Сыновья слепых рабов восстают против царских скифов

Так завершилось пребывание скифов и катиаров в Передней Азии. С тяжёлыми думами возвращался состарив­шийся Колакса­ров сын из далёкого похода. Как там сколотская земля? На 28 лет избавил он её от набегов царских скифов. Живы ли отец и жена его, что половину жизни прожила вдовой при живом муже? Сдержит ли до конца своё обещание Мадай, не зачнёт ли снова терзать славянскую прародину своими налётами?

В разгар зимы добралось войско Малая до Боспора Кимме­рийского (Керченского пролива). Не пожелал скифский царь вокруг Меотидского озера (Азовского моря) идти в Таврику (Крым). Решил прямо по льду перейти Боспор Киммерийский и очутиться в родных степях.

Перешли царские скифы с катиарами пролив и через земли европейского Боспора (Керченского полуострова) потянулась их конница в срединные земли степного Крыма. И вдруг неожидан­ное препятствие преградило им путь. То был огромный засне­жен­ный ров без конца и края. Подивил­ся Мадай, велел искать обходные пути. Вернулись разведчики ни с чем: необъятной длины ров протянулся от Таврических (Крымских) гор на юге полуост­рова до самого Меотидского озера. Что же произошло в Скифии за то время, пока Мадай хозяйничал в Передней Азии? Об этом рассказывает Геродот:

«Когда после двадцативосьмилетнего отсутствия скифы возв­ра­щались в свою землю, они выдержали борьбу, не менее труд­ную, как и борьба с мидянами; они встретились с немалочис­ленным вражеским войском, потому что скифс­кие женщины вследствие долговременного отсутствия му­жей вступили всвязь с рабами.

Всех своих рабов скифы ослепляют из-за молока, употреб­ляемого ими в питьё. Выдоенное молоко сливают скифы в деревянные глубокие сосуды, вокруг их размещают в порядке слепцов и велят им взбалтывать молоко; при этом части молока, поднимающиеся на поверхность, снимаются и счи­таются более ценными, а остающиеся внизу ценятся меньше. Вот из-за чего скифы ослепляют каждого, кого бы ни захватили в плен. Не земледельцы ведь они, но кочевники.

От этих-то рабов и жён скифов произошла молодёжь, кото­рая, узнавши о своём происхождении, решила воспре­пятст­во­вать возвращению скифов из Мидии. Прежде всего они отрезали свою землю широким рвом, который выкопали на всём протя­жении от Таврических гор до наиболее широ­кой части Меотид­ского озера»[73].

Среди сыновей слепых рабов, решивших восстать против царских скифов и не допустить своего порабощения, немало было и тех, в чьих жилах текла славянская кровь. Их отцов когда-то пригнал в Таврику злой Мадай, ослепил и заставил сбивать молоко, готовить масло, сыроквашу и кумыс. Мно­гие из них всту­пили в связь со скифянками. Так впервые смешалась скифская и славянская кровь.

Впрочем, в Таврику сгоняли рабов со всего света. Целые ка­ра­ваны невольников отправлял сюда Мадай при захвате крупных городов Передней Азии. Подражая восточным владыкам, мечтал стать крупнейшим рабовладельцем. И вот что из этого получи­лось. Потомки захваченных им рабов взбунтовались против него!

Среди восставших были сыновья праславян, фракийцев, ага­фирсов, меотов, синдов, ассирийцев, мидийцев, лидийцев, ура­ртов, албанов, колхов, вавилонян, сирийцев, палес­тинцев, кап­падокийцев, негров и дети многих других наро­дов. Все они были метисами, то есть в них текла наполовину скифская кровь. Своим предводителем повстанцы избрали умного и могучего Мая — сына скифской царицы Опои и двухметрового гиганта-негра, привезённого в Таврику с верховьев Голубого Нила в далёком Судане.

Май и предложил вырыть ров. Сыновья рабов трудились не покладая рук и исполинская работа была завершена в довольно короткий срок. На севере ров упирался в Меотидское озеро. Фло­та у тогдашних скифов не было, и с этой стороны Мадай не мог обойти укрепления. На юге ров доходил до Таврических гор. Здесь обитали гордые тавры — непримиримые враги царских скифов.

Май уговорился с их вождями, что они будут жить в мире друг с другом. А в случае прихода царских скифов тавры помогут восставшим отразить нападение. Среди потомков слепых рабов находились такие, что предлагали не испыты­вать судьбу в сражениях с Мадаем. А уходить к себе на родину. Но родина у всех была разной. Для многих она лежала за морем. И даже сыновья сколотов поддержали решение общего схода оста­ваться жить здесь. Земля в Таврике благодатная. Хватит её для скотоводов и земледель­цев. Тем более матери у всех — скифян­ки. Не хотят они покидать отчий край.

Так и было решено остаться для свободной жизни в Таврике. Дружить с таврами и торговать с другими народа­ми, в том числе с греческими колониями (а в Крыму их почти ещё не было) и сколотскими племенами. Несмотря на то, что события те овеяны легендой и во многом опутаны тайной, то было древнейшее в Восточной Европе восстание рабов. И сыновья праславянских невольников принимали в нём самое активное участие.

Мадай был в ярости. 28 лет не был он в Таврике. И вдруг его встречают неприступным рвом. Вызнав о восстании, он поклялся уничтожить дерзких рабов. Однако возникли непредвиденные тру­д­ности в самом скифском лагере. Колаксаров сын и его дру­жин­ники (осталось их всего пять десятков после бесчисленных сражений) отказались сра­жаться с повстанцами. Они давали клят­ву во всём поддержи­вать царских скифов во время вторжения в Переднюю Азию. Но душить стремление людей к свободе — не было такого уговора. Тем более среди восставших наверняка были люди сколотской крови. И немало.

Побелел от гнева Мадай, но ничего не ответил. Помчался с конницей к Таврическим горам. А две сотни сильных воинов за катиарами оставил присматривать. Но не дано было Мадаю прео­долеть Таврические горы и выйти в тыл восставшим. Тавры оказали такой яростный отпор царским скифам, что те принуж­дены были отступить.

Тогда Мадай согнал живших по эту сторону рва покорён­ных ранее тавров и меотов и велел им засыпать его. Не дожидаясь конца работ, царские скифы бросались в ров и пытались про­рваться, а молодые рабы отражали их натиск. Сражения проис­хо­дили часто, но скифы никак не могли одолеть врага...

Это было неслыханно! Какие-то жалкие рабы, безусые юно­ши, ещё не вошедшие в силу зрелых мужчин, успешно отбивали все атаки несравненного скифского воинства, закалённого сот­нями сражений и боев против могуществен­ных армий Востока! И тем не менее это было так. В схватках со скифами молодые по­встанцы проявляли подлинный героизм и мужество. Это не мо­гло не вызвать восхищения Колаксарова сына и его побра­тимов. Они-то знали толк в воинских подвигах и настоящей отваге.

Тем временем Мадай, поняв всю бесплодность попыток пре­одолеть ров, переправил свою поредевшую конницу обратно че­рез Боспор Киммерийский и повел её в обход Меотийского озе­ра к Перекопскому перешейку. По пути к нему присоединилась ог­ромная орда скифов-кочевников и отряды меланхленов. Об­ладая большим численным превос­ходством, Мадай ворвался в Таврику через Перекоп, сбив заградительные заслоны повс­тан­цев. Последние были посла­ны туда Маем с задачей воздвигнуть на перешейке крепость и окончательно закрыть царским скифам дорогу в Крым. Но не успели...

Торжествующие кочевые орды ворвались в Таврику. На од­но­го восставшего юношу приходилось по десять врагов. И все же со­про­тивление было упорным. Молодые рабы сражались до по­следнего вздоха. К тому времени в их рядах были уже Колаксаров сын с полусотней катиарских всадни­ков. Не могли они остаться в стороне от битвы за свободу. Конечно, страшно хотелось Родину повидать после двадцати восьми лет отсутствия. Поэтому в дни успешного противос­тояния повстанцев царским скифам опытные сколотские воины ещё колебались.

Но когда Мадай повёл кочевников в обход Меогийского озера, Колакраров сын понял: ждать более нельзя. Перебив ночью сто­роживших их скифов, катиары перебрались через ров и сообщи­ли Маю о манёвре Мадая. Однако было уже поздно. Скифская конница ворвалась в Таврику.

Колаксаров сын с друзьями устремились к сердцу степного Крыма, в самую гущу сражающихся. Схватка следовала за схваткой. То там, то здесь схватывались друг с другом царский скиф и катиар, имевшие за плечами огромнейший воинский опыт и почти тридцатилетнюю совместную борьбу в Передней Азии. Когда происходила такая схватка, проти­воборствующие силы ос­танавливались и молча наблюдали за смертным боем. В те вре­ме­на, наверное, не было воинов более могучих, чем эти. Бы­вало, царский скиф убивал катиара. А бывало, катиар поражал скифа. Нередко оба воина сжимали друг друга в предсмертных объятиях да так и не разжимали их.

Ещё при переходе через ров Колаксаров сын собрал своих и молвил такую речь. Видно, не дойти нам до родной стороны. Так свершим же последний подвиг ради неё. Скоро Мадай ворвётся в Таврику. Из всей его несметной орды основная масса — обыч­ные воины (скифы-кочевники да меланхлены). Но есть с ним царские скифы — те, что на своём веку сотни, если не тысячи жизней сгубили. Те, с которыми мы в Азию хаживали. В них вся скифская сила. Будем же истреблять её по возможности, чтобы подорвать могущество царских скифов. Тогда не смогут они снова ударить по нашей Родине, как в былые времена.

Согласно общему решению так и поступили. Избегая боев с общей массой скифов, витязи-катиары настойчиво искали в рядах врагов тех, с кем вместе сражались 28 лет. Находили их и поражали насмерть железными мечами. И погибали сами. Ибо несказанно могучи были их бывшие товарищи. Колаксаров сын не спал и почти не выходил из кровавых боев. Его уже боялись да­же испытанные в боях царские скифы. Ибо не было ему равных. Одного за другим истреблял ветеранов Мадая сын Колаксара.

Но и побратимов его осталось в живых лишь двое. Сорок во­семь полегли от акинаков царских скифов. Заканчивалась крова­вая жатва в степной Таврике, шли последние дни восстания. Чу­довищно израненного, схватили и четвертовали отважного вождя восставших чернокожего Мая. Остатки повстанцев сбились в от­ряд вокруг Колаксарова сына. Пожа­лел он молодые души. Была среди них и смуглая сестричка Мая — юная скифская прин­цес­са. Простился Колаксаров сын с побратимами и попросил увести из Таврики молодёжь. И довести до Среднего Борисфена, тем паче многие из юношей — наполовину сколоты.

Самому же сыну Колаксара было не по пути с ними. Жив ещё был главный степной хищник Мадай — великий воин и жестокий палач. Трижды спасал его в Передней Азии Колаксаров сын. Не мог нарушить клятву. Ныне другие времена. Должен Мадай уме­реть, чтобы никогда больше не ходить на славянскую прародину, не губить сколотских людей.

Сын Колаксара пришёл прямо в стан царских скифов. Один, без оружия. Молча расступились перед ним воины. Уважали катиарского богатыря. Подошёл сын Колаксара к Мадаю. Тот велел немедля схватить сколота и казнить лютой казнью. Да не поспели телохранители. Схватил Колаксаров сын скифского царя, перевернул в воздухе и головой в землю всадил. Хрустнули шей­ные позвонки и скончался завоеватель Азии и разоритель славян­с­кой прародины. В тот же миг царские телохранители проткнули Колаксарова сына меча­ми да копьями. И не стало великого сла­вянс­кого героя. Унёс он с собой в могилу самого страшного для того времени врага родной земли.

Благодаря последнему подвигу младшего сына Колаксара ещё двадцать лет не ходили степняки на праславянский край. Если считать 28 лет пребывания Мадая в Азии, то полвека мирной жизни вырвал для Родины Колаксаров сын. Славный на все времена подвиг!

Дата добавления: 2015-07-11