Важнейшим вкладом Мэн-цзы в китайскую философию стало учение о «доброй природе» (син шань) человека.

Принципиально важное высказывание Конфуция: «По природе [люди] близки друг другу, а по привычкам далеки друг от друга»(XVII, 2). Вероятнее всего, в этом высказывании заключена мысль о единстве человеческой природы и ее нейтральности по отношению к добру и злу, которые становятся свойственны человеку под влиянием внешних обстоятельств. Мэн-цзы, развивая идею Учителя об общности природы всех людей, что наиболее ярко выразилось в его тезисе: «Совершенномудрые и я (мы) – однородны», определил эту сущность как изначальную доброту: «Человеческая природа добра» (жэнь син шань е), и это присуще ей так же, как воде – свойство течь вниз (Мэн-цзы, IV А, 2, III А, 1).

Под изначальной добротой Мэн-цзы понимал главным образом четыре прирожденных специфических качества человека, своим истоком имеющих непосредственное спонтанное чувство, а завершением – сознательное поведение (пример: см. выше ребенок на краю колодца).

14. «Чуские строфы»

Время создания (характеристика периода):

Наступил III в. до н. э. - последний век средней поры китайской Древности, ее «классического» периода. Кончалась эпоха лего - отдельных царств, выросших из первоначальных сравнительно небольших городов-государств; кончалась она в их борьбе между собой, причем в борьбе их присутствовал уже новый элемент - стремление к установлению гегемонии над всей страной. Иначе говоря, эта борьба отражала тот процесс экономической, политической и культурной интеграции в Китае, который был обусловлен всем ходом развития исторической жизни. Объединение страны под новой властью произошло в 221 г. до н. э., причем объединителем стало, как и в истории классической Греции, так сказать, периферийное государство - северо-западное царство Цинь, этот аналог греческой Македонии. В географических представлениях того времени оно было «окраинным», далеким. Правитель этого царства стал теперь уже не ван - царь, как мы передаем этот титул, а хуанди - император.

Литература III столетия до н. э. очень отчетливо и притом весьма экспрессивно отразила этот драматический момент в истории китайского народа. Она отразила его и в литературных произведениях, и в судьбах их авторов: в 278 г. покончил с собой Цюй Юань, в 233 г. такой же смертью умер Хань Фэй. Первый ушел из жизни как автор «Лисао» («Поэмы скорби»); второй оставил после себя такую же поэму «гнева и скорби» в виде большого прозаического произведения, вошедшего в историю с его именем - «Хань Фэй-цзы».

Стихи Цюй Юаня и других поэтов царства Чу это начало литературной поэзии в Китае вообще.

Прежде всего обращает на себя внимание место возникновения поэзии Цюй Юаня, она принадлежит бассейну реки Янцзы: именно там находилось царство Чу, его родина. В тогдашних представлениях это был «Юг», т.е. совсем особая часть страны. И не только по географическим координатам, но и по этническому облику населения. Население южных царств было смешанным, и у него были свои отличия от северян и в хозяйственном быте, и в нравах и обычаях, и в верованиях; возможно, и в языке: так, например, Мэн-цзы, говоря об одном пришельце из царства Чу, замечает, что тот говорит на каком-то «птичьем языке». Поэтому, если песни «Шицзина» - плод поэтического творчества народа Северного Китая, поэзия Цюй Юаня и других чуских поэтов - памятник поэзии народов Южного Китая - разумеется, в географических представлениях того времени.

Автор (биография и этапы развития творчества):

В середине I в. A.C. ханьский ученый Лю Сян (77-6 гг. A.C), занимавший пост хранителя Императорской библиотеки, отобрал пятнадцать старинных текстов и, добавив к ним одно собственное произведение, составил поэтический свод, которому дал название Чуские строфы ("Чу цы").

Лю Сян (77-6) был собирателем, издателем и исследователем старых рукописей. Именно ему мы обязаны тем, что до нас дошло что-то от «Ле-цзы». Его редакция «Ле-цзы» не сохранилась, но мы знаем, что она легла в основу всех последующих. Совершенно иной характер носит другая, столь же знаменитая его работа: составленный им сборник «Чуцы» («Чуские строфы») - свод поэтических произведений авторов Чуского царства. Это уже работа не столько филолога, сколько историка литературы и вместе с тем издателя. Она открывает нам многое, и в частности факт существования в Древнем Китае региональной литературы, в данном случае той, которая возникла и развилась в царстве Чу. Удивлять нас это не может, так как царство Чу, как не раз уже говорилось, было не только одним из самых крупных и могущественных, но и особенным по составу населения, по культуре.

Лю Сян был не только филологом в собственном смысле этого слова, но и литератором - историком литературы. Кроме того, он был и писателем. Одна сторона его писательской работы связана с его общественной деятельностью. Происходя из того же рода Лю, из которого в свое время вышел Лю Бан, или Гао-цзу, основатель ханьского императорского дома, Лю Сян принадлежал к придворным кругам, наблюдал их нравы - бесконечные интриги, козни, преступления, возмущался этим и вел с ними борьбу. Отражением этой его борьбы является одно из его сочинений - «Хунфань у син чжуань» («Книга о Великом законе и о пяти стихиях природы»). «Великий закон об управлении» - одна из частей древнего «Шуцзина», излагающая основы мироздания и общественной жизни и возведенная традицией к древнему царю-мудрецу Яо. «Закон» этот построен на убеждении во взаимодействии природы и человека, на мысли о том, что как многое в человеческой природе и в жизни общества определяется происходящим в природе, так и многое в жизни природы определяется действиями человека. Во времена Лю Сяна случились различного рода стихийные бедствия, и он считал их прямым следствием зла, творимого людьми.

Другая сторона писательской работы Лю Сяна отражает его интерес к народному творчеству, к фольклору. Его произведения «Шо юань» («Сад рассказов»), «Ленюй чжуань» («Жизнеописания знаменитых женщин») представляют собой литературную обработку бытовавшего тогда повествовательного фольклора. В первом собраны рассказы о «хороших» правителях, верных слугах, благородных поступках. Второе произведение содержит рассказы о верных и неверных женах, целомудренных и развратных девушках. Не только материал этих сборников, но и характер его обработки свидетельствует о дидактических намерениях Лю Сяна, и в этой связи они также в какой-то мере отражают его стремление бороться с общественным злом.

И все же Лю Сян в первую очередь был книжником, филологом. С именем его и его сына Лю Синя связана первая в истории китайского просвещения библиографическая работа - каталог императорской библиотеки. Он до нас не дошел, но сведений о нем в различных источниках много, и, что особенно важно, эти сведения говорят о рубриках, по которым были расписаны рукописи, хранившиеся в библиотеке.

Их семь: 1) своды, т. е. собрания, содержащие разный материал; 2) списки шести классических сочинений конфуцианства: «Ицзин», «Шицзин», «Шуцзин», «Лицзи», «Чуньцю» и «Юэцзин»; 3) сочинения, принадлежащие авторам классического периода китайской Древности, т. е. такие, как «Мэн-цзы», «Чжуан-цзы» и т. д.; 4) ши и фу, т. е. произведения поэтические; 5) сочинения по военному делу, т. е. такие, как «Сунь-цзы», «У-цзы» и т. д.; 6) сочинения по вопросам государственного управления, т. е. такие, как «Гуань-цзы» и т. д.; 7) сочинения медицинские, гадательные и пр. Таким образом, Лю Сяну и Лю Синю принадлежит честь создателей первой в Китае обстоятельной библиографической классификации.

Композиционные и литературные особенности произведения:

Место и роль в истории китайской литературы:

Сборник, составленный Лю Сяном, свидетельствует, что в этом царстве был не один замечательный поэт - Цюй Юань, а, по крайней мере, два - Цюй Юань и Сун Юй - и что их творчество образовало особую, глубоко своеобразную по содержанию, по форме, по всему своему «настроению» поэзию.

Изначальное ядро Чуских строф представляло собою, прежде всего, сборник произведений великих Цюй Юаня и Сун Юя - виднейших поэтов древнего южного царства Чу, культура которого по сю пору окутана дымкой загадочности. Другими поэтами-южанами называли также Цзин Ча и Тан Лэ. Чуские поэты - или, как их еще звали, "чуские безумцы" (чу куан), - творили в странном состоянии вдохновенного транса, шаманистического экстаза; их стихи наполнены фантастическими видениями, волшебными образами, яркими и сочными описаниями, ярко контрастируя с негромкой лаконичностью северной Книги песен. Благодаря своей выразительности и красочности, "южный стиль" не только вызвал к жизни множество подражаний, но и оказал активнейшее влияние на развитие всей китайской поэзии. Так, даже знаменитый жанр ханьских од-фу зародился впервые в творчестве Цюй Юаня. Подражаниям "южному стилю" впоследствии отдали дань ханьские поэты Цзя И, Янь Цзи, Ван Бао, философы-маги Дунфан Шо и Хуайнаньский сяошань, ученые Лю Сян и сам Ван И. Их творения во многом стали неотделимы от основного состава Чуских строф. В результате в позднейшие времена подобная "южная поэзия" стала представляться уже не столько региональным, сколько особым поэтическим стилем - и в большой свод Чуские строфы с общим комментарием ("Чу цы цзи чжу") сунского ученого Чжу Си (1130-1200) вошли уже более пятидесяти текстов, создававшихся на протяжении нескольких веков после Хань.

«Думы» эта поэма Сун Юя ввела в китайскую поэзию образ осени, который связывается с такими эмоциями, как скорбь, грусть, особенно когда они вызваны жизненными невзгодами или невеселыми думами о наступающей старости:

Унылый осенний ветер

Качает деревья и травы.

И, достигая неба,

Тучи кружатся в вихре.

Второе произведение Сун Юя, также связанное с Цюй Юанем, - поэма «Призывание души». Оно основано на чисто фольклорном материале: на заклинаниях, совершаемых над телом умершего человека с целью вернуть ему отлетевшую от него душу.

Как сообщает традиция, Цюй Юань, потрясенный вестью об опале, якобы потерял сознание; взволнованный этим Сун Юй излил свою скорбь, воспользовавшись формой шаманского заклинания. Поэма начинается с «жалоб» самого Цюй Юаня:

Я с юных лет хотел быть бескорыстным

И шел по справедливому пути.

Всего превыше чтил я добродетель,

Но мир развратный был враждебен ей.

Князь испытать меня не мог на деле,

И неудачи я терпел во всем.

Вот отчего теперь скорблю и плачу.

Вот отчего я душ своих лишен...

А затем следует как бы заклинание шаманки, но произносимое какой-то вещей девой с небес:

Душа, вернись, вернись, душа!

Зачем, покинув тело господина,

Душа, ты бродишь в четырех краях?

Зачем ты родину свою забыла,

Всем бедствиям себя подвергла ты?..

(Поэтический перевод А. Ахматовой)

И далее идут строфы, каждая из которых начинается с шаманского возгласа: «Душа, вернись, вернись, душа!»

Читая стихотворения Сун Юя, мы начинаем понимать, почему, несмотря на громкую славу Цюй Юаня, поэзию царства Чу стали называть «поэзией Цюя и Суна».

Сборник «Чуцы» в редакции самого Лю Сяна до нас не дошел. В редакции же, известной нам, мы находим произведения не только Цюй Юаня и Сун Юя, но и ряда ханьских авторов, в их числе упомянутого выше Цзя И и даже самого Лю Сяна. Это прямое свидетельство того, что от двух чуских поэтов пошла целая поэтическая школа, получившая уже общекитайское значение. Следовательно, название сборника «Чуцы» становится обозначением не «поэзии царства Чу», а «поэзии школы Чу».

В ДНЕВНИК:

1. Унылый осенний ветер

Качает деревья и травы.

И, достигая неба,

Тучи кружатся в вихре.

2. Я с юных лет хотел быть бескорыстным

И шел по справедливому пути.

Всего превыше чтил я добродетель,

Но мир развратный был враждебен ей.

Князь испытать меня не мог на деле,

И неудачи я терпел во всем.

Вот отчего теперь скорблю и плачу.

Вот отчего я душ своих лишен...

А затем следует как бы заклинание шаманки, но произносимое какой-то вещей девой с небес:

Душа, вернись, вернись, душа!

Зачем, покинув тело господина,

Душа, ты бродишь в четырех краях?

Зачем ты родину свою забыла,

Всем бедствиям себя подвергла ты?..

Литература империи и раннего средневековья. III в до н.э. – IV в н.э. Сун Юй и роль поэта при дворе.

Период Империи. Начало- 221 г. до н. э., Цинь свергло царство Ци. Правитель объединенной страны присвоил себе особое местоим-е чжэнь, установил для себя новый титул – хуанди =противопоставил себя ванам. Он назвал себя просто «Первым» - Цинь Ши-хуанди. Было отвергнуто представление, что порядок, которым живет страна – проявление какого-то мин - «воли», «промысла»; порядок этот есть просто «установление» (чжи), созданное императорским указом (чжао). Знаком верховной власти в царстве Чжоу был символический треножник, знаком верховной власти теперь стала личная печать императора. искоренение прежних порядков: не должно быть никаких царств, должны существовать только территориально-административные единицы - области (цзюнь) и уезды (сянь). Для управления ими был создан центральный и местный аппарат. Введена и единообразная система письма: установлены определенные формы иероглифов. единообразная система письма в какой-то мере создавала некоторое единство языка (письменного). Для реального объединения страны началось обширное строительство путей сообщения.

Эпоха Ханьской империи, занявшая четыре столетия - два последних века до н. э. и два первых века нашей эры, - представляет собой последнюю фазу китайской Древности. Именно со времени Ханьской империи началось проникновение китайской культуры в соседние страны - на Корейский п-ов, в Индокитай и на Японские о-ва. во время Ханьской империи из Средней Азии в Китай стал проникать буддизм, сложившийся в Индии. А буддизм тогда был не только религиозным учением, но и целым комплексом культуры.

В 136 г. до н. э., т. е. через 4 года после воцарения У-ди, последовал указ об учреждении «Университета» (Тайсюэ), первой высшей школы в Китае, и пяти кафедр, возглавляемых «докторами» (боши). Каждый из них был специалистом по одной из «пяти классических книг» (у цзин). Еще при одном из предшественников У-ди - императоре Вэнь-ди его приближенный Цзя И представил своему повелителю трактат «Об ошибке Цинь». Цзя И Цзя И – государственн.деятель: сборник его мыслей по вопросам политики, государства и т. д., «Синь шу» («Книгой о новом»). быстрое возвышение вызвало зависть и недоброжелательство в окружении императора. Его врагам удалось добиться удаления Цзя И от двора; он был сослан в далекий от столицы город Чанша, правда, на внешне почетный пост «наставника» местного вана. это имеет прямое отношение к литературе: отправляясь в ссылку, Цзя И проехал через то место, где покончил с собой Цюй Юань. тут он написал поэму «Оплакиваю Цюй Юаня». Эта поэма была чуть ли не первым произведением художественной литературы Ханьской эпохи. Поэма - превосходный образец нового поэтического жанра, обозначаемого словом фу.

трактат «Об ошибке Цинь». был подан как доклад императору и послужил причиной быстрой карьеры автора; Цзя И, видимо, сказал в нем то, что как раз было нужно власти.

Как явствует из заглавия, автор поставил перед собою цель показать, что послужило причиной падения Циньского дома. В соответствии с этой целью автор сначала излагает историю взлета Циньского царства, который, по его мнению, начался с 361 г. до н. э. - с момента вступления на престол Сяо-гуна, и связывает этот взлет с деятельностью Шан Яна, упомянутого выше министра этого царства, введшего в нем новую систему землевладения и землепользования. Все ошибки Цзя И обобщил в одной формуле: Цинь Ши-хуанди «не следовал принципам человеческого и должного, не понял различия между захватом и сохранением». Цзя И тут же указал, чем должно удерживаться захваченное: политикой, основанной на принципах морали. Успех доклада Цзя И свидетельствует, что правительство с ним согласилось.

В сознании правящих кругов тенденция к признанию конфуцианских идей вызревает уже при Вэнь-ди, в 70-х годах II в. до н. э., а указ 136 г. придал этим идеям официальную санкцию.

возрождение конфуцианства повлекло за собой далеко идущие последствия для литературы. 1) возникновение филологии, 2) появление нового литературного жанра.

Начало Империи ознаменовалось массовым изъятием у населения - с последующим их сожжением - книг, особенно конфуцианских. Изменение внутренней политики повлекло за собой розыски уцелевших рукописей, их собирание повело к работе по восстановлению текстов тех сочинений, которые сохранились только во фрагментах. Создавались книгохранилища; крупнейшее, естественно, образовалось при дворе У-ди. Примеру императора следовали и местные ваны - члены бывших царствующих домов, превратившиеся в высшую титулованную аристократию. широко стала развиваться ханьская филология: сберегла для последующих времен памятники минувшей эпохи и окружила их ореолом «классики». ранее для китайского общества существовали просто ши - стихи, теперь это «Книга Песен» - «Шицзин». Более того, был составлен и канон этой классики - «Пятикнижие»: «Шицзин», «Шуцзин» («Книга Истории»), «Ицзин» («Книга Перемен»), «Лицзи» («Книга Обрядов»), «Чунь-цю» («Весны и осени» - летопись царства Лу). Вошла бы в канон и «Юэцзин» («Книга Музыки»), высоко ценимая Конфуцием и его последователями, если бы она сохранилась.

Основоположником ханьской филологии был Дун Чжун-шу (ок. 200-122), именно по его докладу был учрежден «Университет» (Тайсюэ) - первая Высшая школа в истории Китая с пятью докторами (боши) и пятьюдесятью студентами. С именем Дун Чжун-шу, таким образом, связано восстановление образования, прекращение той политики «оглупения народа», как ее назвал Цзя И, которую проводили императоры Циньского дома. Поэтому он и стал одним из тех, кто принес времени У-ди славу «золотого века» китайской литературы.

Обращение к старым памятникам- стремление лучше понять их, полнее осознать их материал. «Шицзину» было предпослано «Большое предисловие» - статья, анализирующая форму и содержание песен. Многие исследователи полагают, что оно было создано гораздо позднее - в I в. н. э., но и в том и другом случае оно родилось именно в атмосфере ханьской филологии. «Большим» оно называется потому, что в «Шицзине» появились и «предисловия» к отдельным стихам, названные, естественно, «малыми».

«Больше предисловие»: О «шести категориях» фын, я, сун, фу, би, син. Все эти слова встречаются и в памятниках предшествующего периода, но здесь они получили значение терминов, и притом чисто литературоведческих.

Наименования фын, я, сун исходят, как думают, из звуковой системы стиха - напева (шэн) и ритма (дяо). одни песни просто распевались, были положены на мелодию голоса, другие исполнялись в сопровождении инструмента, были положены на музыку; третьи строились на сложной мелодике и ритмике голоса, инструментальной музыки и пляски. Характер инструментовки, форма исполнения легли в основу деления на фэн, я и сун.

Фэн - «ветер». песни охватывают душу человека так же, как его тело охватывает ветер. «ветер» может дуть и сверху, от «высших», и снизу, от «низших». В первом случае он наставляет, во втором - тревожит. Соответственно песни жанра фэн делятся на наставительные и тревожащие. Слово я толкуется как «правило». Правила устанавливаются правлением государя. В правлении же есть дела большие и малые. Поэтому и песни я делятся на «большие я» и «малые я». Слово сун значит «превознесение», «воспевание». В песнях, названных этим словом, воспеваются те, кого надлежит воспевать: божества, а за ними и правители. Так стала восприниматься поэзия «Шицзина». Не приходится поэтому удивляться, что вышеприведенная народная песенка о паре уточек - образ двух влюбленных - стала пониматься как песнь о добродетельной супруге правителя.

Толкование второй группы терминов также исходило от лексического значения слов фу, би, син. Фу, собственно, значит «излагать»; следовательно, стихи, так названные, излагают что-нибудь, излагают при этом прямо, непосредственно. Би - значит «сравнивать»; следовательно, стихи, так названные, излагают что-либо через сравнение с чем-нибудь. Син - значит «поднимать», «начинать»: стихи, так названные, имеют, следовательно, особый зачин и, только отталкиваясь от него, переходят к своему непосредственному предмету. Впрочем, существует и другое понимание двух последних терминов: би и син одинаково исходят из сравнения, только первые открыто, вторые скрыто. Так в составе ханьской филологии создавалось и литературоведение, в основном в сфере поэтики.

Изучение старых памятников, естественно, рождало ряд вопросов, относящихся как к тексту произведений, так и к его пониманию. Это же вело к спорам, приводившим к обширным организованным дискуссиям. Одна из наиболее известных состоялась в 79 г. до н. э. Задачей ее было обсуждение «совпадающего и различного» в существовавших тогда списках отдельных классиков с тем, чтобы установить как-то канонический текст. Видимо, в этом нуждалась и правительственная власть, поскольку дискуссия эта происходила в «Палате Белого тигра» - одном из парадных помещений во дворце. Она была сочтена настолько важной, что по повелению императора историк Бань Гу обработал ее материал в виде особой книги «Байху тун» («Беседы в зале Белого тигра»). В дискуссии были затронуты 44 отдельные темы, очень разнородные по содержанию, далеко выходящие за пределы собственно конфуцианства.

Завершение этой первой работы по древним памятникам относится уже ко II в. н. э., когда действовали два прославленных филолога ханьской эпохи: Ма Юн (78-166) и Чжэн Сюань (127-200). Первый издал не только древние памятники «Шицзин», «Шуцзин», «Ицзин» и «Лицзи» - четыре части конфуцианского «Пятикнижия», но и произведения собственно конфуцианские - «Луньюй» и «Сяоцзин» («Книга о сыновнем долге») с входящими в их орбиту «Ленюй чжуань» («Жизнеописания знаменитых женщин») Лю Сяна, а также «Лао-цзы», первый памятник даосской литературы, «Хуайнань-цзы» - произведение, возникшее уже в ханьское время, и, наконец, «Лисао» - поэму Цюй Юаня. Второй, Чжэн Сюань, «издал» комплекс памятников строго конфуцианского содержания: «Ицзин», «Шуцзин», «Шицзин», «Или», «Лицзи», «Луньюй» и «Сяоцзин». На этом и закончилась кодификация конфуцианских памятников, означавшая вместе с тем и перевод их из сферы собственно литературной в сферу философии. В последней они и оставались все последующие века; лишь в наше время начинает оживать отношение к ним как к литературным произведениям.

Сун Юй: два его наиболее известных произведения имеют к последнему прямое отношение: «Думы» и «Призывание души». В первом произведении Сун Юй изливает свою скорбь по поводу участи, постигшей его собрата. Не называя его по имени, он пересказывает его слова:

Когда-то ты, государь мой,

Был искренен и сердечен.

Часто ты говорил мне:

«Встретимся на закате».

Но посреди дороги

Вдруг повернул обратно

И от меня отвернулся

К мелким и льстивым людям.

Мечтаю, чтоб на досуге

Ты заглянул в свою душу,

Чтоб дрогнуло твое сердце,

Оценивая поступки.

Не знаю, на что решиться.

Мечтаю тебя увидеть.

Душа, объятая горем,

Тревожится непрерывно.

Эта поэма Сун Юя ввела в китайскую поэзию образ осени, который связывается с такими эмоциями, как скорбь, грусть, особенно когда они вызваны жизненными невзгодами или невеселыми думами о наступающей старости:

Унылый осенний ветер

Качает деревья и травы.

И, достигая неба,

Тучи кружатся в вихре.

Второе произведение Сун Юя, также связанное с Цюй Юанем, - поэма «Призывание души». Оно основано на чисто фольклорном материале: на заклинаниях, совершаемых над телом умершего человека с целью вернуть ему отлетевшую от него душу. Цюй Юань, потрясенный вестью об опале, якобы потерял сознание; взволнованный этим Сун Юй излил свою скорбь, воспользовавшись формой шаманского заклинания. Поэма начинается с «жалоб» самого Цюй Юаня:

Я с юных лет хотел быть бескорыстным

И шел по справедливому пути.

Всего превыше чтил я добродетель,

Но мир развратный был враждебен ей.

Князь испытать меня не мог на деле,

И неудачи я терпел во всем.

Вот отчего теперь скорблю и плачу.

Вот отчего я душ своих лишен...

А затем следует как бы заклинание шаманки, но произносимое какой-то вещей девой с небес:

Душа, вернись, вернись, душа!

Зачем, покинув тело господина,

Душа, ты бродишь в четырех краях?

Зачем ты родину свою забыла,

Всем бедствиям себя подвергла ты?..

(перевод А. Ахматовой)

И далее идут строфы, каждая из которых начинается с шаманского возгласа: «Душа, вернись, вернись, душа!»

Читая стихотворения Сун Юя, мы начинаем понимать, почему, несмотря на громкую славу Цюй Юаня, поэзию царства Чу стали называть «поэзией Цюя и Суна».

Вопрос 16. Литература периода Ханьской Империи. Возникновение филологии.

Эпоха Ханьской империи, занявшая четыре столетия - два последних века до н. э. и два первых века нашей эры, - представляет собой последнюю фазу китайской Древности. Ханьская империя оставалась рабовладельческой, но в ней все интенсивнее развивались отношения феодальные, начавшие складываться еще в эпоху «сражающихся царств» (чжаньго), как именовала китайская историография последний этап периода отдельных царств в Китае (403-221 гг.). На балансе этих двух сил и необходимости их регулировать создалась особая система центральной власти, и лишь тогда, когда баланс этот нарушился, когда обнаружилось, что только феодальные отношения могут обеспечить необходимое развитие производительных сил, Империя рухнула. Это произошло в 220 г. н. э. после ряда народных восстаний, самым крупным из которых, решившим судьбу Империи, было «Восстание желтых повязок» (184 г. н. э.), как его назвали по желтым повязкам участников - знаку принадлежности к восстанию.

Последняя фаза существования древнего общества в Китае, время Ханьской империи, по содержанию своей культурной и умственной жизни напоминает Александрийскую эпоху в истории греческого народа. Кстати говоря, и там она началась в III в. до н. э. и также после образования империи Александра Македонского, широко раздвинувшей границы эллинской культуры и вместе с тем обогатившей эту культуру элементами культуры Востока - Ирана, Индии, Средней Азии.

Именно со времени Ханьской империи началось проникновение китайской культуры в соседние страны - на Корейский полуостров, в Индокитай и даже на Японские острова. И если греческий язык в странах эллинистического мира стал языком образованности и просвещения, а греческая литература - основным материалом этой образованности, то такую же роль в окружающих Китай странах стали играть китайский язык и китайская литература. Наблюдалось при этом и другое: проникновение в Китай, в китайскую культуру элементов культуры других народов, главным образом народов Средней Азии, где, помимо автохтонной древней культуры, скрещивались влияния культур Ирана, Индии и эллинистического мира. Достаточно сказать, что во время Ханьской империи из Средней Азии в Китай стал проникать буддизм, сложившийся в Индии. А буддизм тогда был не только религиозным учением, но и целым комплексом культуры.

Что же дала эпоха Ханьской империи китайской литературе? Обратимся сначала ко времени У-ди, этого «китайского Августа», если сопоставима роль этих двух исторических деятелей Китая и Рима в утверждении новых порядков.

В 136 г. до н. э., т. е. через 4 года после воцарения У-ди, последовал указ об учреждении «Университета» (Тайсюэ), первой высшей школы в Китае, и пяти кафедр, возглавляемых «докторами» (боши). Каждый из них был специалистом по одной из «пяти классических книг» (у цзин), а «классическими книгами» (цзин) оказались «Шуцзин», «Шицзин», «Ицзин», «Лицзи», «Чуньцю», т. е. памятники, прославленные, а частично и созданные конфуцианцами минувших времен. Утверждение этих кафедр означало не что иное, как официальное признание конфуцианства, даже более того - возведение конфуцианства в ранг официальной идеологии власти.

Еще при одном из предшественников У-ди - императоре Вэнь-ди (179-156) его приближенный Цзя И представил своему повелителю (т. е. по тем временам, так сказать, опубликовал) трактат «Об ошибке Цинь». Цзя И (201-169) - личность весьма примечательная. Едва достигнув 20 лет, он сумел попасть ко двору императора и быстро стал его любимцем, так что чуть ли не через год был назначен на один из высоких постов в правительственном аппарате. Он принял самое горячее участие в производимой тогда работе по пересмотру установлений, введенных еще Цинь Ши-хуанди династии Цинь, - пересмотру, приведшему, в сущности, к новой правительственной структуре.

О Цзя И как о государственном деятеле хорошее представление дает сборник его мыслей по вопросам политики, государства и т. д., названный им «Синь шу» («Книгой о новом»). Однако его столь быстрое возвышение вызвало зависть и недоброжелательство в окружении императора. Его врагам удалось добиться удаления Цзя И от двора; он был сослан в далекий от столицы город Чанша, правда, на внешне почетный пост «наставника» местного вана. Об этом эпизоде упомянуть необходимо потому, что он имеет прямое отношение к литературе: отправляясь в ссылку, Цзя И проехал через то место, где покончил с собой Цюй Юань, также ставший жертвой клеветы. И тут он написал поэму «Оплакиваю Цюй Юаня». Эта поэма была чуть ли не первым произведением художественной литературы Ханьской эпохи. В первой строфе поэмы Цзя И обращается к Цюй Юаню, увидевшему, что «в мире нет правды», и павшему жертвой этой неправды. Во второй он утверждает, что и в его время «феникс - чудесная птица, вестник блага - где-то прячется, а коршуны и совы летают повсюду». Следующая строфа звучит очень язвительно и горько: в настоящее время, говорит Цзя И, в колесницу впрягли истощенного вола, а в пристяжные ему дали хромого осла, рысак же, «свесив уши», ходит под ярмом и возит соль. Затем Цзя И приводит строку из заключительной строфы поэмы Цюй Юаня - «не понят я в отечестве моем» - и спрашивает ее автора: а кто в этом виноват? Ведь феникс, когда он появляется, летает высоко, как ему это и свойственно, не входит в соприкосновение с «грязным светом» и поэтому не терпит никаких невзгод. Дракон скрывается в самой глубине, «нагромоздив на себя девять пучин», он держится вдали даже от морских змей и выдр; неужели же он будет вместе с рачками и земляными червями? А что получается, когда человек, возвышающийся над всеми, сливается с этим светом? Даже единорог, если его связать, ничем не будет отличаться от пса или барана. Так что ты, Цюй Юань, виноват во всем сам. Все время помышлял о своей Чуской земле, а нужно было странствовать по «Девяти областям» (т. е. по всей стране) и этим служить своему государю.

Вместе с тем возрождение конфуцианства повлекло за собой далеко идущие последствия для литературы. Первое из них - возникновение филологии, второе - появление нового литературного жанра. Остановимся сначала на первом.

Как было сказано выше, начало Империи ознаменовалось массовым изъятием у населения - с последующим их сожжением - книг, особенно конфуцианских. Изменение внутренней политики повлекло за собой розыски уцелевших рукописей, их собирание повело к работе по восстановлению текстов тех сочинений, которые сохранились только во фрагментах. Создавались книгохранилища; крупнейшее, естественно, образовалось при дворе У-ди. Примеру императора следовали и местные ваны - члены бывших царствующих домов, превратившиеся в высшую титулованную аристократию. Так, например, большие библиотеки собрали у себя Лю Ань - хуайнаньский ван, Дэ - хэцзяньский ван и др. (снова невольно вспоминаются библиотеки александрийская, пергамская в другой части Древнего мира). Так широко стала развиваться ханьская филология - далекий аналог филологии александрийской эпохи, и обе они сделали великое дело: сберегли для последующих времен памятники минувшей эпохи и окружили их ореолом «классики». Если для китайского общества ранее существовали просто ши - стихи, теперь это уже была «Книга Песен» - «Шицзин». Более того, был составлен и канон этой классики - «Пятикнижие»: «Шицзин» («Книга Песен»), «Шуцзин» («Книга Истории»), «Ицзин» («Книга Перемен»), «Лицзи» («Книга Обрядов»), «Чунь-цю» («Весны и осени» - летопись царства Лу). Вошла бы в канон и «Юэцзин» («Книга Музыки»), высоко ценимая Конфуцием и его последователями, если бы она сохранилась.

Основоположником ханьской филологии был Дун Чжун-шу (ок. 200-122), именно по его докладу был учрежден «Университет» (Тайсюэ) - первая Высшая школа в истории Китая с пятью докторами (боши) и пятьюдесятью студентами. С именем Дун Чжун-шу, таким образом, связано восстановление образования, прекращение той политики «оглупения народа», как ее назвал Цзя И, которую проводили императоры Циньского дома. Поэтому он и стал одним из тех, кто принес времени У-ди славу «золотого века» китайской литературы.

Обращение к старым памятникам, естественно, повлекло за собой стремление лучше понять их, лучше и полнее осознать их материал. Так «Шицзину» было предпослано «Большое предисловие» - статья, анализирующая форму и содержание песен. Наиболее вероятным автором его считался Мао Чан, время жизни которого падает на II в. до н. э. Многие исследователи полагают, что оно было создано гораздо позднее - в I в. н. э., но и в том и другом случае оно родилось именно в атмосфере ханьской филологии. «Большим» оно называется потому, что в «Шицзине» появились и «предисловия» к отдельным стихам, названные, естественно, «малыми».

О чем же говорится в этом «Большом предисловии»? О «шести категориях» фын, я, сун, фу, би, син. Все эти слова встречаются и в памятниках предшествующего периода, но здесь они получили значение терминов, и притом чисто литературоведческих.

Изучение старых памятников, естественно, рождало ряд вопросов, относящихся как к тексту произведений, так и к его пониманию. Это же вело к спорам, приводившим к обширным организованным дискуссиям. Одна из наиболее известных состоялась в 79 г. до н. э. Задачей ее было обсуждение «совпадающего и различного» в существовавших тогда списках отдельных классиков с тем, чтобы установить как-то канонический текст. Видимо, в этом нуждалась и правительственная власть, поскольку дискуссия эта происходила в «Палате Белого тигра» - одном из парадных помещений во дворце. Она была сочтена настолько важной, что по повелению императора историк Бань Гу обработал ее материал в виде особой книги «Байху тун» («Беседы в зале Белого тигра»). В дискуссии были затронуты 44 отдельные темы, очень разнородные по содержанию, далеко выходящие за пределы собственно конфуцианства.

Завершение этой первой работы по древним памятникам относится уже ко II в. н. э., когда действовали два прославленных филолога ханьской эпохи: Ма Юн (78-166) и Чжэн Сюань (127-200). Первый издал не только древние памятники «Шицзин», «Шуцзин», «Ицзин» и «Лицзи» - четыре части конфуцианского «Пятикнижия», но и произведения собственно конфуцианские - «Луньюй» и «Сяоцзин» («Книга о сыновнем долге») с входящими в их орбиту «Ленюй чжуань» («Жизнеописания знаменитых женщин») Лю Сяна, а также «Лао-цзы», первый памятник даосской литературы, «Хуайнань-цзы» - произведение, возникшее уже в ханьское время, и, наконец, «Лисао» - поэму Цюй Юаня. Второй, Чжэн Сюань, «издал» комплекс памятников строго конфуцианского содержания: «Ицзин», «Шуцзин», «Шицзин», «Или», «Лицзи», «Луньюй» и «Сяоцзин». На этом и закончилась кодификация конфуцианских памятников, означавшая вместе с тем и перевод их из сферы собственно литературной в сферу философии. В последней они и оставались все последующие века; лишь в наше время начинает оживать отношение к ним как к литературным произведениям.

Не следует, однако, думать, что ханьские филологи были только учеными, всецело погруженными в мир памятников прошлого и ничем другим не интересовавшимися. Иное представление о них создает такой филолог, как Лю Сян.

Лю Сян (77-6) был собирателем, издателем и исследователем старых рукописей. Именно ему мы обязаны тем, что до нас дошло что-то от «Ле-цзы». Его редакция «Ле-цзы» не сохранилась, но мы знаем, что она легла в основу всех последующих. Совершенно иной характер носит другая, столь же знаменитая его работа: составленный им сборник «Чуцы» («Чуские строфы») - свод поэтических произведений авторов Чуского царства. Это уже работа не столько филолога, сколько историка литературы и вместе с тем издателя. Она открывает нам многое, и в частности факт существования в Древнем Китае региональной литературы, в данном случае той, которая возникла и развилась в царстве Чу. Удивлять нас это не может, так как царство Чу, как не раз уже говорилось, было не только одним из самых крупных и могущественных, но и особенным по составу населения, по культуре. Сборник, составленный Лю Сяном, свидетельствует, что в этом царстве был не один замечательный поэт - Цюй Юань, а, по крайней мере, два - Цюй Юань и Сун Юй - и что их творчество образовало особую, глубоко своеобразную по содержанию, по форме, по всему своему «настроению» поэзию.

Дата добавления: 2015-11-16