Everything I am 6 страница

- Не зли меня, Уизли, - предупреждает она и заканчивает, - так что если ты, Гарри, начнешь с кем-то встречаться, Рону и впрямь придется… пообщаться с Симусом. Чтобы не распускал сплетен.

- Встречаться? - я вкладываю в это слово максимум иронии, - с кем? Здесь просто не с кем встречаться… таким как я, по крайней мере.

- Не говори глупостей, - отрезает Гермиона, поднимаясь на ноги и одергивая смявшуюся юбку, - конечно, ты найдешь человека, с которым будут и свидания, и настоящие чувства, и любовь. - Как легко она это произносит! Я невольно восхищен. Мне бы ее оптимизм.

- Вот только одного я не понимаю, - завершает беседу Рон, тоже вставая, - почему для этой кретинской выходки Финниган выбрал упоминание именно о Снейпе?

- А пес его знает, - с чувством произносит Гермиона, - потому что кретин, вот и все. Пойдемте в замок, я есть хочу.

Мы идем за ней обратно по тропинке, ведущей к замку, и я размышляю о том, что пара вещей все же сделалась мне более понятной, нежели утром.

Симус не отступится? Я усмехаюсь. Что ж, посмотрим. Главное, что друзья меня поддерживают - от этого легко на душе.
Насчет любви Гермиона преувеличивает, конечно - в Хогвартсе это мне точно не грозит.
Больше не грозит, пытаюсь исправить я предложение, но потом все-таки отбрасываю слово.
Это не была любовь. Я не хочу таких воспоминаний о первом чувстве. Это была… взаимная мастурбация. И не более.

Что меня в настоящий момент занимает - так это более чем странное возвращение Гриффиндору отнятых вчера пятидесяти баллов. И то, что Снейп оценил мою работу, никак это не продемонстрировав и даже не приблизившись.

Меня занимает Снейп.

Я его изучаю, поправляю я себя. Мне скучно - к тому же я обречен на его общество еще в течение… восьми шкафов.

Я чувствую, что усмехаюсь.

***
- Приступайте.
Он не поворачивает головы в мою сторону и никак не дает понять, что вообще заметил мой приход. Я неловко переминаюсь на месте, не решаясь пройти мимо преподавательского стола. Почему-то мне не хочется попасть под прицел снейповского взгляда, если он решит проследить мой маршрут.

Я скованно делаю пару шагов, а потом вновь останавливаюсь, чувствуя себя довольно глупо.
Что со мной сегодня?

Я блуждаю взглядом по классу, не в силах остановиться ни на одном предмете, пока не натыкаюсь на часы. Несколько секунд я смотрю на них, соображая, что меня смущает.
Потом до меня медленно доходит. Минутная стрелка стоит не на двенадцати, а между десятью и одиннадцатью часами.
Я пришел раньше срока.
Как раз настолько, насколько опоздал вчера. Черт бы меня побрал. Этого я никак не могу объяснить, я и не думал подгадывать! Остается рассчитывать, что сегодня в руках у Снейпа нет хронометра.

Я прикусываю губу и торопливо иду через кабинет к третьему шкафу. По крайней мере, можно надеяться, что Снейп не станет заострять внимание, что я явился раньше времени. Раньше начну - больше хлама он потом сможет испепелить, не так ли.
Я произношу заклинание, дверцы шкафа раскрываются мне навстречу, и я приветливо, как живому существу, подмигиваю мышу-фонарику. Хоть что-то приятное на территории Снейпа.

Я подтаскиваю скамью и вспрыгиваю на нее движением, которое подозрительно быстро стало привычным.

Снейп проверяет за столом кипу контрольных и, кажется, не намерен замечать моего присутствия. Это придает мне бодрости, к тому же я пододвинул скамью максимально близко к полкам, так, что меня не видно за деревянной частью створки. Скрывшись за ней, я ощущаю, как расслабляется напряженная спина, и не упускаю возможности отругать себя за это. Я же знаю, что не боюсь Снейпа! И мне совершенно безразличны мотивы его возможного поведения. Нет, не безразличны, а неинтересны.
Так что я дергаюсь?

Одно из двух: или время в кабинете Снейпа идет по каким-то собственным законам, или рутинная приборка книг, бумаг и всякой мелочи настраивает меня на ритм, в который попадают руки и мысли. Я не чувствую ни усталости, ни утомления. Правда, они сказываются потом - я уже две ночи сплю как убитый - но здесь мне легко, я действую на автомате.

Пару раз я готов заговорить сам с собой - привычка проговаривать приходящие в голову идеи осталась с детства, проведенного в чулане, и проявляется до сих пор. Хорошо, что хогвартские галереи, по которым я иногда брожу в мантии-невидимке, ночью абсолютно безлюдны. Иначе кто-нибудь до смерти перепугался бы, услышав из пустоты задумчивое бормотание и не увидев поблизости даже привидения.
Сегодня я вынужден вовремя прикусывать язык, всякий раз в последнюю секунду спохватываясь, что я в кабинете не один. Поначалу присутствие Снейпа вообще не дает мне расслабиться - я все жду, когда же он захочет спустить с меня шкуру, как обещал вчера при Малфое.
А еще я дорого дал бы, чтобы прояснить историю с возвращением баллов в верхнюю половину песочных часов своего факультета.
Но каким образом начать разговор, в голову не приходит. Поэтому я только пожимаю время от времени плечами, ведя внутренний диалог, да иногда негромко фыркаю. Мне и без мыслей о Снейпе поводов для размышления хватает.

Спустя какое-то время я тащу скамью обратно к столу, рядом с которым она стояла. Внезапно мне приходит в голову, что это стол Малфоя. Я мстительно хмыкаю: а вот не стану накладывать очищающего заклинания, хотя на скамье явственно видны следы моих ботинок. Шкаф никем не прибирался, в нем полно было бумажной трухи, и если Малфой не посмотрит, когда будет плюхаться на свое место, эта осевшая труха окажется на его мантии и брюках.

Я удовлетворенно разгибаюсь, вернув скамью на место, и тут перед глазами на секунду темнеет. Наверное, оттого, что скамья была тяжеленная, а я старался не слишком толкать ее по полу и почти нес, чтобы не привлекать скрипом лишнего внимания.
Я чувствую резкое головокружение и вынужден ухватиться за край стола, чтобы не упасть. В ту же секунду моя спина упирается во что-то твердое. Я недоуменно оборачиваюсь и невольно вздрагиваю. Позади стоит Снейп. И когда только успел приблизиться? А главное - зачем? Он удерживает меня, неожиданно сильно прижимая свою ладонь между лопатками.
Заметив, что я выпрямился, Снейп в ту же секунду убирает руку и отступает на шаг, пристально и пренебрежительно глядя на меня. Я нервно облизываю губы:
- Спасибо, сэр, - а что еще должен я ему сказать?

Тонкие губы вздрагивают, складываясь в знакомую неприязненную полуулыбку:
- Вы покрыты пылью. Мне не хотелось пачкать мантию.

Какой бес тянет меня это сделать? Я в точности повторяю его ухмылку и с вызовом гляжу ему в глаза:
- И все-таки спасибо. Я упал бы, если бы вы меня не поддержали.

- Ноги не держат? - осведомляется Снейп язвительно, оглядывая наполовину прибранный четвертый шкаф за моей спиной. Видимо, он доволен результатом, потому что его лицо не выражает обычного презрения.

Я понимаю, что разглядываю его, и поспешно опускаю глаза. Меня когда-нибудь не доведет до добра мое любопытство - но мне непонятен этот человек. Если я задам ему вопрос, он убьет меня на месте или ответит? Судя по тому, что я проработал здесь сегодня… - я вытягиваю из-под рукава мантии часы - уже два часа и до сих пор жив, наверное, все-таки не убьет.

- Сэр, - начинаю я, тщательно подбирая слова, - можно спросить вас кое о чем?

Снейп переводит взгляд на мое лицо, заставляя отвести взгляд. Нет, не получится. Я вздыхаю, признавая неспособность разговаривать с ним - если только он не орет на меня, а я не огрызаюсь в ответ. На мирный диалог я не натренирован. Годы нашего общения меня этому не научили. Да и умеет ли кто-нибудь, кроме директора, мирно общаться со Снейпом?

- Что-то подсказывает мне, Поттер, - произносит он, - что вы, как и мистер Малфой, желали бы узнать судьбу непростительно малого количества баллов, снятых мною вчера с Гриффиндора за вашу безобразную выходку.

И поскольку я молчу, он требовательно уточняет:
- Так или нет?

Я хмуро киваю. Чтение мыслей, которое Снейп, очевидно, практикует как хобби, мне совершенно не нравится. Особенно когда он читает мои мысли.

- Так вот, Поттер, я надеялся, даже ваших мозгов хватит на то, чтобы понять: я не имею никакого отношения к тому, что эти баллы вернулись сегодня утром на ваш отвратительный факультет. Уж поверьте, я не стал бы этого делать.

Я возмущенно вскидываю голову. Не могу объяснить, что именно меня выводит из себя: его неколебимая уверенность, высокомерие или оскорбление Гриффиндора, но мне хочется ударить Снейпа. Вне логики и вне доводов рассудка. Я сдерживаюсь исключительным усилием воли. Вчера мне тоже хотелось сломать руку одному слизеринцу. Думаю, тут я бы метил в нос.
- Но как же тогда… - начинаю я, стиснув зубы, но он как всегда не дает мне закончить:

- Сделайте милость, Поттер, не отвечайте. В противном случае я наложу на вас еще одно взыскание, сроком до окончания школы. Поверьте, у меня есть для этого основания. Один вчерашний вечер чего стоит. У вас непомерная дерзость и напрочь отсутствует чувство реальности. Кто-то должен вбить его вам.

Я скриплю зубами так громко, что он должен это слышать. Теперь встречу с Малфоем он будет держать над моей головой, как кнут. И я ничего не могу с этим сделать.
Какого черта он сидел здесь сегодня, пока я занимался отработкой? Меня тяготит его присутствие. И я точно знаю, что больше мне не придет в голову желания разговаривать с ним.

Снейп отворачивается и направляется к выходу. На пороге он оглядывается и холодно произносит:
- Вы должны проработать еще тридцать минут. После этого можете исчезнуть из моего кабинета до завтра.

Чтоб тебе, думаю я беспомощно, глядя на закрывшуюся дверь и понуро направляясь к шкафам. Он испортил мне все хорошее настроение.
И в довершение я чувствую, что в классе стало как будто… пусто.

Спустя полчаса я прекращаю свое занятие и выхожу отсюда, с ожесточением шарахнув дверью.

Сплю я по-прежнему крепко.

Глава 8. Карта Мародеров.

Следующие два дня проходят без происшествий. Симус периодически бросает на меня хмурые взгляды, которые вполне могут соперничать со взглядами Малфоя, а сам Малфой только поджимает губы, сталкиваясь со мной в коридоре.
Все как всегда, и если бы не необходимость ежевечерне спускаться в подземелья, я мог бы утверждать, что ничего странного не происходит. Кроме разве что… Вместо того чтобы привычно проклинать Снейпа, как я поступал на протяжении всех лет обучения, я зачем-то раздумываю над мотивами его поступков.

Я готов признаться, что это странно, потому что не привык себе врать и, наверное, начинать учиться этому искусству уже поздновато. Меня беспокоят мои отработки. И меня беспокоит Снейп.

Точнее, его отсутствие. И вчера, и позавчера он ограничился тем, что пробыл в классе пятнадцать минут после моего прихода, а потом ушел, не забыв оскорбить напоследок. Но если к нападкам у меня выработалось подобие иммунитета, то я оказался совершенно не готов к тому, что кабинет Зельеварения вновь показался мне пустынным и… слишком тихим.

Когда Снейп приходил отпустить меня, обронив краткое «вы свободны» и сопровождая слова взмахом руки по направлению к двери, я вздрагивал от неожиданности при звуке его голоса. Наверное, потому, что мое уединение сразу разбивалось о его фигуру в черной мантии.

Все это меня очень раздражает, черт возьми.

Что за бред, Поттер, говорил я сам себе позже, ночью, лежа в постели. Когда Снейп находился в классе, ты ронял предметы и не мог расслабить плечи. К тому же это было всего раз. Не так много для того, чтобы привыкнуть. Радоваться надо, что он внял моим безмолвным молитвам и не выводит из себя присутствием за спиной!

При мысли о спине я снова ощущаю твердую ладонь, упершуюся между моими лопатками. Эта ладонь не дала мне грохнуться на пол, когда я боролся с головокружением. Или на Снейпа, подошедшего проверить мою работу. «Мне не хотелось пачкать мантию» - так он сказал.
Ну что за ублюдок! Отошел бы в сторону, так нет - даже помог только для того, чтобы в очередной раз унизить. Неудивительно, что моя одежда была пыльной. Как будто он не знает, какой бардак у него в шкафах!

В конце концов, в жизни так много хорошего, и ни одно приятное впечатление не связано со Снейпом. Так какого черта мысль, что сегодня вечером я спущусь в подземелья и увижу его максимум на четверть часа, вызывает у меня ощущение неудовольствия и смутной тревоги?

Ничего странного не происходит, говорю я себе без особой уверенности. Снейп просто нервирует меня, отравляет каждый вечер до такой степени, что я, дожидаясь окончания взыскания, не могу отделаться от мыслей о нем. Вот и все.

***
Мне почти удается убедить себя в этом, когда меня вызывает Дамблдор. На часах шесть вечера, и я недоумеваю, что директору могло понадобиться от меня. Испытывая дурное предчувствие, я называю горгулье пароль, переданный в принесенной Хедвиг записке. Сегодня это просто «монпансье», хотя обычно Дамблдор выбирает сложные названия.
Винтовая лестница медленно поднимает меня на площадку перед закрытой дверью, и та сразу открывается навстречу. Меня ждут. Я решительно сглатываю и прохожу внутрь.

Дамблдор улыбается мне и предлагает чай. Я желаю ему доброго вечера и выжидательно смотрю в лицо. Я привык, что в этом кабинете лучше не распускаться. Неизвестно, о чем именно пойдет разговор.
Однако мои дурные предчувствия, к счастью, оказываются необоснованными. Дамблдор расспрашивает меня о снах - как делал это три месяца назад. Он регулярно осведомляется, не беспокоит ли меня что-нибудь, не болит ли шрам, не бывает ли видений.

Иногда я начинаю чувствовать себя после его вопросов буйным психом в стадии ремиссии. С которым обращаются, как с нормальным, но все равно держат ухо востро. Я никому об этом не говорю. Дамблдору - потому что не хочу его оскорбить, а Рону с Гермионой… нет уж, хватит им сведений о моей ориентации. И знания о том, что я - Мальчик, который выжил, чтобы в будущем стать убийцей. Иногда мне кажется, что я отдал бы все за маскирующее заклинание, которое позволило мне хоть на какое-то время избавляться от шрама. Не выделяться из толпы. Хотя бы внешне. Но для моей отметины заклинания нет - или мне не удалось найти его.

Я отвечаю, что мне ничего не снится. По крайней мере, ничего, что можно было бы связать с Волдемортом. По правде сказать, я вообще не помню своих снов в последнее время. Даже неприличных. Я крепко сплю и просыпаюсь с приятным ощущением бодрости.
Я так и не нашел этому нормального объяснения - учитывая, что раньше я гулял перед сном, завернувшись в плащ-невидимку, а последние вечера торчу в душных подземельях. Ну, не то чтобы душных… но их точно нельзя перепутать с прогулочным парком. У меня должна бы болеть голова. Но я превосходно себя чувствую.

После того, как Дамблдору удается выпоить мне вторую чашку чая - хорошо, что сервиз, из которого он призвал ее, отличается миниатюрными размерами - я некоторое время мнусь, а потом решаюсь задать вопрос:
- Сэр, а как обстоят дела… во внешнем мире? Я имею в виду, прошел почти год, а Волдеморт не переходит в открытое наступление.

Я знаю о многочисленных нападениях на магглов, которые участились за последний квартал. Знаю о нескольких серьезных стычках, информацию о которых Министерство не смогло замять, и она просочилась в прессу. Но все это не имеет отношения к настоящим боевым действиям, которых мы ждем. Ждем, не делая первого шага и предоставляя инициативу противнику.
Кто сказал, что начавший войну в конечном итоге проиграет ее? Сколько ни изучал историю магии, это утверждение всегда казалось мне спорным. Но Альбус Дамблдор решил - и мы наблюдаем за медленно разгорающимся пожаром, не делая попыток ни погасить его, ни воспрепятствовать распространению.

- Сэр? - я понимаю, что он молчит, и подавляю невольное раздражение. Я уважаю директора. Я преклоняюсь перед его стратегическими талантами. Но после того как в конце пятого курса он открыл мне, что в будущем мне предстоит или пасть от руки своего злейшего врага, или лишить его жизни, меня больше не устраивают недомолвки. Они могут устраивать школу и весь магический мир, но я не согласен на неведение.

Я не знаю, отчего во мне поднимается волна чувства, смахивающего на гнев. Я сверлю взглядом стол, на котором лежат на вид бессильные руки Дамблдора, и ощущаю, как краснеют уши.

- Во внешнем мире, - произносит директор после долгой паузы, - назревает третья мировая война. Маггловские политические обозреватели не в силах разобраться, откуда берет начало дипломатическая напряженность и социальные неурядицы в большинстве европейских стран. Их население внезапно взбунтовалось против прежнего уклада жизни. Многие правительства смещены, а лидеры государств вынуждены уйти в отставку. Происходящее необъяснимо с точки зрения магглов, но полагаю, Гарри, я могу не вдаваться в подробности, объясняя тебе подоплеку этих событий. Мне нет нужды называть имя того, кем направляется и контролируется весь этот хаос.

Я медленно, подавленно киваю. После пространного ответа директора я уже не уверен, что хотел это знать. Мы живем за стенами замка, огражденные магией, пропитывающей самые камни, под защитой старейшины Уизенгамота. И можем позволить себе роскошь спокойствия и неведения. Я удивился бы, если бы узнал, что хоть кто-то здесь - кроме преподавателей - в курсе того, что происходит. Не только в маггловском, но и колдовском мире, за пределами Британии… на всей планете. Там льется кровь, там погибают люди - и только я должен смочь и остановить это.
Остановить его.
Уничтожить.

Мне делается холодно. Я зябко складываю на груди руки, вцепляюсь пальцами в локти, пытаясь унять внезапную дрожь. Дамблдор сочувственно смотрит на меня. Он молчит, и я почти благодарен ему за это молчание… но только почти. Мне хочется услышать хоть что-то обнадеживающее. Чтобы он сказал, что наше бездействие связано не только с тем, что Гарри Поттер - главное оружие магического мира - еще не вполне закончил подготовку и освоил не все убийственные проклятия.

- Сэр, - спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком глухо, - а что мы - ну, то есть маги - делаем для того, чтобы третья мировая не началась?

- Очень многое, Гарри, - отвечает Дамблдор спокойно, - и в первую очередь не даем распространиться панике.

- Но разве замалчивание - лучший выход? - вопрос вырывается непроизвольно, и я готов прикусить язык от того, как разговариваю. Впрочем, я спрашиваю о том, что считаю важным. Коль скоро мое участие в этой войне неизбежно, я, пожалуй, могу побыть невоспитанным.

- Не лучший, - директор встает и тяжело подходит к окну, вглядываясь в одному ему видимую даль, - но и не худший. Все преподаватели знают о том, что происходит, Гарри. Подготовка студентов усилена на всех уровнях. Но мы не можем выступить наобум. Не можем действовать импульсивно. Ты знаешь о том, - он вздыхает, но не отводит взгляда от зубчатой линии Запретного леса, за который медленно садится солнце, - что тебе, возможно, придется совершить. Только возможно, Гарри - потому что я буду рядом с тобой и постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы тебе не досталась необходимость бороться с Томом один на один. Ты молод для того, чтобы… и всегда будешь слишком молод. Убивать рано в любом возрасте.

Я понимаю, что он щадит меня, пытаясь представить ситуацию небезнадежной, и низко опускаю голову. Нет, это не утешает. Я знаю, что на самом деле выбора у меня нет. Но я благодарен Дамблдору за эту попытку обмана. Я даже не удивляюсь собственной противоречивости. Десять минут назад я готов был злиться, что ничего не знаю, а теперь хочу вернуться во времени и не задать никаких вопросов.

Я поднимаюсь из кресла, в котором сидел, и с усилием расправляю плечи. В конце концов, ничего нового о себе я не узнал, а сделать что-либо немедленно не в моей власти. Я приказываю себе не думать об этом до того, как понадобится. До того, как настанет нужное время.

Я делаю несколько шагов по приглушающему шаги ковру, привычным взглядом рассматривая портреты на стенах, распахнутую клетку Фоукса и несколько высоких шкафов с отблескивающими в закатном свете стеклами. Шкафы такие же, как в подземельях у Снейпа - вероятно, из одной партии мебели, которой когда-то укомплектовывали кабинеты.
Я машинально подхожу к ближайшему из них, пробегаю взглядам по корешкам толстых фолиантов, расставленных на полках. Внутри шкафа царит идеальный порядок, не нарушаемый ни одним лишним предметом. Только книги и какой-то небольшой свиток пергамента на нижней полке, лежащий сверху на толстых томах.
Секунду я смотрю на него, а потом, забыв о присутствии Дамблдора, с силой тяну на себя ручку шкафа. Он не заперт. Петли негромко, но отчетливо скрипят, свидетельствуя о моем вторжении, но я не слышу их протеста. Не вижу удивленного взгляда директора.
Я смотрю на пергамент в своих руках. Это карта Мародеров.

На несколько секунд время, кажется, останавливается. Я гляжу на тонкие линии, переплетающиеся и разбегающиеся по карте в разные стороны. По вязи переходов и галерей движутся многочисленные фигурки учеников и преподавателей… Карта не «выключена», она такая же, как была в тот момент, когда я выронил ее где-то во время очередной ночной прогулки.
Я слышу, как стучит в ушах кровь, и машинально бросаю взгляд в нижний левый угол пергамента. Подземелья. Класс Зельеварения. И Снейп - он там, сидит за своим письменным столом, вероятно - фигурка неподвижна.
Я прикусываю губу. У Снейпа не было карты. Но как же тогда… Как?

- Гарри, - я вздрагиваю и поднимаю голову, глядя на приблизившегося Дамблдора. Только тут до меня доходит, что я забрался в его шкаф.
- Извините, - говорю я быстро. У меня вертится на языке сотня вопросов, но я не намерен дать вырваться ни одному из них. Я хочу сейчас только уйти отсюда. Я хочу остаться в одиночестве, где меня не будут рассматривать эти водянисто-голубые глаза.

Я должен подумать.

- Ничего страшного, - могу поклясться, что Дамблдор удивлен, но на его лице выражение привычного доброжелательства, - я знаю, Гарри, что карта принадлежала раньше твоему отцу и его друзьям. И знаю, что долгое время она пробыла у тебя. Надо полагать, ты не ожидал найти ее здесь. Гарри, мне очень жаль, но я не верну тебе эту игрушку. Оба мы знаем, как много вреда она может причинить, если попадет случайно не в те руки.

Я машинально киваю, соглашаясь с каждым словом, и слегка хмыкаю над последним утверждением. Последние несколько месяцев я был просто уверен, что она и попала «не в те руки». Я ничего не понимаю.
И меня бесит мое неведение.

- Сэр, - прерываю я директора, - а давно у вас… эта вещь?

- С того момента, как ее принесла мне профессор МакГонагалл. Она подобрала ее однажды вечером возле статуи Одноглазой ведьмы. Дело было после отбоя; на дворе стояла осень, - отвечает он, внимательно глядя на меня. Сейчас, кажется, будут вопросы.

Я торопливо прижимаю пальцы к вискам и делаю вид, что у меня разболелась голова. После того, как выяснилось, что она может служить проводником для мыслей Волдеморта, мои мигрени стали явлением, которое никого не удивляет и вызывает некоторое сочувствие. Хотя когда голова разламывалась раньше, Симус не раз интересовался: «Чему в голове болеть? Там же кость!»

К счастью, Дамблдор верит мне. Он прикладывает ладонь к моему лбу, и я внутренне замираю, думая, может ли он догадаться, что я притворяюсь. Но он лишь вздыхает и негромко произносит:
- Что ж, Гарри, я думаю, на сегодня наш с тобой диалог закончен. Я хочу, чтобы ты успел немного прогуляться перед очередной отработкой у профессора Снейпа. - Конечно, это же Дамблдор, а от него ничто не способно укрыться. - Если ты, конечно, не хочешь еще чаю…
Я мотаю головой, сохраняя на лице несчастное выражение.
- Я думаю, тебе стоит дойти до мадам Помфри, - завершает директор нашу беседу, - она даст тебе какое-нибудь обезболивающее.

- Хорошо, сэр, - отвечаю я, направляясь к двери. Я стараюсь не торопиться, чтобы Дамблдор не подумал, что я убегаю, и все же иду достаточно быстро. Уже когда я закрываю за собой дверь, он окликает меня.

- Гарри, - я останавливаюсь и делаю шаг назад в комнату, не убирая ладони с дверной ручки, - какие у вас отношения с профессором Снейпом?

- Он ужасен, - ляпаю я первое, что приходит в голову. Что же, вышло искренне. Даже пожалуй чересчур. Дамблдор вздыхает, но потом слегка улыбается и желает мне доброго вечера.

Оказавшись, наконец, в общем коридоре, я с облегчением вздыхаю и смотрю на наручные часы. Двадцать пять минут восьмого. Через полчаса мне нужно быть в подземельях, а я совершенно не представляю себе, как мне удастся второй раз за вечер сохранить на лице невозмутимое выражение.
Еще не хватало, чтобы Снейп заподозрил, что мне не дает покоя его особа.

Естественно, к мадам Помфри я не иду. А те двадцать минут, в течение которых наматываю круги по галереям Хогвартса, ничуть не помогают успокоить мысли. Поэтому когда я спускаюсь по лестнице, ведущей к классу Зельеварения, мне остается только просить Мерлина помочь мне не ляпнуть какую-нибудь глупость.

Я в сердцах пинаю носком ботинка каменную стену и на мгновение морщусь от боли в пальцах. Нужно было с самого начала догадаться, у кого карта. Я не тешил себя особыми иллюзиями по поводу того, что найду ее в кабинете Снейпа, а если бы и нашел, совершенно неизвестно, как вынес бы ее оттуда. Но мне все равно казалось, что она там. Иначе откуда ему было в тот день знать мое местоположение, да еще назвать его Гермионе и Рону?

Карта у директора. Вот уж кто может хладнокровно наблюдать за всеми моими перемещениями. Иногда моя вседозволенность пугает меня самого. Я просто уверен, что Дамблдор в курсе моих ночных прогулок, прекратившихся, собственно, неделю назад… после назначения Снейпом взыскания. У меня больше не остается на них сил. А может быть, я просто в достаточной степени устаю для того, чтобы спокойно заснуть и проспать всю ночь без внезапных пробуждений.
«Спокойно заснуть после того, как вкалывал у Снейпа», - язвительно добавляет мой внутренний голос, и я прошу его помолчать. Мне не до того, чтобы копаться в себе. Я и так озадачен.

И у меня осталось не слишком много времени, чтобы разобраться. Из одиннадцати шкафов, которые он поручил мне привести в божеский вид, один принадлежит лично Снейпу, а потому не в счет, и семь мне уже удалось расчистить. Причем беспорядок на полках уменьшается от шкафа к шкафу, по мере того, как я удаляюсь от его стола. Я могу управиться с оставшимися за пару вечеров, один из которых сегодня. Снейп давал мне десять дней, я, наверное, превзошел его ожидания, ведь сегодня только шестой вечер.

Я могу не успеть.

Я вхожу в его кабинет, постучав, но не дожидаясь угрюмого «да», каким он обычно откликается на то, что его беспокоят. Я смотрю на зельевара, сидящего за своим столом и торопливо черкающим что-то на постоянно норовящем скрутиться листе пергамента. Перо в его руке кажется почти неподвижным, но я успел привыкнуть к его почерку и знаю, что это кажущаяся неторопливость. Он стремительно пишет, и на мгновение мне ужасно хочется узнать, что. Поскольку это явно не чье-нибудь эссе, подвернувшееся под горячую руку.
Это письмо.

- Приступайте, - бросает он, не глядя на меня и не удостаивая приветствием. Еще бы, я точен, как часы - к чему оборачиваться, если знаешь посетителя, думаю я, проходя вглубь класса.

Когда эта мысль проносится в голове, я чувствую в ней что-то необычное и прокручиваю еще раз. Так и есть. Я подумал о Снейпе с усмешкой, а не с обычной злостью. Н-да.
Весна, наверное.

Он продолжает писать, пока я открываю очередной шкаф. Заклинание и движения палочкой уже кажутся мне будничными, я не напрягаюсь при их выполнении. Когда тяжелые дверцы с хрустальными стеклами раскрываются навстречу, мне кажется, я замечаю стремительный взгляд исподлобья, брошенный в мою сторону. Я оборачиваюсь всем телом, желая убедиться в своей правоте, но как обычно ошибаюсь. Снейп даже не шевельнулся, а голова его склонена слишком низко, чтобы он мог рассматривать меня, не меняя положения.

Я всегда заблуждаюсь, предполагая его поступки.

Это соображение заставляет меня с досадой прочистить горло, и я торопливо выхожу из поля его зрения. Как бы то ни было, находиться за деревянной частью створки шкафа, где не только он, а и я лишен возможности обзора, гораздо легче.

Хорошо, что шкафы большие - масштабы комнат и высота потолков позволяют делать их почти в два раза выше и глубже. Я задумчиво провожу пальцем по прозрачному стеклу. Когда-то мне казалось, что достаточно будет задеть такую льдистую хрупкость локтем, и не восстановишь никакими заклинаниями. Теперь я знаю, что в горный хрусталь, магически вплавленный в дерево, можно стрелять, и на нем не останется даже царапины. Прозрачное как вода стекло отражает мое лицо, и я отворачиваюсь, понимая направление своего взгляда сквозь него. Любопытство сгубило не одну кошку. Как-то не хочется разделить их участь.

Проходит полчаса. Я уже влез на очередную скамью - кажется, это место Паркинсон - и разобрался с тремя полками. Удачно, что шкафы располагаются вдоль слизеринской половины класса. Я и эту скамейку чистить не стану.

Почему-то сегодня мне совершенно не хочется торопиться. Может быть, потому что я тяну время отработки, хотя ни за что не сознаюсь в этом. А скорее всего, потому что меня стесняет присутствие Снейпа. С какой стати мне показалось, что без него в классе слишком пусто? То, что он здесь, сердит меня и делает неуклюжим. Особенно с учетом того, что я не знаю, как он узнал о…
Хватит, одергиваю я себя в который раз. Все равно до правды не добраться. Да и узнаешь - какая в сущности разница? Что мне в том, откуда Снейп знал о башне Астрономии? Что от этого изменится?

Дата добавления: 2015-11-16