Перевод RoSe_TiLeR специально для http://vdrussia.ru

Глава 2.
На следующий день я оказался сидящим на жёстком, с низкой спинкой, вельветовом стуле в гостиной Картрайтов. Стоило мне чуть шевельнуться, чтобы найти мало-мальски удобное положение, как я чувствовал на себе пристальные взгляды миссис Картрайт, Розалин и её горничной. Мне казалось, что я портрет в музее или персонаж комнатного спектакля. Вся гостиная напоминала мне поле для игр – с трудом можно было представить её как место для отдыха. Или для разговоров, в моём случае. В первые пятнадцать минут после моего прибытия мы с трудом обсудили погоду, свежие новости из города и войну.
После этого наступила долгая пауза, лишь клацали вязальные спицы горничной. Я снова взглянул на Розалин, пытаясь найти что-нибудь, достойное комплимента. У неё было дерзкое лицо с впадинкой на подбородке, а мочки ушей были маленькими и симметричными. Чуть ниже лодыжки находилась кромка её платья, открывающая тонкое строение костей.
Вдруг нечто острое больно впилось в мою ногу. Я вскрикнул и посмотрел на пол, где крошечная каштановая собачка размером с крысу вонзила свои точёные зубки в мою лодыжку.
- Ой, это Пэнни. Она просто хотела сказать «привет», правда? – заворковала Розалин, взяв животное на руки. Собака смотрела на меня, продолжая скалить зубки, и я медленно отодвинулся на своём стуле подальше.
- Она… Эмм… очень милая, - сказал я, хотя никогда не понимал смысла в держании собак такого размера. Собаки должны быть друзьями, которые готовы составить тебе компанию на охоте, а не орнаментом для мебели.
- Ты правда так считаешь? – Розалин восторженно на меня посмотрела. – Она мой самый лучший друг, и, должна сказать, я боюсь сейчас отпускать её на улицу, со всеми этими историями про убийства животных…
- Я говорила тебе, Стефан, мы очень напуганы! – миссис Картрайт вскочила и прижала руки к груди. – Я ничего не понимаю в этой жизни. Нам, женщинам, вообще лучше не выходить наружу.
- Надеюсь, что этого не случится с нами. Иногда я боюсь и шагу ступить за дверь, даже когда светло, - Розалин разволновалась, крепко сжимая своего пёсика в области грудной клетки. Собака взвизгнула и спрыгнула с её коленей. – Я умру, если что-нибудь случится с Пэнни.
- Я думаю, она будет в порядке. Нападения случаются на фермах, а не в городе, - сказал я, неискренне стараясь успокоить её.
- Стефан? – окликнула меня миссис Картрайт своим пронзительным голосом, тем самым, который она использовала, когда упрекала меня и Деймона за перешёптывания в церкви. Выражение её лица было таким, как будто она только что съела целый лимон. – Ты не находишь, что Розалин особенно прекрасно выглядит сегодня?
- О, да, - соврал я. На Розалин было коричнево-серое платье, в тон её непонятного цвета волосам. Несколько свободно висящих колец подчёркивали её тощие пальцы. Её внешний вид резко контрастировал с комнатой, обставленной дубовой мебелью, парчовыми стульями и тёмными восточными коврами, лежащими на блестящем деревянном полу. Из дальнего угла, с мраморной каминной доски на меня смотрел портрет мистера Картрайта, со строгим выражением его угловатого лица. Я взглянул на него. В противоположность своей жене, которая была грузной и краснолицей, мистер Картрайт был мертвенно бледным и тощим – это выглядело так же устрашающе, как стервятники, кружившие над полем битвы этим летом. По сравнению со своими родителями, Розалин казалась удивительно хорошенькой.
Розалин покраснела. Я придвинулся к краю стула, чувствуя бархатную коробочку в заднем кармане. Я взглянул на кольцо прошлой ночью, когда не мог заснуть. Оно действительно было великолепным. Это был изумруд, окружённый бриллиантами, обработанными прекраснейшим ювелиром в Венеции. Это кольцо моя мать носила до самой смерти.
- Итак, Стефан, как ты относишься к розовому? – спросила Розалин, прерывая мои раздумья.
- Что, прости? – переспросил я рассеяно. Миссис Картрайт наградила меня уничтожающим взглядом.
- Розовый, для обеда на следующей неделе. Твой отец запланировал его, - сказала Розалин, смотря в пол, так как она покраснела ещё больше.
- Я думаю, розовый будет выглядеть на тебе восхитительно. Ты прекрасна независимо от того, во что одета, - сказал я без эмоций, словно актёр, читающий строчки своего текста. Миссис Картрайт одобрительно улыбнулась. Собачка подбежала к ней и прыгнула на подушку, и миссис Картрайт начала поглаживать её шёрстку.
Внезапно в комнате стало жарко и душно. От надоедливых парфюмерных ароматов миссис Картрайт и Розалин у меня закружилась голова. Я украдкой взглянул на антикварные часы в углу. Я находился здесь всего 55 минут, а казалось, будто прошло уже 55 лет. Я встал, ноги у меня дрожали.
- Я прекрасно провёл время у вас, миссис и мисс Картрайт, но не хочу более утомлять вас. Приятного отдыха.
- Спасибо, - кивнула миссис Картрайт, не вставая с дивана, - Мэйси проводит тебя.
Она подбородком указала на горничную, которая в данный момент дремала над своим вязанием.
Покинув дом, я вздохнул с облегчением. Ветер обдувал мою липкую кожу, и я был счастлив, что в этот раз меня не ждал извозчик. Я был готов проветрить голову, пройдя две мили до дома пешком. Солнце начинало садиться за горизонт, и насыщенные ароматы жимолости и жасмина висели в воздухе.
Я взглянул на Веритас-Эстейт и зашагал вверх по холму. Цветущие лилии окружали большие клумбы по обеим сторонам дороги, ведущей к парадной двери. Белые колонны подъезда пылали рыжиной в лучах заходящего солнца, в стороне мерцала гладкая, как зеркало, поверхность водоёма, и я мог слышать далёкие звуки игр детей рядом с домиками для слуг. Это был мой дом, и я любил его.
Но я не мог представить, что делю свой дом с Розалин. Я засунул руки в карманы и злобно пнул ногой камень, лежащий на повороте дороги.
Я отвлёкся от своих мыслей, когда дошёл до парадного проезда, где стоял незнакомый экипаж. Я разглядывал его с любопытством – ведь мы редко принимали гостей – пока белобрысый извозчик спрыгнул с козел и открыл дверцу кареты. Из неё вышла прекрасная, бледная женщина с ниспадающими тёмными кудрями. На ней было пышное белое платье, персикого цвета лента подчёркивала узкую талию. В тон ленте на голове покоилась персиковая шляпа, сохраняющая её глаза в тени.
Как будто зная, что я смотрю, она повернулась. Я начал задыхаться. Она была больше, чем прекрасна – она была девушкой неземной красоты. Даже с расстояния двадцати шагов я мог видеть её мерцающие тёмные глаза, её розовые губы, изогнутые в незаметной улыбке. Её тонкие пальцы дотронулись до миниатюрного голубого ожерелья на шее, и я поймал себя на том, что делаю похожий жест, представляя, как её маленькая ручка дотрагивается до моей кожи.
Тогда она повернулась снова, и из экипажа вышла другая женщина, должно быть, её горничная, которая начала поправлять её юбки.
- Привет! – позвала девушка.
- Привет… - неестественно каркнул я. Вдыхая, я чувствовал завораживающее сочетание лимона и имбиря.
- Меня зовут Кэтрин Пирс. А тебя? – спросила она игривым голосом. Она будто знала, что я потерял дар речи от её красоты. Я был не уверен, должен ли я сгорать со стыда или благодарить её за то, что она взяла инициативу.
- Кэтрин, - повторил я медленно, припоминая это имя. Отец рассказывал мне историю друга его друга в Атланте. Его соседи погибли, когда их дом сгорел во время осады генерала Шермана, в живых осталась только шестнадцатилетняя девочка без каких бы то ни было связей. Отец предложил правлению приютить девочку в нашем доме. Всё это звучало очень загадочно и романтично, и когда отец поведал мне эту историю, я видел, как он наслаждался идеей послужить спасителем этой маленькой сироты.
- Да, я Кэтрин, - сказал она, её глаза сверкали, - а ты…
- Стефан! – спохватился я. – Стефан Сальватор. Сын Джузеппе Сальватора. Очень сожалею о том, что случилось с твоей семьёй.
- Спасибо, - ответила она. Её глаза мгновенно стали тёмными и мрачными. – И спасибо тебе и твоему отцу, за то, что оказали гостеприимство мне и моей служанке, Эмили. Я не знаю, что бы мы делали без вас.
- О, конечно, - внезапно мне захотель как-нибудь защитить её, - ты будешь жить рядом с каретным двором. Хочешь, я покажу тебе?
- Мы сможем найти его сами. Спасибо, Стефан Сальватор, - ответила Кэтрин, следуя за извозчиком, который переносил багаж к маленькому гостевому домику, стоявшему в стороне от основной части поместья. Она оглянулась и посмотрела на меня.
- Или мне называть тебя Мой Спаситель Стефан? – спросила девушка, подмигнув мне. После этого она развернулась на пятках и ушла.
Я смотрел, как она идёт навстречу закату и вдруг понял, что моя жизнь никогда больше не будет прежней.

Глава 3.
21 августа, 1864

Я не могу перестать думать о ней. Я никогда не напишу даже её имени, я не отважусь. Она прекрасна, восхитительна, исключительна. Когда я с Розалин, я – сын Джузеппе, мальчишка Сальватор, в принципе, легко заменимый Деймоном. Я знаю, что Картрайтам будет абсолютно всё равно, если Деймон займет мое место. Меня выбрали, потому что отец знал, что Деймон никогда на это не согласится, а я скажу «да», впрочем, как и всегда.
Но когда я увидел её, её гибкую фигуру, красные губы, её глаза, которые искрились независимо от того, грустит она или волнуется…я почувствовал, как будто наконец нашёл себя, настоящего Стефана Сальватора.
Я должен быть строгим. Должен смотреть на неё, как на сестру. А влюбиться я должен в женщину, которая станет моей женой.
Но боюсь, что уже слишком поздно…

«Розалин Сальватор», - думал я на следующий день, как бы пробуя эти слова на вкус. Я был готов выполнить свою обязанность и нанести Картрайтам второй визит, после которого не за горами помолвка. Я представлял себе жизнь с Розалин в нашем поместье – или возможно в небольшом особняке, который отец построит в подарок на свадьбу – я целыми днями работаю, парюсь над бухгалтерскими книгами вместе со своим отцом в его душном кабинете, пока она заботится о наших детях. Я пытался хотя бы поволноваться чуть-чуть. Но всё, что я чувствовал, был лишь холодный страх, разливающийся по моим венам.
Я обошёл всё огромное Веритас-Эстейт и задумчиво посмотрел на каретный двор. Я не видел Кетрин с тех пор, как она приехала вчера днём.
Отец послал Альфреда пригласить её на ужин, но она отказалась. Я потратил весь вечер, следя сквозь окно за её домом, но не увидел никакого движения или хотя бы мерцания свечи. Если бы я не знал, что она и Эмили въехали туда, я бы подумал, что дом никем не занят. В конце концов, я лёг спать, удивляясь, что всё это время могла делать Кэтрин и удобно ли ей там жить.
Я оторвал глаза от затенённого домика и потащился вниз по дороге. Земля под ногами была жёсткой и ломкой – все мы нуждались в хорошем ливне. Не было даже лёгкого ветерка, воздух стоял, будто мёртвый. Ни одной живой души не было видно на всём расстоянии, которое можно увидеть глазами. Но пока я шёл к дому, вдруг по спине поползли мурашки, и я ощутил тяжёлое чувство, будто я не один. Какая глупость, Роберт же предупреждал меня, что уедет, это просто выпало у меня из головы.
- Эй! – крикнул я в никуда и обернулся.
Я рехнулся. В нескольких шагах позади меня, облокотившись на одну из статуй ангелов, обрамлявших дорогу, стояла Кэтрин. На ней была белая шляпка, защищавшая её светлую кожу от солнца, и белое платье, усыпанное крошечными бутонами роз. Несмотря на высокую температуру, её белоснежная кожа выглядела такой же холодной, как вода в реке декабрьским утром.
Она улыбалась мне, показывая совершенно ровные и белые зубы.
- Я рассчитывала на маленькую экскурсию по этим землям, но вижу, что ты уже занят.
Моё сердце заколотилось при слове «занят». Коробка с кольцом в заднем кармане стала для меня тяжёлой, как железное клеймо.
- Я не… нет. Я имею в виду, - я запнулся, - Я могу остаться.
- Ерунда, - она встряхнула головой, - я уже воспользовалась твоим жильём, не хочу ещё и отнимать твоё время.
Она подняла на меня свои тёмные карие глаза.
Я никогда прежде не разговаривал с девушкой, которая выглядела такой непринуждённой и уверенной в себе. Внезапно я почувствовал сокрушающую потребность достать кольцо из кармана и сделать Кэтрин предложение на одном колене. Но подумав об отце, я принудил себя оставить руки там, где они есть.
- Можно я просто прогуляюсь с тобой немножко? – спросила Кэтрин, откинув назад свой солнечный зонтик.
Вместе мы пошли вниз по дороге. Я поглядывал по сторонам, задаваясь вопросом, почему она совсем не переживает по поводу того, что гуляет наедине с мужчиной. Может быть, потому что она сирота и совершенно одинока в этом мире. Независимо от причины, я был благодарен за это.
Лёгкий ветер начал дуть вокруг нас, я вдыхал её лимонно-имбирный аромат и чувствовал, что могу умереть от счастья прямо здесь, перед Кэтрин. Просто одно её присутствие было напоминанием о том, что красота и любовь существуют, даже если ты не можешь обладать ими.
- Думаю, я буду называть тебя Молчаливый Стефан, - сказала Кэтрин, когда мы проходили мимо группы быков, очерчивающих линию между деревней Мистик-Фоллс и отдалёнными плантациями и поместьями.
- Извиняюсь… - начал я, боясь, что я такой же унылый для неё, как Розалин для меня, - Просто в Мистик-Фоллс никогда не было столько новых жителей, мне незнакомых. Трудно разговаривать с кем-то, кто не знает всю твою историю. Я имею ввиду, что я не хочу наскучить тебе. После Атланты, я уверен, ты считаешь Мистик-Фоллс немного тихим.
Я почувствовал себя ужасно сразу после того, как эти слова сорвались с моих губ. Её родители умерли в Атланте, а здесь ещё и я, говорю так, будто она оставила некую захватывающую бурную жизнь ради жизни здесь. Я откашлялся.
- Я имею в виду не то, что ты находила Атланту увлекательной или что ты хочешь убежать от всего этого.
Кэтрин улыбнулась.
- Спасибо, Стефан. Это мило, - по её тону стало понятно, что она не хочешь дальше углубляться в эту тему.
Несколько долгих минут мы шли молча. Я намеренно шагал коротко, чтобы Кэтрин могла поспевать за мной. Не знаю, случайно это было или сознательно, но её пальцы коснулись моей руки. Они были холодными, как лёд, даже в этом влажном воздухе.
- Просто чтобы ты знал, - сказала она, - я совсем не считаю тебя скучным.
Всё моё тело запылало, как в пожаре. Я посмотрел на дорогу, делая вид, что прикидываю, каким путём нам лучше вернуться, хотя на самом деле просто пытался скрыть свой румянец от Кэтрин. Я снова почувствовал вес кольца в моём кармане, даже тяжелее, чем раньше.
Я обернулся к Кэтрин, будучи неуверенным, что хочу сказать. Но её сзади меня не оказалось.
- Кэтрин? – позвал я, щурясь на солнце, ожидая её легкого смеха из подлеска, растущего вдоль дороги. Но всё, что я услышал было лишь эхом моего собственного голоса. Она исчезла.

Глава 4
В тот день я не посетил Картрайтов. Вместо этого, после волнительных поисков, я пробежал две мили назад к поместью, боясь, что Кэтрин каким-нибудь немыслимым образом оказалась в лесу – а там, возможно, попала в лапы к ужасному созданию, терроризирующему соседние плантации.
Но когда я добрался до дома, я нашёл её у подъезда, болтающей со своей служанкой и держащей в руке стакан лимонада. Её кожа была всё такой же бледной, а глаза томными, будто она не бегала ни дня в своей жизни. Как она оказалась на каретном дворе так быстро? Я хотел подняться и спросить её, но остановился. Я буду выглядеть как сумасшедший, которому много мыслей вскружили голову.
В этот момент Кэтрин подняла глаза и прикрыла их рукой от солнца.
- Так быстро вернулся? – спросила она, как будто была удивлена, что видит меня. Я молча кивнул, спустился с подъезда и скрылся в глубине двора.
Её улыбающееся лицо вставало передо мной снова и снова на следующий день, когда я заставил себя нанести визит Розалин. Это было даже хуже, чем в первый раз. Миссис Картрайт сидела прямо рядом со мной на кушетке, и каждый раз, когда я шевелился, её глаза загорались, словно она ждала, что я вытащу кольцо в любую секунду. Я задал несколько вопросов о Пенни, о щенках, родившихся у неё в июне, и о делах у Гонории Феллс, городской швее, которая шила розовое платье для Розалин. Но не имеет значения как сильно я старался: всё, чего я хотел, это извиниться и уйти, чтобы скорее увидеть Кэтрин.
В конце концов, я пробормотал что-то в духе «я не хочу возвращаться домой после наступления темноты». По словам Роберта, было совершено ещё три нападения на животных, включая лошадь Джорджа Брауера прямо рядом с аптекой. Я почти чувствовал себя виноватым перед миссис Картрайт, проводившей меня из дома к моему экипажу так, будто я собирался на великую битву вместо того, чтобы проехать две мили до дома.
Когда я приехал в поместье, я не увидел и намёка на Кэтрин. Я уже два раза сходил в конюшню почистить Мезанотту, когда услышал сердитые голоса, доносившиеся из открытых окон кухни моего дома.
- Мой сын никогда меня не ослушается! Ты должен вернуться и занять своё место в мире! – это был голос отца, приобретавший сильный итальянский акцент только когда он был очень сильно расстроен.
- Моё место здесь. Армия не для меня. Что такого плохого в моих личных предпочтениях? – другой голос был вопящим, уверенным, гордым и злым одновременно.
Деймон.
Моё сердце забилось быстрее, когда я зашёл в кухню и увидел своего брата. Деймон был моим ближайшим другом, человеком, которого я считал лучшим в мире – намного лучшим, чем отец, хотя я никогда в этом не признавался. Я не видел его уже год с тех пор, как он присоединился к армии генерала Грума. Он стал выше, волосы как-то потемнели, а лицо было загорелым и веснушчатым.
Я бросился ему на шею, благодаря Бога за то, что вернулся домой вовремя. Они с отцом никогда не могли ужиться вместе, и их ссоры иногда превращались в маленькие драки.
- Брат! – Деймон похлопал меня по спине, высвобождаясь из моих объятий.
- Мы ещё не закончили, Деймон, - предупредил отец, удаляясь в свой кабинет.
Деймон повернулся ко мне.
- Я смотрю, отец тот же, что и всегда.
- Он не так плох, - мне неудобно было говорить плохо об отце, несмотря на то, что я был раздражён моей принудительной обязанностью ухаживать за Розалин.
- Ты только что вернулся? – спросил я, меняя тему разговора. Деймон улыбнулся. Он имел небольшие морщинки вокруг глаз, которые никто не мог заметить, если не знал его хорошо.
- Час назад. Я ведь не мог пропустить твою торжественную клятву, – сказал он с долей сарказма в голосе, - отец всё мне об этом рассказал. Похоже, главную роль сыграло слово «Сальватор» в твоём имени. И я думаю, ко дню Бала Основателей ты станешь мужем!
Я напрягся. Я совсем забыл о бале. Это было событием года: отец, шериф Форбс и мэр Локвуд готовили его месяцами. Частично польза для войны, частично возможность для города присоединиться к последним вздохам лета, по большей части шанс для городской элиты показать себя, в любом случае, Бал Основателей был моей любимой традицией Мистик Фоллс. А сейчас я боялся его.
Деймон, должно быть, почувствовал моё смятение, потому что начал рыться в своем холщовом рюкзаке. Он был отвратительно грязным, на уголке виднелось что-то похожее на пятно крови. Наконец, Деймон достал из сумки большой кожаный мяч, намного более вытянутый, чем бейсбольный.
- Хочешь поиграть? – спросил он, перекидывая мяч из руки в руку.
- Что это? – спросил я.
- Это называется футбол. Мы с парнями играли, когда было время между сражениями. Тебе понравится. Добавь немного жизненности своему лицу. Я не собираюсь играть нежно, - сказал он, так превосходно имитируя голос отца, что я засмеялся.
Деймон побежал на улицу, я последовал за ним, попутно снимая свой льняной жакет. Неожиданно солнце стало теплее, трава мягче, и всё вокруг лучше, чем минуту назад.
- Лови! – завопил Деймон, видя, что я не готов. Я поймал мяч прямо рядом с грудной клеткой.
- Можно и мне поиграть? – спросил женский голос, ломая такой хороший момент.
Кэтрин. На ней было простое струящееся лиловое платье, а волосы собраны в сетку на уровне шеи. Я заметил, насколько потрясающе подчёркивает её тёмные глаза миниатюрное голубое ожерелье, покоившееся на её открытой шее. Я представил, как беру её за руку и целую эту прекрасную белую шею.
Я заставил себя перестать на неё пялиться.
- Кэтрин, это мой брат, Деймон. Деймон, это Кэтрин Пирс. Она остановилась у нас, - сказал я напряжённо, смотря поочерёдно на неё и на него и оценивая реакцию Деймона. Глаза Кетрин танцевали, как будто она находила эту формальность невероятно забавной. И Деймон тоже.
- Деймон, могу сказать, что ты такой же милый, как твой брат, - сказала она, преувеличивая свой южный акцент. Несмотря на то, что эту фразу использовала любая девушка в стране, когда разговаривала с мужчиной, из уст Кэтрин это звучало насмешливо.
- Это мы ещё посмотрим, - улыбнулся Деймон. - Ну что, брат, дадим Кэтрин поиграть?
- Не знаю, - сказал я, внезапно засомневавшись, - а какие правила?
- Кому нужны правила? – воскликнула Кэтрин, её ухмылка показывала ровные белые зубы.
Я повертел мяч в руках.
- Мой брат играет грубо, - предупредил я.
- Что ж, я думаю, я играю грубее, - Кэтрин одним прыжком вырвала мяч у меня из рук. Её кожа, как и прежде, была холодной, как лёд, несмотря на дневную жару. Её прикосновение пропустило энергию через всё моё тело и ударило в голову.
- Кто проиграет, будет убирать за моими лошадьми! – воскликнула она, ветер растрепал её волосы.
Деймон смотрел, как она убегает, и выгнув одну бровь, сказал мне:
- Эта девочка хочет, чтобы за ней побегали.
С этими словами Деймон помчался вниз по холму, вырывая пятками землю, и я увидел, насколько сильное у него тело.
Секунду спустя я побежал тоже. Я чувствовал, как ветер свистел в ушах.
- Я тебя сделаю! – заорал я.
Эту фразу я говорил, когда мне было восемь, и я играл с девочками моего возраста, но я почувствовал, что ставки в этой игре намного выше, чем в любой другой, в которую я когда-либо играл.

---

Дата добавления: 2015-07-12