Империи Ислама 2 страница

Несмотря на уникально удачное правление Умара, несмотря на его признанный всеми политический гений, вторая фаза неумолимо шла к концу, а стало быть, к своему кризису. Кризис второй фазы начался в 614 году, хотя реальные его очертания проявились лишь в третьей фазе.

«Успешные завоевания и превращение халифата в гигантскую державу резко обострили внутриполитические противоречия в этом молодом и структурно весьма еще рыхлом государстве. Управление продолжало сохраняться в руках местных властей, а связи завоеванных областей с центром были недостаточно прочны. Кроме того, в центре назревал политический кризис, вылившийся в острую борьбу за власть» (Л.Васильев).

Методы второй фазы исчерпали себя, пора было не только расширять тело государства, но и укреплять его «рыхлый» скелет, а это уже дело третьей фазы.

Третья фаза (645–681, Халифат)

Вспомним начало нашей третьей фазы: Сталин в 1952 году (год вещих снов истории) переименовывает ВКП(б) в КПСС, заменяет Политбюро более широким Президиумом, будто бы предчувствуя смену власти. В 1953 году по смерти (или убийству) Сталина все попытки найти нового диктатора проваливаются, и лишь мощная поддержка партаппарата помогает найти властителя, впрочем, властителя нового типа, полностью зависящего все от того же аппарата.

Аналогичные трансформации происходили после 36-летнего правления Петра I или 38-летнего правления Генриха VIII. Неудивительно, что в поисках первой Империи ислама мы искали нечто подобное, хотя и не ожидали такого поразительного сходства. Судите сами: за год до конца фазы блестящего и сравнительно молодого (59 лет) Умара смертельно ранит в мединской мечети раб-иранец. За три дня агонии Умар, предчувствуя будущее, вместо того чтобы назначить себе преемника, назначает «совет» из шести старейших сподвижников Мухаммада для избрания нового халифа. (Если не изменяет память, к мертвому Сталину приехали тоже шестеро.)

Три дня решал «совет», кому быть третьим халифом. Все знали друг друга, знали, кто на что способен. Главным претендентом был Али, кузен и зять Пророка, один из первых последователей ислама, храбрый воин, блестящий оратор. Однако выбран был Усман – самый старый, самый безвольный. Именно такой исход выбора подтверждает наступление третьей фазы. Во второй фазе всегда из черных претендентов выбирается самый черный, нет сомнений, что Сталин чернее Троцкого или Кирова. В третьей фазе из всех серых претендентов выбирается самый серый. Хрущев был более серым, чем Берия или Маленков, а Брежнев более серым, чем Хрущев или Шелепин. Из будущего серая личность выглядит довольно убого, проигрывая в сравнении не только с белым вождем четвертой фазы, но и черным вождем второй. На деле же серые лидеры идеальны для третьей фазы, ибо устраивают более или менее всех. Появление же более яркого лидера тут же приводит к раскачиванию лодки.

Точно так же как Хрущев отражал интересы новых коммунистов, уже не революционеров-ниспровергателей, а хозяйственников-созидателей, так же и Усман отражал интересы не ближайших сподвижников пророка (революционеров), а мекканской верхушки, присоединившейся к Мухаммаду исламу в последнюю очередь. «Суть в том, что богатые курейшиты, аппетиты которых постоянно сдерживал Умар, хотели видеть над собой более покладистого халифа, а Али обещал быть более жестоким правителем, чем Усман, тем более что его близость к пророку позволила бы ему в силу авторитета быть решительнее в поступках» (О.Большаков). Усман же не был таким несгибаемым догматиком, он руководствовался принципом «живи сам и давай жить другим». Короче говоря, «Усман был избран халифом потому, что соперничавшие члены «совета» сочли его наименее опасной фигурой» (О.Большаков).

По времени правления Усман (644–656) практически точно соответствует Хрущеву, также простоявшему до 11 года третьей фазы. Из других аналогов можно вспомнить четвертую Иудею, где Саломея правила до седьмого года фазы; второй Рим, где до 11 года фазы правил первый три-умвират; вторую Англию, где на 11 году фазы умрет Генрих I; третью Англию, где Мария Католичка умерла на 13-м году фазы; третью Россию с Анной Иоанновной. Может быть, наиболее точной будет аналогия со вторым Римом, когда именно с распада первого триумвирата началось противостояние цезарианцев и помпеянцев. Также и после убийства Усмана впервые началась внутригосударственная военная распря, по сути дела, гражданская война. Однако гражданские войны третьей фазы не имеют никакого отношения к народному движению – это войны одних групп аристократии с другими. И в этом смысле боевые действия всего лишь продолжение общей тенденции к бесконечным дворцовым интригам.

Третья фаза выдвинула политиков совершенно иного рода – беспринципных интриганов, хитрых дипломатов, мастеров компромисса. Именно такие политики в конечном счете сменили менее искушенных и более простодушных правителей первой половины фазы: речь идет об аналоге титанов третьей фазы – Елизаветы Петровны (1741–1761) и Леонида Брежнева (1964–1982), первого омейядского Халифа Муавии (661–680), а также о людях, помогавших последнему прийти к власти и удерживать ее (полководец Амр ибн ал-Аса, наместник восточной части халифата Зийяд ибн Абихи и др.).

«Муавия был человек хитрый и предусмотрительный, а когда желал приобрести друга, становился щедрым, несмотря на великую бережливость во всем, касавшемся его лично. Часто говаривал он сам: «Мне не нужно меча там, где достаточно плети, и ее также не нужно в таком деле, где можно обойтись словом. А если между мной и кем-нибудь хотя бы ниточка существует, то я стараюсь ее не обрывать». Когда же у него спросили объяснения, то он ответил: «Если тот потянет, немного ослаблю, отпустит он – я натяну» (А.Мюллер). Замечательная формула для выкристаллизованного лидера третьей фазы – то же самое могла бы сказать о себе молодая Елизавета Тюдор или Елизавета Петровна, то же самое мог бы подумать о себе серый человек, но прекрасный политик Леонид Ильич Брежнев.

Не отставал от Муавии в знании человеческой натуры и умении манипулировать людьми полководец Амр, который «был великий проныра и никогда не руководствовался иной целью, как только своими личными выгодами. История всей его жизни переполнена интереснейшими эпизодами: известно множество случаев, когда его лукавая сноровка против всякого вероятия сразу, по-видимому, меняла порядок вещей. Трудно не изумляться его поистине изобретательному уму, его основательному знанию человеческой натуры, тем не менее его глубокий циничный эгоизм, его полнейшая неспособность воспринимать что-либо благородное и истинное производят в высшей степени отталкивающее впечатление» (А.Мюллер).

Однако какая бы глубокая пропасть ни пролегла между Хрущевым и Брежневым, они были деятелями одной фазы, были вождями одного и того же аппарата. Какая бы пропасть ни пролегла между Али («безыскусная натура солдата и поэта») и Муавией – они были деятелями одной фазы и делали одно дело,– вспомним еще раз хронологию политической эволюции халифата в 3-й фазе. В правление Усмана (644–656) было завершено завоевание государства Сасанидов, утвердилось положение мусульман в Тунисе и Закавказье. По инициативе Усмана был составлен сводный текст Корана, который он старался сделать каноническим, приказав уничтожить остальные списки. В последние годы правления впервые возникла оппозиция халифу. «Обогащение халифа и его родни вызвало также упреки аскетически настроенной части мусульман, обвинявших его в отступлении от образа жизни Мухаммада и двух первых халифов» (О.Большаков). В правление Муавии (661–680) продолжались завоевательные походы в Индию, Кабулистан, состоялись первые походы на Бухару и Самарканд, шла борьба за овладение Магрибом, ежегодно совершались походы в Малую Азию, но значительных прибавлений не было. При нем началось восстановление запустевших приморских городов Палестины и Сирии, был составлен первый земельный кадастр в некоторых районах. Муавия покровительствовал поэтам и первым арабским ученым. Важнейшей политической акцией было привидение к присяге его сыну Иазиду как наследнику, что превратило халифскую власть в наследственную.

Как это и бывает в большинстве имперских циклов, именно третья фаза стала, несмотря на бурные столкновения (657–660), самой спокойной. При Муавие положение было относительно спокойным. Разруха, последовавшая за гражданской войной, и начавшееся затем экономическое процветание, стимулируемое объединением громадной территории, позволило ему некоторое время сдерживать непримиримых без применения силы» (Г.Грюнебаум).

Спокойная обстановка третьей фазы необходима для переосмысления того, что было наворочено в сумасшедшем калейдоскопе второй фазы, для осознания самих себя в новом теле, в новом качестве. Тут очень важно введение административного порядка, экономического порядка, но не менее важно наведение порядка в идеологии. В этом смысле важнейшим делом была кодификация Корана. Во второй фазе было не до того, и в результате по территории государства бродило несколько десятков разных списков Корана. Разногласия приверженцев того или другого списка доходили до того, что в Куфе в одном углу мечети собирались верующие для чтения Корана «по Абу Мусе», а в другом – «по ибн Масуду». Композиция Корана отражает дух третьей фазы: главы (суры) располагаются в нем не в хронологическом порядке и не по значимости, а по размеру сур, от самой длинной «Коровы» в 286 стихов до небольших сур-молитв в 3–6 стихов. В нарушение этого принципа в начало была помещена сура-молитва «Фатиха» («Открывающая»).

С кодификацией Корана связано и появление первых факихов, богословов-законоведов, знатоков богословско-правового комплекса ислама (фикх). Образуется пирамида судей-чиновников (кадиев), помощников наместников в разборе гражданских дел. Определяющей становится традиция принимать решения, руководствуясь Кораном и Сунной Пророка. Так постепенно и незаметно аморфное образование, подобное орде кочевников, преобразовывается в мощное политизированное и насквозь идеологизированное государственное образование, переплетенное сетью духовных и административных связей.

При внешне сохраняющемся спокойствии и примирении третья фаза подразумевает достаточно мощное расслоение правящей элиты, а вместе с ней и всего народа. Разве у нас после 1953 года не расслоилась (при видимом единстве) партия на сталинистов, шестидесятников и умеренных хозяйственников. Стоит ли удивляться, что и в халифате произошло расслоение на хариджитов, суннитов и шиитов. При Муавие государственной доктриной стал суннизм, оправдывавший власть омейядов. Раскол произошел и по географическому параметру. С приходом Муавии военно-политическим центром стала резиденция омейядов Дамаск (Сирия), а религиозным остались Мекка и Медина. Все попытки «сподвижников пророка» вернуть Мекке и Медине политическое значение не увенчались успехом точно так же, как попытки Муавии сделать Дамаск общепризнанным центром ислама.

Подводя итоги третьей фазы, необходимо еще раз сказать, что в невоенной, небоевой фазе главными становятся медленные, политические факторы. «Первым из них была исламизация завоеванного населения. Распространение ислама среди покоренных народов шло на редкость быстро и успешно. Частично это можно объяснить тем, что христиане отвоеванных у Византии земель и зороастрийцы Ирана видели в новой религиозной доктрине нечто не слишком им чуждое: сложившаяся на доктринальной базе иудаизма и христианства, частично также и зороастризма, мусульманская религия была достаточно близкой и понятной тем, кто уже привык верить в одного великого Бога. Кроме того, этому способствовала экономическая политика первых халифов: принявшие ислам платили в казну халифата только десятину, тогда как немусульмане были обязаны выплачивать более тяжелый поземельный налог (от 1/3 до 2/3 урожая) и подушную подать.

Вторым важным фактором усиления власти халифов была арабизация. В ходе завоеваний и быстрого расширения захваченных арабами территорий большое количество воинов-арабов, вчерашних бедуинов, расселялось иногда чуть ли не целыми племенами на новых местах, где они, естественно, занимали ключевые позиции и брали себе в жены представительниц местного населения, к тому же в немалых количествах, благо то было санкционировано освящающим многоженство Кораном. Кроме того, близость арабского языка и культуры семитскому, в основном арамейскому населению Сирии и Ирака, способствовала быстрой арабизации этих районов... Только собственно Иран, страна древнейшей культуры и весьма независимой политической традиции, успешно противостоял арабизации, не говоря уже о весьма отдаленных от Аравии Закавказья и Средней Азии, где арабов было очень мало, а местные языковые корни имели мало общего с семитскими» (Л.Васильев). (Запомним особенное положение Ирана и Средней Азии – быть может, это поможет нам понять происхождение еще трех Империй Ислама.)

Пока идет третья фаза, время кажется резиновым, все конфликты тщательно придушены, всем велено быть серыми, средними и очень спокойными. Чем ближе к концу третья фаза, тем меньше сил для сохранения спокойствия, начинается поход за наивысшими достижениями, все стартуют и бегут, все хотят быть яркими и оригинальными. Так случилось в России накануне 1989 года, так было и в халифате накануне 681 года.

В 680 году умирает халиф Муавия, и его смерть лишь дополнительно стимулирует всеобщее пробуждение. «Вступление Йазида на халифский престол правоверные жители священных городов встретили глухим недовольством... Из среды этих правоверов вышли претенденты на верховную власть, которой они решили добиваться путем восстания и вооруженной борьбы» (Е.Беляев). Так смутно и тревожно начинается самая блестящая фаза имперского цикла, восьмой раз в мировой истории. Всего же 18 раз блистал, ослепляя весь мир, феномен четвертой имперской фазы, 19-ю попытку осветить дорогу всему человечеству предпринимает здесь и сейчас наша страна.

Четвертая фаза (681–717, Халифат)

Итак, смерть Муавии, вступление на престол Иазида, образование на территории Мекки и Медины «антихалифата». Кажется, страна входит в кризис междоусобия, из которого уже нет возврата. Кажется, повторяются худшие времена противостояния Али и Муавии, и никому не приходит в голову, что наступившая смута это не шабаш черных сил, а всего лишь конкурсное испытание на доброту, ум, фантазию...

Уже первый халиф четвертой фазы Иазид I (680–683) по всем признакам был светлым человеком. «Его воспитателем был ал-Ахтал, выдающийся арабский поэт того времени. Сам Иазид был поэтом, любителем псовой и соколиной охоты, ценителем музыки, пения и танцев, питомцем арабо-сирийской культуры» (Е. Беляев). Пришлись на его долю, правда, не самые простые и благоприятные годы фазы, но тем не менее... Если переводить на нашу фазу, то это годы 1988–1991 – как раз последние годы Горбачева.

Так же как у нас в 1991 году, в халифате 683 года события были достаточно бурными. По смерти Иазида почти весь халифат присягнул «антиха лифу», в то время как Омейяды потеряли 40 дней, выбирая будущего халифа Марвана. Казалось бы, снова смута, гражданская бойня, развал империи. Так ведь и мы думали в августе 1991 года.

Но в том-то и фокус четвертой фазы, что на фоне самых черных ожиданий наступают все же белые времена, при этом объясняется все, как обычно, личными свойствами правителей. «Необходимо было немало отваги, чтобы в данный момент, когда почти все государство признало другого, заставить принести себе присягу в качестве халифа – у Мирвана она нашлась. Действуя быстро и энергично, он совершил в течение краткого своего управления значительный шаг к цели воссоединения всего государства под владычеством дома «Омейядов» (А. Мюллер). Годы правления Мирвана (683–685) соответствуют в нашем исчислении годам с 1991-го по 1993-й, тем самым напряженным годам противостояния слабенькой новой власти и сборной недобитков всех мастей, когда все, казалось бы, висело на волоске. Мирвану тоже нелегко пришлось: отпавшие сиро-арабские племена были покорены силой оружия, Египет был отнят у Абдаллаха ибн аз-Зубейры. Спокойствие в государстве было восстановлено, революционная буря миновала точно по расписанию, и сын Мирвана Абд ал-Малик и внук ал-Валид уже вступали на престол без препятствий и осложнений. Халиф Абд ал-Малик (685–705). «По сие время его управление на Востоке считается за синоним мудрого и могучего, доставившего подданным спокойствие и благоустройство... Обычный в семье поэтический талант сочетался У него с обширными знаниями. По тогдашнему времени он обладал замечательным образованием» (А. Мюллер). Не уступает ему и халиф ал-Валид (705–715) – «властелин энергичный. Приближенных старался привязать к себе щедростью, а народ побуждал к разумным предприятиям на общую пользу» (А. Мюллер).

В тот момент, когда пишется эта глава (1998), многим верится с трудом, что именно наступившее время наименее склоняет к дворцовым играм, интригам, борьбе честолюбий. Казалось бы, предыдущие годы показывали нечто противоположное. Однако не будем торопиться, по сути, пока мы видели лишь борьбу «новой власти» с остатками «старой». В стане же «новых» складываются достаточно трогательные отношения доверия и уважения, основанные на принципе: «Всем работы хватит». Черномырдин отказывается подсиживать Ельцина, Лужков отказывается подсиживать Черномырдина, хотя их усиленно к этому толкали и толкают. Тем же, кто не верит сказанному, полезно будет изучить историю Халифата с 681 по 717 год. За эти 36 лет в государстве Омейядов ни разу не было продолжительного спора из-за власти. Великий Абд ал-Малик «симпатичен более Муавии, родственного с ним по искусству управления. Насколько нам известно, ни разу Абд ал-Малик не запятнал своего имени отравой... в поступках его чувствовалось всегда нечто прямое и могучее, чего не замечалось в скрытной натуре знаменитого его предшественника» (А. Мюллер). В этом, как мы помним, и есть один из главных смыслов четвертой фазы – «темное время» кончилось, можно все делать в открытую, в полный рост.

Ал-Валид, придя к власти, не сменил ни одного человека из аппарата отца; шел, напомним, 24-й год фазы, аналогичный нашему 2013 году. Всесильный наместник Ирака Хаджжадж ибн Юсуф пользовался безграничным доверием сына точно так же, как и отца. Сам Хаджжадж, обладая безграничной властью, за 21 год своего управления Ираком (693–714) ни разу не помыслил отделиться от центра.

Таков первый, общий взгляд на четвертую фазу – белый цвет, белые дела, яркие, мощные, открытые люди. Однако все это видно только по прошествии многих лет – большое видится на расстоянии, пока же четвертая фаза только разворачивает свои белые знамена, слишком многие желают выплеснуть на них побольше черной краски. Это мы видим в современной России, то же было и в Халифате.

Иазид и Мирван переломили ситуацию в пользу единой власти, но утвердить окончательную победу пришлось все же Абд ал-Малику. В 685 году брат халифа Абд ал-Азиз захватывает Египет, далее Ирак... В 692-м пал «антихалифат» в Мекке. Мекка, сожженная и разграбленная, навсегда лишилась своего политического статуса, оставшись только религиозным центром ислама. 693 год мусульманская традиция называет «годом воссоединения». Таким образом, одно из главных предназначений четвертой фазы – общенациональное объединение («красные» с «белыми», иконоборцы с иконопочитателями и т.д.) произошло лишь на 12-м году фазы (в нашем варианте это 2001 год).

Еще более удивительным для обыденного сознания стало превращение в четвертой фазе военного государства в державу высочайшей культуры. Действительно, территориальный и политический взрыв, подобный рождению Халифата, – явление редкое, но встречающееся и в мире Востока, и в мире Запада, а вот параллельное с политическим ростом рождения новой культуры – явление чисто имперское.

«Если в период первых четырех халифов управление находилось в руках местных властей и велось в основном на греческом и персидском языках (ведь это были земли, отвоеванные у Византии и Ирана), то с Омейядов, правда не сразу, ситуация начала меняться. Арабский язык повсюду вводился в качестве обязательного в делопроизводство. Он был, как упоминалось, единственным в сфере науки, образования, литературы, религии, философии. Быть грамотным и образованным значило говорить, читать и писать по-арабски. Это касалось практически всех жителей халифата. Исключение делалось только для небольших анклавов христиан и рассеянных по халифату иудеев – те и другие считались почти родственниками мусульман, во всяком случае, вначале уважительно именовались «людьми писания» и пользовались определенными правами и признанием» (Л.Васильев).

Единый язык, как сейчас сказали бы язык межнационального общения,– это основа Империи, построенной не на час, а на века. За единым языком последовала единая денежная система (ранее на территории халифата обращались византийские и иранские деньги). Была создана почтовая связь, при ее помощи Дамаск был связан со всеми провинциями империи. Появились школы, больницы, дороги, как это обыденно для четвертых имперских фаз, но как это необычно для истории вообще, в которой больше разрушалось, чем строилось.

Уникальность четвертой фазы в том, что, сохранив имперскую мощь, государство обретает свободу, раскрепощение всех сил при обретении социального и религиозного мира внутри государства. Сочетая компромисс и твердость, государство добивается в четвертой фазе того, что хариджиты и шииты отказываются от вооруженного противодействия власти.

Достижение внутреннего мира и порядка всегда жестко связано с внешнеполитическими успехами. Не будет в России конца XX века внутреннего порядка, пока не начнутся ощутимые внешнеполитические успехи, речь, разумеется, не о военной экспансии, а об увеличении влияния России на мировые процессы, причем не на основе тупой силы или идеологического блефа, а на основе нового знания, которое рождается на наших глазах.

В четвертой фазе Халифата все было более очевидно – арабы вновь одерживают победу за победой. Во времена ал-Валида арабские войска одновременно действовали в Средней Азии (Бухара, Самарканд), Индии, на берегу Атлантического океана, в Северной Африке и в Европе (Испания). Откройте географический атлас – современный мир почти точно передает историю тех полутора веков, даже если не брать государства ислама, а лишь арабские страны, то и тогда список огромен: Тунис, Марокко, Ливия, Египет, Сирия, Ирак, Саудовская Аравия, Эмираты и т.д. – целый мир.

Ну а в VIII веке Халифат был близок к завоеванию мира. Европейская, она же христианская, цивилизация была спасена лишь окончанием имперского цикла Халифата и одновременным началом второго имперского цикла в Византии. В 717 году Лев Исавр заставляет арабов снять осаду Константинополя, в 732-м Карл Мартелл в битве при Пуатье разбивает арабские войска и останавливает их продвижение по Европе.

Если бы мы не имели перед глазами не менее блестящие циклы – первая Россия, первая Иудея, второй Рим, четвертая Англия, то стоило бы признать, что развитие Халифата из абсолютного нуля в чуть ли не мирового властелина за какую-то сотню лет – факт уникальный и беспрецедентный. «Становится почти невероятным, каким образом могло произойти нарастающее беспрерывное развитие в этом новом, вечно волнующемся государстве» (А.Мюллер). Воистину, на фоне имперского буйства остальные государства кажутся спящими либо мертвыми... Откуда же такая сила у имперского народа? Ответ все тот же: за малым исключением все имперские циклы черпали свою энергию в единобожии. (Сказанное относится и к циклу России, идущему с 1881 года, может быть самому напряженному по искренности богоискания.) Ну и, разумеется, это относится к циклу Халифата, в кратчайшие сроки создавшему третью и последнюю ветвь единобожия. Военная, политическая, языковая, культурная экспансия маленького восточного племени – все это следствие рожденной этим племенем религии. И секрета в этом никакого не было, по крайней мере для самих арабов. «Всякий, кто только ощущал в себе в то время духовные силы, побуждавшие его высказываться, находил один только предмет, достойный внимания: слово Божие и устные предания о пророке.. Отныне и надолго еще вперед вся научная деятельность сосредоточивалась на одном толковании Корана, на собирании, дальнейшей передаче преданий, в формулировании учения веры, разрабатываемого на основании данных обоих первостепенных источников» (А.Мюллер).

У народа, который до волевого рывка мог только считать и торговать, а высшим достижением культуры была устная поэзия, во времена Абд ал-Малика и ал-Валида уже были вполне оформившиеся и по содержанию, и по обрядам религия, богословие, философия, литература, грамматика, законоведение, наука, архитектура, при этом все это не взято напрокат у соседних народов, а выстрадано, рождено из недр национального гения. Конечно, вершин арабская культура достигнет позже, что немудрено. Россия и Англия вершин своей культуры достигли, например, лишь после третьего волевого рывка. Однако именно в четвертой фазе имперского цикла сформировалось «лица не общее выражение» арабской культуры, то своеобразие, от которого арабская культура не отступает уже 13 веков.

При Омейядах политическим центром был Дамаск, религиозным – Мекка, культурными центрами стали два города-близнеца, выросшие из арабских военных лагерей в Ираке, – Куфа и Басра. «Почти невероятно то множество высокоодаренных, творческих голов, какое воспроизводили либо перерабатывали для общего преуспеяния эти два города-близнеца Басра и Куфа» (А.Мюллер). Соответственно покровителем новой арабской культуры был наместник Ирака Хаджжадж, преобразовавшийся «из школьного учителя Таифского если не в преподавателя Аравии, то в первого сберегателя арабской науки» (А.Мюллер). С благословения Хаджжаджа, кружком, который благословлял крупнейший богослов раннего ислама ал-Хасан ал-Басри, была проведена реформа арабской письменности и создана буквально с нуля арабская грамматика. (Напоминаем: аналогично в четвертой фазе второй Византии Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку – аналогия не прямая, но тем не менее...)

Дело в том, что у арабов изначально была довольно неудобная грамматика и алфавит, писались только согласные буквы, к тому же по написанию довольно похожие друг на друга (ср. с ивритом), не было ни знаков препинания, ни прописных букв. «Коран приходилось скорее отгадывать, чем читать» (все тот же А.Мюллер). Это было трудно даже «природному» арабу, что уж говорить о новообращенных неарабах. Появление арабской вязи стало тем самым идеологическим чудом, без которого немыслима четвертая имперская фаза. «Первоначально заимствованные у сирийцев неуклюжие и неказистые начертания букв преобразовались постепенно в изящные письмена. Это же стремление выступило в архитектуре, в орнаментации. Эти художественно сплетенные фигуры надписей, с окаймляющими их волнистыми линиями и росчерками впоследствии перешли со стен строений на дорогие материалы средневековой восточной тканевой фабрикации и всюду стали появляться под названием арабесок. Эта же техника и наложила по меньшей мере печать своеобразности и какой-то неуловимой прелести на большинство памятников мусульманской архитектуры» (А.Мюллер).

В Куфе и Басре были созданы школы грамматиков и филологов. В этих школах полным ходом шло окончательное формирование фикха (система социальных норм) и хадисов (предания о Пророке). Ранее записанные предания систематизировались, обобщались. «Из соответствующих мест Корана, изречений Пророка и его преемников образовывались пространные толкования на самый Коран. Судебные же постановления сплачивались вместе с законодательными формулами священного писания в юридические системы» (А.Мюллер).

Появляются первые ученые. Сын Иазида I Халид сделал первые переводы на арабский язык греческих сочинений по астрономии, медицине и химии. Утверждают, что ему удалось найти «философский камень».

Теперь об обязательном для четвертой фазы строительном буме.

В первой фазе, как помним, арабам не хватило опыта и сил самим, без посторонней помощи, перекрыть Каабу. И вот уже в четвертой фазе Абд-ал-Малик застраивает Иерусалим и Дамаск мечетями и дворцами, именно строительством, а не разрушением поднимая политический и религиозный статус Сирии. Не отставал от отца ал-Валид. Он «приводил всех подданных в неописуемый восторг воздвигаемыми им огромными и великолепными зданиями. Он оставил после себя свидетелей ревностной заботы своей о народном благосостоянии в разбросанных повсюду дорожных сооружениях, фонтанах, больницах, мечетях; ему же обязаны арабы строительством первых школ» (А.Мюллер).

Ал-Валид возвел мечеть «Купол Скалы», которая и в X веке считалась самым великолепным и пышным зданием мусульманского мира. При дворе этого Халифа хорошим тоном светской беседы считался только разговор о постройках. Халифы и их приближенные в этом деле не мелочились, строили не только мечети, не и целые города. Так, все тот же Хаджжадж построил себе новый город-резиденцию. Васит Халиф Сулейман (715–717) за последние годы рывка успел построить город Рамлу, который стал на многие века главным городом Палестины, отняв этот статус у Иерусалима.

За 144 года Халифат перевернул жизнь не только арабов и Аравии, но и всего мира. За 144 года родовая община превратилась в государство мирового масштаба; отсталый языческий народ вышел на передовые рубежи мировой культуры как носитель новой единобожеской религии и нового образа жизни, который впоследствии найдет себе множество сторонников и последователей. Исторический след Халифата, как и других Империй, растянулся на века, во много раз превзойдя по протяженности его хронологические рамки.

«Халифат при внешнем сходстве путей его возникновения с обширными державами гуннов, готов, тюрков не только оказался более долговечным государственным образованием, но и имел неизмеримо большее влияние на всемирную историю. Дело не только в продолжительности его существования или в том, что по размерам он превзошел все бывшие до того великие державы, охватывая в период расцвета более четверти тогдашнего цивилизованного мира в Старом Свете. Важнее то, что в Халифате процесс взаимодействия различных цивилизаций породил новую высокоразвитую культуру, языком которой стал арабский, а идеологической основой ислам. Эта арабо-мусульманская культура на много веков вперед определила пути развития народов, исповедовавших ислам, сказываясь в их жизни до сего дня. Многим обязана ей также культура европейских народов» (О.Большаков).

Дата добавления: 2015-07-12