Мейсона стоял около его дома. Тимоти был здесь.

Исполненный страха и стыда, Пол въехал в гараж. Он закрыл дверь и долго сидел в тишине, все еще сжимая руль. Он мог представить себе, что́ сын скажет ему. Полу стало нехорошо, в глубине души он понимал, что́ сделал со своим сыном. Пол шел по стопам Дейвида Хадсона, распихивал людей, желая достичь большего. Но Тимоти не последовал примеру отца. Тим не покорился, он восстал против него, Пола. Он набрался храбрости и сказал отцу в лицо, что тот лицемер. И за это Пол изгнал его из дома. Тогда Пол почувствовал облегчение, он даже радовался тому, что Тимоти не было рядом и что сын больше не смущает его. Но хуже всего было то, что, приезжая в последний раз, Тимоти заметил – отношения между отцом и матерью испортились.

И что бы Тим ни сказал, на этот раз Пол выслушает его до конца. Он даст сыну возможность выговориться. И если тот захочет его наказать, пусть так и будет.

После непродолжительной молитвы Пол вышел из машины и направился в дом. Он услышал голоса в гостиной. Тимоти приехал не один. Он привез с собой бабушку. Мать подняла на Пола глаза, когда он вошел в комнату. Юнис, напротив, смотрела в сторону и вытирала со щек слезы.

Тимоти поднялся.

– Отец. – Он произнес это слово уважительно, словно признавая отцовский авторитет. И протянул Полу руку. Его поразило, что сын знает о милосердии в свои девятнадцать лет больше, чем его отец в сорок четыре. Он крепко пожал сыну руку, не в силах произнести ни слова.

Его сын уже не был мальчиком. В нем ощущалась зрелость, несмотря на джинсы с футболкой и длинные волосы. И дело было не в ширине плеч и крепости мышц или в загаре, который он приобрел, работая на открытом воздухе. А в том, как он держался, в выражении его лица.

Юнис подняла голову, глаза ее блестели от слез, она была бледна.

– Твой сын хочет кое‑что тебе сказать. – Она всхлипнула и выбежала из комнаты.

– Может, посмотришь, как она, ба?

Мать Пола молча поднялась и оставила их одних.

– Давай присядем? – предложил Тимоти.

– Конечно.

Они сели друг напротив друга, словно чужие.

Пол ждал. Многие годы он склонял людей на свою сторону, управлял ими, манипулировал, но понятия не имел, как говорить с собственным сыном. Его отец тоже не умел этого делать, разве что отдавал распоряжения. И даже в последние годы, когда Полу казалось, что они стали близки, отец продолжал «обрабатывать» его, пытался подтолкнуть на путь, по которому Пол не намеревался идти. И все же он не винил отца. Пол теперь знал, что сам отвечает за собственные грехи, и расплачивался бы за них в Судный день, если бы Иисус не искупил их Своей кровью. Он спасен. Настало время жить так, как полагается спасенному.

Пол весь напрягся. Что же хочет сообщить ему сын?

– Твоя бабушка говорила тебе о… – Он не знал, как это сказать, и стоит ли.

– Я все знаю, папа. Это та блондинка, верно? Та, что поцеловала тебя на выходе из церкви?

Пол покраснел:

–Да.

– Она хорошенькая. Знаешь, мне тогда нужно было уехать. Я понимал, что если не уеду, наломаю много дров. Я бы свернул тебе шею. – Тим криво усмехнулся. – Но я не смог бы этого сделать, мама захотела бы узнать, за что. Она же понятия не имела, что происходит, а если бы я сказал, она все равно бы не одобрила отцеубийства.

– Твоя мать всегда видит в людях только хорошее.

– Она уже не так наивна.

Пол вздрогнул – вина за то, что Юнис перестала доверять людям, целиком лежала на нем. Он использовал ее бесхитростность против нее же самой, всегда уворачиваясь от прямых ответов на ее вопросы.

– Тебе все равно не удалось бы достучаться до меня, Тим. Меня переполняла гордыня.

Тим вскинул голову и посмотрел отцу в глаза:

– Мама рассказала, что ты отправился на запад и отыскал ее. Это значит, что ты хочешь попытаться все исправить?

– Я готов отдать за это все что угодно, Тим. Я люблю твою мать.

– Как же можно ее не любить. – Он покачал головой, лицо его выражало при этом сожаление и грусть.

Снова повисла тишина.

– Я приехал не для того, чтобы бросать в тебя камни, папа. Я приехал сообщить тебе и маме, что завербовался на военную службу. Подумал, что лучше сказать об этом, глядя в глаза, чем по телефону. – Он невесело усмехнулся, бросив взгляд в сторону двери, куда ушла мать. – Правда, теперь я не так в этом уверен.

Если бы в этот момент в комнату ввалился террорист с автоматом, Пол и то был бы меньше потрясен.

– Завербовался? – Война добралась до их дома.

– В морскую пехоту. – Пол закрыл глаза. – После 11–го сентября я только и думал, что о нашей стране и цене свободы. Я думал о тех временах, когда люди попустительствовали злу, и о том, к чему это привело. Что было бы с нами, если бы тысячи добровольцев не пошли в армию, чтобы воевать с Гитлером? Я очень долго молился, папа. И другие молились за меня. Это решение далось мне нелегко.

Потрясенный, Пол смотрел на сына:

– Ты сам не знаешь, во что ввязываешься.

– Согласен, но мне и не нужно знать все. Просто мне нужно идти туда, куда, я верю, ведет меня Господь.

На войну?

– Я знаю, Америка не всегда поступает правильно, но у нас есть свобода слова и вероисповедания, наше общество основано на христианских принципах. Возможно, Господь милостив к нам именно поэтому. Как только где‑то случается беда, американцы первыми приходят на помощь. Господь даровал нам процветание, и мы стараемся помогать другим. И не всегда по политическим мотивам или из‑за нефти. Может быть, только наша доброта к другим народам удерживает Господа от того, чтобы наказать нас за содеянное нами зло.

Тимоти поднялся и заходил по комнате.

– Ты должен знать, папа. Очень многие молодые люди моего возраста понятия не имеют, кто такой Иисус Христос. Мой сосед в общежитии как раз тому пример. Он вырос, считая, что Рождество – это только Санта–Клаус, подарки под елкой и январские каникулы. Он ни разу не был в церкви, пока я его не сводил. В шестидесятые Господь был изгнан из школ, и в результате выросло целое поколение, которое не слышало Благой вести. И где же лучше распространять знания, как не среди тех, кто идет воевать за свою страну?

Помоги ему, Господи.

– Тебе не дадут проповедовать в морской пехоте, сын. Ты не станешь капелланом. Ты превратишься в марионетку с оружием в руках.

– Я не имею в виду проповедь. Я буду просто говорить о своей вере, если мне представится такая возможность. – Он криво усмехнулся. – Я попросился в Военный институт иностранных языков. Один преподаватель в старших классах говорил, что у меня есть способности.

Молодо–зелено. А может быть, вера самого Пола слишком слаба? Он никогда не предполагал, что Господь станет действовать через девятнадцатилетнего юношу в зоне военного конфликта. А не станет ли его сын пушечным мясом?

– Ты уже подписал бумаги? – Может, еще не поздно отступить.

– Да. Я дал подписку явиться через две недели. У меня будет еще неделя, а потом я отправляюсь на призывной пункт в Лос–Анджелесе. Я хотел, чтобы все было уже сделано, перед тем как я сообщу тебе и маме. По очевидным причинам.

Отговорить его теперь не представлялось возможным. Следующей остановкой сына будет учебный лагерь для новобранцев. Потом спецподготовка и строевая.

О, Господи, в течение девятнадцати лет у меня было столько возможностей повлиять на своего сына, а я их не использовал. А теперь Тим может исчезнуть навсегда.

– Подобные войны выигрываются не только с помощью оружия, папа, но и с помощью истины Слова Божьего. И где лучше нести свет истины, как не в рядах солдат? Возможно, я даже смогу благовествовать тем, которые проглотили лживые заверения, будто в награду за убийства людей они получат на небесах семьдесят девственниц! – Военный миссионер? Есть ли такое понятие? – Ты во мне разочаровался? Ты считаешь, что я поступил глупо?

Пол понял, что его молчание было понято превратно. Неудивительно, учитывая их отношения в последние годы. Пол знал, что был плохим отцом. Несмотря на все свои добрые намерения, он все‑таки повторял своего отца очень во многом. Неоправданно высокие требования. Приступы многословия, сменяемые длительными периодами молчания. Неужели Тимоти жаждет его признания и одобрения так же, как он сам – от своего отца?

Пол хотел лучше разобраться в собственных чувствах, прежде чем станет слишком поздно.

– Нет, я горжусь тобой, у тебя есть собственные убеждения. Если кто и совершил глупость, так это я, избегавший годами своего сына. А теперь у нас осталось слишком мало времени. – Его голос задрожал. Неделя. Семь дней. После всех лет, прошедших впустую.

– Ты это так говоришь, словно я иду на верную смерть.

У Пола защипало глаза.

– Надеюсь, нет.

Тимоти улыбнулся:

– Все хорошо, папа. Что бы ни произошло, со мной все будет в порядке. И сейчас мы вовсе не прощаемся навсегда.

Пол не захотел терять последнюю возможность.

– Не станешь возражать, если мы с матерью приедем и проведем оставшееся время с тобой?

Тимоти вроде бы был доволен.

– Конечно. Я буду рад. – Он поднялся. – Я хотел заехать к Сэмюелю. Хочу, чтобы он узнал о моем решении от меня, а не от кого‑то другого. И еще я надеюсь, он согласится присмотреть за машиной до моего возвращения.

– Если он не сможет, это сделаем мы.

– Спасибо. – Тим достал из кармана ключи. В дверях он остановился и обеспокоенно посмотрел на отца: – Думаешь, мы сможем уговорить маму не плакать всю неделю?

– Я постараюсь, сынок. Но обещать не могу. – Он и сам был готов расплакаться.

Входная дверь открылась и закрылась. Пол услышал, как заводится мотор «де сото».

Бедная Юнис. Что она должна чувствовать? Несколько дней тому назад она уличила своего мужа в измене, а сейчас вернулась домой, чтобы узнать, что ее единственный сын отправляется на войну.

В прихожую спустилась Лоис. Она едва взглянула на Пола.

– Я отправляюсь на долгую прогулку. – Она открыла дверь. – Юнис говорила, что ты читаешь проповедь в воскресенье.

–Да.

Она плотно закрыла за собой дверь.

Он и не ожидал, будто она поверит, что он вдруг в одночасье изменился. Ей, видимо, доводилось выслушивать пустые обещания от отца.

Пол прошел через прихожую и открыл дверь в комнату для гостей. Чемодан матери стоял на кровати, на которой он спал. Он закрыл чемодан и переставил его на диван, потом поменял на кровати белье, взял несколько нужных ему вещей, которые понадобятся в кабинете. Он будет спать на диване.

Комната Тимоти была такой же, как раньше. Об этом позаботилась Юнис. Она всегда надеялась, что однажды сын вернется. А сейчас Пол понял, Тимоти сделал бы это только при условии, что отец сам его позовет. Пол закрыл лицо руками. Сколько же боли он причинил своей жене за эти годы! Она сносила его безразличие и терпела его нападки. Она даже пожертвовала сыном. И в конце концов супружеская измена стала ее терновым венцом.

Дверь в спальню была закрыта.

– Юнис? Можно войти?

– Не заперто.

Она сидела в своем кресле у окна, где обычно читала, шторы были раздвинуты, и солнечный свет пробивался сквозь тюль. Она была похожа на ангела даже с распухшими от слез глазами.

– С тобой все в порядке?

Она не смотрела на него.

– Я только что позвонила Сэмюелю, сказала, что не смогу заехать к нему сегодня.

– Туда как раз отправился Тим.

– Я видела. – Ее голос дрожал.

Пол вошел в комнату и засунул руки в карманы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Словно по мне проехался грузовик. Дважды.

И в первом случае Пол сам был виноват в этом.

– Мне очень жаль. – Интересно, задает ли она себе те же вопросы, что и он? – Как считаешь, Тим так поступил, чтобы привлечь мое внимание?

Ее лицо исказилось.

– Я не знаю. – Она согнулась и зарыдала. – Я не знаю.

Вид ее скорби переполнил Пола горечью. Он вынул руки из карманов и подошел к ней, присел на корточки и положил ладони на подлокотники кресла.

– Я бы пошел вместо него, если б мог.

Ее рыдания затихли. Она пристально посмотрела на него. Потом прерывисто вздохнула и откинулась на спинку.

– Ты уже старый. – Она вытащила бумажный платок из пачки, которая лежала у нее на коленях. – За последние несколько дней я выплакала слез больше, чем за всю мою жизнь. Я устала плакать. И только я подумаю, что слезы кончились, как они снова набегают. – Она громко высморкалась, продолжая на него смотреть. Сжала платок в кулаке. Уж не хочет ли она его ударить? Он подставит щеку. – Встань, Пол.

Хорошо хоть не выгнала.

Он поднялся и отошел от нее, встал у окна и опять засунул руки в карманы.

Она чихнула и снова прерывисто вздохнула.

– Насколько я знаю Тима, он сделал это по той причине, которую назвал. Думаю, он прослушал новости, опустился на колени и начал молиться, а когда встал, сделал то, что, как ему показалось, хотел от него Господь. – У нее срывался голос. Она сжала губы, подбородок ее задрожал. – Мне остается только ждать и молиться…

Юнис не закончила фразу и вновь заплакала.

Пол присел на краешек кровати и уставился на кончики своих ботинок. Ему не хотелось говорить банальности или делать вид, что он знает Божий замысел.

– Господь всегда верен, – тихо сказала Юнис. – Даже если мы Его предаем. – Она швырнула намокший платок в корзину для мусора и вытащила следующий.

Пол ничего не мог придумать ей в утешение. Его сердце болело за нее. Если бы она позволила, он обнял бы ее.

– Звонила Рита. Она сказала, что ты оставил ей записку. Она сожалеет, что не открыла тебе дверь, но в тот момент ей не хотелось с тобой говорить. Она верит, что нам с тобой удастся все уладить. Она будет за нас молиться.

Наступила тишина, Полу не хотелось ее нарушать. Груз скорби был тяжел.

– Я знаю, Пол, ты чувствуешь себя виноватым. Но Тим уже не маленький мальчик. Он сам принимает решения. – Юнис взглянула на него. На миг она прижала кончики пальцев к губам, потом уронила руки на колени. – Сэмюель сказал, что ты к нему заходил. Что ты просил у него прощения. Он сказал, что вы проговорили почти два часа. – Ее голубые глаза смягчились и засияли. – Твой визит многое для него значит.

– Он мог быть моим лучшим другом.

– Он и есть твой друг. – Она опустила голову, теребя свой платочек. – Ты еще кое к кому должен зайти. К человеку, которого ты сильно обидел. Не думаю, что он все забыл.

Пол знал, о ком она говорит.

– Стивен Декер.

Юнис чуть приподняла голову и заметила легкий румянец, появившийся на щеках Пола.

– Стивен мог бы причинить нам обоим большой вред, Пол. Но он не стал. И даже когда представилась возможность, он ею не воспользовался.

У Пола упало сердце. Он не хотел спрашивать, о какой возможности говорила Юнис. У него было такое чувство, что он знает.

* * *

Стивен как раз сворачивал копию чертежа, когда заметил подъезжающий «мерседес» Пола. Что здесь понадобилось Хадсону? Он положил чертеж на место и откинулся на стуле, наблюдая, как пастор Пол вылезает из машины, смотрит на дом и направляется к двери.

Хадсон вошел. Главный недостаток соединения под одной крышей жилого помещения и офиса состоит в том, что дверь приходится держать открытой.

– Можно поговорить с тобой, Стивен?

– Мои рабочие часы закончились. – Хадсону лучше не обращаться к нему по вопросам, связанным со строительством. Стивен нанимал только лучших рабочих и использовал только лучшие строительные материалы. Поэтому вину за неполадки можно возложить на кого угодно, но только не на него. Пусть Пол сам отвечает, Стивен больше не у дел и рад этому.

– Ты пытался объяснить мне, что я сбиваюсь с пути, – начал Пол. – Однажды ты сказал, что я строю не церковь, а памятник себе самому. И ты был прав.

Интересно, что он задумал?

– Зачем ты пришел, Хадсон?

– За прощением.

Стивен цинично рассмеялся:

– Ты же знаешь, куда за этим нужно идти.

– Я уже покаялся перед Иисусом в своих грехах, но я хочу попытаться как‑то загладить вину перед людьми, которых я обижал столько лет.

– Сначала ты должен разобраться с Юнис.

– Мы приехали из Пенсильвании вместе.

Стивен удивленно поднял брови. Он и не знал, что Юнис уезжала, тем более на другой конец страны. Возможно, Сэмюель что‑то знал, но не говорил.

– Ты должен поговорить с Сэмюелем.

– Я был у него вчера. Он меня простил. Я пришел к тебе спросить, не простишь ли и ты.

– Много воды утекло с тех пор, как наши с тобой пути разошлись, Хадсон. – Это Пол разбил их дружбу.

– Мне бы хотелось помириться с тобой.

Стивен насмешливо усмехнулся:

– Каким образом? Ты задумал еще один строительный проект?

– Нет. Я приглашаю тебя в церковь в воскресенье.

– Ты, наверное, шутишь!

– Нет. Не шучу. Стивен, я знаю, что мои извинения малого стоят. Я намеревался разрушить твою жизнь.

Стивен развел руками:

– Как видишь, у тебя не получилось.

– Я наговаривал на тебя. На друга, который хотел меня предостеречь.

Настойчивый парень. Он решил исповедоваться перед Стивеном, даже если тот не желал этого. И, несмотря на свое раздражение, Стивен был вынужден его выслушивать. О, Господи, я знаю, него Ты от меня хочешь, ноу меня нет силы Сэмюеля.

Пол продолжал каяться в грехах. Наконец, он остановился, медленно выдохнул и сказал:

– Я подаю в отставку. – Хадсон уходит из Центра новой жизни? Отказывается от своей империи? Стивен был потрясен. – В воскресенье я буду исповедоваться. Я подумал, что и ты, возможно, захочешь прийти.

Стивен не испытывал к нему жалости. Но нежданно–негаданно проникся к пастору сочувствием. Он не был уверен, что может ему верить, но не мог бить лежачего. Стивен вспомнил времена, когда называл Пола своим лучшим другом и братом во Христе. Пол протянул ему руку помощи в те трудные, мучительные дни, когда только начиналось его выздоровление. Пол же помог ему и обрести веру.

А сейчас Стивен столкнулся с некоторыми из искушений, которым подвергался и Пол, он избегал их, потому что не был уверен, что справится. Он должен держать себя так, чтобы не поддаться соблазнам, которые приносит с собой власть. Наблюдая за ошибками Пола, Стивен многому научился, у него был хороший наставник. Каждому пастору нужен свой Сэмюель. А два еще лучше.

В последние несколько недель Стивен видел, что, будучи лидером, он обретает власть. Очень легко впасть в искушение, когда люди смотрят на тебя так, словно ты знаешь ответы на все вопросы и, кроме того, лично беседуешь с Господом. От этого может закружиться голова. Он не хотел вести людей ложным путем.

– Пошли наверх, угощу тебя кофе.

Стивен включил кофеварку.

Засунув руки в карманы, Пол осматривался.

– У тебя всегда были золотые руки. – Он заметил вещи Бриттани. – Ты женился? – В его голосе послышалась надежда.

– Это вещи дочери. Она наконец вернулась домой. – Знал ли Пол вообще, что она отсутствовала? Интересуют ли Хадсона те годы его переживаний, страданий, волнений за свою беглую дочь? Наверное, нет. Если вообще он что‑то знает. Стивен не стал рассказывать. – Она живет здесь, а я живу в подвале.

– Сэмюель говорил, что ты проводишь там богослужения.

Стивен посмотрел на него:

– Я не провожу богослужений. Просто веду занятия по изучению Библии в одной группе.

– И у тебя получается, как говорит Сэмюель.

– Да ладно, ты же знаешь Сэмюеля. Он всегда надеется на лучшее.

– Из того, что он сказал мне, я понял, что из тебя получится неплохой пастор.

Лесть? Стивен поставил на стол две чашки. Он хотел сменить тему разговора. Лучше послушать о том, что заставило Пола очнуться.

– Что же так подействовало на тебя?

– Взгляд Юнис, когда она застала меня с другой женщиной. Разговор с матерью. И ДТП на автостраде 99.

– Тебе понадобилось так много пережить, чтобы понять?

Бедная Юнис.

– Я, наконец, примирился с Господом, но потребуется еще очень много времени, чтобы искупить свою вину перед людьми и компенсировать нанесенный ущерб. Если это вообще удастся.

– Это совет старейшин попросил тебя уйти?

– Нет. Они хотели, чтобы я остался. Но я не имею права стоять за кафедрой или занимать любую руководящую должность, пока не вернусь на путь истинный. И даже если Господь снова призовет меня стать пастором, мне понадобятся люди, которые будут требовать от меня ответа за мои действия.

Стивен поднял руку, сжатую в кулак.

– Я бы хотел потребовать у тебя ответа. – Странно, но желание ударить исчезло.

Пол улыбнулся:

– Ты будешь вторым, кого я позову. А первым, конечно, будет Сэмюель.

– Ты достаточно бед натворил.

–Да.

– И походя обидел множество людей.

– Я знаю.

По лицу Пола было видно, что он действительно знает. Никогда еще Стивену не доводилось видеть Пола Хадсона таким несчастным. И кто он такой, чтобы швырять камни?

– Мне кажется, что сейчас мы с тобой очень похожи. Мы оба наломали много дров. Нам в пору открывать собственное общество АА. Анонимные автократы. Как думаешь? – Пол рассмеялся. Но это была шутка лишь наполовину. – Мне пришлось столкнуться с такими же соблазнами, что и тебе в эти годы. Очень трудно заставить людей думать, что ты такой же человек, как и они, что тебе тоже приходится бороться, чтобы не отступать от веры.

– И когда прекращаешь бороться, случается беда, – сказал Пол. – Как только начинаешь думать, что знаешь, что ты делаешь. Я считал, что у меня есть ответы на все вопросы. А всякого, кто оспаривал мои методы, я рассматривал как угрозу себе. Моя мать очень правильно выразила эту мысль. Я был скотником, погоняющим стадо, а не пастырем, ведущим паству.

Кофе был выпит. Стивен налил еще.

– И кто будет вместо тебя?

– Я порекомендовал Джона Дирмана.

– Не знаю такого.

– Я старался держать его на задворках. Но он очень хороший служитель, и он тверд в вере.

– А, еще один человек, который подвергал сомнению твои действия.

– Джон непоколебим в вере и имеет глубокие познания в Библии. И если совет согласится утвердить его кандидатуру, в дальнейшем прихожане будут слышать Божье Слово в неискаженном виде.

Стивен не был уверен, что паства Центра новой жизни готова к восприятию правды.

Господь, Ты творишь чудеса. Сейчас одно из них сидит за моим столом. Но для того чтобы спасти эту церковь, нужно очень большое чудо.

– Тимоти завербовался в морскую пехоту.

– Что ты говоришь! Я и не представлял, что он уже такой взрослый.

– Ему девятнадцать.

– Как Юнис восприняла новость?

– Она плачет.

Два жестоких удара. Стивен надеялся, что они не пошатнули ее веру.

– Я проезжал мимо церкви по дороге сюда, – сказал Пол. – Ты построил нечто, что будет стоять в веках, Стивен. Очень красиво. Хорошо бы…

Стивен догадывался, что хотел бы сказать Пол.

– Посмотри на это трезво. Это просто здание. Памятник человеческим усилиям. Брось. – Он поднял чашку как бы в знак приветствия. – Раз я смог уйти с этого проекта, сможешь и ты.

Они просто поболтали ни о чем, потом перешли к более серьезным темам. Пол спросил о Кэтрин. Стивен удивился, что Хадсон не забыл имя его бывшей жены. Пол прекрасно помнил Бриттани. Стивен сказал, что с ней все хорошо. Она сдает экзамены за среднюю школу и надеется поступить в колледж. Пол попросил его показать дом, что Стивен и сделал.

Они поговорили, правда, с предосторожностями, о старых обидах и неудачах. Возможно, им удастся снова стать друзьями, но только случится это не сегодня. Им приходилось пробираться через развалины. Чтобы простить, достаточно решиться, а вот доверие нужно заслужить заново.

– Мне пора возвращаться домой. – Когда Пол протянул Стивену руку, тот помедлил.

– Прежде чем мы пожмем друг другу руки, я должен тебе кое в чем признаться. – Пол побледнел, зато Стивен почувствовал, как кровь приливает к его лицу. – Ты уже знаешь, что я затаил на тебя обиду с тех пор, как уехал из Сентервилля, но, кроме того… – Скажи. Признайся откровенно. – Я люблю твою жену уже десять лет. Я все надеялся, что твой брак развалится и я смогу прискакать, словно рыцарь на белом коне, и пасть к ногам Юнис.

– Юни сказала мне сегодня, что ты мог причинить большой вред. Я понял, что она имела в виду.

Его влечение было взаимным. Но Декер не собирался этого говорить.

– Ничего не было, Пол.

– Потому что вы с Юнис оказались достаточно благоразумны.

Нелегко было расстаться с ней, когда она в последний раз приходила к нему. Если бы он позволил чувствам взять вверх, этот поступок тяжким грузом лег бы на его совесть.

– Она не такая, как все.

– Как говорит мой сын, нет человека, который не любил бы ее. Хорошо, что Пол понимал все недосказанное. Иногда Стивен задумывался, сможет ли он когда‑нибудь забыть Юнис Хадсон. Таких женщин очень мало, с ними нужно обращаться как с сокровищем. Хорошо, что Господь Сам создает преграды. Если бы Пол ценил свою жену, Стивену не пришлось бы бороться с искушением, когда она одна пришла к нему домой. Стивен подумал, что Пол должен лучше беречь сокровище, которым одарил его Господь.

Дата добавления: 2015-11-16