| 25 сентября, 1864
Говорят, любовь может превозмочь всё. Но может ли она преодолеть веру отца в то, что Кэтрин и ей подобные есть демоны и бесы? Я не преувеличиваю, когда говорю, что Кэтрин – ангел. Она спасла жизнь мне и Анне. Отец должен знать правду. Как только это случится, он будет неспособен отрицать доброту Кэтрин. Мой долг как истинного Сальваторе оставаться преданным своим убеждениям и той, которую люблю. Теперь настало время действий, а не сомнений. Смелость течёт в моих венах. Я заставлю отца понять истину: мы все равны. И с этой истиной придёт любовь. Отец отменит осаду. Об этом я клянусь своим именем и своей жизнью. В оставшуюся часть дня я сидел за своим столом в спальне и таращился на пустой блокнот, обдумывая, что делать. Если отец узнает, что Кэтрин – вампир, он отменит охоту. Он должен. Я видел, как он смеялся с Кэтрин, пытаясь впечатлить её историями о своих мальчишеских шалостях в Италии, и обходился с ней, как с дочерью. Кэтрин вселила в него такую бодрость, какой я раньше никогда не видел. Она вселила в него жизнь. Но как я мог убедить его в этом, когда он так яростно презирает демонов? С другой стороны, он человек рациональный. Мыслящий логически. Может быть он поймёт то, чему Кэтрин уже научила меня: не все вампиры злые. Они ходят среди нас, они плачут человеческими слезами; всё, чего они хотят, это иметь настоящий дом и быть любимыми. Наконец, я собрал всю свою храбрость и встал, закрыв блокнот с резким хлопком. Это было не школьное выступление, и мне не нужны были записи, чтобы говорить от сердца. Я был готов поговорить с отцом, как мужчина с мужчиной. В конце концов, мне было почти восемнадцать, и он планировал оставить мне поместье Веритас. Я глубоко вздохнул, спустился по извилистой лестнице мимо безлюдной гостиной и громко постучал по двери в кабинет отца. - Входите! – своим глухим голосом откликнулся отец. Прежде, чем я успел хотя бы положить руку на круглую ручку, отец сам открыл дверь. На нём был строгий пиджак с веточкой вербены на отвороте, но я заметил, что вместо того, чтобы быть гладко выбритым, он имел чёрную с проседью щетину, а его глаза были красными и припухшими. - Я не видел тебя прошлой ночью на балу, - сказал он, впуская меня в комнату. – Надеюсь, ты не был частью той шумной безмозглой толпы. - Нет, - я решительно тряхнул головой, чувствуя проблеск надежды. Значит ли это, что отец больше не планирует нападение? - Хорошо, - отец сел за свой дубовый стол и cо стуком бросил на него переплетённую в кожу книгу, которую держал в руках. Под ней я разглядел сложные чертежи и схемы города с крестиками на определённых зданиях, включая аптеку. И вот в этот момент проблеск надежды был уничтожен, и холодный, безжалостный страх расположился на его месте. Отец проследил за моим взглядом. - Как видишь, наши планы продуманы намного больше, чем у той идиотской кучки пьяниц и юнцов. К счастью, шериф Форбс и его люди остановили их, и никто из них не будет участвовать в нашей настоящей осаде. – Отец вздохнул и сложил пальцы вместе. – Мы живём в опасные и изменчивые времена, и твои действия должны отражать это. – Его тёмные глаза на мгновение смягчились. – Я просто хочу быть уверенным, что твои решения, по крайней мере, благоразумны. Он не прибавил «в отличие от Деймона», но ему и не нужно было этого делать. Я знал, что он именно об этом и думает. - Значит, осада… - Состоится на следующей неделе, как и планировалось. - Что насчёт компаса? – спросил я, держа в голове разговор с Кэтрин. Отец улыбнулся. - Он работает. Джонатан подправил его. - О, - волна ужаса обрушилась на меня. Если он работал, значит не оставалось никаких сомнений, что отец найдёт Кэтрин. – Как вы узнали, что он работает? Отец снова улыбнулся и разгладил бумаги. - Потому что он даёт результаты, - ответил он просто. - Можно с тобой кое о чём поговорить? – спросил я, надеясь, что мой голос не выдавал состояния моих нервов. Изображение лица Кэтрин вспыхнуло в моей голове, придавая мне сил не сводить с отца глаз. - Конечно. Присаживайся, Стефан, - скомандовал отец. Я устроился на кожаном стуле рядом с книжными полками. Он встал и легко прошёл к графину с бренди, стоявшему на столике в углу. Он наполнил один стакан для себя, затем один для меня. Я взял стакан и поднёс к губам, делая крошечный, почти незаметный глоточек своего напитка. После этого я набрался храбрости и уставился прямо на него. - У меня есть некоторые беспокойства насчёт твоего плана с вампирами. - Да? Это почему же? – отец откинулся на спинку своего стула. От волнения я сделал огромный глоток бренди. - Мы исходим из предположения, что они настолько же злы, насколько их описывают. Но что, если это неправда? – спросил я, заставляя себя смотреть отцу прямо в глаза. Он фыркнул. - У тебя есть доказательства обратного? Я встряхнул головой. - Конечно нет. Но почему мы оцениваем их по тому, что говорят люди? Ты нас по-другому учил. Отец вздохнул и подошёл к графину, чтобы добавить себе ещё бренди. - Почему? Да потому что эти существа выходят из самых тёмных уголков ада. Они знают, как контролировать твой разум, как порабощать твой дух. Они смертоносны, и их нужно уничтожить. Я взглянул на янтарную жидкость в моём стакане. Она была такой же тёмной и мрачной, как мои мысли. Отец слегка наклонил свой стакан ко мне. - Я не должен тебе этого говорить, сынок, но те, кто с ними заодно и навлечёт позор на свои семьи, будут точно так же уничтожены. По спине пробежал озноб, но я выдержал его пристальный взгляд. - Всякий, кто стоит на стороне зла, должен быть уничтожен. Но я с большим трудом могу представить, что разумно считать, будто все вампиры являются злом просто потому, что они оказались вампирами. Ты всегда учил нас видеть хорошее в людях и думать за себя. Последняя вещь, в которой нуждается этот город, который уже претерпел столько смертей из-за войны, это ещё более бессмысленные убийства, - сказал я, вспоминая запуганные лица Перл и Анны в лесу. – Основатели должны пересмотреть план. Я пойду на следующую встречу вместе с тобой. Я знаю, что не настолько усердствую в этом, насколько мог бы, но я готов принять на себя все обязательства. Отец снова опустился на свой стул, откинув голову на его деревянную спинку. Он закрыл глаза и стал массировать пальцами виски. Он пребывал в такой позе несколько долгих мгновений. Я ждал, каждый мускул моего тела был готов принять гневный поток слов, которые без сомнения, должны были вылететь из уст отца. Я удручённо разглядывал свой стакан. Я потерпел неудачу. Я не оправдал ожиданий Кэтрин, Перл и Анны. Я оказался не в состоянии защитить своё собственное счастливое будущее. Наконец, глаза отца распахнулись. К моему удивлению, он утвердительно кивнул. - Полагаю, я мог бы уделить этому вопросу некоторое внимание. Леденящее облегчение разлилось в моём теле, как будто я только что прыгнул в холодный пруд палящим летним днём. Он может уделить этому вопросу некоторое внимание! Для некоторых это могло бы быть и не слишком уж многим, но из уст моего упрямого отца это значило всё. Это значило шанс. Шанс остановить хождения украдкой под покровом темноты. Шанс для Кэтрин оставаться в безопасности. Шанс для нас быть вместе, навсегда. Отец поднял свой стакан. - За нашу семью! - За семью, - повторил я. Отец осушил свой стакан, что побудило меня сделать то же самое.
|
