Зал предсказаний. 16 страница

Он не мог понять этого: его защитные чары должны были защитить его от королевской магии. То, что этого не произошло, заставило его чувствовать себя повисшим на верёвочке над глубокой пропастью.

Рядом с ним Сапфира, Арья и Эльва тоже замерли в оцепенении.

Взбешённый тем, что король так легко поймал их, Эрагон присоединил свой разум к разумам Эльдунари, стремившимся пробиться в сознание Гальбаторикса. Он почувствовал, что им противостояло множество умов - все драконьи, гудящие, бормочущие и вопящие в диком, безумном, какофоническом хоре боли и скорби. Эрагону захотелось вырваться наружу, подальше от них, чтобы они не увлекли и его с собой в своё сумасшествие. Все они были очень сильны, большинство из них были размером с Глаэдра или, может быть, даже больше.

Противостояние драконов делало невозможным прямую атаку на Гальбаторикса. Каждый раз, когда Эрагону казалось, что он нащупал обрывки королевских мыслей, кто-нибудь из порабощённых драконов бросался на его сознание и, постоянно неся какую-нибудь чушь, заставлял отступить. Бороться с драконами было трудно из-за дикости и непоследовательности их мыслей; попытка покорить мысли любого из них была равносильна попытке одолеть бешеного волка. А их здесь было так много! Гораздо больше чем тех, которых Всадники спрятали в Хранилище Душ.

Однако, ещё до того, как какой-нибудь из сторон удалось получить преимущество в этой невидимой схватке, Гальбаторикс, которому, казалось, она никак не мешала, произнёс:
- Выходите, мои дорогие, поздоровайтесь с нашими гостями.

Из-за трона вышли мальчик и девочка и встали по правую руку короля. Девочке было лет шесть, мальчику - восемь или девять. Из того, что внешне они были очень похожи, Эрагон заключил, что они были братом и сестрой. Оба были одеты в свои ночные костюмы. Девочка держала брата за руку и пыталась спрятаться за ним. Мальчик был испуган, но решителен. Даже сражаясь с Эльдунари Гальбаторикса, Эрагон почувствовал сознание детей, их страх и смятение - они были настоящими.

- Разве она не прелестна? - спросил Гальбаторикс, приподнимая своим длинным пальцем подбородок девочки. - Такие красивые большие глаза, такие роскошные волосы. И разве этот паренёк не хорош собой? - он положил руку на плечо мальчика. - Говорят, что дети - цветы жизни. Я, так случилось, не разделяю этого мнения. На своём опыте я могу сказать, что дети бывают так же жестоки и мстительны, как взрослые. Им всего лишь навсего не хватает силы, чтобы подчинить других своей воле.

- Но... возможно, вы согласитесь со мной, а может быть и нет. Как бы там ни было, я знаю, что вы, Варденцы, гордитесь своей добродетельностью. Вы видите себя поборниками правды; защитниками невинных, как будто есть кто-нибудь действительно невинный; благородными воинами, исправляющими древнее зло. Что ж, это весьма кстати. Сейчас мы проверим ваши убеждения и посмотрим, действительно ли вы - те, за кого вы себя выдаёте. Если вы не прекратите свою атаку, я убью их обоих, - он потряс мальчика за плечо. - Так же, если вы снова осмелитесь напасть на меня, я и в том случае их убью... На самом деле, если вы каким-нибудь любым образом сильно прогневите меня, я всё равно их убью. А потому я советую вам быть вежливыми со мной, - было видно, что детям, выслушавшим эту тираду короля, стало плохо, и всё же они даже не сделали попытки убежать.

Эрагон взглянул на Арию и увидел в её глазах отражение своего отчаяния.

"Умарот!" - вскрикнули они оба.

"Нет", - прорычал белый дракон, сражаясь умом с другими Эльдунари.

"Ты должен остановиться!", - промолвила Арья.

"Нет!".

"Он убьёт их!" - воскликнул Эрагон.

"Нет! Мы не сдадимся! Не теперь!".

"Достаточно! - проревел Глаэдр. - Птенцы в опасности".

И больше детей будет в опасности, если мы не убьем Разбивателя яиц

"Да, но сейчас не самое подходящее время, - попыталась урезонить драконов Арья. - Подождите чуть-чуть. Возможно, нам удастся напасть на него, не рискуя жизнями детей".

"А что, если нет?" - спросил Умарот.

Ни Эрагон, ни Арья не могли ответить.

"Тогда мы сделаем то, что должны", - вмешалась в разговор Сапфира. Как бы Эрагон не не хотел этого, но он знал, что она была права. Они не могли ради двух детей рисковать свободой всей Алагейзии. Если это возможно, они попытаюся спасти мальчика и девочку. Если нет... им нужно будет снова атаковать. Другого выбора у них нет.

Хоть и неохотно, но Умарот и Эльдунари, с которыми он говорил, отступили. Гальбаторикс улыбнулся.
- Вот так-то лучше. Теперь мы можем поговорить, как цивилизованные существа, не заморачивая себе голову, кто, кого и за что собирается убить, - Он погладил мальчика по голове, потом указал на ступени помоста и велел, - Садитесь. Двое детей повиновались ему без вопросов и сели на самую нижнюю ступень, как можно дальше от короля. Потом Гальбаторикс сделал движение рукой и произнёс, - Кауста, - и Эрагон, Арья, Эльва и Сапфира заскользили вперёд к трону, остановившись у самого помоста.

Эрагон не мог перестать удивляться тому, что их защитные чары совершенно их не защищали. Он подумал о Слове, чем бы оно ни было, и ужасное подозрение родилось в нём. Сразу вслед за этим он ощутил беспомощность. Несмотря на все их планы, несмотря на все их обсуждения, несмотря на все их беспокойства, страдания и жертвы, Гальбаторикс захватил их так легко, словно они были выводком только что рождённых котят. Но если его подозрение было верно, тогда король был ещё могущественнее, чем они считали прежде.

И всё же, они не были совсем уж беспомощны. Как минимум пока, их разум принадлежал только им. И настолько, насколько он мог понять, они всё ещё могли использовать магию... так или иначе.

Гальбаторикс внимательно вгляделся в Эрагона.
- Итак, это ты, тот, кто доставил мне столько хлопот, Эрагон, сын Морзана... Мы с тобой должны были бы встретиться много, много лет назад. Если бы твоя мать не была такой глупой и не спрятала тебя в Карвахолле, ты бы вырос здесь в Урубаэне, ты был бы благородным ребёнком, обладая всем полагающимся тебе богатством и отвественностью, вместо того, чтобы влачить свои дни копаясь в грязи.

- Но, как бы там ни было, вот ты, здесь и сейчас. И всё, о чём я только что рассказал тебе, будет твоим. Они твои по рождению, по наследию. Я лично прослежу, чтобы ты получил их, - Эрагон чувствоввал, что король внимательно изучает его перед тем, как добавить. - Ты больше похож на мать, не на отца. А вот Муртаг наоборот, больше похож на отца. Но это не имеет значения. На кого бы ты ни был похож, это будет только правильно, если ты и твой брат будете вместе мне служить, как до этого ваши родители.

- Никогда, - процедил сквозь зубы Эрагон.

На губах короля заиграла тонкая улыбка.
- Никогда? Ну, это мы посмотрим, - сказал он и перенёс своё внимание на Сапфиру. - И ты, Сапфира. Среди всех моих сегодняшних гостей, я больше всего рад видеть именно тебя. Ты стала уже совсем взрослой. Помнишь ли ты это место? Помнишь ли ты звук моего голоса? Ах, сколько ночей я провёл здесь, беседуя с тобой и другими яйцами, оказавшимися у меня на хранении в то время, когда утверждал своё правление над Империей.

"Я... Я помню немного", - сказала Сапфира, и Эрагон поведал о её словах королю. Она не хотела общаться с ним напрямую, впрочем, король и сам бы этого ей не позволил. Для них всех безопаснее всего было оставаться в своём сознании, если речь не шла об открытом столкновении.

Гальбаторикс кивнул.
- Я уверен, что ты вспомнешь больше, когда проведёшь больше времени в этих стенах. Ты, конечно же, не знала об этом, но большую часть своей жизни ты провела в комнате неподалёку отсюда. Это твой дом, Сапфира. Ты принадлежишь ему. И именно здесь ты совьёшь себе гнёздышко и отложишь яйца.

Глаза Сапфиры сузились. Эрагон почувствовал в ней странную смесь желания и ослепительной ненависти.

Король продолжил.
- Арья Дрёттнинг. У рока есть чувство юмора, тебе так не кажется? Вот ты здесь, передо мной, как я приказал уже давным-давно. Твой путь был, кончено же, окольным, но ты всё же пришла, и, заметь, по своей воле. Я нахожу это забавным, а ты?

Арья плотно сжала губы и отказалась отвечать.

Гальбаторикс захихикал.
- Я согласен с тем, что уже довольно давно ты стала для меня столь же неприятной, словно бельмо на глазу. Хоть ты и не причинила мне столько же гадостей, сколько этот мямля и зануда Бром, но ты тоже не сидела сложа руки. Вообще можно сказать, что вся эта наша ситуация - твоих рук дело, ибо это ты послала яйцо Сапфиры Эрагону. Тем не менее, я не держу на тебя зла. Если бы не ты, Сапфира бы никогда не проклюнулась и мне не удалось бы вытащить последнего из моих врагов на божий свет. За это, я тебя благодарю.

- Ну и, наконец, ты, Эльва. Девочка, благословенная печатью Всадника, отмеченная драконом и наделённая всем необходимым, чтобы чувствовать боли людей вокруг и всё, что их им причиняет. Как, должно быть, ты страдаешь всё это время. Как ты должна в своём вынужденном сопереживании всем вокруг презирать их за их слабости. Варден плохо обращался с тобой. Сегодня я положу конец всем твоим мучениям, я закончу все бои и сражения, тебе больше не придётся переживать несчастья и злоключения других. Обещаю тебе это. Может, представится случай, и я воспользуюсь твоими умениями, но в общем и целом ты можешь жить, как пожелаешь, в мире и спокойствии.

Эльва нахмурилась, но было очевидно, что предложение короля было очень соблазнительным для неё. Эрагон, глядя на них, вдруг подумал, что вслушиваться в речи Гальбаторикса было так же опасно, как внимать речам самой Эльвы.

Гальбаторикс помолчал, водя пальцем по узорам на рукояти своего меча и обозревая всех перед собой туманным взглядом. Потом взор его скользнул глубже, туда, где в воздухе, сокрытые от взгляда, парили Эльдунари. Он на глазах помрачнел.
- Передай мои слова Умароту так, как я их формулирую, - велел он Эрагону. - Умарот! Вот мы снова встретились в неудачном месте в неудачное время. Я полагал, что я убил тебя на острове Вроенгард.

Умарот ответил, и Эрагон начал передавать его слова королю:
- Он говорит...

- что ты убил только его тело, - закончила Арья.

- Ну, это же очевидно, - сказал Гальбаторикс. - Где Всадники спрятали тебя и остальных с тобой? На острове Вроенгард? Или где-нибудь ещё? Я сам и мои слуги прошерстили каждый клочок земли на рукинах Дору Араеба.

Эрагон не сразу передал королю ответ Дракона, потому что знал, что этот ответ вовсе не будет ему приятен. Но не придумав ничего лучше, он передал:
- Умарот говорит, что он никогда по собственной воле не поделится с тобой этой информацией.

Брови Гальбаторикса сошлись на переносице.
- Правда? Что ж, он мне всё довольно скоро расскажет, по собственной ли воле или нет, - король постучал по рукоятке ослепительно бледного меча. - Этот клинок я забрал у его Всадника после того, как я убил его, как я убил Враиля, на сторожевой башне над Паланкарской Долиной.У Враиля было своё имя для этого меча. Он называл его Ислингр - Приносящим Свет. Я думаю, Врангр было бы более... удачным.

Эрагон вспомнил значение этого слова, которое значит "исккажённый", "неправильный", и согласился с тем, что это имя более подходило мечу.

За дверьми послышался глухой гул, и Гальбаторикс снова улыбнулся.
- Ах, это хорошо. Вскоре к нам присоединятся Муртаг и Торн. Тогда-то мы и сможем поговорить как следует. - Потом ещё какой-то звук наполнил комнату. Это был какой-то порывистый шум, который шёл, казалось, сразу из разных сторон. Гальбаторикс оглянулся и промолвил, - Это было неблагоразумно с вашей стороны напасть на нас в такой ранний час. Я-то сам уже давно бодрствую, я встаю задолго до рассвета, но вы разбудили Шрюкна. Когда он чувствует себя уставшим, он становится раздражённым, а когда он раздражён, он начинает есть людей. Моя стража уже давно усвоила эту его черту характера, поэтому они остерегаются тревожить его, пока он отдыхает. Вам бы следовало взять с них пример.

Ещё во время этой тирады Гальбаторикса занавесь позади его трона шевельнулась и поднялась вверх к потолку.

Эрагон почувствовал шок, сообразив, что это вовсе не была занавесь, это были крылья Шрюкна.

Черный дракон лежал, свернувшись на полу, его голова находилась близко к трону, а большая часть его огромного тела была словно стена, слишком крутая и высокая, чтобы забраться на нее без помощи магии. Его чешуйки не были такими же блестящими как у Сапфиры или Торна, но они сияли темным, жидким блеском. Чернильный цвет делал их практически непрозрачными, что придавало им вид силы и твердости, которую Эрагон не видел раньше в драконьей чешуе; это выглядело так, словно Шкрюкн был весь покрыт камнем или металлом, но никак не драгоценными камнями.

Дракон был просто огромен. Сначала Эрагон с трудом мог осознать, что вся эта масса перед ним была единым живым существом. Он увидел часть шеи Шрюкна и подумал, что это большая часть тела дракона; увидел часть задней лапы и принял это за голень. Сгиб крыла в его представлении был всем крылом. И только когда он поднял взгляд и обнаружил шипы на спине дракона, Эрагон осознал насколько огромным тот был на самом деле. Каждый шип был толщиной со ствол дуба, а чешуйки, окружавшие их были по меньшей мере в фут толщиной.

Шрюкн открыл один глаз и поглядел на них сверху вниз. Радужная оболочка глаза была бледного бело-голубого цвета, цвета горных ледников, и казалась пугающе яркой на фоне черноты чешуи.

Огромный, прищуренный глаз метался вверх-вниз, пока дракон изучал их лица. В его взгляде было столько ярости и безумия, что Эрагон почувствовал, что Шрюкн не задумываясь убил бы их, позволь ему это Гальбаторикс.

Под пристальным взглядом огромного глаза, особенно когда он сверкал такой неприкрытой злобой, Эрагону захотелось убежать, зарыться глубоко в землю. Ему казалось, что это было похоже на то, как чувствует себя кролик, противостоящий огромному зубастому созданию.

Позади него Сапфира зарычала, а чешуйки на ее спине встали дыбом, словно шерсть.

В ответ на это ворчание из раздувающихся ноздрей Шрюкна вырвались струи пламени, потом он зарычал, и в его рыке потонуло ворчание Сапфиры, а комната загрохотала, как будто бы под воздействием камнепада.

Двое детей, сидевших на возвышении запищали и съежились, зажав головы между колен.

- Тих, тихо, Шрюкн, - успокаивающе промолвил Гальбаторикс, и и чёрный дракон снова стих. Его веко снова опустилось, но на этот раз не до конца; он продолжил наблюдать за ними через прикрытое веко, словно бы выжидая момент, чтобы наброситься на них.

- Вы ему не нравитесь, - сказал Гальбаторикс. - Да собственно ему никто не нравится...не так ли, Шрюкн? - дракон фыркнул и воздух наполнился запахом дыма.

Безнадежность снова охватила Эрагона. Шрюкн мог прихлопнуть Сапфиру одной лапой, словно летучую мышь. И какой бы большой не была комната, она все же была слишком мала, чтобы Сапфира могла долго уклоняться от огромного черного дракона.

Его безнадежность переросла в неконтролируемую ярость, и он дернулся в своих невидимых оковах. - Каким образом ты делаешь это? - прокричал он, напрягая каждый мускул в своем теле.

- Я бы тоже не отказалась это узнать, - промолвила Арья.

Казалось глаза Гальбаторикса мерцали под навесами его бровей. - Разве ты не можешь предположить, эльф?

- Я бы предпочла прямой ответ предположению, - возразила Арья.

- Очень хорошо. Но сначала вы должны кое-что сделать, чтобы убедиться, что я говорю правду. Вы должны сотворить заклинание, вы оба, а затем я скажу вам. - когда ни Эрагон, ни Арья не сделали попытки заговорить, король взмахнул рукой. - Ну давайте же; Я обещаю, что не накажу вас за это. А теперь попытайтесь...я настаиваю.

Арья попыталась первой. - Траута, - произнесла она твердым и низким голосом. Эрагон предположил, что она намеревалась швырнуть Даутдаэрт прямо в Гальбаторикса. Однако оружие осталось в ее руке.

Затем Эрагон произнес: - Брисингр! - он подумал, что возможно связь с его мечом позволит ему использовать магию там, где не удалось Арье, но, к его разочарованию, клинок остался там же, где и был, тускло сверкая в свете фонарей.

Взгляд Гальбаторикса стал более пристальным. - Теперь ответ должен быть для тебя очевиден, эльф. У меня это заняло большую часть прошлого столетия, но в конце концов я нашел то, что искал: средство управления всеми магами Алагейзии. Поиски не были простыми; большинство бы уже сдалось в разочаровании или, если бы у них было необходимое терпение, в страхе. Но не я. Я упорствовал. И в следствие моего исследования, я обнаружил то, чего страстно желал так долго: табличку, написанную в других землях и в другую эпоху, ни рукой эльфа, ни человека, ни гнома, ни ургала. И на этой табличке была начертано Слово — имя, за которым маги охотились в течение веков, но безуспешно. - Гальбаторикс поднял вверх палец. - Имя имен. Название древнего языка.

Эрагон сдержал готовое сорваться с губ проклятье. Он был прав. Так вот что Раззак пытался сказать мне, - подумал он, припоминая, что один из насекомоподобных монстров сказал ему в Хелгринде: - Он почти нашел имя...Истинное имя!

Открытие Гальбаторикса приводило в уныние, но Эрагон продолжал держаться за знание того, что имя не сможет помешать ему, Арье или Сапфире использовать магию без древнего языка. Не то чтобы это имело особый смысл. Чары короля наверняка защитили бы его и Шрюкна от любых заклинаний. Однако, если король не знал, что можно творить заклинания без использования древнего языка, а если бы знал, то не верил, что им это известно, тогда у них был призрачный шанс удивить и отвлечь его на секунду, хотя Эрагон не знал как это могло помочь.

Гальбаторикс продолжал:
- С этим словом я могу изменять заклинания так легко, как другой маг мог бы командовать элементами. Все заклинаний должны подчинится мне, но я не подчинюсь ни одному, за исключением некоторых на свой выбор.

Возможно он не знает, - подумал Эрагон, и огонек решимости зажегся в его сердце.

- Я буду использовать имя имен, чтобы подчинить каждого волшебника в Алагейзии, и никто не сможет творить заклинания без моего благословения, даже эльфы. В этот самый момент маги вашей армии на себе испытывают правоту моих слов. Когда они прошли в Урубаен на определенное расстояние через главные ворота, их заклинания прекратили работать так как были должны. Некоторые просто исчезли, а некоторые обратились против ваших же войск вместо моих. - Гальбаторикс наклонил голову и устремил взгляд вдаль, словно прислушивался к чему то. - Это вызвало довольно большую дезориентацию в ваших рядах.

Эрагон боролся с желанием плюнуть в короля.
- Это не имеет значения, проворчал он. Мы найдем способ остановить тебя.

Гальбаторикс, казалось, испытывал чувство мрачного веселья.
- Неужели? Но как? И зачем? Подумай о том, о чём ты говоришь. Ты хочешь помешать возможности установления мира во всей Алагейзии только, чтобы насытить своё чрезмерно развитое чувство мести? Ты хочешь позволить волшебникам повсеместно использовать своё преимущество, не взирая на все несчастья, причиняемые их магией? Но это звучит намного хуже чем то, что сделал я. Впрочем, это всё лишь досужие размышления. Даже лучшие воины среди Всадников не смогли остановить меня, а ты далеко не ровня им. У тебя никогда не было ни единого шанса взять надо мной вверх. Ни одного.

- Я убил Дурзу и Разаков, - возразил Эрагон. - Почему бы мне не убить тебя?

- Но я не так слаб, как те, которые мне служат. Ты даже не смог разделаться с Муртагом, а он - всего лишь тень от тени. Ваш отец, Морзан, был значительно сильнее любого из вас, но и он не смел противостоять моему могуществу. Кроме того, - лицо Гальбаторикса принял грубое выражение, - ты ошибаешься, когда думаешь, что уничтожил Разаков. Яйца в Драс-Леоне не были единственными, которые я забрал у Летбраки. У меня есть и другие, надёжно спрятанные. Скоро из них вылупятся Разаки, и они снова начнут рыскать по земле, с моего, разумеется, разрешения и по моему соизволению. Что касается Дурзы, то Шейдов (Тени) так легко делать, что они чаще оказываются проблемными, нежели полезными. Теперь ты видишь, мой мальчик, что ты ещё ни в чём не познал вкуса настоящей победы?

Больше всего Эрагон ненавидел самоуверенность Гальбаторикса и его вид подавляющего превосходства. Он хотел рвать и метать, проклинать его каждым проклятием, которое он знал, но ради безопасности детей он молчал.

"Вы что-нибудь придумали?" - спросил он у Сапфиры, Арии и Глаэдра.

Нет - сказала Сапфира. Остальные молчали.

Умарот?

Только то, что мы должны атаковать, пока ещё можем

Во всеобщем молчании пролетела минута. Гальбаторикс облокотился на ручку трона, положил свой подбородок на кулак и продолжил созерцать их всех. У его ног тихо плакали дети. Над ним око Шрюкна неотрывно следило за Эрагоном и его товарищами, словно большой ледово-синий фонарь.

Потом они услышали, как отворилась и закрылась дверь; потом послышались приближающиеся шаги - шаги человека и дракона.

Скоро они увидели Муртага и Торна. Они остановились рядом с Сапфирой и Муртаг поклонился;
- Сир.

Король поманил их рукой, и Муртаг с Торном поднялись на помост и стали по правую от него руку.

Занимая свою позицию, Муртаг бросил на Эрагона взгляд глубочайшего презрения. Потом он сложил руки за спиной и уставился на что-то в дальней части комнаты, игнорируя всех и вся.

- Вы задержались на большее время, чем я ожидал, - промолвил Гальбаторикс своим обманчивым мягким тоном.

Не оборачиваясь на него, Муртаг пояснил:
- Ворота были сильнее повреждены, чем мне это показалось вначале, сир. А чары, которые вы наложили на них, препятствовали их починке.

- Хочешь ли ты сказать, что я - причина вашего опоздания?

Челюсти Муртага сжались.
- Нет, сир. Я просто попытался объяснить. Кроме этого, часть корридора была довольно... неопрятна, это тоже задержало нас.

- Понятно. Поговорим об этом позднее, ибо сейчас у нас есть дела поважнее, мы должны уделить внимание им в первую очередь. Среди первых, настало время нашим гостям поприветствовать последнего участника нашей вечеринки. Более того, нам не помешает настоящий свет в зале.

Гальбаторикс ударил широкой стороной клинка о ручку своего трона и глубоким голосом прокричал:
- Найна!

По его команде по всему периметру комнаты вспыхнули сотни фонарей, окунув её в тёплый свечеподобный свет. Углы комнаты по-прежнему были тёмными, но в первый раз с момента появления здесь Эрагон смог рассмотреть окружающие его детали. Стены комнаты были разлинованы многочисленными колоннами и дверными проёмами. Повсюду были скульптуры, картины, золочёные архитектурные украшения. В изобилии в украшении залы использовались золото и серебро. Блестели бриллианты. Богатство комнаты было поистине ошеломляющим, даже при сравнении с богатствами Тронжхайма и Эллесмеры.

Мгновением спустя Эрагон разглядел кое-что ещё: серый каменный блок, возможно гранитный, восемь футов высотой, стоявший справа от них там, куда прежде свет не проникал. Прикованная к камню цепями стояла Насуада в простой белой блузке. Она смотрела на них сквозь широко раскрытые глаза. Говорить она не могла, потому что из её рта торчала завязанная на узелок тряпка. Выглядела она измождённой и уставшей, но в общем здоровой.

Эрагон испытал чувство огромного облегчения. Он даже и не смеял надеяться найти её здесь живой.
- Насуада! - крикнул он. - Как ты? В порядке?

Она кивнула.

- Он вынудил тебя дать ему клятву верности?

Она покачала головой.

- Думаешь, я позволил бы ей дать тебе знать, если бы сделал это? - поинтересовался Гальбаторикс. Переводя взгляд с Насуады на короля, Эрагон заметил быстрый встревоженный взор, брошенный Муртагом на пленницу. Что бы это значило, подумалось ему.

- Так ты вынудил её? - спросил с некоторым вызовом Эрагон.

- По правде говоря, нет. Я решил дождаться и собрать всех вас вместе. Ну а теперь, никто не выйдет отсюда, не присягнув мне наверность, а также пока я не узнаю истинных имён всех и каждого из вас. Вот для чего вы все здесь. Не чтобы убить меня, а чтобы прелониться предо мной, положив тем самым конец этому отвратительному восстанию.

Сапфира снова начала рычать, а Эрагон сказал:
- Мы не сдадимся.
Даже для его собственных ушей слова вышли какими-то вялыми, беззубыми.

- Ну тогда они умрут, - отвитил Гальбаторикс, указав на детей. - И, в конце концов, ваше сопротивление ни к чему не приведёт. Ты кажется не понимаешь: вы уже проиграли. Там снаружи вашим друзьям приходится очень плохо. Уже скоро мои люди вынудят их сдаться, и эта война подойдёт к своему логическому концу. Борись, если хочешь. Отрицай очевидное, если это успокаивает тебя. Но уже ничего не сможет изменить твою судьбу, и судьбу всей Алагейзии.

Эрагон не хотел верить тому, что он и Сапфира проведут остаток своих жизней подчиняясь Гальбаториксу. Сапфира испытывала те же самые чувства. Их ненависть соединилась, выжигая из душ каждую каплю страха и осторожности, и Эрагон выкрикнул:
- Вае веохната оно вергари, эка тхаёт отерум.
Что значило: Мы всё равно убьём тебя, я клянусь в этом.

На мгновение Гальбаторикс показался разозлённым; потом он снова промолвил Слово, и вместе с ним остальные фразы на древнейшем языке, и клятва, брошенная в его лицо Эрагоном, казалась, потеряла свой смысл: слова пронеслись в уме, словно ворох увядших листьев, лишённые всякой силы.

Верхняя губа короля скривилась в усмешке.
- Клянись всеми клятвами, какие только можешь придумать. Они ни к чему тебя не обяжут, пока я этого не захочу.

- Я всё равно убью тебя, - пробормотал Эрагон. Он понимал, что если продолжит своё сопротивление, он поставит под угрозу жизни двух детей, но убить Гальбаторикса было жизненно важно, и если эта цель могла быть достигнута ценой жертвы мальчика и девочки, Эрагон готов был заплатить эту цену. Он готов был это сделать, хоть и ненавидел себя за эту готовность. Он знал, что лица этих детишек будут сниться ему каждую ночь всю оставшуюся жизнь. Но если он не бросит вызов Гальбаториксу, всё будет потеряно.

"Решайся, - поторопил его Умарот. - Сейчас самый подходящий момент, чтобы нанести удар".

Эрагон повысил голос.
- А почему бы тебе не выйти на бой со мной? Или ты струсил? Или же ты слишком слаб, чтобы сразиться со мной? Это из-за трусости ты спрятался за спиной этих детей, словно испуганная дряхлая бабёнка?

"Эрагон...", - предупреждающим тоном промолвила Ария.

- Разве ж я один заявился сюда сегодня с детьми? - возразил король, но морщины на его лице глубже врезались в кожу.

- Это совсем другое: Эльва сама согласилась прийти с нами. Но ты мне не ответил на мой вопрос. Почему ты не хочешь драться со мной? Значит ли это, что происидев так долго на своём троне и кушая конфетки, ты уже и позабыл, что значит махать мечом?

- Тебе не следует желать сразиться со мной, юноша, - прорычал король.

- Так докажи это. Освободи меня и сразись со мной в честном бою. Покажи, что ты всё ещё остаёшься воином, с которым нужно считаться. Или живи дальше со знанием, что ты сопливый трус, прячущийся за Эльдунари, словно ребёнок за юбкой матери. Ты же ведь убил самого Враэля! Так отчего же ты так боишься меня? Почему бы...

- Хватит! - прервал Эрагона Гальбаторикс. Худые щёки его вспыхнули ярким румянцем. Но почти мгновенно его настроение вновь изменилось. Оскалив зубы в ужасном подобии улыбки, он молвил, - Думаешь, я завладел этим троном, принимая вызов всех и каждого? Полагаешь, что я завоевал его "в честном бою" с моими врагами? Тебе, юноша, следует научиться тому, что цель оправдывает средства, и не важно как ты добыл победу, важно то, что ты её добыл.

- Ты ошибаешься. Это важно, - возразил Эрагон.

- Тогда, когда ты присягнёшь мне, я напомню тебе об этом разговоре. Однако ж..., - Гальбаторикс постучал пальцами по рукояти своего меча, - Раз уж тебе так отчаянно хочется подраться, я дам тебе такую возможность. - В сердце Эрагона вспыхнула искорка надежды. Но она погасла тотчас же, как король добавил, - Но ты будешь драться не со мной, а с Муртагом.

Услышав эти слова, Муртаг бросил на Эрагона злобный взгляд.

Король погладил краешек бороды.
- Мне очень хочется узнать, раз и навсегда, кто из вас лучший воин. Вы будете драться как есть, без помощи магии и Эльдунари, пока один из вас не будет в состоянии продолжить бой. Я запрещаю вам убивать друг друга, но кроме смерти, я разрешаю всё. Я думаю, что бой брат на брата сможет нас изрядно развлечь.

- Не братьев, - поправил Гальбаторикса Эрагон. - Не братьев, а полубратьев. Моего отца звали Бром, а не Морзан.

В первый раз за всё этого время Гальбаторикс показался удивлённым. Потом один уголок его рта дёрнулся вверх.
- Ну конечно же. Как же я не догадался; вся правда написана здесь на твоём лице, её может узнать любой, удосужившийся лишь прочесть. Что ж, тогда эта дуэль будет ещё более уместной. Сын Брома против сына Морзана. Похоже, что и в самом деле у Судьбы замечательное чувство юмора.

Муртаг так же был изумлён. Но его контроль над своим лицом был слишком хорош, чтобы Эрагон мог установить, порадовала ли его эта информация, или же расстроила. Единственное что он знал наверное, это то, что она вывела Муртага из равновесия. Именно в этом и состоял его план. Если Муртага удастся отвлечь чем-нибудь, его будет легче одолеть. И он действительно намеревался побить его, несмотря ни на какую пролитую кровь.

Дата добавления: 2015-07-10