Зал предсказаний. 5 страница

Почти все здания были разрушены, одни более сильно, чем другие. Казалось, что ударная волна исходила из одного места в южной части города, где широкая воронка более чем на тридцать футов углублялась в землю. Во впадине выросла березовая рощица, и серебристые листья деревьев дрожали в порывах переменчивого ветра.

Открытые участки в городе поросли сорняками и кустарниками, в то время, как каменные плиты на улицах города обрамляла бахрома травы. Там, где Сады всадников укрыли здания от взрыва, разрушившего город, безжизненные цветы все еще сплетались в причудливых узорах, которые, без сомнения, были предназначены для каких-то давно забытых заклинаний.

В целом круговая впадина представила мрачную картину.

Вот руины нашей гордости и славы, сказал Глаэдр. Затем: Эрагон, ты должен навести другое заклинание. Оно формулируется так- и он произнес несколько строк на древнем языке. Это было странное заклинание; выражения были неясными и запутанными, и Эрагон не смог определить что он должен выполнить.

Когда он спросил об этом Глаэдра, старый дракон сказал, Здесь есть невидимый яд, в воздухе которым ты дышишь, в земле по которой ты идешь, и в еде которую ты съешь, и в воде, которую выпьешь. Заклинание защитит нас от него.

Какой...яд? спросила Сапфира, ее мысли были такими же медленными как взмахи ее крыльев.

Эрагон увидел через Глаэдра изображение кратера в городе, и дракон сказал: Во время битвы с предателями, один из нас, эльф по имени Thuviel, покончил с собой при помощи магии. Намеренно или случайно неизвестно, но в результате получается, что вы видите и что вы не можете видеть, в результате взрыва не осталось ни дюйма площади пригодной для жизни. Те, кто остался здесь в ближайшее время заработали поражения на коже и потеряли свои волосы, и многие умерли после

Обеспокоенный, Эрагон сотворил заклинание - не требующее много энергии - прежде, чем спросил. - Как могла одна личность, эльф или нет, причинить так много повреждений? Даже если дракон Тувиеля помогал ему, я не могу себе представить, как это возможно, если только его дракон не был размером с гору.

- Дракон не помогал ему, - сказал Глаэдр, - Его дракон был мертв. Нет, Тувиель разрушил все это сам.

- Но как?

- Единственным доступным ему способом: он обратил свою плоть в энергию.

- Он сделал себя духом?

- Нет, энергия была неупорядоченной и, будучи освобожденной, она вырвалась наружу с огромной силой прежде чем рассеяться.

- Я не знал, что одно-единственное тело может содержать столько мощи.

"Это не известно, но даже самые маленькие пятнышка материи равна большому количеству энергии. Материя, по-видимому, это просто замороженная энергия. Растопите ее и вы выпустите наводнения которому немногие могут противостоять... было сказано, что взрыв здесь было слышно,так далеко как Тейрм и то облако дыма что после поднялось выше, чем Беорские горы."

"Действительно ли это был взрыв, который убил Глаэрана?" Эрагон спросил, ссылаясь на одного из членов Проклятых, который как он знал, умер в Врёнгарде.

Да. Гальбаторикса и остальных Проклятых предупредили, и поэтому они были в состоянии защитить себя, но многим из нас так не повезло, и они погибли.

Когда Сапфира сколбзила вниз из нижней части не высоко расположенных облаков, Глаэдр показывал куда ей лететь, она изменила свой курс, повернув к северо-западной части долины. Глаэдр называл каждую гору которую она пролетала: Илтиарос, Фэлсверд, и Намменмаст, наряду с Хуилдрим и Тирнадрим. Он также называл многие трюмы и упавшие ниже башни, и он давал что-то из их истории Эрагону и Сапфире, хотя только Эрагон прислушивался к повествованию старого дракона.

Эрагон почувствовал пробуждение древнего горя в сознании Глаэдра. Печаль была не столько по разрушении Дору Ариба, сколько по смерти Всадников, по драконам на грани исчезания, и по потери тысяч лет знаний и мудрости. Память о том, что было-о его товарищеских отношениях которые он когда то имел с другими членами ордена-усугубляло одиночество Глаэдра. Это, вместе с его печалью, создало у него такое опустошенное настроение, что Эрагон тоже начал чувствовать грусть как и он.

Он он немного отключился от Глаэдра, но все же долина казалась мрачной и грустной, как будто сама земля была в трауре после падения Всадников.

Чем ниже летела Сапфира, тем больше появлялось зданий. Поскольку их истинный размер стал очевидным, Эрагон понял что, что то, что он прочитал в Домиа абр Вирда не было преувеличением: самые большие из них(зданий) были настолько огромны, что Сапфира будет в состоянии пролететь через них.

Рядом с краем заброшенного города, он начал замечать груды гигантских белых костей на земле: скелеты драконов. Зрелище наполнило его отвращением, но он не мог заставить себя смотреть в другую сторону. То, что поразило его больше всего - их размеры. Несколько драконов были меньше Сапфиры, но большинство было намного крупнее. Самый большой скелет который он увидел,был с ребрами, как он догадывался, по меньшей мере восьмидесятью футами в длину, и наверное пятнадцати футов в ширину. Череп одного - большой, устрашающий, покрытый лишайниками, как грубая каменная скала- был длинне и выше, чем большая часть тела Сапфиры. Даже Глаэдр, когда он был во плоти, был бы маленьким рядом с этим погибшим драконом.

Там почивает Бельгабад, величайший из всех нас, - сказал Глаэдр, заметив, что привлекло внимание Эрагона.

Эрагон смутно помнил это имя в одной из историй, которые он читал в Эллесмере; Автор написал только то, что Бельгабад был в сражении и погиб в бою как и многие.

Кто был его всадник? спросил он.

У него не было всадника. Он был диким дракон. На протяжении веков он жил только в ледяной досягаемости севера, но, когда Гальбаторикс и и Проклятые начинал устраивать резню нашего вида, он прилетел к нам на помощь.

Был ли он самым большим дракон когда-либо?

Когда-либо? Нет, но в то время, да.

Как он находил достаточно пищи, чтобы поесть?

В этом возрасте и с таким размером, драконы проводят большую часть времени в состоянии похожем на сон, полным сновидений обо всем что бы не случилось,и что могло бы захватить их воображение,будь это вираж звезд или взлет и падение вечных гор(?), или даже что то столь маленькое как движение крыльев бабочки. Я уже чувствую как меня манит такой покой,но осознаю,что я обязан и осознаю,что должен остаться.

- Ты... знал... Бельгабада? - спросила Сапфира, выговаривая слова, несмотря на свою усталость.

Я видел его, но не знал. Дикие драконы, как правило, не общались с теми из нас, кто был связан с Всадниками. Они презирали нас за то, что мы были слишком ручными и слишком податливыми, в то время как мы презирали их за то, что они руководствовались только своими инстинктами, хотя иногда из-за этого же мы восхищались ими. Кроме того, необходимо помнить, что у них не было своего собственного языка, и это создавало большую разницу между нами, чем вы думаете.Трудно объяснить насколько язык изменяет наши умы. Дикие драконы могли общаться так же эффективно, как и любой гном или эльф, конечно же, но они делали это делясь воспоминаниями, образами и ощущениями, а не словами. Только самые хитрые из них решили изучить тот или иной язык.

Глаэдр замолчал и потом добавил, - Если я правильно помню, Бельгабад был дальним предком Раугмара Черного, и Раугмар был, чего, я уверен, ты, Сапфира, не забыла, пра-пра-пра-прадедом твоей матери, Вервады.

Из-за ее истощения, Счапфира реагировала медленно, но в конце концов она повернула свою шею, чтобы еще раз посмотреть на огромный скелет. Он должен был быть хорошим охотником вырастя таким большим.

Он был самым лучшим, сказал Глаэдер.

Тогда... я рада что мы с ним одной крови.

Число костей, рассеянных по земле, поразило Эрагона. До тех пор он полностью не постигал ни размаха сражения, ни количества драконов, которое там когда-то было. Вид усилил его ненависть к Гальбаториксу, и Эрагон еще раз поклялся, что он увидит мертвого короля.

Сапфира опустилась в полосу тумана, с кончиков её крыльев скатывалась белая дымка, как крошечные водовороты, поднимаясь ввысь. Потом трава запуталась вокруг нее, и она упала с тяжелым ударом. Ее правая передняя нога подкосилась под ней, и она накренилась в сторону и упала на грудь и плечо, разсекая землю с такой силой, что Эрагон бы пронзил бы себя шипом на ее шее, который торчал перед ним, если бы не его защитные заклинания.

После того как ее падение прекратились, Сапфира лежала неподвижно, оглушенная ударом. После она медленно перевернулся на ноги, сложила крылья, и попыталась низко присесть. Ремни на седле заскрипели, когда она задвигалась, звук неестественно громко отдавал в атмосферу, которая проникла всю внутреннюю часть острова.

Эрагон развязал узлы вокруг своих ног, потом спрыгнул на землю. Она была мокрая и мягкая, и он опустился на одно колено, сразу, как сапоги коснулись влажной земли

Мы сделали это, сказал он,пораженный. Он подошел к голове Сапфиры и,когда она опустила шею так,чтобы видеть его глаза, он положил руки с двух сторон её головы и прижался лбом к морде.

Спасибо, сказал он.

Он услышал щелчок когда ее веки закрылись, и затем он почувствовал как ее голова завибрировала от того, что глубоко в ее груди зародилось мурлыканье.

Через несколько мгновений Эрагон отпустил ее и обернулся, чтобы осмотреть окрестности. Полоса на которую приземлилась Сапфира находилась в северных предместьях города. Части треснувшей каменной кладки - некоторые были размером с Сапфиру - лежали разбросанные по всей траве; Эрагон с облегчением отметил, что она не нанесла никакого ущерба.

Полоса стремилась вверх, далеко от города, к подножию ближайшего покрытого лесом предгорья. На месте пересечения полосы и холма располагалась квадратная площадка, но которой отсутствовал верхний слой земли, а в противоположной стороне от этого участка находилась массивная груда обработанных камней, которые простирались на север более чем на полмили. Из сохранившихся построек эта возможно была одной из самых больших на острове, и несомненно одной из самых орнаментированных среди квадратных каменных глыб, формирующих стены, Эрагон обнаружил десятки колонн с каннелюрами, а так же высеченные панели, изображающие виноградные лозы и цветы, и огромное количество статуй, у большинства из которых был неполный набор частей тела, как будто они также участвовали в сражении.

- Там находится Большая Библиотека, - сказал Глаэдр. Или то, что от нее осталось после мародерства Гальбаторикса.

Эрагон медленно поворачивался осматривая окружающее пространство. Южнее библиотеки, под мохнатым слоем травы, он видел нечеткие линии заброшенных пешеходных дорожек. Тропинки вели от библиотеки до рощи яблонь, скрывающей землю от обзора, но за деревьями возвышалась зубчатая балка облицованного камнем колодца высотой более чем двести футов, на который росли несколько скрюченных кустов можжевельника.

В груди Эрагона вспыхнула искра волнения. Он был уверен, но тем не менее он спросил:
- Это она? Это Скала Кутхиан?

Он мог чувствовать как Глаэдр использовал его глаза, чтобы посмотреть на строение и после этого дракон сказал:
- Это строение кажется мне странно знакомым, но я не могу вспомнить, когда я видел его прежде...

В никаких других подтверждениях Эрагон не нуждался.
-Айда! - сказал он. Он пробирался сквозь траву доходящую до пояса к самому близкому пути.

Там трава росла не так густо, и он чувствовал твердые булыжники под ногами вместо промокший под дождём земли. С Сапфирой идущей прямо за ним, он быстро спустился по тропинке, и вместе они пошли через затененную яблоневую рощу. Передвигались они осторожно, поскольку деревья казались бдительными и осторожными, и в очертании их сучьев было что-то зловещее, как будто деревья хотели заманить их в расщепленные ветви.

Когда они вышли из рощи Эрагон, непреднамеренно, вздохнул с облегчением.

Скала Кутхиан была расположена на краю большой поляны на которой росли спутанные кусты роз, чертополоха, малины и цикуты. Позади плит, неравномерными рядами возвышались склонившиеся ели, которые простирались по всему пути назад к горе, которая неясно вырисовывалась на фоне неба. Между стволами леса, эхом отражалась сердитое трещание белок, но увидеть можно было лишь немногих из них.

Три каменных скамьи, нижняя часть которых была полускрыта слоем корней, виноградных лоз и вьющихся растений, стояли на равных расстояниях от поляны. Чуть дальше рос ивняк, сетчатые стволы которого когда-то служили беседкой, где всадники могли сидеть и наслаждаться пейзажами; но за прошедшую сотню лет, стволы разрослись настолько, что человек, эльф или гном не смогли бы проскользнуть на внутренний участок.

Эрагон остановился на краю поляны и уставился на Скалу Кутхиан. Около него Сапфира пыхтела и опускала свое брюхо вниз, сотрясая землю и заставляя его присогнуть колени, чтобы сохранить равновесие. Он прикоснулся к ее плечу, а затем вновь пристально посмотрел на высокую острую скалу. И тут на него нахлынуло чувство возбуждённого предвкушения.

Открыв свой разум Эрагон прочесывал поляну и растущие за ней деревья в поисках любого, кто мог бы поджидать их, чтобы заманить в засаду. Из живых существ он чувствовал лишь растения, насекомых, кротов, мышей и подвязочных змей, живущих в чаще на поляне.

Затем он начал составлять заклинания надеясь, что они позволят ему обнаружить любые волшебные ловушки расставленные на этом участке. Он успел соединить лишь несколько слов как Глаэдр сказал:
- Остановись. Вы с Сапфирой слишком устали для этого. Сначала нужно отдохнуть; завтра мы сможем вернуться и увидеть то, что мы сможем найти.

- Но...

- Если нам придется драться вы оба не сможете себя защитить. Что бы мы не предполагали найти, оно никуда не денется до утра.

Эрагон поколебавшись неохотно прервал заклинание. Он знал, что Глаэдр прав, но он больше не мог ждать, ведь завершение их поисков было так близко.

- Прекрасно, - сказал он и взобрался на Сапфиру.

С утомленным гневом она встала,после медленно развернулась и потащилась еще раз через рощу яблонь. Тяжелое воздействие ее шагов встряхнуло лежащие увядшие листья с навеса, один из которых упал на колени Эрагона. Он поднял его и собирался выбросить,когда вдруг заметил, что лист был сформирован по-другому, чем это должно быть: зубы вдоль края были более длинными и более широкими чем таковые есть из любого листа яблока, который он видел прежде, и вены сформировали на вид случайные образцы вместо регулярной сети линий, которые он ожидал.

Он взял другой лист, на этот раз еще зеленый. Как и его сухой кузен, у свежих листьев были большие зубцы и спутанные карты вен..

"Со времён битвы здесь всё не такое как раньше" - сказал Глаедр.

Эрагон нахмурился и бросил листья. Снова он услышал болтовню белки, и снова он не видит её среди деревьев, и он не был в состоянии чувствовать её своим разумом, когда пытался коснуться.

Если бы у меня была чешуя,это место заставило бы их чесаться.

Небольшие облачка дыма вырвались из ноздрей, когда она фыркнула от удовольствия.

Она вышла из рощи и направилась на юг, пока не пришла к одному из многочисленных ручьев, которые текли из гор тонким белым потоком, тихо бурля, как будто она легла спать на его кровать из горных пород.Там Сапфира повернула и последовала вверх по течению к лугу тянувшимся к горизонту где был вечнозеленый лес.

"Здесь" - сказала Сапфира и опустилась на землю.

Это выглядело хорошим местом для табора, и Сапфира была не в состоянии, чтобы продолжать поиски, так что Эрагон согласился и слез. Он задержался на мгновение, чтобы оценить вид долины, потом он снял седло и седловые сумки с Сапфиры, после чего она встряхнула головой, повертела плечами, а потом повернула шею чтобы пощупать место на груди где натёрли ремни.

Без дальнейшей суеты, она свернулась на траве, спрятала голову под крыло, и обвила свой хвост вокруг своего тела. - Не будите меня если только что-то не попытается сьесть нас, - сказала она.

Эрагон улыбнулся и похлопал ее по хвосту, затем повернулся и посмотрел на долину снова. Он стоял долго, почти не думая, довольный наблюдениями и сушиствованием,при этом не делая никаких усилий, чтобы уловить смысл из окружающего его мира

Наконец он принес свое одеяло, которое он положил рядом с Сапфирой.

"Ты посторожишь нас?" - спросил он у Глаэдра.

Я посторожу. Отдыхайте и не беспокойтесь.

Эрагон кивнул, хотя Глаэдр не мог его видеть, и тогда он опустился на одеяло и позволил себе дрейфовать прочь в объятия его снов наяву

УЛИТКИ НА ДВОИХ

Был уже поздний вечер,когда Эрагон открыл глаза.Сквозь облака в нескольких местах пробивались лучики света, освещая вершины разрушенных зданий.Хотя долина по прежнему выглядела,холодно,мокро и неприветливо,свет дал ей вновь обрести величие. В первый раз, Эрагон понял, почему Всадники решили поселиться на этом острове.

Он зевнул,потом посмотрел на Сапфиру и слегка коснулся её сознания.Она еще спала. Ее сознание было подобно пламени,которое тускнело и пока было похожа на тлеющие угли,но способное разгореться в любой момент.

Он был в расстроенных чувствах, и это напоминало ему о смерти – он вернулся в свой собственный разум и ограничил поток этих мыслей узкой щёлочкой: достаточной чтобы чувствовать себя в безопасности.

В лесу за ним, пара белок с визгом ругались друг на друга. Он нахмурился, эти звуки были слишком резкими и быстрыми, как будто кто-то подражал их крикам.

От размышлений кожу головы покалывало.

Он лежал на одном месте в течение часа, слушая крики и другой шум, который исходил из леса, и смотрел на фигуры нарисованные с помощью света, который светил через холмы, поля и горы чашеобразной долины.Затем небо закрыло лучи солнца, небо потемнело и начал падать снег на верхних склонах гор, окрашивая их в белый цвет.

Эрагон встал и сказал Глаэдру:
-Я пошел собирать дрова.Вернусь через несколько минут.

Дракон согласился, и Эрагон осторожно пошел через луг в лес, стараясь вести себя тихо, чтобы не потревожить Сапфиру. Он ускорил шаг как только добрался до деревьев. И хотя на окраине леса было много сухих веток, он хотел размять ноги и, если ему удасться, найти источник болтовни.

Тяжелые тени лежали под деревьями.И по прежнему,как и в пещере под землей,пахло грибами,гниющей древесиной.Мох и лишайник покрывавшие ветки,свисали и походили на изодраные кружева,запятнанные и промокшие,но сохранившие свою красоту.Они разделили лес на клетки разных размеров.

По журчанию ручья Эрагон определил свое местоположение и направился губже в лес. Теперь, когда он находился недалеко от вечнозеленых растений, то заметил, что они были не похожи на те, которые ростут в Спайне или даже в Дю Вальденвардене; их кисти состояли из семи игл вместо трех, и хотя, возможно, это было игрой тени, ему казалось, что тьма цеплялась за деревья, оборачиваясь вокруг стволов и веток словно плащ. К тому же, всему на этих деревьях, от трещин на коре до выпирающих корней, - всему была присуща своеобразная угловатость и резкость линий, от чего скадывалось такое впечатление, будто они собираются оторваться от земли и зашагать вниз в сторону города.

Эрагон вздрогнул и достал Брисингр из ножен. Никогда раньше ему не доводилось находиться в лесу, который был таким угрожающим. Казалось, что деревья были разгневанными и - как раньше в случае с яблоневой рощей - как будто хотели дотянуться до него и разорвать плоть до костей.

Тыльной стороной ладони он отмел полосу желтого лишайника и продолжил идти вперед.

До сих пор он не видел никаких признаков дичи,равно как он не нашел каких-либо признаков волков или медведей,что озадачило его.Это было близко в ручью,здесь должны быть следы,ведущие к воде

Может быть животные избегают эту часть леса, подумал он. Но почему?

Поваленный ствол лежал на его пути. Он перешагнул через него и сапог опустился по щиколотку в ковер из мха.Мгновение спустя гедвей игнасия на ладони стала чесаться, и он услышал крошечный хор: скри-скри и скри-скра, когда полдюжины белых, червеобразных личинок, каждая размером с один из его пальцев вырвалась из мха и начала убегать от него.

Старый инстинкт удержал его(предостерег), и он остановился, как если бы он случайно наткнулся на змею. Он и глазом не моргнул. Он даже не дышал, когда он смотрел на толстых, непристойного вида личинок, спасающихся бегством. В то же время, он мучил свою память в поисках любого упоминания о них во время его обучения в Эллесмере, но он не мог вспомнить ничего подобного.

-Глаэдр!Что это такое?Он показал дракону личинки.Как они называются на древнем языке?

К ужасу Эрагона Глаэдр сказал: "Я их не знаю. Я не видел их раньше и не слышал ничего о них. Их не было раньше во Врёнгарде и в Алагезии. Не позволяй им прикасаться к тебе; они могут быть опаснее, чем кажутся".

Как только они достигли расстояния в несколько футов между ними и Эрагоном, безымянные личинки запрыгали выше, чем обычно, и со скри-скро голубем нырнули обратно в мох. Когда они приземлились, они разделились, разделившись на рой зеленых многоножек, которые быстро исчезли в течение запутанных нитей мха.

Только тогда Эрагон позволил себе дышать.

-Их не должно существовать-сказал Глаэдр.Он выглядел обеспокоенным.

Эрагон медленно вытащил свой ботинок из мха и отступил за бревно. Тщательно изучая мох, он увидел, что то, что он сначала принял за концы старых ветвей, торчащих в травяном покрове, являлось на самом деле кусками сломанных ребер и рогов. Он подумал, что это останки одного или нескольких оленей.

После недолгого раздумья Эрагон повернулся и начал идти назад по своим следам, в этот раз намеренно избегая каждого клочка мха на своем пути, что было непростой задачей.

Кем бы ни был тот, кто болтал в лесу, он не стоил того, чтобы рисковать своей жизнью, пытаясь его найти - особенно, с тех пор, как Эрагон начал подозревать, что между деревьями скрывалось нечто похуже, чем личинки. Его ладони продолжали зудеть, и, по опыту, он знал, что это означает - какая-то опасность все еще была неподалеку.

Увидев между стволами деревьев поляну и синюю чешую Сапфиры, он свернул в сторону и направился к ручью. Берег потока был покрыт мхом, поэтому он перешагивал с бревна на камень, пока не добрался до скалы с плоской вершиной, торчащей из воды.

Там он присел на корточки, снял перчатки, и умыл руки, лицо и шею.Прикосновение ледяной воде было бодрящее, и в течение момента уши покраснели, и все его тело стало нагреваться.

Громкий дребезжащий крик раздался над потоком, когда он вытер последние капли со своей шеи.

Выглянув как можно осторожней,он посмотрел через верхушки деревьев на другой берег.

В тридцати футах выше, четыре тени сидели на ветке.Тени были большие, как сливы, и были расширены в разных направлениях, у них были черные овальные головы. Пара белых глаз, раскосые и щелевидные, светились по середке каждого овала, и по пустоте их взгляда было невозможно определить, чего они искали. В большом замешательстве, он никак не могу определить откуда отходят эти тени. Затем тени свернули в сторону и стали исчезать.

Не отрывая от них глаз, Эрагон потянулся к телу и схватил рукоятку Бриссингра.

Одна из теней как будто трепала перьями, а затем произнесла что-то похожее на болтовню белки. Еще два привидения делали то же самое, и лес вторил резкими криками их крики.(речь идет об эхе, кто не понял)!

Эрагон обдумал попытку коснуться их ума, но, вспомнив Фангур на его пути к Эллесмере, он отказался от этой идеи как от безрассудной.

- Эка аи фрикай ун Шуртугал, - произнес он шепотом. Я всадник и твой друг.

Тени, казалось, смотрели горящими глазами на него, и на мгновение, все было тихо, даже был слышен нежный ропот ручья. Затем они снова начали шептать, и их глаза становились более яркими, пока они не были похожи на куски раскаленного железа.

Когда, спустя несколько минут, тени не сдвинулись с места, чтобы напасть на него и, более того, не показали никаких признаков движения, Эрагон встал на ноги и осторожно протянул руку в сторону камня, лежащего за его спиной.

Это движение, казалось, встревожило призраков, они закричали в унисон. Потом пожали плечами и поисчезали, а ​​на их месте появились четыре крупных совы, с тем же колючими перьями, окружающими их пестрая лица. Они открыли свои желтые клювы и шипели на него, браня его как только белки могут, а потом они распахнули крылья и молча улетели прочь, прячась за деревья и вскоре последняя из них исчезла за ширмой тяжелых ветвей.

- Барзул, сказал Эрагон. Он отскочил, и поспешил к поляне, где они остановились, останавливаясь только лишь для того, чтобы забрать охапку веток.

Как только он достиг Сапфиры, он поместил ветки на землю, встал на колени, и начал бросать их в костер. Глаэдр сотворил заклинание, которое он не заметил, потом сказал: Ни одно из этих существ не были здесь, когда Оромис и я вернулся после сражения. Они не такие, какие должны быть. Магия, которая была брошена здесь пропитала землю и тех, кто живет на ней. Это злое место!

- Каких существ? спросил Сапфира. Она открыла глаза и зевнула, пугающим взглядом. Эрагон поделился воспоминаниями с ней, и она сказала: - Ты должен был взять меня с собой. Я могла бы съесть личинки и тени птиц, а затем они стали бы бояться нас.

Сапфира!

Она закатила глаза. Я голодна. Магия или нет, по какой причине я не смогу съесть эти странные вещи?

Потому что вместо этого они могут съесть тебя, Сапфира Бьяртскулар, сказал Глаэдр. Ты знаешь первый закон охотника, также хорошо как и я: не подкрадывайся к своей жертве, пока не будешь уверена,что это жертва. В противном случае ты могла бы съесть что-нибудь другое.

Я не стал бы дальше искать оленей,сказал Эрагон,хотя думаю их осталось достаточно много.Однако уже темно и даже если бы сейчас светило солнце не думаю что охотиться здесь было бы безопасно.

Она проврчала.Хорошо.Тогда я пожалуй буду спать дальше.Но с утра я поохочусь даже не смотря на опасность,мой желудок пуст и мне необходимо поесть перед тем как снова лететь через океан.

Верная своему слову Сапфира закрыла глаза и быстро заснула.

Эрагон построил небольшой костер, а затем съел скудный ужин и смотрел на как растут деревья вокруг. Он и Глаэдр рассказали о своих планах на следующий день, и Глаэдр рассказал ему об истории острова, возвращаясь к времени, которое было еще до прибытия эльфов в Алагейзию, когда Вренгард был еще провинцией драконов.

Перед тем как последний луч света исчез в небе,старый дракон сказал:
-Вы хотите увидеть как выглядел Врёнгард в эпоху Всадников?

-Я бы хотел-сказал Эрагон.

- Тогда смотри, сказал Glaedr, и Эрагон чувствовал дракона завладевшего его разумом и принимал поток образов и ощущений. Видение зачаровало Эрагона, поверх пейзажа, он увидел призрачный двойник этой долины. она была такой же как в настоящее время, но небо было безоблачным, и множество звезд мерцали над великим огненным кольцом гор, Арас Телдуим. Деревья были выше, прямее, и менее чувствительные, и по всей долине, здания всадников стояли нетронутыми, как бледные светящиеся маяки в сумерках с мягким светом от эльфийских беспламенных фонарей. маленькие камни были покрыты мхом, залы и башни, казались благородными, нынешним руинам было далеко до них. Были выложены дороги из булыжников, Эрагон разглядел сверкающие формы многочисленных драконов: изящные гиганты с сокровищем тысяч королей на своей шкуре.

Видение затянулось на пару мгновений дольше, после чего Глаедр покинул разум Эрагона, и долина снова возникла как и ранее.

- Это было прекрасным - сказал Эрагон.

Было, но этого уже нет.

Эрагон продолжал изучать долину, сравнивая ее с тем, что Глаэдр показал ему. Всадник нахмурился, когда он увидел линию подпрыгивающих огней фонарей. "Заброшенный город",-подумал он и прошептал заклинание, чтобы обострить зрение. С помощью него Эрагон смог разглядеть линию из фигур в темных одеждах с капюшоном. Они медленно шли через руины. Линия казалась торжественной и неземной, и не была ритуальной. Ее качество измеряется своим успехом и узорной властью своих фонарей.

Кто они? спросил он Глаэдра. Ему казалось, что он был свидетелем чего-то не предназначеного для чужих глаз.

Я не знаю. Возможно, они потомки тех, кто спрятался во время битвы. Возможно, это люди твоего народа, которые задумали поселиться здесь после поражения Всадников. Или, возможно, это те, кто поклоняются драконам и всадникам как богам.

А такие действительно существуют?

Существовали. Мы не практиковали этого, но, несмотря на наше сопротивление, поклонение нам было распространено во многих из наиболее изолированных частей Алагейзии.... Хорошо, я думаю, что ты разместился в палате, которую ты сделал.

Эрагон наблюдал за тем, как фигуры в капюшонах на протяжении почти целого часа проходили через город. Когда они достигли его дальней стороны, фонари погасли один за другим. И даже с помощью магии Эрагон не мог видеть, куда ушли те, кто их держал.

Дата добавления: 2015-07-10