Благодарность 4 страница

У Ионафана засосало под ложечкой. Неужели отец хочет сделать из Ковчега идол?

— Они захватили Ковчег.

— Да. И тогда мыши и крысы опустошили их поля. А у филистимлян появились опухоли. И все закончилось тем, что они отправили его обратно, нагрузив колесницу золотом. — Саул взглянул на Авенира. — Сколько понадобится времени, чтобы доставить его сюда?

В шатер пошел один из воинов.

— Господин, Самуила до сих пор нигде не видно.

Авенир нахмурился: — Времени нет. Нужно что— то делать сейчас, пока все не разбежались.

Присутствующие согласились единодушно.

— Нет. — В общем хоре одобрения одиноко прозвучал голос Ионафана. Он смотрел отцу прямо в лицо. — Подождите. Пожалуйста. Дайте прозорливцу еще время.

Авенир покачал головой: — Ты плохо знаешь людей, Ионафан. Если мы будем тянуть и дальше, лагерь опустеет, и царь окажется в одиночестве. Как ты думаешь, сколько проживет твой отец, после того как у него не останется защитников, кроме тех, кто сейчас в этом шатре?

Слова Авенира положили конец колебаниям Саула.

— Приведите ко мне то, что назначено для всесожжения и мирных жертв. Чтобы просить у Бога помощи, надо сперва Ему что-то дать.

Сердце Ионафана тяжело стучало в груди, под ложечкой свернулся тугой холодный ком страха. Он достал свиток Закона.

— Этого нельзя делать, отец. Прошу, послушай. Я покажу...

— Ты что, не понял? — Саул кричал. — Я не могу ждать. — Глаза его полыхали огнем. — И не буду ждать! Самуил обещал придти. Он не сдержал слова! — Саул вышел из шатра. — Собирайте камни. Мы поставим жертвенник вот здесь. — Он схватил Ионафана за руку. — А ты стой тут. И больше ни слова! — Он дернул подбородком. — У других народов цари приносят жертвы перед войсками. Почему бы и мне не поступить также? — Саул повернулся к Авениру. — Созови людей. Они должны видеть, что я делаю. Скажи им, что я приношу жертву Богу, чтобы Он нам помог.

Ионафан оглянулся на Авен-Езера и шепнул оруженосцу: — Встань так, чтобы увидеть всякого, кто приблизится к лагерю. Как только покажется Самуил, стрелой лети сюда и кричи, что он идет. Быстрее!

— Да, господин мой. — Мальчик скрылся за спинами окружающих, развернулся и помчался исполнять приказ Ионафана.

Глядя на отца, юный царевич задавался вопросом: примет ли Бог во внимание, что Саул напуган? Господи, прости его. Он не знает, что творит.

Собравшимся, по-видимому, происходящее было по душе. Если бы его отец прочел, переписал и изучал Закон, он знал бы, что нельзя так оскорблять Бога! А те, кто идет за ним, понимали бы, что не стоит вверять свои жизни человеческим замыслам.

Солнце клонилось к западу. Саулу привели хромого тельца. К чему убивать здорового и невредимого, как велит Закон? Казалось, что раз решив пренебречь одной деталью Закона, отец махнул рукой и на все остальное. Ионафан смотрел, как царь Саул возложил руку на голову животного, громко помолился Богу, прося помощи, а затем перерезал жертве горло. Царевич закрыл глаза, его тошнило. Вскоре до него донесся запах дыма, к которому примешивалось зловоние непослушания.

Люди разошлись, чтобы вернуться к привычным обязанностям. Саул глянул на Ионафана и улыбнулся — уверенно, как прежде. И направился в шатер — говорить с советниками.

Ионафан сел на землю, обхватил голову руками.

Подбежал Авен-Езер. Лицо мальчика пылало. Запыхавшись, он выпалил: — Пророк идет.

Ионафана захлестнул стыд. Как он посмотрит в глаза Самуилу?

Саул вышел из шатра: — Идите сюда! Встретим его вместе! — Он раскрыл объятия и широко улыбнулся. — Приветствую тебя, Самуил!

Глаза Самуила сверкнули. Пальцы, сжимавшие жезл, побелели.

— Саул! Что это ты сделал?

Удивленный, Саул нахмурился. Перевел взгляд с пророка на людей, стоящих вокруг.

— Я видел, что народ разбегается от меня, — глаза его холодно сощурились, — а ты не приходил к назначенному времени, и филистимляне собрались в Михмасе. Тогда я подумал: «Филистимляне вот-вот пойдут на нас в Галгал, а я еще даже не вопросил Господа о помощи!» Поэтому я был вынужден... — он взмахнул рукой, как бы указывая на советников, — я решил принести всесожжение. Сам, не дожидаясь твоего прихода.

Ионафан переводил глаза с одного на другого. Неужели отцу недостаточно уже содеянного греха? А теперь он еще и пытается переложить вину на прозорливца.

Самуил обвел всех взглядом.

— Оставьте нас!

Ионафану хотелось одного: скорее скрыться подальше от неизбежного грядущего гнева.

— Мой сын останется здесь, — Саул сделал повелительный жест.

Ионафан занял место рядом с отцом. В этот момент он просто не мог бросить его одного: ведь все началось с Гевы.

Самуил пристально посмотрел на Саула: — Ты поступил глупо, что не исполнил повеления Господа, Бога твоего, которое дано было тебе. Исполни ты его, и Господь ныне упрочил бы твое царствование над Израилем навсегда. Но теперь не устоять царствованию твоему: Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему. И повелит ему Господь быть вождем народа Своего, так как ты не исполнил того, что было повелено тебе Господом.

Ионафан съежился.

Саул в ярости скрипнул зубами, однако, когда пророк повернулся к нему спиной, царь шагнул к нему.

— Ты отворачиваешься от меня, Самуил? Отворачиваешься от царя Израиля? Куда ты идешь?

— Я иду в Гиву, — голос Самуила звучал устало и опустошенно. — Советую тебе сделать то же.

Саул в ярости топнул ногой. — Иди и скажи Авениру: пусть посчитает, сколько у нас осталось людей.

При виде того, как старый пророк удаляется прочь, в глазах Ионафана защипало от слез: — Надо пойти за Самуилом, отец.

— Сначала узнаем, сколько с нами осталось.

Ионафану хотелось зарыдать от горя. Какая разница, сколько людей останется с царем, который отвергнут Богом?

— Позволь, я поговорю с ним от твоего имени.

— Иди, если думаешь, что это что-то даст. — Саул отвернулся.

* * *

Ионафан пустился вдогонку за Самуилом.

Когда он приблизился, Самуил обернулся и сказал несколько слов сопровождающим. Те отошли в сторону. Самуил тяжело оперся на жезл, на лице его лежал отпечаток скорби и крайней усталости.

Ионафан опустился на колени и прижался лицом к земле.

— Встань!

Дрожа, Ионафан поднялся.

— Зачем ты гонишься за мной? Хочешь поднять на меня свой меч?

— Нет! — Ионафан побледнел. — Мой отец не желает тебе зла! И я тоже. Пожалуйста... Я пришел попросить прощения. Это я во всем виноват!

Самуил покачал головой.

— Не ты принес жертву.

Слезы слепили Ионафану глаза.

— Отец испугался. Из-за того, что я сделал в Геве... — Он не видел лица Самуила и не мог угадать мыслей пророка. — Это я напал на Геву и навлек на нас гнев филистимлян. Когда мы услышали, что они идут на нас с сильным войском, люди стали разбегаться. И отец...

— Каждый человек сам решает, что ему делать, Ионафан. И сам пожинает последствия собственных решений.

— Но ведь и обстоятельства властвуют над нами? Разве нет?

— Ты ведь знаешь ответ.

— А если человек просто оступился? Поддался страху? Это не оправдание?

— А кто враг, Ионафан?

— Филистимляне, — Ионафан разрыдался. — Я не хочу, чтобы Бог был нашим врагом. Что же мне теперь делать, как мне все исправить?

Самуил положил руку на плечо Ионафану.

— Что ты носишь на груди, сынок?

Ионафан притронулся рукой к доспехам.

— Закон.

— Ты переписал его собственной рукой, потому что думал когда-нибудь сам стать царем?

Ионафан моргнул. Так ли это? Самуил сказал, что царство Саула не устоит. Значит, Израиль падет? Значит, весь народ будет истреблен врагами?

— Ты не отвечаешь.

Ионафан заглянул ему в глаза.

— Мне хотелось бы сказать «нет», — он тяжело сглотнул. — Но знаю ли я сам себя настолько, чтобы ответить на этот вопрос?

— Говори царю правду, что бы ни говорили ему другие. И молись за него, сынок. — Самуил убрал руку.

Ионафану хотелось получить ободрение. — А ты будешь молиться за моего отца? — Конечно же, Бог услышит молитвы праведника.

— Да.

Это был проблеск надежды. Ионафан ухватился за соломинку.

— Тогда Господь Бог не оставит нас совсем.

— Бог не оставляет людей, сынок. Это люди оставляют Бога. — Старый пророк направился к Гиве, и свита последовала за ним.

Ионафан долго смотрел ему вслед и молился, чтобы с Самуилом ничего не случилось и чтобы царь, его отец, покаялся.

* * *

В Гиве ждал Самуил, в Михмасе стояли станом Филистимляне. Царь Саул воротился в Гиву и расположился станом под сенью большого дуба. Не встретив никаких признаков сопротивления со стороны израильского войска, филистимляне стали высылать отряды. Сперва набегу подверглась Офра, затем Вефорон. Вскоре были разграблены приграничные территории в долине Цевоим на краю пустыни.

Самуил вернулся в Раму. Саул ожидал какого— нибудь знака от Бога или ободрительного слова от пророка. Ничего не было. С каждым днем царь становился все мрачнее и угрюмее. Его войско, в котором осталось шестьсот человек, погрузилось в отчаяние. Авенир и другие военачальники что-то советовали, но Саул не слушал. Нескончаемые планы, предлагаемые ему, отклонялись. Царь казался неспособным к каким-либо действиям. И, хуже того, он сделался подозрительным.

— Пошлите соглядатаев следить за Самуилом. Куда бы он ни направился — проследить и донести мне!

— Самуил молится за тебя, отец.

— Это ты так говоришь. Но можно ли ему доверять? Он сказал, что Бог изберет кого-то другого.

Пришла весть, что еще один отряд Филистимлян пустился в набег.

Ионафан вслушивался в каждое слово и внимательно наблюдал за происходящим. Он так же томился от бездействия, как и остальные. Так вот что такое война? Долгие недели, порой месяцы ожидания? А затем — жуть и упоение битвы?

Филистимляне тешились жестокостью, совершая набеги в свое удовольствие, где и когда бы им ни заблагорассудилось, ведь царь Саул не делал никаких попыток их остановить. У него не шло из головы пророчество Самуила.

Нужно было что-то делать, чтобы царь и мужи Израиля воспряли, что-то, что сплотит их, как в тот день, когда Господь даровал им Иавис Галаадский!

Ионафан молился: — Господи, помоги мне! Я не хочу повторить ошибку с Гевой!

Если Ионафан что-то сделает, на этот раз он будет один, чтобы в случае неудачи вина пала на него одного.

Отряд филистимлян расположился у Михмасской переправы. Это место было хорошо известно Ионафану. Там возвышались друг против друга обрывистые, покрытые зарослями утесы: Боцец и Сене. И там, наверху, было одно местечко — небольшое углубление, — закрепившись в котором, можно было бы в одиночку отбиваться от неприятеля. Пара десятков Филистимлян нашли бы там верную смерть. Может быть, даже больше.

Может статься, и он погибнет. Ну и пусть. Лучше с честью умереть в бою, чем вечно жить в страхе перед идолопоклонниками. Он поднялся, забросил за плечо колчан, полный стрел, взял свой лук и направился вон из города.

Авен-Езер подхватил щит Ионафана, собственный лук и стрелы и рванулся вдогонку. — Куда мы идем, господин мой?

— Посмотреть, что сделает Господь.

Мальчик все время держался рядом, но Ионафан спрашивал себя, хватит ли у маленького оруженосца смелости остаться с ним до конца.

Когда Гива осталась позади, Ионафан посмотрел Авен-Езеру в лицо.

— Пойдем, перейдем к отряду этих необрезанных. Может быть, Господь поможет нам. Ведь Ему нетрудно одержать победу, будь то через многих или через немногих!

Глаза Авен-Езера засветились. Его лицо озарила широкая улыбка.

— Делай все, что у тебя на сердце. Вот, я с тобою — иди, куда тебе угодно.

Ионафан рассмеялся. Что поделают филистимляне с двумя такими молодцами?

Добравшись до скалы напротив филистимского лагеря, Ионафан оглядел ущелье, отделявшее их от врагов. Господи, дай мне знак, что отдаешь их в паши руки!

Его охватило возбуждение, огонь пробежал по жилам, он ощутил прилив уверенности: да, иди. Он показал оруженосцу:

— Хорошо, мы перейдем вон туда и встанем на виду у них. Если они скажут нам: «Стойте, не то убьем вас», — мы останемся и не пойдем к ним. А если скажут: «Поднимитесь к нам, сразимся», — то мы взойдем. Это будет знаком для нас, что Господь предал их в руки наши и даст нам победу.

Так или иначе, им предстоит сразиться с врагами Бога. В одном случае их ждет верная смерть. В другом — победа.

Авен-Езер кивнул головой: — Им не добраться до нас, пока у нас не закончатся стрелы, мой господин. А потом — у нас есть твой меч!

Ионафан крепко сжал плечо оруженосца. Этот мальчик готов был биться до конца, до самой смерти: все равно — в ущелье или на скалах — как и он сам. Ионафан начал спускаться первым, задавая темп. Раз нога соскользнула, но он уцепился за что— то, устоял.

— Осторожно, друг. Правее. Вот так.

Когда оба достигли подножья скалы, Ионафан выступил из скрывавшей их тени. Встал на открытом месте, устойчиво уперев ноги в землю, поднял голову. Рядом встал Авен-Езер.

— Смотрите! — наверху раздался хохот. — Евреи выползают из ущелий, в которых попрятались!

К дозорному поспешили другие филистимляне. Над краем скалы показались головы нескольких воинов. Один плюнул. Между скалами разнеслось эхо смеха.

Сердце Ионафана колотилось, готовое к бою.

Господи, прошу тебя, предай их в наши руки! Пусть они узнают, что есть Бог в Израиле!

И знак был им дан!

— Поднимайтесь к нам, мы вас проучим!

— Пошли, лезь за мной, Авен-Езер, Господь поможет нам их одолеть!

Ионафан подбежал к утесу и полез наверх, за ним Авен-Езер. Ионафан подтягивался, цепляясь за ветки терновника, находил опору для ног и взбирался по скале, как ящерица по крепостной стене, а по пятам следовал маленький оруженосец.

Все еще смеясь, филистимские солдаты отошли от края. Ионафану было их слышно. Взобравшись на самый верх, он шагнул вперед, занял позицию и ухмыльнулся, увидев удивленные лица филистимлян.

— Пара мальчишек!

Один из филистимлян вытащил меч.

— И обоим сейчас придет конец!

Авен-Езер встал рядом с Ионафаном.

Другой филистимлянин хохотнул.

Одним плавным движением Ионафан стряхнул лук с плеча, выхватил стрелу, натянул тетиву и выпустил ее в цель — прямо и верно. Гогочущий филистимлянин завалился навзничь со стрелой между глаз. Остальные в изумлении уставились на Ионафана, а потом с боевым кличем и с мечами наголо устремились к ним с Авен-Езером, а они продолжали слать стрелы — одну за другой, — и один за другим падали на землю филистимляне. Всего двадцать.

Крики услыхали остальные. Откуда-то сзади раздались вопли.

Выпустив последнюю стрелу, Ионафан обнажил меч и издал свой клич: «За Господа!»

Земля затряслась от топота разбегавшихся в панике филистимских воинов. Ионафан бросился в гущу растерянных врагов и зарубил главного. Авен-Езер схватил копье и швырнул в бегущего филистимлянина. Воздух прорезали новые крики.

— Трубит шофар! — воскликнул Авен-Езер. — Царь идет!

Ионафан закричал от радости. Наконец-то Израиль воспрянул! Филистимляне в ужасе бежали прочь. Среди них Ионафан заметил нескольких евреев. Кто они были — перебежчики, пленники, или подоспевшие на помощь воины, — теперь уже не имело никакого значения.

— Сражайтесь за Израиль или умрите! — крикнул Ионафан, и все они, как один, встали за него.

— Ковчег! — выкрикнул Авен Езер.

Ионафан оглянулся и увидел Ковчег. Нет! С воплем он развернулся в ярости при одной мысли о том, что неприятели могут снова им завладеть. Он устремился в стан врага, размахивая мечом. Никто не отберет у нас Ковчег! Он разил мечом направо и налево. Никто не откроет и не осквернит его! Он рубил сплеча. Никто не отнимет у нас Закон! Он колол и резал. Никто не откроет священный сосуд и не рассыплет манну! Он отсек вражескому солдату руку и отрубил голову. Никто не сломает жезл Аарона, который выпустил листья, расцвел и принес плоды за один день!

Ионафан выкрикивал в пылу и ярости битвы: — Иегова Роэ! Эль Шаддай! Адонай! Бог — наш Царь! Бог Всемогущий! Господь!

И филистимляне в трепете разбегались от него.

Евреи появлялись отовсюду. Армия царя в шестьсот воинов разрослась и продвигалась на север от Гивы. С юга подходили мужи Ефремовы.

Среди филистимлян царило замешательство. Одни бросились к Аиалону, другие — в направлении Офры — в надежде укрыться в Беф-Авене, своей твердыне, обители зла.

Схватив копье, Ионафан преследовал филистимлян, подбадривая присоединившихся к нему израильтян. Но те утомились, чуть ли не валились с ног и едва поспевали за ним. Вступив в лес, Ионафан заметил пчел, роившихся на поляне.

— Мед! — он обмакнул конец палки в углубление в земле и вытащил медовые соты.

— Бог дает нам пищу! — Он поел и почувствовал, как прибывают силы.

Люди стояли и смотрели на него, но никто не последовал его примеру, не потянулся за медом.

— Ешьте! — Ионафан озадаченно оглядел воинов. — Да что это с вами? — Он снова макнул палку в мед, протянул им. — Мед подкрепит вас!

— Нельзя!

— Твой отец заклял народ. Он заставил все войско поклясться, что всякий, кто вкусит пищи до конца боя, будет проклят. Вот почему воины слабеют и падают.

Ионафана бросило в холод, потом к жар.

— Смутил отец мой землю! — Неужели теперь ему умирать из-за того, что он вкусил меду? — Такой приказ никому не на пользу. Смотрите, я поел немного меду, и у меня сразу прибавилось сил. Это Божий дар!

— Если будем есть, царь казнит нас.

Он не стал больше их уговаривать. Отец простит его, но не помилует других.

— Эх, будь народу позволено есть из добычи, которую он нашел у врагов, сколько еще филистимлян могли бы мы поразить! — До захода солнца никого из них не осталось бы в живых.

Ионафан повернулся и снова пустился в погоню. Кто мог — поспешил за ним.

* * *

Филистимлян поражали от Михмаса до Аиалона. И все же многим удалось спастись: люди Саула слишком ослабели от голода, чтобы продолжать преследовать врагов. Наткнувшись на скот, евреи накинулись на овец, волов и телят, убивали их прямо в поле, на земле, отрезали куски сырого мяса, кровь текла по подбородкам, а они ели и ели, пытаясь унять дикий голод.

— Остановитесь! Вы нарушаете Закон! — кричал им священник.

Но люди не слушали.

Саул воздвиг жертвенник и велел людям приводить животных к нему.

— Закалывайте их здесь и сливайте кровь. Не грешите перед Господом, не ешьте мяса с кровью.

— Не грешите перед Господом! — священник побежал по полю, оглашая приказ царя. — Не ешьте мяса с кровью!

Ионафан отвернулся, к горлу подступила тошнота. Слишком поздно, содеянного людьми уже не исправить.

В стане израильтян началось беспокойство. К Ионафану пришли те, кто был с ним в бою.

— Мы никому не скажем, что ты сделал в лесу.

Их страх начал тревожить Ионафана. Неужели они действительно думают, что царь убьет собственного сына? Неужели убьет? Неужели он на это способен?

Саул позвал его.

— Итак, ты снова меня ослушался?

Внутри у Ионафана все похолодело от страха. Он почувствовал, как за шиворот сбегают струйки пота. Кто-то рассказал царю про мед? Царские советники глядели на Ионафана, наблюдая за ним с каменными лицами.

— Ты совершил вылазку без моего разрешения!

Ионафан поднял голову. — Бог дал нам победу.

— Тебя могли убить! О чем ты только думал, когда отправился в стан филистимлян с одним оруженосцем? Кстати, где он? — Саул огляделся вокруг. — Почему он не при тебе?

— Он спит, — Ионафан улыбнулся натянутой улыбкой. — Сегодня был тяжелый день, отец.

Саул расхохотался и хлопнул Ионафана по спине.

— Мой сын! Вот это воин! — Он обвел взглядом своих людей. — Влез на скалу, перебил два десятка филистимлян — все не чета ему: опытные, хорошо вооруженные, все не чета ему. Он обратил в бегство всю филистимскую армию! — Он посмотрел на Ионафана сияющими глазами. — Воистину, сын, достойный царя.

В похвале отца Ионафану виделось что-то мрачное. — Это Господь наслал панику на филистимлян. Сегодня спасение Израилю пришло от Господа.

— Точно! — Саул снова хлопнул его по спине. — От Господа. — Он улыбнулся остальным. — Но потом-то уж они улепетывали от нас, верно? — Он подошел к столу и развернул карту. — Пойдем в погоню за ними ночью и оберем их до рассвета. Не оставим у них в живых ни одного человека. Подумать только, какое богатство мне достанется!

Ионафан подумал, что это не мудро.

— Люди сильно утомились. А теперь, наевшись, будут спать, как убитые.

Саул сверкнул глазами. — Люди будут делать то, что я сказал.

И потому погибнут! Ионафан прикусил язык, надеясь, что прозвучат разумные возражения кого-нибудь из советников.

Но все они согласились с царем. И сказали именно то, что хотелось услышать Саулу.

— Мы сделаем то, что хорошо в глазах твоих. Погонимся за ними и соберем богатую добычу.

Ионафан посмотрел на Ахию. — Мы не вопросим Господа?

Священник нервно шагнул вперед. — Твой сын выказывает большую мудрость, господин мой. Давай сперва приступим к Богу.

Согласились и остальные. Саул пожал плечами:

— Идти ли мне в погоню за филистимлянами? Предашь ли их в руки Израиля?

Ахия возложил руки на Урим и Тумим в ожидании ответа.

Саул молчал.

Люди ждали.

Бог не отвечал.

* * *

Над Ионафаном сгустилась темная ночь. Даже когда занялась заря, легче на душе не стало. Вот уже и встало солнце, и начало неспешный путь по небу, а в ушах все отдавались эхом слова солдат на лесной поляне: «Твой отец заклял народ... всякий, кто вкусит пищи сегодня, будет проклят.»

Ионафан склонился лицом к земле. Господь, я не давал этой клятвы. Я ничего о ней не знал! И я все равно связан ею? Ты отказываешься говорить с царем, потому что я согрешил? Да не будет так! Неужели народ снова пострадает из-за меня?

Поднявшись, он уселся на корточки. И понял, что должен сделать.

Его перехватил Авенир. — Куда это ты собрался?

— Я должен поговорить со своим отцом — с царем.

— Рассказать ему про мед?

— Так ты знаешь...

— Да! Знаю. Я знаю все, что происходит среди моих людей. Должен знать! — Он потянул Ионафана в сторону. — Никто не сказал царю ни слова. И не скажет.

— Я снова его подвел.

— Он поторопился со своей клятвой, Ионафан. И что, эта клятва будет стоить народу царского сына?

Ионафан попытался обойти его.

Авенир, блестя глазами, преградил ему путь. — Думаешь, Бог желает смерти своего поборника?

Ионафана охватил жар. — У Бога нет нужды в поборниках!

Авенир ухватил Ионафана за руку, потянул назад. — Подумай сам, разве твоя смерть прославит Господа?

Обернувшись, Ионафан увидел, что отец наблюдает за ними, откинув полог своего шатра.

С мрачным видом Саул вышел из шатра и принялся отдавать приказы.

— Что-то тут не то! — Он взглянул на Авенира. — Пусть сюда придут все начальники войска.

Командующие быстро собрались. Они все стали перед царем.

Саул оглядел каждого. — Мы должны узнать, на ком сегодня грех.

Ионафану стало страшно. Никогда еще не видел он на лице отца такого выражения. В глазах царя мерцало подозрение. Неужто отец сейчас видит во мне врага? Ему было тошно.

— Вы все встаньте по одну сторону, а мы с Ионафаном встанем по другую.

Ионафан встал сбоку от царя. Неужели отец его убьет?

«Мы хотим царя, как у всех народов...»

Сердце Ионафана тяжело застучало. Ему приходилось слышать истории о тех, языческих народах: как там, чтобы удержать власть в руках, казнили собственных сыновей. Иных даже приносили в жертву на стенах города, дабы снискать благоволение своих богов. На лице выступили капли пота.

Отец убьет меня, Господи? Пожалуйста, только не мой отец!

— Я клянусь именем Господа, спасшего Израиля: на ком окажется грех, тот умрет непременно, даже если это будет мой сын Ионафан!

Ионафан слышал ответ, но не в силах был ему поверить. Нет. Не мог он так сильно измениться. Он поглядел на Авенира, потом на остальных. Люди смотрели прямо перед собой, стараясь не встречаться с ним глазами. Никто не произнес ни слова.

Раздраженный, Саул велел скликать войско.

— Кто-нибудь должен сказать, в чем дело! — Когда воины собрались, царь начал громко молиться: — О Господи, Боже Израилев, дай знамение: кто виновен, а кто нет.

Ионафан смотрел на отца. Что делать? Если сейчас признаться во всем, отец нарушит клятву? Или сдержит ее? В любом случае, отец вновь оказался приперт к стенке — и опять по вине Ионафана. Его трясло от страха: ясно, что этот день добром не закончится!

Священник стал бросать жребий. Военачальники со своими людьми оказались невиновны.

Ионафан чувствовал, как отца с каждой минутой все больше охватывает напряжение. Лоб царя покрылся каплями испарины. Ионафан ощутил острый запах пота. Запах страха. Он знает! Он боится, что это я! Он не знает, как ему быть! Он не убьет меня. Он меня любит. Не может он убить своего собственного сына!

Саул вытянул дрожащую руку. — А теперь бросьте жребий между мною и Ионафаном.

Ахия бросил. И с облегчением поднял глаза. — Это Ионафан, господин мой.

Когда отец с горящим взором повернулся к нему, Ионафан поразился: в глазах царя стояли слезы ярости, и все же во взгляде его явственно читалось облегчение.

— Расскажи мне, что ты сделал!

— Я отведал немного меду, — сознался Ионафан. — Чуть-чуть, всего лишь концом палки. И за это я должен умереть?

— Да, Ионафан, — произнес Саул, — ты должен сегодня умереть! Если ты не умрешь, да поразит Господь смертью меня самого. — Саул обнажил меч.

Изумленный, потрясенный, Ионафан не в силах был шевельнуться.

— Нет! — Между царем и царевичем бросилось сразу несколько начальников. — Ионафан принес Израилю великую победу. Ему ли умереть? Да не будет этого!

Со всех сторон кричали люди.

Авенир — громче других.

— Жив Господь, и волос не упадет с головы его на землю, ибо с Богом он действовал ныне. Ты не сделаешь этого, Саул!

Ионафан съежился. Он видел — гнев отца уходит. Саул посмотрел в одну сторону, в другую. И, в конце концов, убрал меч в ножны. — У меня не поднимется рука на собственного сына.

Он положил руку Ионафану на плечо и велел народу расходиться.

Они тоже пошли. Саул убрал руку и скрылся в шатре. Ионафан нырнул туда вслед за отцом: хотел попросить прощения. Вокруг него стояли Авенир и советники.

Саул обратился к ним: — Бог погубил пшеницу, но скоро поспеет остальное. Войску нужно продовольствие, — на Ионафана он не смотрел. — Мы не пойдем в погоню за филистимлянами. Вернемся в свою землю. Велите своим людям сниматься с места. Выступаем через час.

— Отец...

— Не сейчас. Поговорим позже, по дороге домой.

Когда войско двинулось в обратный путь, Ионафан пошел рядом с отцом: — Прости меня.

— Прости... — Саул говорил ровным голосом, глядя прямо перед собой. — Самуил против меня. Мой сын тоже сделается мне врагом?

Сердце Ионафана упало, глаза наполнились слезами. — Знай я о твоем заклятии, в жизни не притронулся бы к этому меду.

Саул посмотрел на него, затем снова устремил взгляд вперед. — Ионафан, ты либо со мной, либо против меня. На чьей ты стороне?

Никогда еще слова не причиняли Ионафану такой боли.

— Тебе не найти человека, преданнее меня.

— Может, тебе так и кажется, но если ты будешь и дальше действовать сам по себе, как в Геве и сейчас, в Михмасе, в народе начнется раскол. Ты этого добиваешься? Хочешь отнять у меня царский венец, чтобы Самуил возложил его на твою голову?

— Нет! — Ионафан остановился, повернулся к отцу лицом. — Нет!

— Не стой на месте!

Ионафан пошел рядом, стараясь попасть в ногу. Отец снова заговорил, не глядя на него.

— Все, как один, встали против меня — на твою защиту.

Этого Ионафан отрицать не мог. Несложно было расположить к себе людей геройским поступком, но ведь победа — от Бога, — он тут не при чем.

— Я просто хотел поднять у людей боевой дух.

— У меня тоже?

Разве этим он бросил тень на отца? Если так, то что он может сказать, чтобы исправить дело?

Саул, нахмурившись, посмотрел на Ионафана. — Самуил сказал, что Бог уже избрал в цари другого... Тебя?

Ионафан воскликнул с сокрушением, от волнения у него перехватило горло: — Нет, отец! Ты — царь Израиля. Я никогда не пойду против тебя!

Глаза Саула больше не смотрели подозрительно. Положив руку на плечо Ионафана, он сильно сжал его.

— Нам нужно крепко стоять друг за друга, сын. Хочешь — не хочешь, а жизнь — и твоя, и моя — под угрозой. И не только наши жизни. Твоих братьев тоже. Если у нас отнимут царский венец, Мелхисуа, Аминадава, Иевосфея, да и твоих сестер — их всех убьют, чтобы полностью искоренить наш род. Понимаешь? Так делают цари: не оставляют в живых никого из врагов. Даже детей — ведь те когда-нибудь вырастут и будут мстить.

Он еще раз сжал плечо Ионафана — и отпустил. — Никому не доверяй, Ионафан. Вокруг враги. Повсюду враги.

Это была правда. Израилю угрожали со всех сторон. На побережье были филистимляне, на востоке — Моав, на севере — Аммонитяне, на юге — Сувские цари. Казалось, весь мир ополчился против Божьего народа! А всякое войско легче всего поразить, обезглавив его: убив царя.

Дата добавления: 2015-11-16