Плутая в дебрях 14 страница

– Вы именно так поступали?

– Да. – Взгляд Лоис затуманился. – Я забыла о гордости. Очень больно, когда мужчина, которого ты любишь, интересуется другой женщиной. Унизительно. Создается ощущение, что ты недостаточно хорошая жена, чтобы удержать мужа, что в тебе чего‑то не хватает, что ты в чем‑то виновата сама. – Она покачала головой. – Но это неправда. Просто некоторые мужчины падки на женщин. У них есть власть и сила. Женщины приходят к ним и влюбляются. Это льстит мужскому самолюбию. Один проступок тянет за собой второй. Сначала ничего такого, легкий флирт. Но рано или поздно они попадаются. Их пьянит мысль, что ими восхищается не только жена, они теряют самоконтроль. Но обычно долго это не продолжается.

– Обычно… – Юнис положила ложку. Разве флирт так уж невинен? – Мы обе слышали о пасторах, которые бросали жен ради других женщин.

– Дейвид никогда даже не думал на эту тему. И Пол не станет. – Она безрадостно улыбнулась. – Пол постарается наладить с тобой отношения, Юни. Дейвид всегда так поступал. Хорошо хоть Пол извинился перед тобой. Дейвид никогда не утруждался. Но после каждого романа на стороне делал мне подарки. Однажды он подарил мне превосходный браслет с бриллиантами.

– Ни разу его у вас не видела.

– Как я могла носить его? Каждый раз, доставая его, я вспоминаю. – Она тряхнула головой. – Мужчины – такие глупцы. – Она поднялась и налила две чашки чаю. – Когда ты в последний раз ела?

– Утром.

– Нужно что‑нибудь съесть, Юни. Попытайся. Один кусочек. Тебе сразу станет легче.

Ей удалось впихнуть в себя несколько ложек супа.

– Думаю, лучше ничего не говорить Тимоти. – Лоис положила перед Юнис тост с маслом. – От этого только пострадают его отношения с отцом, а этого ты не хочешь. И так уже было достаточно обид. – Она снова села. – Я Полу не говорила о похождениях отца. Запомни. Любовь покрывает множество грехов.

Похождения? Сколько раз Дейвид Хадсон изменял своей жене? И скрывал свою порочную любовь? А верно ли скрывать правду от окружающих? Позволять людям думать, что за кафедрой стоит ангел, хотя на самом деле это не так? Юнис не знала, что ответить. Она не знала, что ей делать. Следует ли ей обратиться к старейшинам и рассказать правду, попросить помощи, чтобы заставить Пола понести наказание? От такой мысли ей стало нехорошо. Как можно ожидать справедливого решения от Джерри Боэма, Мартина Локфорда и остальных подхалимов Пола. Скорее всего, они осудят ее и потребуют, чтобы она молчала, продолжала улыбаться и делать вид, что все в порядке.

Господи, помоги. Мне так нестерпимо больно. Я не хочу больше страдать.

– У тебя есть друг, вроде Джозефа Уиллера, который мог бы поддержать тебя, когда ты будешь говорить с Полом?

Джозеф, знающий, верный Джозеф, который встал во главе церкви после ухода Дейвида Хадсона.

– Сэмюель. – Юнис подумала о Стивене Декере, но не стала произносить его имя.

Лоис улыбнулась:

– Сэмюель хороший человек, но он слишком стар.

– И давно не ходит в нашу церковь.

– Почему?

– Они с Полом терпеть друг друга не могут. Когда заболела Эбби, Сэмюель отказался от должности. А Пол очень этому обрадовался.

Лоис обхватила чашку руками и опустила голову.

– Жаль. Пасторам нужно окружать себя хорошими людьми, такими, чтобы видели надвигающуюся беду и могли ее остановить, пока не поздно.

Пастор, прежде всего, должен хотеть слушать других. Когда‑то Пол слушал ее. Пока не погряз в том, что он называл «строительством церкви Господней». Если не призвать его к ответу сейчас, сможет ли он вернуться на путь истины? А что будет, когда он предстанет перед Господом? Ему придется отвечать за то, как он обращался с людьми. Неужели он об этом забыл?

Юнис оцепенела. Нужно ли убеждать себя, что все это было ошибкой? Разве это правильно? Она же не может считать произошедшее кошмарным сном. Она не знала, хватит ли у нее сил загнать эти воспоминания в дальний угол памяти и запереть за ними дверь.

Нет. Нет, она не может забыть. Пока. Ей пришлось напомнить себе, что встреча с Марвином Локфордом была для Пола важнее разговора с ней.

– Ты очень устала, милая. Ты не сможешь ни о чем думать, пока не отдохнешь. Мы обсудим все утром. Твой чемодан в машине?

– У меня нет чемодана. Пол отобрал его у меня. Вместе с ключами. Мне пришлось воспользоваться запасными.

– У меня найдется лишняя ночнушка для тебя, и я покупаю сразу несколько зубных щеток. Найдешь в шкафчике в ванной, там же и паста.

Юнис поднялась. Она принялась убирать посуду со стола, но Лоис ее остановила.

– Оставь. Я сама помою. А ты отправляйся спать. Ты еле держишься на ногах. Постарайся выспаться. Все может подождать до утра.

– Спасибо, что позволили остаться.

– Ты думала, что я выгоню тебя, потому что мой сын вел себя как последний дурак? – Она неуверенно улыбнулась.

Юнис только сейчас почувствовала, как сильно она устала. Она еле передвигала ноги. Она совсем обессилела после пережитого? Юнис уперлась рукой в косяк и оглянулась на свекровь.

– Как вам удалось? Как вы прошли через это? Лоис сейчас выглядела на все свои семьдесят восемь.

– Когда живешь с человеком без веры, опираешься на свою веру в Господа.

* * *

Был уже одиннадцатый час, когда Стивен убрал остатки углей и поставил переносной холодильник в пикап. Еще не уехали некоторые любители посмотреть на звезды. Бриттани и Джек стояли с Кэтрин. Говорил только Джек. Кэтрин протянула руку, чтобы попрощаться с ним. Она что‑то сказала Бриттани и направилась к своей машине. Во всяком случае, на этот раз дочь от нее не убежала. Кэтрин набросила на плечи пиджак, но не поспешила уехать, когда Стивен направился к ней.

– Не нервничай в дороге, Кэт.

– Я не собираюсь заезжать в винный магазин.

Обиделась.

– Ладно.

– Бриттани говорит, что я пью больше, чем ты когда‑то. Что на это скажешь?

Он не собирался ступать на минное поле. Он промолчал.

– Хорошо. Хорошо. Знаю, у меня проблемы. Я все равно собиралась бросать. Алкоголь плохо действует на кожу.

– И на все остальное.

– Зато помогает забыть.

– Пока не просыпаешься утром и не расплачиваешься за то, что делал накануне вечером.

– Слово знатока. – Она поморщилась. – Прости, я не собиралась тебя обидеть. Ты был очень мил весь сегодняшний вечер. Как жаль, что ты таким не был, когда мы были женаты, Стивен.

Несколько приятных встреч еще не значат, что Кэтрин может измениться. Сколько лет ушло у него на то, чтобы увидеть свет и решиться последовать за Христом?

– Бриттани считает, что мне нужно обратиться в какой‑нибудь центр, вроде того, куда ходил ты, но мне нужно себя содержать. Я не могу себе позволить такую роскошь, как отпуск на полгода.

Она снова пытается затеять ссору? Пусть попробует. На этот раз он не намерен отвечать.

Она посмотрела на него:

– Джек предложил мне походить на твои занятия. Я сказала, что уже спрашивала у тебя на это разрешения. Бриттани эта мысль не особенно понравилась.

– Она снова с тобой разговаривает. Это хорошо.

– Она говорит одни колкости.

Он улыбнулся ее словам. Дочка вся пошла в маму.

Она засунула руки в карманы пиджака.

– Я прекрасно провела здесь время, Стивен, несмотря ни на что. Спасибо, что познакомил меня со своими друзьями.

– А чего ты от меня ожидала? Что я брошу тебя на произвол судьбы?

– Я ощущала себя брошенной большую часть своей жизни. Как только я начинаю понимать правила игры, игроки сменяются. Я так устала… – Она пожала плечами. – Ладно. Спасибо тебе за приглашение. Я получила удовольствие, несмотря на желание дочери сразить меня наповал рассказами о заведениях, в которых она бывала. Это ведь неправда?

– Ты должна сама с ней поговорить об этом.

– Едва ли я хочу это знать. По крайней мере, сегодня днем она вернулась. И главным образом благодаря тебе, так мне кажется.

– Не забывай про Джека.

– Как я могу его забыть? – Она оглянулась. – И где только ты его откопал?

– Он заходил ко мне, смотрел, как продвигаются дела.

– Бриттани говорила, что он хороший мастер.

– Он плотник. А на самом деле талантливый художник. Сейчас он делает панно из кусочков и разных обрезков, от сосны до красного дерева. Очень красиво. Он называет это терапией. Занимает и мозг и руки.

– А что он собирается с ним делать, когда закончит?

– Понятия не имею.

– Если хорошо получится, я могла бы купить.

– Я всегда считал, что ты предпочитаешь картины маслом и работы признанных мастеров.

Кэтрин выразительно посмотрела на него:

– Поскольку у меня больше нет богатого мужа, а алименты слишком маленькие, чтобы на них прожить, тут уж не до искусства. Мне снова пришлось пойти работать. Теперь я работаю у дизайнера по интерьерам. Очень хорошего. Она любит необычные вещички.

– Ты встала на ноги.

– А разве могло быть по–другому?

Кэтрин достала ключи из сумочки, села в машину и поехала в сторону главной улицы Роквилля. К Стивену подошла Бриттани.

– Она любого выведет из себя.

– Как и ты, Брит. Да и я, кстати, тоже.

– После стольких лет странно слышать, как ты ее защищаешь. Стивен улыбнулся:

– А где Джек?

– Уехал домой. Он сказал, что ему надоело слушать мои жалобы на мать.

– Тебя подвезти до дому или пройдешь шесть кварталов пешком? – Стивен не хотел дразнить гусей.

– Я предпочла бы машину, если не будешь читать мне нотации.

– Даже не думал.

* * *

Юнис плохо спала. Она все‑таки уснула на пару часов, но неприятный сон разбудил ее в три часа ночи. Какой сегодня день недели? Четверг? Дальше она спала очень чутко, просыпаясь от самого легкого звука на улице. Она слышала шум шоссе, проходившего в шести кварталах от дома. Рев множества машин. Поток автомобилей шел в обе стороны. И он никогда не кончался. Куда могли ехать все эти люди среди ночи? Она снова задремала, но проснулась, когда электронные часы показывали 4.00.

Что же теперь делать с Тимоти? Стоит ли позвонить ему и сказать, что она приехала в город на несколько дней? Или на несколько недель? Стоит ему только взглянуть на нее, и он поймет – что‑то случилось. Ей никогда не удавалось что‑нибудь скрыть. Может, следует рассказать ему правду о Поле? Они с отцом только начали налаживать отношения. И к чему может привести такая правда? Она может побыть здесь несколько дней и не извещать Тимоти. Но ей не следует задерживаться надолго. И куда же ей ехать? Сама мысль вернуться домой и выслушивать оправдания Пола, а то и новые обвинения в ее адрес, была ей противна. Интересно, что он сейчас делает? Роб Атертон находится во Флориде. Пол и Шила вольны делать все, что им заблагорассудится, ведь их супругов нет в городе.

Она заплакала, уткнувшись в подушку. Ей казалось, что Пол вырвал ее сердце и растоптал его. Она его ненавидела, но и любила. Как такое возможно? Может, ей вернуться и забыть обо всем, что произошло, ради их семьи? Если он действительно хочет ее сохранить. Или его все‑таки волнует только его положение? К своему ужасу, она знала правду – единственное, что его волновало, это реакция прихожан. Что будет с ним, если они узнают о том, что произошло? Но если она все‑таки вернется, что, кроме предательства, может она ожидать от него в будущем? Как сможет она снова ему доверять? Каждый раз, когда он будет выходить из дома, она будет теряться в догадках, куда он отправился, уж не была ли важная встреча просто предлогом, чтобы отправиться на тайное свидание. Если даже Шила уедет, появится другая красивая женщина, которая обратится к пастору за помощью и попытается влюбить его в себя. «Я нужен ей». Если сейчас Пол не понимает, что совершил грех, тогда что может остановить его падение?

В шесть она бросила попытки уснуть. Казалось, голова набита ватой. Подумав, что чашечка чаю может оказаться весьма кстати, она накинула халат, который одолжила ей Лоис. Свекровь с кем‑то говорила на кухне. У Юнис заколотилось сердце. Неужели домой вернулся Тимоти? Что же она ему скажет? И что говорит Лоис?

– Она постучала в мою дверь после полуночи. Да. Я все знаю. Какой кошмар! Естественно, я сильно в тебе разочаровалась. – Потом она довольно долго молчала, слушала. Наконец, ответила усталым голосом: – Нет. Не думаю, чтобы она кому‑то рассказала. Я сказала ей, что она может оставаться столько, сколько посчитает нужным. – Снова молчание. На этот раз Лоис рассердилась: – Да. Да. Знаю, у тебя теперь трудности. Нужно было думать до того, как заводить любовницу… – Теперь голос свекрови звучал раздраженно. – Ты и не представляешь, как тяжело сейчас твоей жене. Ты должен сюда приехать… – Лоис тяжело дышала. – Не нужно придумывать оправданий. – Пауза. – Ты вполне можешь сказать, что у тебя семейные обстоятельства. – Пауза. – Да, ей нужно время, чтобы успокоиться. – Пауза. – Лучше сегодня вечером. В понедельник может быть поздно. – Лоис тяжело вздохнула. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. И не нужно притворяться. Да, конечно, я сделаю все, что в моих силах. – Свекровь всхлипнула. – Как всегда. Я люблю вас обоих. Поверить не могу, что ты сделал такое. Вот уж не чаяла, что именно ты сотворишь нечто подобное. Знаю. Знаю. Такое происходит постоянно.

Юнис стояла в дверях. Свекровь подняла глаза и покраснела до корней седых волос. Она отвернулась и заговорила в трубку уже тихо:

– Я больше не могу говорить. Ты знаешь, что нужно делать. Надеюсь, так ты и поступишь. – Она повесила трубку и поднялась. – Доброе утро, милая. Надеюсь, ты хорошо поспала. Хочешь чаю? У меня есть с бергамотом. Он ведь тебе нравится? – Она вымученно улыбалась.

– Это был Пол? – Юнис переполнял гнев. Она была готова взорваться от негодования. Эмоции рвались наружу, словно лава из жерла вулкана.

Лоис повернула ручку плиты, зажегся огонь.

–Да.

– Я не слышала звонка.

– Я подумала, что ему следует знать, что ты добралась благополучно.

– А вам не приходило в голову, что он сам должен был побеспокоиться? Я не хотела, чтобы он знал, где я! Мне нужно было спокойное место, чтобы подумать.

Лоис приуныла.

– Прости меня, Юнис. Я пыталась помочь. Ты была сама не своя вчера. Я боялась, что у тебя случится нервный срыв.

– Возможно, вы и правы, но у меня ведь есть на то причина, вы же не станете возражать.

– Нет такой причины, по которой надо было бы держать Пола в неведении относительно твоего здоровья. Это жестоко и не по–христиански. И вовсе не похоже на тебя.

– Нет. Не похоже. Наверное, я должна позволить ему еще раз смешать меня с грязью!

– Ну, что ты! Он сожалеет. Мы должны любить друг друга, как Иисус любит нас. А Пол страшно волновался. Я подумала…

– Я слышала, как он волновался. – Юнис горько рассмеялась. – Он до смерти боится того, что может произойти, если узнают в церкви. Вот об этом он и волнуется. О себе. «Лучше сегодня вечером, – сказали вы. – В понедельник может быть поздно». Что вы имели в виду, Лоис?

Лоис опустила глаза.

– Он собирался подобрать себе замену из помощников, чтобы приехать сюда. Вы можете все обсудить, все исправить.

Юнис почувствовала, как снова закипают слезы.

– Я не могу доверять даже вам! Лоис подняла глаза, она плакала.

– Как ты можешь говорить такое мне? Конечно, ты можешь мне доверять. Я стараюсь делать все, чтобы помочь вам обоим.

– Вы делали то же самое многие годы. Все скрывали! Притворялись, что все в порядке. Отворачивались, надеясь, что проблемы испарятся сами собой.

На ее лице отразилась боль.

– Это не твое дело.

– Мне плевать, считаете ли вы это моим делом или нет. Так вел себя Дейвид Хадсон, верно? Он врал и обманывал? И вы позволили втянуть себя в такое. А теперь и Пол пошел по стопам отца. Сыновья повторяют грехи отцов, потому что отцы не исповедуют их и притворяются, что все в порядке, когда на самом деле все плохо! Господь запрещает находить у пастора слабости. Господь запрещает говорить о том, что пастор тоже может ошибаться. В этом, по–вашему, истина? И сколько раз, Лоис, вы покрывали Дейвида Хадсона?

– У тебя нет никакого права…

– И вы делали все это во имя любви. Так вы убеждали себя. Вы сказали Полу, почему его отцу пришлось уйти в отставку так неожиданно?

–Нет.

– А почему?

– Как я могла? Это разрушило бы представления Пола об отце.

– Значит, вы позволили Полу думать, что его отец совершенен, что ему следует подражать. Вы помогали ему делать из Дейвида Хадсона идола. – А она сама помогала в этом Лоис.

– Я никогда не говорила, что Дейвид – совершенство. Пол знал…

– Пол забыл. Если он что‑то и знал, он вынес урок, что для человека, облеченного властью, грех не помеха, главное, чтобы семья молчала.

Лоис побледнела:

– Ты несправедлива. Я старалась научить Пола поступать правильно, но при этом не отвращать его от отца.

– Вы все перепутали, Лоис. Господь не идет на компромиссы. А как насчет дисциплины? Как насчет ответственности? Дейвиду Хадсону удавалось жить без этого.

– Я делала то, что считала нужным!

– Вы делали то, что велел вам муж, даже если это значило совершить грех! Вы делали то, что проще. Вы очень страдали, когда приезжали к нам в Сентервилль, чтобы сообщить об отставке Дейвида. И теперь я знаю почему. Проступки, сказали вы вчера. Это был не первый случай, когда муж вам изменил. Просто это был последний раз в его церковной карьере. – Она размазала слезы по щеке. – Вы не сказали мне всей правды, но взяли клятву держать все в тайне. Вы и меня втянули в грех.

–Нет.

– Я должна была принять это как предупреждение. Я и сама виновата не меньше, чем вы. У меня были предчувствия. Святой Дух пытался сказать мне, что происходит нечто плохое, а я не послушала Его тихий голос, как когда‑то вы. Признайтесь, вы рассказали мне о Дейвиде, чтобы я знала, каким может стать Пол?

– Пол не такой, как его отец.

– Тогда зачем вы рассказывали мне о своей семье?

Лоис повторила хриплым голосом:

– Пол не такой, как его отец.

– Такой. Каков отец, таков и сын!

– Он раскаивается.

– Он ничуть не раскаивается, Лоис. Он лишь сожалеет. О том, что попался. А теперь он боится, как бы все, что он строил для себя, не полетело вверх тормашками. Если бы он раскаялся, не побежал бы первым делом в церковь на встречу с Марвином Локфордом! Он бы стоял на коленях и молил о прощении. – А матери не пришлось бы убеждать его, что он должен приехать, не откладывая поездку на понедельник.

– Ты этого хочешь, Юнис? Поставить Пола на колени? Раздавить и уничтожить? Прилюдно унизить? Спалить его церковь?

Да! Юнис хотелось кричать. Где же еще ему быть, как не на коленях перед Господом? Разве Иисуса не унижали публично? А Он при этом был невиновен. Он был чистым и святым. И если Господь мог унизить Себя до такой степени перед всем человечеством, разве человек не может унизиться перед всемогущим Богом? Господь сознательно взял на Себя все грехи человечества. Никто, кроме Господа, не сможет изменить жизнь Пола. Только Господь может залечить раны, нанесенные Полом. И никто, кроме Господа, не сможет вернуть Пола на путь истины!

О, Господь, всемилостивый и всемогущий, я бессильна что‑либо изменить.

Неожиданно Юнис совершенно успокоилась. Как перед бурей.

– С вами бесполезно разговаривать, Лоис. Вы такая же обманщица, каким был Дейвид Хадсон. – Она увидела, что Лоис была потрясена. Юнис вышла из кухни.

Я не могу оставаться здесь, Господи. Куда мне идти? Что мне теперь делать?

Она отправилась в спальню и закрыла за собой дверь. Быстро переоделась, застелила кровать, сложила ночную рубашку и халат и прошла в гостиную, чтобы забрать свою сумочку.

Лоис стояла в дверях кухни, бледная, по ее щекам текли слезы. Юнис стало очень жаль ее. Возможно, глаза свекрови тоже открылись.

– Я люблю вас, Лоис. Всегда любила. И всегда буду любить. Но я не стану поступать, как вы. Больше не стану.

– Куда ты едешь?

В этот момент Юнис поняла, куда ей следует направиться.

– Домой.

Лоис с облегчением вздохнула:

– Слава Богу. Позвонить Полу? Сказать, что ты возвращаешься?

– Сентервилль мне не дом. – Она открыла дверь и вышла.

_19.

Стивен никак не мог отделаться от мысли основать новую церковь. Возможно, его удерживали разочарования, которые он испытал, строя Центр новой жизни? Или опасения, что он не оправдает надежды людей, приходивших на его уроки? Стивен просил Бога сделать так, чтобы его помыслы были чисты, если Господь действительно призывает его к служению пастором. Стивен не хотел соревноваться с Полом Хадсоном. И чтобы убедиться в правильности своих мыслей, Декер направился к тому единственному человеку, которому мог всецело доверять, в чьей честности был абсолютно уверен, потому что этот человек в своей жизни опирался на Писание.

– Мистер Мейсон во внутреннем дворике, мистер Декер, – сказала ему администратор.

И как обычно, Сэмюель был не один. Под большим пляжным зонтом с ним рядом сидела та самая Флоренс Найтингейл. Стивен сразу угадал момент, когда она его заметила. Женщина застыла, наклонилась вперед, что‑то сказала Сэмюелю, взяла свою сумочку и поднялась.

– Не уходите из‑за меня.

Она всегда сбегала, едва завидев его. Несомненно, она не забыла унижения, которое испытала, когда Юнис пыталась их свести. Когда же это было?

– Я не знал, что вы сегодня придете.

– Конечно, вы не знали.

Сэмюель поднял глаза:

– Вы даже не допили свой чай, Карен.

– Простите, Сэмюель. Останусь подольше в следующий раз.

– Я уверен, что Стивен не станет возражать…

– Конечно, не стану. – Как же глупо он вел себя в тот день, гели эта прекрасная женщина убегает каждый раз, как только его увидит? – Вы все еще возглавляете клуб для одиноких людей при Центре новой жизни?

– Я не хожу в Центр новой жизни уже больше года. Ого!

– Действительно? – Стивен удивленно приподнял бровь. – У вас для этого есть причина?

– Во всяком случае, с вами я не могу ее обсуждать.

– Ваш ответ заставляет меня задать вам еще больше вопросов.

– Зато я не хочу на них отвечать.

Его попытка как‑то наладить их отношения не удалась. Возможно, лучше действовать напрямую, без обиняков?

– Послушайте, Карен, я признаю, что тогда в больнице вел себя отвратительно. Простите меня. Может, заключим перемирие?

Она вспыхнула:

– Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание.

Она хочет сказать, что не пыталась привлечь его внимание. Ну да, он понял ее.

– Когда мы встретились в первый раз, недопонимания не было. Я так повел себя не из‑за вас.

Карен пристально посмотрела Стивену в глаза:

– Я знаю.

Стивен понял, что она говорит правду, и почувствовал, что краснеет.

– Это было очевидно, верно?

– Не настолько очевидно, чтобы кому‑нибудь навредить.

Она соблюдала осторожность, а это Стивен не мог не оценить.

Но он все‑таки продолжал задаваться вопросом, многие ли из посещавших Центр новой жизни заметили его увлечение женой пастора. Когда Карен сделала шаг к нему навстречу, он выдвинул стул и предложил ей сесть.

– Если я вас очень попрошу, вы согласитесь допить свой чай? Я могу рычать, но не кусаюсь.

Она искренне рассмеялась.

– Хорошо. На этот раз рискну. – Она сняла с плеча сумочку и села.

– Теперь Карен посещает большую церковь в Сакраменто. – Сэмюель отпил чаю. – Ей нравится там, но она пока не уверена, что хочет стать членом местной общины.

Стивен посмотрел на нее:

– Что‑то не так с проповедями?

– Нет. Пастор прекрасно разбирается в Писании, но церковь расположена слишком далеко от моего дома, поэтому я не смогу участвовать в церковной деятельности. Члены клуба для одиноких людей собираются по вторникам, а хористы по четвергам. Я попробовала туда ездить, но домой я попадаю только после десяти. Мне не нравится так поздно возвращаться домой одной, а из моего района никто туда не ездит.

– А где вы живете?

Она не спешила ответить, за нее это сделал Сэмюель:

– В ваших краях.

– Вы живете в Роквилле?

На лице Карен появилось страдальческое выражение.

– Не в самом Роквилле, в миле к северу, на Джелсон–роуд. Лет шесть тому назад я купила этот участок и живу там с тех пор.

Шесть лет. Она пытается показать, что не бегала за ним. Видимо, она считала его самым тщеславным человеком на земле.

– Я недавно приехал в город. – Он хотел донести до нее, что все понял. У нее такая приятная улыбка. – Я задаю вопрос, который задал бы любому. Почему Роквилль?

– Я выросла в Сан–Франциско, поэтому подумала, что жить на ферме очень романтично. Я и не предполагала, что будет столько работы.

У нее и смех был приятным. – Вы работаете на ферме?

– У меня огород и несколько фруктовых деревьев. Мне не приходится покупать овощи и фрукты.

– А животных вы не держите?

– Нет возможности. У меня была собака, но ее пришлось усыпить. Рак. Мне очень не хватает Брута, но я слишком мало бываю дома, чтобы заводить животное. У меня плотное расписание в больнице.

Сэмюель молчал, но Стивен прекрасно понял, почему его друг подтолкнул Карен поделиться своей проблемой. Сэмюель мог прямо сказать о ней, только Карен наверняка была бы недовольна.

– Я провожу занятия по изучению Библии у себя дома по средам вечером. Приглашаю и вас. Приходят и мужчины, и женщины. Рабочие, несколько иммигрантов. Моя дочь. Моя бывшая жена. Я никогда не знаю, что каждый из них может сказать или сделать.

– Вы пытаетесь меня завлечь или отвратить?

– Я вас приглашаю.

Карен бросила взгляд на Сэмюеля:

– Он хороший учитель?

– Да. И он постоянно работает над собой.

Она еще раз глянула на Сэмюеля.

– Что нужно принести?

– Библию и открытую душу.

Сэмюель явно был доволен.

– Как прошел пикник?

Стивен откинулся на спинку стула.

– Замечательно, пока кое‑кто не начал говорить о том, чтобы основать новую церковь.

У Карен от удивления взлетели брови.

– Вы хотите основать церковь?

– Нет, я совсем этого не хочу.

Сэмюель заинтересовался:

– А почему нет?

– Вы ожидаете услышать одну причину или двадцать одну? Меньше всего на свете я хочу снова ввязываться в строительство церкви.

– Можно создать церковь и не строить здание, сам знаешь.

– Все что я хотел, Сэмюель, это проводить занятия по изучению Библии для нескольких человек, и больше ничего.

– Очень трогательное желание.

Стивен посмотрел на Карен поверх своих солнечных очков:

– Осторожнее, вы еще не член нашей группы.

– Поздно. Вы меня пригласили, а я приняла приглашение.

– Вы могли бы пока держать свое мнение при себе.

– А вы могли бы последовать собственному совету и открыть свою душу.

Сэмюель улыбнулся:

– Ну, и что ты ответил своим ученикам?

– Я ничего не сказал. – Стивен отвел глаза от Карен. – Мы помолились об этом.

–И?

– Я продолжаю молиться. – Он потер висок. – Дело в том, что у меня создается ощущение, будто я двигаюсь дальше, только задом наперед. – Карен и Сэмюель оба смотрели на него и ждали. – Церковь создали сто двадцать человек, молившиеся вместе в горнице в Иерусалиме. Верно?

Сэмюель кивнул:

– Да, но они не остались в той горнице навсегда, Стивен.

Или в подвале, если так можно сказать.

– И их община увеличилась, – вставила Карен. – Она была маленькой только сорок дней, а потом настал день Пятидесятницы. Как только Святой Дух сошел на них, они понесли людям Благую весть, и Господь добавил к их рядам еще три тысячи человек.

– Да, но и после этого они встречались в частных домах.

Сэмюель улыбнулся:

– А еще они встречались в коридорах храма.

– В притворе, называемом Соломоновым.

Стивен бросил на Карен сердитый взгляд:

– Наверное, вам лучше заняться преподаванием.

Она подняла руки:

– А еще говорили, что не кусаетесь.

Рассерженный Стивен упорствовал:

– Я вот что пытаюсь сказать. Самым важным делом церкви должно быть не возведение здания для встреч, а завоевание душ, общение, совместные трапезы и молитвы. Если я и решусь участвовать в создании церкви, то я предпочел бы церковь без стен. Разве не об этом толковал Иисус? Главное – не здание, и не разнообразие программ, не количество людей. Не музыка и ритуалы. Главное – наши отношения с Иисусом Христом. Храм создают верующие. Они и есть церковь. Сила воскресения Христа проявляется в нашей новой жизни.

– И вы намерены держать ваших слушателей в заложниках в вашем подвале?

Стивен повернулся к Карен:

– Как вижу, я ничего, кроме неприятностей, от вас не дождусь.

– Почему же? Я просто спросила. Я хочу сначала узнать, на чем вы стоите, а уж потом открывать вашу дверь. Я убежала из «владений» одного пастора вовсе не затем, чтобы скатиться по лестнице в подвал другого.

Дата добавления: 2015-11-16