Зал предсказаний. 23 страница

Письмо продолжалось несколькими строками, но Арья ничего не сказала о том, когда, если вообще когда-нибудь, вернётся она в западную часть Алагейзии. Эрагону было приятно, что она думала о нём, когда писала, он хотел бы, чтобы она могла дождаться их возвращения, прежде, чем уехать. С её отъездом в его мире образовалась пустота, и хотя он проводил много времени с Рораном и Катриной, а также с Насуадой, болезненная пустота в его душе не уменьшалась. Наряду с постоянными мыслями о том, что они с Сапфирой ожидают своего часа, его чувства оставались отрешенными. Часто ему казалось, что он видит себя со стороны, словно его тело стало чужим. Он понимал, что служило причиной этих чувств, но не мог придумать иного лекарства, кроме времени.

Во время своего недавнего путешествия он решил, что при помощи заклинаний древнего языка, знание которых дало ему Имя имён, он сможет снять с Эльвы остатки своего благословения, ставшего проклятием. Он пошёл к девочке, в тронный зал Насуады, где она жила, чтобы узнать, чего она хочет.

Она отреагировала не так радостно, как он ожидал, она уселась на пол, нахмурившись. Она молчала почти час - он безропотно сидел рядом с ней.

Затем она взглянула на него и сказала: "Нет. Я бы хотела остаться такой, как есть... Я благодарна, что ты спросил, но это слишком большая часть меня, и я не могу отказаться от неё. Без моей способности чувствовать боль других я буду только странной - ненужным отклонением, которое ни для чего не годится, но которое возбуждает пустое любопытство окружающих, которые будут ТЕРПЕТЬ меня. С даром же я по-прежнему странная, но я могу быть полезной, кроме того у меня есть сила, которой опасаются, и возможность управлять своей судьбой, чего нет у многих моего пола." Она указала рукой на комнату, в кторой они находились. "Здесь я могу жить с комфортом - я могу жить в мире - и всё же я могу продолжать творить добро, чтобы помочь Насуаде. Если ты заберёшь мой дар, что я смогу? Что я буду делать? Кем я стану? отмена заклинания не станет благословением, Эрагон. Нет, я останусь тем, кто я есть, и я буду нести ношу своего дара по доброй воле. Но всё равно я благодарна тебе."

Через два дня после того, как Они с Сапфирой приземлились в городе, который был теперь Илирией, Насуада снова отправила их - сначала в Гилид, затем в Кенон - два города, которые сдались эльфам, чтобы Эрагон мог вновь, используя Имена имён, убрать заклинания Гальбаторикса.

Обоим, И Эрагону и Сапфире, не понравилось посещение Гилида. Оно напомнило им о том, как ургалы захватили Эрагона по приказу Дурзы, и о гибели Оромиса.

Эрагон и Сапфира провели в Кеноне три ночи. Он не был похож ни на один из городов, которые они видели. Дома были в основном деревянные, с крутыми, крытыми дранкой крышами, при этом большие дома крылись в несколько слоёв. Верхушки крыш часто были украшены резьбой в виде головы дракона, в то время как двери были покрыты резьбой сложными узелковыми рисунками.

Когда они покидали город, Сапфира предложила изменить маршрут. Ей не понадобилось много времени, чтобы убедить Эрагона, он и сам с рабостью согласился на это, как только она сказала, что это изменение не будет слишком долгим.

После Кевнона Сапфира взяла западный курс, пролетая над заливом Фюндор: обширным, удивительно-белым водным пространством. Серые и черные плавники огромных морских рыб часто вызывали волны, они были похожи на маленькие кожаные острова. Затем они выпускали фонтанчики воды из своих дыхал и поднимали высоко в воздух свои хвостовые плавники перед погружением в безмолвные глубины.

Через Фандорский Залив, тучи, холод и неистовую погоду, а затем через хорошо известные Эрагону горы Спайна, они таки достигли долины Паланкар – впервые за долгое время, прошедшее с тех пор, как они с Бромом отправились в путь, преследуя раззаков. Происшедшее словно в другой жизни.

Долина пахнула как дом для Эрагона; аромат сосен, ив и берез напомнил ему о детстве, а горький вкус воздуха сказал ему, что зима была близко.

Они приземлились среди обугленных руин Карвахолла, и Эрагон пошел по улицам, обросшим травой и сорняками.

Стая диких собак вылетела из-за близлежащих берез. Они остановились, увидев Сапфиру, зарычали, затем завизжали, и убежали в укрытие. Сапфира зарычала и выпустила струйку дыма, но не сделала попыток преследовать их.

Угли от сожженного леса захрустели под ногой у Эрагона, когда он наступил своим ботинком в груду пепла. Разрушение его деревни оставило его опечаленным. Но большая часть односельчан, которые сбежали, была всё еще жива. Если бы они вернулись, Эрагон знал что они восстановят Карвахолл и сделают его лучше, чем он был. Тем не менее, дома, среди которых он вырос, исчезли навсегда. Их отсутствие лишь усиливало чувство того, что он больше не принадлежал Долине Паланкар, и пустые места, где они располагались, привели его к чувству неправильности, как будто он был во сне, где всё было в беспорядке.

- Мир перевернулся, - пробормотал он.

Эрагон соорудил маленький походный костер рядом с тем местом, что некгода было таверной Морна, и он приготовил большой горшок тушеного мяса. Пока он ел, Сапфира бродила по окрестностям, нюхая всё, что она находила интересным.

Когда тушенка кончилась, Эрагон взял горшок, чашку с ложкой и отправился к реке Аноре, где вымыл их в ледяной воде. Он присел на каменный берег и засмотрелся на дрейфующие белые завитки водяных потоков в начале долины. На водопады Игуальды, стремительно возвышающиеся на протяжении около мили и скрывающиеся за каменными выступами горы Нарнмора. Увиденное вернуло его вечеру, когда он возвращался из Спайна с яйцом Сапфиры в в сумке, еще не зная того, что было между ними тогда, или того, кем они стали в итоге.

"Отправляемся" - сказал он Сапфире, воссоединившись с ней в центре деревни.

"Не хотел бы ты посетить свой дом?" - спросила она, когда Эрагон занял свое место у нее на спине.

Он отрицательно махнул головой. "Нет. Лучше пусть он остается в моих воспоминаниях таким, как он был когда-то, чем таким, как он стал теперь."

Она согласилась. Однако, в негласном согласии, улетая, она выбрала именно тот путь, которым когда-то давно они покидали долину Паланкар. В пути Эрагон внимательно всматривался в места, где могла бы находиться его ферма, но поскольку расстояние было слишком большим, он позволил себе поверить ненадолго в то, что его дом и сарай до сих пор стоят где-то невредимые.

У южного окончания долины Сапфира взлетела по восходящему воздушному потоку к вершине огромной голой горы, Утгард, где стояла разрушенная башня, которую Всадники построили, чтобы наблюдать за безумным королем Паланкаром. Башня когда-то была известна как Эдоксиль, но теперь она носила имя Риствакбаен, или "Место Горя", после того, как Гальбаторикс здесь убил Враиля.

В руинах башни Эрагон, Сапфира и Эльдунари отдали дань уважения памяти Враиля. Умарот был особенно мрачен, но сказал:
- Спасибо за то, что привела меня сюда, Сапфира. Я никогда не думал, что увижу место, где пал мой Всадник.

Затем Сапфира расправила свои крылья, прыгнула, и полетела прочь из долины над травянистыми равнинами под ней.

На полпути к Илирии Насуда связалась с ними через одного из варденских магов и приказала им присоединиться к большому отряду воинов, которые она послала из столицы в Тирм.

Эрагону было приятно узнать, что командует воинами Роран, а среди них есть Джоад, Балдор, который вновь обрел полную работоспособность его руки, после того, как эльфы вернули ее на место, и еще несколько его односельчан.

Эрагона удивило то, что люди Тирма отказались сдаться, даже когда он снял с них клятвы Гальбаторикса, и даже когда было очевидно что вардены с помощью Эрагона и Сапфиры запросто захватят город. Вместо этого губернатор Тирма лорд Ристхарт потребовал, чтобы им позволили стать независимым городом-государством со свободой выбора своих правителей и со своими законами.

Наконец, после нескольких дней переговоров, Насуада согласилась с его требованиями, потребовав, что лорд Ристхарт поклялся ей в преданности как Высшей Королеве, так же как это сделал король Оррин, и согласился соблюдать ее законы относительно магов.

Из Тирма Эрагон и Сапфира, сопровождаемые воинами, направились далее по побережью на юг, пока не достигли города Куасты. Они повторили тот же процесс, что и в Тирме, но в отличии от Тирма, губернатор Куасты уступил и согласился присоединиться к новому королевству Насуады.

Затем Эрагон и Сапфира в одиночку полетели в Нарду, далеко на север, и получили те же самые обещания перед окончательным возвращением в Илирию, где они остались на несколько недель в соседнем с Насуадой зале.

Когда позволило время, он и Сапфира покинули город и отправились замку, где Блёдхгарм и другие заклинатели охраняли Эльдунари, спасенные от Гальбаторикса. Там Эрагон и Сапфира помогли в излечении умов драконов. Они добились прогресса, но слишком маленького. Некоторые из Эльдунари реагировали быстрее, чем другие. Многие из них, чего опасался Эрагон, больше не заботились о жизни, или же так сильно заблудились в лабиринтах своих умов, что было невозможно общаться с ними в понятной манере, даже для старших из драконов, как Валдр. Чтобы предотвратить нападение сотни сумасшедших драконов на тех, кто пытался помочь им, эльфы ввели многие Эльдунари в состояние, подобное трансу, выбирая для контакта только одного за раз.

Эрагон также трудился вместе с магами из Дю Врангр Гата, чтобы опустошить цитадель от ее сокровищ. Большинство работы ложилась на него, ибо никто из других заклинателей не обладал достаточными знаниями и опытом, необходимыми для того, чтобы иметь дело со многими из зачарованных артефактов, которые Гальбаторикс оставил после себя. Но Эрагон не был против; ему нравилось исследовать разрушенную крепость и раскрывать секреты, которые были в ней. Гальбаторикс собрал массу чудес за последнее столетие, некоторые из них были опасными, но все, без исключения, были интересными. Эрагону больше всего нравилась астролябия, в которую, приложив глаз, можно было увидеть звезды даже при дневном свете.

Существование самых опасных из них он сохранил в тайне между ним, Сапфирой и Насуадой, считая слишком рискованным позволить знанию о них распространиться.

Насуада пустила многие из богатств, которые они обнаружили в цитадели непосредственно на то, чтобы прокормить и одеть ее воинов, так же как и на восстановление оборонных сооружений города, которые они разрушили во время их вторжения в Империю. Кроме того, она подарила по пять крон всем ее подданным: пустяк для дворян, но настоящее богатство для простых крестьян. Жест, Эрагон знал это, поднимающий их уважение и преданность способом, которые Гальбаторикс никогда бы не понял.

Они также обнаружили несколько сотен мечей Всадниокв: мечи всех цветов и форм, сделанные как для людей, так и для эльфов. Это была захватывающая дух находка. Эрагон и Сапфира лично отнесли их в тот замок, где Эльдунари в ожидании того дня, когда они снова понадобятся Всадникам.

Рунён, подумал Эрагон, будет рада знать, что так много из ее ручной работы уцелело.

И были еще тысячи свитков и книг, которые собрал Гальбаторикс, которые эльфы и Джоад помогли катализировать, откладывая те из них, которые содержали тайны о Всадниках и внутренней работе магии.

Пока они разбирали большой запас знаний Гальбаторикса, Эрагон по-прежнему надеялся найти упоминания о том, где король спрятал яйца Летхрблака. Однако, единственными упоминаниями о Летхрблака и раззаках которые он видел, были в работах эльфов и Всадников прошлых эпох, где они рассуждали о темной ночной угрозе и думали что делать с противником, которого нельзя обнаружить ни одним из видов магии.

Теперь, когда Эрагон мог открыто говорит с ним, он постоянно беседовал с Джоадом, доверяя ему все, что произошло с Эльдунари и яйцами, и даже зашел так далеко, что рассказал ему о поиске своего истинного имени на Врёнгарде. Разговаривать с Джоадом было комфортно, тем более он был одним из немногих людей, которых Бром знал достаточно хорошо, чтобы называть его другом.

Эрагон нашел интересным и лучшим способом отвлечься наблюдать за тем, что делала Насуада для управления и восстановления королевства, сформировавшееся на осколках Империи. Усилия, требуемые для управления такой большой и разнообразной страной были огромными, и задача, казалось, никогда не будет решена; всегда находилось что-то, что нужно было сделать. Эрагон знал, что будет ненавидеть требования своего положения, но Насуада, казалось, процветала на них. Ее энергия никогда не иссякала, и она, казалось, всегда знала как решить проблемы, которые возникали перед ней. День за днем, он видел, что она вырастала в глазах эмиссаров, чиновников, дворян и простых людей, с которыми имела дело. Она выглядела идеально подходящей для ее новой роли, хотя он не был уверен насколько счастливой она была, и он беспокоился о ней из-за этого.

Он наблюдал за тем, как она рассуждала о дворянах, которые работали с Гальбаториксом - охотно или нет - и он одобрял ее справедливость и милосердие, так же как и наказания, которые она выносила, когда это требовалось. Многих она лишила земель, титулов и большей части добытого ими нечестным путем богатства, но она не казнила их, чему Эрагон был рад.

Он встал на ее сторону, когда она наделила Нар Гарцвога и его народ обширными землями на севере Спайна, а так же плодородными равнинами между озером Флём и рекой Тоарк, где люди больше не жили. И в этом от так же согласился с ней.

Как король Оррин и лорд ристхарт, Нар Гарцвог принес клятву вассала Насудаде как его высшей королеве. Однако, огромный кулл сказал:
-Мои люди согласны с этим, Госпожа Ночная Охотница, но у них густая кровь и короткая память, и слова не будут вечно связывать их.

Холодным голосом Насуада ответила:
-Ты имеешь ввиду, что твой народ нарушит мир? Я так понимаю, наши расы снова станут врагами?

-Нет, - сказал Гарцвог, и покачал своей большой головой. - Мы не хотим сражаться с тобой. Мы знаем, что Огненный Меч уничтожит нас. Но... когда наша молодежь подрастет, они захотят сражений, чтобы заявить о себе. Мне жаль, Ночная Охотница, но мы не можем изменить то, что мы есть.

Этот разговор обеспокоил Эрагона, также как и Насуаду, и он провел несколько ночей в размышлениях об ургалах, пытаясь найти решение проблемы, которая у них появилась.

Недели текли, и Насуада продолжала посылать его и Сапфиру в разные места Сурды и ее королевства, часто используя его как своего личного представителя у короля Оррина, лорда Ристхарта, и у других дворян и отрядов солдат по всему миру.

Где бы они ни были, они искали место, которое могло бы стать домом для Эльдунари на века и где драконы смогут гнездиться и постигать основы драконы, скрытые на Вренгарде. Были многообещающие места в Спайне, но большинство было слишком близко к людям и ургалам, или же слишком северными, Эрагон полагал, что будет невыносимо жить там круглый год. Кроме того, Муртаг и Торн отправились на север, и Эрагон с Сапфирой не хотели доставлять им лишние трудности.

Беорские горы были бы идеальным вариантом, но казалось сомнительным, что гномы будут рады сотням голодных драконов, шныряющих на границах их королевства. Независимо от того, где бы они не находились в Беоре, они всё равно будут находится слишком близко от какого-нибудь гномьего города, и не было бы ничего хорошего, если бы молодые драконы начали охотиться на стада фельдуностов - что, зная Сапфиру, для Эрагона было очевидно.

Эльфы, считал он, не будут против, если драконы будут жить в горах Дю Вельденвардена, но Эрагон все равно переживал из-за близости к эльфийским городам. Ко всему прочему, ему не нравилась идея разместить драконов и Эльдунари на территории одной из рас. Если бы это произошло, они бы оказали поддержку этой расе. Всадники прошлого никогда бы там не сделали, так же, Эрагон верил в это, и Всадники будущего не сделают.

Единственным местом, которое было достаточно далеко от городов всех рас был наследственный дом драконов: сердце пустыни Хадарак, где находились Дю Феллс Нангорот, Проклятые горы. Это, Эрагон был уверен, было бы хорошим местом для воспитания птенцов. Однако, было три недостатка. Во-первых, у них бы не было достаточного количества еды в пустыне, чтобы прокормить молодых драконов. Сапфире придется потратить почти всё ее время для переноса оленей и других животных к горам. И, конечно же, однажды птенцы станут больше, они должны начать летать самостоятельно, что приведет их очень близко к землям людей, эльфов и гномов. Во-вторых, каждый, кто много путешествовал, и многие кто нет, знают местоположение этих гор. И в-третьих, было бы весьма сложно достигнуть гор, особенно зимой. Последние два пункта наиболее встревожили Эрагона и заставили задуматься его насколько хорошо они могли защитить яйца, птенцов и Эльдунари.

"Было бы лучше, если бы мы разместились на одной из вершин Беорских гор, где только дракон может летать," - сказал он Сапфире. "Тогда никто не был бы в состоянии добраться до нас, кроме Торна, Муртага или некоторых других магов".

"Некоторых других магов, например каждый эльф в мире? Кроме того, там будет всё время холодно!"

"Я думал ты не будешь возражать против холода."

"Я не возражаю. Но я не хочу жить среди снега круглый год. Песок лучше для нашей чешуи, так сказал мне Глаэдр. Он помогает полировать ее и держать в чистоте."

"Хмм."

День за днем погода становилась холоднее. Деревья сбросили листву, стаи птиц летели на юг, и зима распространилась по земле. Это была лютая, суровая зима, и долгое время было чувство, что вся Алагейзия погрузилась в дремоту. С первым снегом Орик и его армия вернулись в Беорские горы. Все эльфы, которые всё еще находились в Илирии, в их числе Ванир и Блёдхгарм со своими десятью заклинателями, аналогично вернулись в Дю Вельденварден. Ургалы ушли неделей ранее. Последними ушли коты-оборотни. Они, казалось, просто исчезли; никто не видел как они ушли, и всё же в один прекрасный день они все ушли, кроме большого, жирного кота-оборотня по имени Желтоглаз, который сидел на обитой подушке рядом с Насуадой, мурлыча, дремля, и слушая всё, что происходило в тронном зале.

Без эльфов и гномов город стал угнетающе пуст для Эрагона во время его прогулок по окрестностям. Рваные хлопья снега залетали в крыши потрескавшихся строений.

А Насуада продолжала загружать его и Сапфиру заданиями. Но она никогда не посылала его в Дю Вельденварден, единственное место, куда Эрагон хотел отправиться. У них не было никаких вестей от эльфов насчет того, кто стал приемником Имиладрис, и когда он спросил, Ванир лишь сказал:
-Мы не торопливый народ, и для нас, выборы нового монарха трудный, сложный процесс. Как только я узнаю, что решили на нашем совете, я скажу вам.

Эрагон уже так давно не видел и не слышал Арью, что он подумывал использовать имя древнего языка, чтобы обойти защитные чары Дю Вельденвардена, чтобы поговорить с ней, или хотя бы увидеть ее в магическом зеркале. Однако, он знал, что эльфы не будут рады вторжению, и он боялся, что Арья не оценила бы то, что он связался с ней таким образом без крайней необходимости.

Поэтому, он вместо этого написал ей короткое письмо, в котором спрашивал о ней и рассказал о некоторых их делах. Он дал письмо Ваниру, и Ванир пообещал передать его Арье. Эрагон был уверен, что он сдержит слово - они говорили на древнем языке - но он не получил ответа от Арьи, и когда луна сменилась дважды, он начал думать, что по какой-то неизвестной причине, она решила положить конец их дружбе. Эта мысль причиняла ему ужасную боль, и это заставило его сконцентрироваться на работе, которую давала ему Насуада еще больше, надеясь таким образом забыть его страдания.

В самый разгар зимы, когда мечеподобные сосульки свесились с выступа над Илирией и глубокие сугробы снега покрыли все окрестности, когда дороги были почти непроходимы и пища на их столах стала совсем скудной, три покушения были совершены на жизнь Насуады, как и предупреждал Муртаг.

Покушения были умными и полностью продуманными, и третье, которая включала в себя падения сети, полной камней на Насуаду, почти удалось. Но защитные чары Эрагона и Эльва защищали ее, Насуада выжила, хотя последнее нападение стоило ей нескольких сломанных костей.

Во время третьего покушения Эрагон и Ночные Охотники убили двоих нападающих, точное число которых осталось тайной, но остальные сбежали.

Эрагон и Джормундур после этого приняли экстраординарные меры по обеспечению безопасности Насуады. Они увеличили число ее охранников еще раз, и куда бы она ни шла, по крайней мере три заклинателя сопровождали ее. Насуада само по себе стала более осторожной, и Эрагон увидел в ней определенную жесткость, которой не было раньше.

Больше покушений на Насуаду не было, но через месяц после окончания зимы, когда дороги вновь стали доступными, разжалованный граф по имени Хамлин собрал несколько сотен бывших солдат Империи и начал совершать набеги на Гиллид и нападать на путешественников на ближайших дорогах.

В тоже самое время, другое, куда более серьезное восстание начало назревать на юге во главе с Таросом Быстрым из Эрроуза.

Восстания были не большей неприятностью, чем что-либо другое, но они все равно заняли несколько месяцев на подавление, и они привели ко многим неожиданно диким поединкам, хотя Эрагон и Сапфира пытались решить дело мирно всякий раз, когда могли. После сражений они, в которых они уже побывали, ни один из них не хотел больше проливать кровь.

Вскоре после окончания восстаний Катрина родила крупную, здоровую девочку с локоном рыжих волос на ее голове, таких же как у матери. Девочка кричала громче, чем любой ребмёнок, которого Эрагон когда-либо слышал, и у нее была железная хватка. Роран и Катрина назвали ее Исмира, в честь матери Катрины, и всякий раз, когда они смотрели на нее, радость в их лицах заставляла Эрагона улыбаться.

На следующий день после рождения Исмиры, Насуда вызвала Рорана в свой троный зал и удивила его, пожаловав ему титул Графа, вместе с его родной Долиной Паланкар во владение.

- До тех пор пока ты и твои потомки будут в состоянии управлять ею, долина будет принадлежать вам, - сказала она.

Роран поклонился и сказал:
- Спасибо, ваше высочество.
Эрагон видел насколько много значил этот подарок для него. Помимо рождения его дочери, самым желанным для Рорана было возвращение в место, где когда-то находился его дом.

Насауда также пыталась вручить разнообразные титулы Эрагону, но он отказался, сказав, что для него достаточно того, что он является Всадником.

Несколько дней спустя, Эрагон и Насурда в своих рассуждениях, рассматривали карту Алагейзии и обсуждли ряд вопросов, представляющих интерес по всей стране, когда она сказала: «Теперь, когда дело обстоит несколько более определенным, я думаю, пришло время рассмотреть роль маги в Сурде, Териме, и в моем собственном королевстве ".

"Да?"

- Да. Я провела много времени, рассуждая об этом, и наконец приняла решение. Я решила сформировать группы, в целом очень похожие на Всадников, но предназначенные только для магии.

- И что же эти группы будут делать?

Насауда взяла перо со своего стола и пропустила его через пальцы. - Опять же, все то же самое, что и Всадники: путешествовать по земле, удерживать мир, вершить суд и что самое главное присматривать за прочими заклинателями, чтобы быть уверенными в том, что они не используют свои способности во зло.

Эрагон немного нахмурился. - Почему бы не оставить это для всадников?

- Потому что пройдет много лет прежде чем их будет достаточно. Но и тогда они будут все еще не в состоянии противостоять даже самому невежественному магу или ведьме.

Эрагон кивнул. Он и Сапфира все больше раздражались, не находя общего языка с Элдунари в вопросе о месте хранения оставшихся яиц драконов. А между тем им необходимо было решить это как можно скорее.

- Я думаю, что нет, Эрагон. Именно поэтому мы должны это сделать, у нас нет времени ждать. Посмотри на опустошение, оставшееся после Гальбаторикса. Заклинатели являются самыми опасными созданиями в нашем мире, опаснее чем даже драконы. Они просто обязаны отчитываться перед нами. Если этого не будет, мы навсегда останемся во власти их милосердия.

- Ты правда веришь, что сможешь присоединить к себе достаточное количество магов, для того чтобы присматривать за всеми заклинателями здесь и в Сурде?

- Думаю да, если ты попросишь их об этом. Что является одной из причин того, почему ты должен возглавить такую группу.

"Я?"

Она кивнула. - Кто еще? Трианна? Я не могу полноценно доверять ей и я не уверена достаточно ли у нее сил и способностей для этого. Эльф? Нет, это должен быть кто-то из нас. Ты знаешь имя древней религии, ты Всадник, ты достаточно умен и влиятелен. И за тобой стоит множество из драконов. Я не могу придумать другого, подходящего на роль предводителя магов, лучше тебя. Если я посоветуюсь в этом с Оррином, уверена, что он поддержит меня.

- Не думаю, что его это обрадует.

- Нет, но он поймет, что это необходимо.

- Поймет ли? - В задумчивости Эрагон оперся о край стола. - Как ты себе представляешь управление магами, не принадлежащими к этой группе?

- Я надеюсь ты сможешь найти решение. В любом случае, думаю, что с помощью заклинаний или гадального зеркала мы сможем отслеживать их местонахождение и наблюдать за тем, используют ли они магию во благо или же приносят этим несчастье окружающим.

- И если да?

- Тогда, увидев это, мы заставим их возместить нанесенный ими ущерб, а затем обяжем поклясться на древнем языке в том, что они больше не будут колдовать.

- Клятвы на древнем языке совсем не обязательно остановят их в употреблении магии.

- Знаю, но это лучшее, что мы можем сделать.

Он кивнул. - А что будет с заклинателями, которые не захотят чтобы за ними наблюдали? Что тогда? Я не могу представить себе людей, которые добровольно согласятся чтобы за ними шпионили.

Насуада вздохнула и опустила перо. - Это сложная часть. Что бы ты сделал, Эрагон, если бы был на моем месте? -

Ни одно из решений, которое приходило ему в голову, не были достаточно хорошим. - Я не знаю. …-

Выражение ее лица стало печальным. - Я тоже. Это трудная, болезненная, неприятная проблема, и независимо от того что я выберу, кому-то в конечном итоге будет нанесен вред. Если я ничего не сделаю, маги, как и раньше, будут свободно манипулировать другими людьми с помощью своих заклинаний. Если я заставлю их подчиниться контролю, многие будут ненавидеть меня за это. Однако, я думаю, вы согласитесь со мной, что лучше защитить большинство моих подданных за счет нескольких. -

-Мне это не нравится, - пробормотал он.

- Мне тоже.

- Ты говоришь о подчинении каждого человека-заклинатель своей воле, независимо от того, кто они есть.-

Она и глазом не моргнула. - Для блага многих.-

- А как насчет людей, которые могут только слышать мысли и ничего больше? Это тоже форма магии. -

- Их тоже. Вероятность того что они будут злоупотреблять своей властью все еще слишком велика. - Насуада вздохнула. - Я знаю, это нелегко, Эрагон, но легко или нет, это то,на что мы должны обратить внимание. Гальбаторикс сумасшедший и злой, но он был прав в одном: маги должны быть обузданы. Но не так как планировал Гальбаторикс. Тем не менее что-то должно быть сделано, и я думаю, что мой план - лучшее возможное решение. Если ты сможешь придумать другой, лучший способ обеспечить соблюдение законности среди магов, я былы бы в восторге. В противном случае, это единственный путь, доступный нам, и мне нужна ваша помощь, чтобы сделать это.... Итак, вы будете принимать руководство над этой группы, на благо страны и нашей расы в целом? -

Эрагон не спешил отвечать. Наконец он сказал,- Если Вы не возражаете, я хотел бы подумать над этим некоторое время. И я должен проконсультироваться с Сапфирой.-

- Конечно. Но не думай слишком долго, Эрагон. Приготовления идут полным ходом, и ты скоро будешь нужен.-

Потом, Эрагон не вернулся прямо к Сапфире, а бродил по улицам Илирии, игнорируя поклоны и поздравления от людей, мимо которых он проходил. Он чувствовал себя... тревожно, и из-зи предложения Насуады и из-за жизни вообще. Слишком долго он и Сапфира бездействовали. Пришло время для перемен, и обстоятельства уже не позволяют им ждать. Они должны были решить, что они собираются делать, и то, что они выберут, повлияет на всю оставшуюся жизнь.

Он провел несколько часов, гуляя и размышляя, главным образом о его связях и обязательствах. В конце дня, он вернулся назад к Сапфире и, не говоря ни слова, залез на ее спину.

Она выскочила из внутреннего двора зала и полетела высоко над Илирией, достаточно высоко, чтобы они могли видеть на сотни миль в каждом направлении. Там она осталась, кружась.

Они говорили без слов, обмениваясь своими мыслями. Сапфира разделяла многие из его проблем, но она не так сильно как он волновалась об их связях с другими. Ничто не было столь же важным для нее как защита яиц и Элдунари, и выполнение того, что было правильным для него и для нее. И все же Эрагон знал, что они не могли просто игнорировать эффекты, которые последуют за их выбором, как политические, так и личные.

Наконец, он сказал: "Что нам делать?"

Сапфира словила поток ветра, который медленно наполнил ее крылья. "То что мы должны делать - это всегда оставаться на чеку," - сказала она и замолчала. Повернув к городу, она начала спускаться.

Дата добавления: 2015-07-10