Зал предсказаний. 13 страница

Пока утро тянулось, стало понятно, что облака были дальше чем казалось сначала,и то что, как сказал Глаедр, шторм был больше чем Ерагон и Сапфира представляли.

Появился лёгкий встречный ветер, и полёт Сапфиры затруднился, но она продолжала двигаться вперёд.

Когда до ближайшей границы шторма ещё оставались лиги, Сапфира перешла в пологое пикирование и пролетела близко к поверхности воды, удивив Эрагона и Глаедра.

Когда она немного спустилась, Глаедр спросил - Сапфира, что ты делаешь?

Мне интересно - ответила она - и я хочу дать немного отдыха моим крыльям, перед тем как залететь в облака.

Она скользила над волнами, её отражение внизу и тень спереди, отражая её каждое движение, как два призрачных спутника, один тёмный и один светлый. Потом она повернула крылья по краю, и тремя быстрыми взмахами, показала себя и приземлилась на воде. Фонтан брызг взлетел к обеим сторонам её шеи когда её грудь рассекла волны, обрызгивая Эрагона сотнями капель.

Вода была холодной, но после столь длительного полета в небе, воздух казался приятно теплым - настолько, что в итоге Эрагон расстегнул плащ, и снял перчатки.

Сапфира сложила крылья, и поплыла по течению, двигаясь вверх-вниз по волнам. Справа, Эрагон заметил небольшое скопление коричневых водорослей. Растение отдаленно напоминало щетку, и на нем были небольшие пузыри вдоль стебля размером с ягоду.

Далеко сверху, на высоте Сапфирыного полета, Эрагон заметил пару альбатросов с черными краями крыл, улетающих от массивной стены туч. Эта картина его несколько встревожила; птицы напомнили ему стаю волков, который подобно оленям, убегали от лесного пожара в Спайне.

- Если бы у нас был рассудок- сказал он Сапфире-мы бы повернули назад

- Если бы у нас был рассудок, мы бы покинули Алагезию и никогда не вернулись- она ответила.

Выгибая шею, она опустила свою морду в морскую воду, покачала головой, а затем она выташила свой малиновый язык несколько раз, как будто она пробовала что-то неприятное на вкус.

Затем Эрагон почувствовал панику Глаедра, и старый дракон кричал в его сознании: - Взлетайте! Сейчас, сейчас, сейчас! Быстро вверх!

Сапфира не стала терять времени на лишние вопросы. С шумом подобно грому, она открыла свои крылья, и хлопая ими стала подниматься из воды.

Эрагон немного наклонился вперед, и схватился за край седла, чтобы не быть сброшенным назад. Хлопанья крыльев Сапфира, подняла небольшой туман который наполовину ослепил его. Он разумом пытался найти то, что встревожило Глаедра.

В глубине внизу, приближаясь к Сапфире с огромной скоростью, быстрее чем Эрагон считал возможным, он почувствовал что-то гигантское и холодное... наполненное хищным, ненасытным голодом. Все попытки напугать его, обратить его прочь были тщетными. Существо было хищным и неумолимым, и просто не обращало внимание на все его попытки. В незнакомой, яркой пещере сознания, он увидел годы воспоминаний, проведенных в одиночестве в ледяной воде, будучи охотником и одновременно объектом охоты.

Его моментально охватила паника. Эрагон нащупал рукоять Брисингра, и несмотря на то, что Сапфира поднялась из воды и начала взмывать ввысь, он мысленно кричал - Сапфира! Быстрее!

Она медленно набирала скорость и высоту, и в брызгах воды поднявшихся за ней, Эрагон увидел пару сверкающих серых челюстей возникших, в эпицентре фонтана. Челюсти были достаточно большими, для того, чтобы лошадь и ее всадник, могли безопасно пройти сквозь них, и они были наполнены сотнями сверкающих зубов.

Сапфире видела тоже что и она, и она резко сместилась в сторону, цепляя воду краем крыла, с целью уйти от челюстей. Мгновением позднее, Эрагон услышал как щелкнули челюсти существа.

Зубы сомкнулись буквально в паре сантиметров от хвоста Сапфиры.

Когда монстр скрылся обратно под воду, части его тела стали более видимыми, его голова была длиой и угловатой, с внешней стороны его костлявого гребня росли вязкие усики, Эрагон предположил что длина его составляла более шести футов. Шея существа напоминало ему гигантсккю рябью змею. Торс твари выглядел могучим и невероятно плотным. Tакже по обе стороны грудной клетки были видны пара лап похожих на ласты или по форме напоминали весло, которыми это чудовище размахивая беспомощно в воздухе.

Существо плюхнулось на бок, и большие брызги вобы устемились к небу.

Перед тем как волны скрыли чудовища, Эрагон посмотрел в его глаз, который был похож на каплю черной смолы. Злоба содержащиеся в нем, - сама ненависть и ярость и разочарование все эти чувства воспринимаемая Эрагон через его неморгаюшие глаза - этого было достаточно чтобы Эрагона охватила дрожь и желание быть в центре пустыни Hadarac. Только там он чувствовал себя в безопасности от голода етих древние существ.

Сердце колотилось, он расслабился сжал брисингер и упал на переднюю часть седла. "Что это было?

- Нидхвэл - сказал Глаэдр

Эрагон нахмурился. Он не помнил, чтобы в книгах ему попадалось упоминание про такое создание в Элесмере. - Что такое Найдвол?

-Они довольно редки и вспоминают их не часто.Они морские,в то время как Фангуры обитают в воздухе.И те и другие являются родственниками драконам.Хотя различия во внешнем виде больше,Найдволы ближе к нам чем визжащие Фангуры. Они умны, и они даже имеют структуру, подобную Элдунари в груди.Мы считаем,что она позволяет им оставаться под водой в течение длительного времени на большой глубине.

Могут ли они дышать огнем?

Нет, но, как и Fanghur, они часто используют силу своих умoв, чтобы вывести из строя свою добычу, которая открывает для себя ужас который равен по силе более чем одному дракону

Они едят себе подобных! сказала Сапфира

-Для них мы не похожи,-ответил Глаэдр.Но они действительно едят себе подобных,это одна из причин почему их так мало.У них нет никакого интереса к случаям вне их собственной сферы и каждая попытка переговоров с ними потерпела неудачу.Странно столкнуться с одним из них так близко к берегу.Было время,когда их можно было найти только через несколько дней полета от земли,там где море является самым глубоким.Кажется они стали болле смелыми,или отчаянными после падения Всадников.

Эрагон снова задрожал,поскольку вспомнил чувство разума Найдвола.
-Почему вы с Оромисом никогда не рассказывали мне о Найдволах?

-Есть много вещей которым мы не учили тебя,Эрагон.У нас было мало времени и мы потратили его на то,что бы обучить тебя противостоять Гальбаториксу,а не каждому темному существу населяющему самые удаленные уголки Алагейзии.

Есть ли еще другие вещи, подобные Найдволу, про которые мы не знаем?

Их немного

Ты расскажешь нам про них? - спросила Сапфира.

-Давайте договоримся так,Эрагон и ты Сапфира.Давайте подождем неделю.И если к этому времени мы будем все еще живы и на свободе,я потрачу следующие 10 лет,на то,чтобы обучить вас всему,что я знаю,включая многообразие жуков.Но до тех пор давайте сосредоточимся на нашей цели.Согласны?

С неохотой, Эрагон и Сапфира согласились, и не говорили про это более.

Встречный ветер замедлял Сапфиру,до тех пор пока она не стала лететь в два раза медленее.Время от времени порывы ветра качали её и иногда останавливали на мгновения. Они всегда знали, когда порывы ветра были готовы ударить, потому,что они могли видеть волны надвигающиеся на них.

С рассвета облака лишь увеличивались в размерах, и в близи были еще более пугающими. Внизу оеи были темными и пурпурными, с потоками ливня, связывающие шторм с морем как прозрачная пуповина. Выше облака были цвета тусклого серебра, в то время как на самом верху они были чистыми, ослепительно белыми, и появллись такими же крепкими как вершины Тронжхайма. На севере, над центром шторма, облака образовывали гигантскую, возвышенную наковальню, которая повисла над всем остальным, словно сами боги были призваны настроить какой-то странный и ужасный инструмент.

Когда Сапфира пролетала между двух выпуклых белых колонн-рядом с которыми она казалась не больше чем пятнышко- и море исчезло под подушкой из облаков, встречный ветер утих и воздух стал грубым и порывистым, циркулируя вокруг них, без конкретного направления. Эрагон стиснул зубы, чтобы прекратить их стучание, и его желудок перевернулся когда Сапфира спикировала, а потом так же быстро поднялась вверх больше чем на 20 футов вверх.

Глаедр сказал: "Есть ли у вас опыт полёта во время бури, не считая тот раз, когда вы попали в грозу между долиной Паланкар и Язуаком?"

Нет, сказала Сапфира, коротко и мрачно.

Глаэдр казалось ожидал, что она так ответит, не медля он начал обучать ее тонкостям полета в облаках. -Ищи образцы движений и делай заметки о том, что вас окружает-, сказал он.
По ним вы сможете угадать где ветер силбнее и направление в котором он дует.

Многое из этого, что сказал он, Сапфира уже знала, но Глаедр продолжал говорить в спокойной манере, поведение старого дракона успокоили и её и Эрагона. Если бы они чувствовали тревогу или страх в словах дракона, он бы заставил их сомневаться в себе, и, возможно, Глаедр знал ою этом.

Заблудившийся, разорванный ветром клочок облака, лежал на пути Сапфиры. Вместо того, чтобы облететь его, она прошла через него, протыкая облако как сверкающее синие копье. Когда серый туман окутал их, звук ветра стал приглушенным, и Эрагон прищурился и провел рукой перед лицом, чтобы зрение оставалось ясным.

Когда они вылетели из облака, миллионы крошечных капель зацепились за тело Сапфиры, и она сверкала так, словно бриллианты были прикреплены к ее и так ослепительной чешуе.

Ее полет по прежнему был неровным;в какой-то момент она находилась на одном уровне, но потом неподатливый воздух кидал ее в другую сторону, или неожиданно восходящий поток поднимал одно из крыльев и направлял ее в другом направлении. Лишь сидеть на спине, когда она боролось с помехами, было утомительно, для самой Сапфиры, это была жалкая, разочаровывающая борьба, становящаяся более и более трудной, с осознанием того, что она была далеко до окончания пути, но у нее не было иного выбора, кроме как продолжить его.

После одного или двух часов они все еще не видели дальнюю сторону бури. Глаэдр сказал-Мы должны повернуть. Вы зашли так далеко на запад, как возможно и если мы вынуждены будем испытать полную силу шторма, лучшее время сделать это-сейчас, пока вы еще не слишком истощены.

Без лишних слов, Сапфира повернула на север, к безграничному, вздымающемуся утесу освещенных солнцем облаков, находившегося в центре шторма. Когда они приблизились к остроконечному краю утеса, который был пожалуй самой большой отдельно взятой вещью, которую Эрагон когда-либо видел, синие вспышки молний осветили облака изнутри, ближе к вершине наковальни.

Мгновение спустя, удар грома встряхнул небо, и Эрагон прикрыл уши руками. Он знал, что его защита охранит их от молния, но он всё же опасался рисковать возле потрескивающих вспышек энергии.

Если Сапфира и была напугана, он этого не чувствовал. Все что он ощущал это её решительность. Она ускорила удар крыльев, и несколько минут спустя они достигли края обрыва, а потом ворвались сквозь него и попали в центр шторма.

Сумерки окружили их, серые и безликие.

Казалось, что остальной мир прекратил свое существование. Из-за облаков Эрагон не видел ничего дальше кончика носа, крыльев и хвоста Сапфиры. Они летели абсолютно вслепую и лишь давление собственного веса позволяло им понять где верх, а где низ.

Эрагон открыл свой разум и позволил своему сознанию раскинуться так широко как только было возможно, но он не чувствовал ни одного живого существа помимо Сапфиры и Глаэдра, даже ни единой отбившейся от стаи птицы. К счастью, Сапфира сохранила свое чувство направления; они бы не заблудились. И продолжая мысленно искать хоть что-то живое, будь то растение или животное, Эрагон был уверен, что они не влетят прямо в склон горы.

Вдобавок он сотворил заклинание, которому Оромис научил его, заклинание, позволявшее ему и Сапфире понять как близко они находились от воды или от земли в любой конкретный момент.

С того момента как они влетели в облака, вездесущая влага начала скапливаться на коже Эрагона и впитывалась в его шерстяную одежду, что заметно ее утяжеляло. Он мог бы проигнорировать это неприятное обстоятельство, но от этой смеси воды и ветра получался такой холод, что скоро он бы забрал тепло от его конечностей, что привело бы его к смерти. Так что он сотворил еще одно заклинание, которое очищало воздух вокруг него от любых видимых капель, а также по просьбе Сапфиры пространство вокруг ее глаз, поскольку влага скапливалась на их поверхности, вынуждая ее слишком часто моргать.

Ветер внутри наковальни оказался удивительно тихим. Эрагон сообщил об этом явлении Глаэдру, но старый дракон как всегда остался мрачным. С худшим мы еще не столкнулись.

Его правота скоро стала очевидной, когда свирепый восходящий поток ударил Сапфиру снизу, резко подняв ее вверх на тысячу футов, где вохдух был слишком разреженным для того, чтобы Эрагон мог нормально дышать, а водяная пыль замерзла и превратилась в бесчисленное множество маленьких кристаллов, которые жалили его нос и щеки, а также перепонки Сапфириных крыльев, будто сотня острых как бритва ножей.

Сложив крылья по сторонам, Сапфира нырнула вперед, стараясь уйти от восходящего потока. Спустя несколько секунд давление под ней исчезло только для того, чтобы смениться равным по силе нисходящим потоком воздуха, который толкал ее вниз с ужасающей скоростью.

Во время их падения ледяные кристаллы таяли, постепенно превращаясь в капли дождя, которые казалось невесомо плавали рядом с Сапфирой. Молния сверкнула совсем близко, жуткий синий свет сквозь завесу облаков, и Эрагон закричал от боли, когда раскат грома раздался вокруг них. В его ушах все еще звенело, он оторвал два куска ткани от своего плаща, а затем запихнул их в уши, затолкав так глубоко как только смог.

Только у нижнего края облаков Сапфира наконец смогла освободиться из быстрого потока воздуха. Как только она это сделала, второй восходящий поток подхватил ее и словно гигантская рука поднял ввысь.

Так продолжалось снова и снова, Эрагон потерял счет времени. Бушующий ветер был слишком сильным, чтобы Сапфира могла с ним справиться, поэтому она продолжала подниматься и падать в кружащемся воздухе, словно обломок судна, попавший в водоворот. Она достигла некоторых успехов, несколько несчастных миль, еле-еле отыгранных с огромными усилиями, но каждый раз как она вырывалась из одного крутящегося потока, ее подхватывал другой и она снова оказывалась в ловушке.

Эрагону было унизительно осознавать, что он, Сапфира и Глаэдр были беспомощны перед штормом и что при всех их возможностях, они могли и не надеяться побороть мощь стихии.

Ветер дважды почти зашвырнул Сапфиру в бьющиеся волны. В обоих случаях, нисходящие потоки кидали ее в самый низ шторма, в потоки дождя, бьющиеся о поверхность моря внизу. Когда это произошло во второй раз, Эрагон заглянул Сапфире через плечо и на мгновение увидел, как ему показалось длинную темную спину Найдвола, державшегося в поднимающейся воде. Однако когда в следующий раз молния осветила все вокруг, спина исчезла и Эрагон подумал не сыграли ли с ним тени злую шутку.

Сапфира слабела и все меньше и меньше боролась с ветром, позволяя ему нести себя куда вздумается, прилагая усилия для борьбы со штормом лишь тогда, когда оказывалась слишком близко к воде. Другими словами, она просто сложила крылья и пыталась прилагать как можно меньше усилий. Эрагон чувствовал, что Глаэдр начал делиться с ней своей энергией, чтобы поддерживать ее силы, но даже этого хватало только на то, чтобы она могла удерживать себя на месте.

В конце концов остававшийся свет начал исчезать и Эрагона охватило отчаяние. Они провели большую часть дня борясь со штормом, но тем не мене не было ни малейшего признака, что он скоро прекратиться, ни того, что они с Сапфирой были недалеко от его края.

Когда солнце наконец село, Эрагон не мог даже видеть кончик своего носа, и не было никакой разницы, открыты были его глаза или закрыты. Чувствовалось как будто они с Сапфирой продирались сквозь огромные кучи черной шерсти, и действительно, темнота вокруг них казалась плотной, как будто была осязаемым веществом, окутывающим их со всех сторон.

Каждые несколько секунд очередная вспышка молнии освещала пространство, иногда скрытая облаками, иногда прямо в поле их зрения, сверкая с яркостью дюжины солнц и оставляя после себя в воздухе привкус железа. После ослепляющих вспышек, ночь казалась в два раза темнее, и Эрагон и Сапфира то были ослеплены светом, то наступавшей после него тьмой. Как бы близко не ударяли молнии, они никогда не задевали Сапфиру, но непрекращающиеся раскаты грома заставляли их с Эрагоном отвратительно себя чувствовать.

Эрагон не мог сказать как долго это продолжалось.

Затем, в какой то момент, Сапфира попала в поток восходящего воздуха, который был намного сильнее тех, с которыми они сталкивались раньше. Как только он подхватил их, Сапфира начала бороться против него, пытаясь освободиться, но ветер был настолько сильным, что она с трудом могла держать крылья на уровне.

В конце концов, отчаявшись, она взревела и выпустила столб пламени, осветивший небольшое пространство окружающих ледяных кристаллов, сверкавших как драгоценные камни.

Помогите мне, сказала она Эрагону и Глаедру. Я не могу сделать это сама.

Поэтому они вдвоем объединили свой разум и, вместе с Глаэдром, делящимся необходимой энергией, Эрагон воскликнул, - Ганга фрам!

Заклинание продвинуло Сапфиру вперед, но слишком медленно; двигаться под прямым углом к ветру было все равно, что пытаться переплыть реку Анора во время весеннего половодья. Как раз когда Сапфира двигалась горизонтально, поток продолжал поднимать ее на вызывающую головокружение высоту. Вскоре Эрагон начал замечать, что дышать ему становится все труднее, а они еще оставались в пределах воздушного потока.

Это занимает слишком много времени, и это обходится нам слишком большим количеством энергии, сказал Глаедр. Заканчивай заклинание.

Но

Заканчивай заклинание. Мы не сможем бороться, если вы вдвоем ослабеете. Мы должны лететь по ветру, пока он не стихнет достаточно, чтобы Сапфира смогла освободиться.

- Как? - спросила она, пока Эрагон выполнял приказ Глаэдра. Истощение и чувство поражения замутило ее мысли, что заставило Эрагона беспокоиться за нее.

Эрагон, ты должен скорректировать заклинание, которое используешь, чтобы согреть себя, чтобы оно распространялось и на нас с Сапфирой. Становится слишком холодно, холоднее чем в самую суровою зиму в Спайне, и без магии мы все замерзнем до смерти.

И даже ты?

Я разобьюсь как кусок раскаленного стекла, брошенного на снег. Затем ты должен сотворить заклинание, чтобы собрать воздух вокруг себя с Сапфирой и удержать его там, чтобы вы могли дышать. Но при этом тебе нужно, чтобы использованный воздух мог выходить или вы просто задохнетесь. Формулировка заклинания довольно сложная и ты не должен делать ошибок, так что слушай внимательно. В начале нужно...

Как только Глаэдр произносил фразы на древнем языке, Эрагон повторял за ним, и когда дракон остался доволен его произношением, Эрагон сотворил заклинание. Затем он подкорректировал другое свое заклинание, как Глаэдр сказал ему, так что теперь они все втроем были ограждены от холода.

Потом они ждали, пока ветер продолжал поднимать их все выше и выше. Проходили минуты и Эрагон начал задаваться вопросом, остановятся ли они когда-нибудь, или так и будут подниматься вверх, пока не достигнут луны и звезд.

Ему пришло в голову, что именно так и возникают метеоры: птица, дракон или любое другое земное существо, подброшенное вверх неумолимым потоком ветра с такой скоростью, что они сияли как осадные стрелы. Если это правда было так, то он предположил, что они с Сапфирой и Глаэдром стали бы самым ярким и захватывающим метеором в истории, если бы кто-то оказался достаточно близко, чтобы увидеть их продолжающееся падение к морю.

Вой ветра потихоньку стихал. Даже сотрясающие кости удары грома казались приглушенными, и когда Эрагон вытащил куски ткани из ушей, он был поражен тишине, окружавшей их. Он все еще слышал сзади тихий шелест, будто журчание лесного ручейка, но в остальном было абсолютно тихо, наконец то тихо.

Поскольку шум сердитого шторма исчез, он также заметил, что усилия, требующиеся на его заклинания увеличились, не столько на чары, которые предотвращали слишком быструю потерю тепла, сколько на чары, которые собирали воздух перед ним с Сапфирой, чтобы они могли нормально дышать. По какой-то причине, энергия, требующаяся на поддержание второго заклинания, превысила затраты на первое, и вскоре он почувствовал, что магия начала забирать немногое из того,что оставалось от его жизненной силы: руки начали холодеть, сердце билось неровно, и его охватывало чувство летаргии, что было пожалуй наиболее пугающим признаком.

А затем Глаэдр начал ему помогать. С облегчением, Эрагон почувствовал, что тяжесть уменьшилась, когда сила дракона наполняла его, лихорадочный поток тепла, который смыл его летаргию и вернул силу его конечностям.

И таким образом они продолжили.

В конце концов,Сапфира обнаружила затихание ветра, небольшое, но заметное, и начала готовиться к тому, чтобы вылететь из потока воздуха.

Перед этим, облака над ними поредели, и промелькнуло несколько блестящих пятнышек: звёзд, белых и серебристых, ярче, чем Эрагон когда либо видел.

- Смотри,- он сказал. Потом облака открылись вокруг их, и Сапфира поднялась из шторма и повисла над им, ненадёжно балансируя над колонной порывистого ветра.

Эрагон увидил весь шторм расположеный под ними, растягивающийся на где-то сто миль в каждом направлении. Середина выглядела как дугообразный купол в виде гриба, заглаженый сердитыми ветрами, которые неслись из запада на восток и грозили свергнуть Сапфиру с её ненадёжного положения. Облака, как близкие, так и далёкие, были молочными и казались почти светящимся, как будто подсвечены изнутри. Они выглядели красиво и безобидно - спокойная, неизменная толща, не выдающая жестокости.

Затем Эрагон заметил небо и почти задохнулся, поскольку на нем было больше звезд, чем он думал, что когда-либо существовало. Красные, синие, белые, золотые, словно горстки сверкающей пыли, усыпавшей небосвод. Он увидел знакомые созвездия, но теперь они были в окружении звезд, которые он заметил впервые. Но не только звезды казались более яркими, но и пространство между ними казалось более темным. Это выглядело так, будто каждый раз когда он смотрел на небо раньше, его глаза были словно покрыты пеленой, которая мешала ему рассмотреть истинное великолепие звезд.

Он не мог отвести взгляд от завораживающей картины несколько минут, преисполненный благоговения перед великолепной беспорядочной непостижимой природой мерцающих огней. Только тогда, когда он наконец опустил свой взгляд, ему показалось, что было что-то необычное в окрашенном в багровый цвет горизонте. Вместо прямой линии, где встречаются небо и море, как они и должны и как всегда было раньше, соединение между ними было изогнутым словно край невообразимо большого круга.

Зрелище было настолько необычным, что Эрагону потребовалось полдюжины секунд, чтобы осознать увиденное, и когда он это сделал, по его коже побежали мурашки, и он чувствовал себя, словно из него выбили весь воздух.

- Мир круглый, - прошептал он. - Небо полое, а мир круглый.

Таким образом, получается, сказал Глаедр, но он, казалось, в равной степени впечатлен. Я слышал, об этом от дикого дракона, но я никогда не думал увидеть это сам.

На востоке, неяркий желтый шар окрашивал линию горизонта, предвещая возвращение солнца. Эрагон предположил, что если бы Сапфира сохранила свою позицию еще на четыре-пять минут, они бы увидели его восхождение, даже если бы теплые живительные лучи достигли поверхности воды только спустя несколько часов.

Сапфира задержалась там еще на мгновение, и они втроем были как будто подвешены между землей и звездами, плавая в сумрачной тишине словно изгнанные духи. Они находились непонятно где, ни в небесах, ни в мире лежащем внизу, небольшое пятнышко, проходящее по краю, разделяющему два безграничных пространства.

Затем Сапфира слегка наклонилась вперед и полу-летела, полу-падала к северу, поскольку воздух был слишком разреженным для того, чтобы полностью выдержать ее вес, после того как она покинула поток восходящего ветра.

Когда она метнулась вниз, Эрагон сказал: если бы у нас было достаточно драгоценных камней, и если мы хранить достаточно энергии в них, вы думаете, мы могли бы долететь до Луны?

Кто знает, может это и возможно? сказал Глаедр.

Когда Эрагон был ребенком, Карвахолл и Долина Паланкар были всем, что он знал. Конечно, он слышал об Империи, но она не казалась настолько реальной, пока он не начал путешествовать по ее пределам. Еще позже, его умственная картина мира расширилась, включая в себя остальную часть Алагейзии и другие земли, о которых он читал. А сейчас он понял, что все то, о чем он думал как о большом, на самом деле было лишь маленькой частью поистине огромного целого. Это было так, будто его точка зрения кардинально поменялась.

Поскольку небо было полым, а мир круглым.

Это заставило его переоценить и пересмотреть...все. Война между Варденами и Империей казалась несущественной по сравнению с истинными размерами мира, и он думал насколько маловажными были вред и заботы, которые занимали людей, когда посмотрел на это свысока.

Сапфире же он сказал, Если бы только каждый мог увидеть то, что видели мы, в мире было бы меньше борьбы.

Не ожидай того, что волки станут ягнятами

Нет, но никто не обязывает волков жестоко обращаться с ягнятами.

Вскоре Сапфира нырнула назад в темноту облаков, но в этот раз ей удалось избежать попадания в очередной цикл восходящего и нисходящего воздуха. Вместо этого она скользила вниз на много миль, прыгая на других, более низких восходящих потоках шторма, используя их чтобы сберечь свои силы.

Час или два спустя туман рассеялся и они вылетели из огромной массы облаков, составлявших центр шторма. Они спускались к иллюзорным предгорьям в его основании, которые постепенно складывались в стеганое одеяло, покрывавшее все вокруг, кроме собственно самой наковальни.

К тому времени когда солнце взошло над горизонтом, ни у Эрагона, ни у Сапфиры не осталось сил, чтобы обращать внимание на что-то вокруг. Единообразие внизу тоже не могло привлечь их внимание.

Это был Глаэдр, который сказал: "Сапфира, вон, справа от тебя. Видишь?"

Эрагон поднял голову от сложенных рук и прищурился, пока его глаза привыкали к яркости.

В нескольких милях к северу, кольцо гор появилось из облаков. Их вершины были покрыты людом и снегом, и вместе это все выглядело как древняя, зубчатая корона, покоящаяся на слоях тумана. Восточные склоны ярко блестели в свете утреннего солнца, в то время как длинные синие тени скрывали западные склоны и протянулись, постепенно уменьшаясь, словно темные кинжалы на волнистой, белоснежной равнине.

Эрагон выпрямился в седле, не смея поверить, что их путешествие могло близиться к концу.

Смотрите, сказал Глаэдр, Арас Тельдуин, огненные горы, охраняющие сердце Врёнгарда. Лети быстрее, Сапфира, поскольку нам осталось пролететь совсем немного.

Провал

- Сир, пора.

Роран открыл глаза и кивнул мальчику с фонарем который просунул голову в палатку. Мальчик убежал, и Роран наклонился и поцеловал Катрину в щеку, она поцеловала его тоже. Они оба не спали.

Вместе они встали и оделись. Она собралась быстрее, пока он надевал свою броню и оружие.

Когда он одел перчатки, она поставила ему хлеб, кусок сыра, и кружку теплого чая. Он пропустил хлеб, взял один кусок сыра, и опрокинул кружку чая.

Она обнялись на секунду, и он сказал, - Если это будет девочка, назови ее сильным именем.

-А если это будет мальчик?

-Тоже. Девочка или мальчик, вы должны быть сильными чтобы выжить в этом мире.

-Я сделаю это. Я обещаю. Они отпустили друг друга, и она посмотрела ему в глаза. - Сражайся хорошо, мой муж.

Он кивнул, потом повернулся и ушел прежде чем потерял самообладание.

Его отряд собирался у северного входа в лагерь когда он присоединился к ним. Их освещал только свет факелов сверху и вдаль внешнего бруствера. В таком тусклом, мерцающем свете фигуры воинов казались странным животными, колючими и опасными.

Среди их рядов было большое количество Ургалов, в том числе Куллов. Его батальон содержал большую долю существ, чем другие, так как Насуада считала, что скорее всего, будут следовать приказам от него, чем от кого-либо другого. Ургалы несли длинные и тяжелые осадные лестницы, которые будут использоваться, чтобы залезать на стены города.

Дата добавления: 2015-07-10