Января. Петербургская стачка

Заграничные газеты от субботы 8 января, сообщают, что даже по официальным русским сведениям остановили работу 174 завода, фабрики и мастерские с числом рабочих до 96 000 чел.

Стачка в Петербурге уже в субботу, 8-го января, стала всеобщей. Даже официальные сведения определяли число забастовавших в 100-150 тысяч человек. Россия не видывала еще такого гигантского взрыва классовой борьбы. Вся промышленная, торговая, обществен­ная жизнь гигантского полуторамиллионного центра оказалась парализованной. Пролетариат на деле показывал, что им и только им держится современная цивилизация, его трудом создаются богатства и роскошь, на нем покоится вся наша «культура». Город оказался и без газет, и без освещения, и без воды.

И эта всеобщая стачка носила опре­деленно выраженный политический характер, являлась непосредственным прологом революционных событий.

Вот как один очевидец описывает, в письме к нам, канун исторического дня:

«С 7 января забастовка в Петербурге сделалась всеобщей. Остановились не только все крупные заводы и фабрики, но и многие мастерские. Сегодня, 8 января, не вышло ни одной газеты, кроме «Правительственного Вестника[9]» и «Ведомостей С.-Петербургского Градоначальства[10]».

Руководство движением находится до сих пор в руках зубатовцев. Мы наблюдаем невиданную в Петербурге картину, и сердце сжимается страхом перед неизвестностью, – окажется ли социал-демократическая организация в состоянии взять, хотя через некоторое время, движение в свои руки.

Положение крайне серьезное. Все эти дни происходят ежедневные массовые собрания рабочих во всех районах города в помещениях «Союза русских рабочих». Пе­ред ними улицы целые дни наполнены тысячами рабочих. Социал-демократы произносятся речи и распространяются листки. Принимаются они в об­щем сочувственно, хотя зубатовцы и пытаются устраивать оппозицию. Когда речь коснется самодержавия, они кричат: «Это нам ни к чему, самодержавие нам не мешает!». А между тем, в речах, которые произносятся в помещениях «Союза» зубатовцами, выставляются все социал-демократические требования, начиная с 8-часового рабочего дня и кончая созывом народных представителей на основах равного, прямого и тайного избирательного права. Только зубатовцы утверждают, что удовлетворение этих требований не обозначает свержения самодержавия, а приближение народа к царю, уничтожение бюрокра­тии, отделяющей царя от народа».

Но экономическими требованиями дело не ограничилось. Движение стало принимать политический характер. В нем попытались принять участие (хотя еще очень слабое) местные социал-демократы. На громадных рабочих собраниях в несколько тысяч человек стали обсуждаться политические требования и вотироваться резолюции в пользу политической свободы.

Петиция, выработанная рабочими, распадается на три части. Первая излагает требования прав для народа. Вторая – меры борьбы с бедностью народа. Третья – меры против угнетения труда капиталом.

Требования: неприкосновен­ность личности, свобода слова, собраний, совести; обязательное школьное обучение на средства государства, участие в законодательстве выборных представителей народа, равенство всех перед законом, ответственность министров, отмена выкупных платежей, дешевый кредит, постепенная раздача государственных земель народу, подоходный налог.

Корреспондент английской газеты «The Standard» сообщает, что было три собрания 5 янв. (одно в 4 тыс. чел., другое в 2 тыс.) и что приняты такие политические требования: 1) немедленный созыв учредительного собрания, избранного всеобщей подачей голосов; 2) прекращение войны; 3) полная амнистия политическим ссыльным и заклю­ченным; 4) свобода печати и совести; 5) собраний и союзов.

Несмотря на возражения социал-демократов, рабочие принимают предложение зубатовцев идти в воскресенье 9 января к Зимнему дворцу и подать через священника Георгия Гапона[11] петицию царю с перечислением всех требований рабочих, заканчивающуюся словами: «Дай нам все это, или мы умрем». При этом руководители собраний добавляют: «Если царь не даст, тогда наши руки развязываются, – значит, он враг наш, и тогда уж мы выступим против него, развернув красное знамя. Если прольется наша кровь, она падет на его голову».

Петиция везде принимается. Ра­бочие дают клятву, что все они придут в воскресенье на площадь «с женами и детьми». Сегодня петиция будет подписываться по отдельным районам, а в 2 часа все должны собраться в «Народный дом» на окончательный митинг.

Все это происходит при полном попустительстве полиции, она убрана отовсюду, хотя во дворах некоторых зданий и спрятаны конные жандармы.

Бросается в глаза поразительно быстрый переход движения с чисто экономической почвы на поли­тическую почву, громадная солидарность и энергия десятков и сотен тысяч пролета­риата, и все это несмотря на отсутствие (или ничтожность) сознательного социал-демократического воздействия. Примитивность социалистических воззрений у некоторых руководителей движения, живучесть наивной веры в царя у некоторых элементов рабочего класса не уменьшают, а скорее усиливают значение пробивающе­гося революционного инстинкта пролетариата. Работа социал-демократии в течение последних десяти лет и уроки рабочего движения за это время принесли свои плоды, разлив идеи социализма и политической борьбы по самым широким каналам.

Пролетариат показывает на деле, что на арене политического движения в России не две силы (самодержавие и буржуаз­ное общество), как малодушно готовы были думать некоторые.

Пролетариат показыва­ет нам действительно высокие формы мобилизации революционных классовых сил (мобилизации не в виде второстепенных манифестаций в какой-нибудь городской думе, а массовых движений вроде ростовской демонстрации и южных стачек 1903 года).

И эта новая и высшая мобилизация революционных сил пролетариата семимильными шагами приближает нас к еще более решительному, еще бо­лее сознательному выступлению его на бой с самодержавием!

9 января. Кровавое воскресенье [12]

Странно, на первый взгляд, говорить о сражении, когда рабочие безоружные мирно шли подавать петицию. Это была бойня. Но правительство рассчитывало именно на сражение и действовало, несомненно, по вполне обдуманному плану. Оно с военной точки зрения обсуждало защиту Петербурга и Зимнего дворца. Оно приняло все воен­ные меры. Оно убрало все гражданские власти и отдало полуторамиллионную столицу в полное распоряжение жаждущим народной крови генералам с великим князем Владимиром во главе.

Заграничные газеты, подобно нашим корреспондентам отмечают тот факт, что полиция умышленно давала пошире и посвободнее разрастись стачечному движению, что правительство (и великий князь Владимир в особенности) хотело вызвать кровавую расправу при наиболее выгодных для него условиях. Революционная интеллигенция и сознательные пролетарии, которые, скорее всего, запаслись бы оружием, не могли не сторониться зубатовского движения. Правительство имело таким образом свободные руки и играло беспроигрышную игру: пойдут на демонстрацию наиболее мирные, наименее организованные, наиболее серые рабочие; сладить с ними нашему войску ничего не стоит, а урок пролетариату будет дан хороший; повод для расстрела на улице всех и каждого будет великолепный; победа реакционной партии при дворе над либералами будет полная; репрессия последует самая свирепая.

И английские и немецкие газеты приписывают правительству такой план действия. События кровавого дня 9 января замечательно подтверждают это.

Военный план дяди царя, Владимира, распоряжавшегося бойней, сводился к тому, чтобы не пустить рабочие пригороды в центр города. Солдат постарались всеми силами уверить, что рабочие хотят разрушить Зимний дворец (при помощи икон, крестов и петиций!) и убить царя.

Стратегическая задача сводилась к охране мостов и главных улиц, ведущих к Дворцовой площади. Главными местами «военных действий» были площади у мостов (Троицкого, Сампсониевского, Николаевского, Дворцово­го), улицы, ведущие от рабочих кварталов к центру (у Нарвской заставы, на Шлиссель­бургском тракте, на Невском), и, наконец, Дворцовая площадь, куда все же таки, не­смотря на все скопища войска, несмотря на весь отпор, проникли тысячи и тысячи рабочих.

Задача военных действий, разумеется, страшно облегчалась тем, что все прекрасно знали, куда идут рабочие, знали, что суще­ствует лишь один сборный пункт и одна цель. Храбрые генералы действовали «с успе­хом» против неприятеля, который шел с голыми руками, заранее поведав всем и каж­дому, куда и зачем он идет...

Это было самое подлое, хладнокровное убийство безза­щитных и мирных народных масс.

Правительство нарочно довело до восстания пролетариат, вызвав баррикады избиением безоружных, чтобы подавить это восстание в море крови.

Тысячи убитых и раненых – таковы итоги кровавого воскресенья 9 января в Петербурге.

Войско победило безоружных рабочих, женщин и детей. Войско одолело неприятеля, расстреливая лежащих на земле рабочих.

«Мы дали им хороший урок!», – с невыразимым цинизмом говорят теперь царские слуги и их европейские лакеи из консервативной буржуазии.

Да урок был великий! Русский пролетариат не забудет этого урока. Самые неподготовленные, самые отсталые слои рабочего класса, наивно верившие в царя и искренне желавшие передать «самому царю» просьбы измученного народа, все они получили урок от военной силы, руководимой царем.

Теперь массы долго будут обдумывать и переживать в воспоминаниях и рассказах все происшедшее. Единственным и неизбежным выводом размышлений, из «Владимирова урока» будет тот вывод, что на войне надо действовать по-военному. Рабочие массы, а за ними и массы деревенской бедноты, сознают себя воюющей стороной, и тогда... тогда сле­дующие сражения в нашей гражданской войне будут проходить уже по «планам» не одних только великих князей и царей. Призыв «К оружию!», раздавшийся в тол­пе рабочих на Невском 9-го января, не может теперь пройти бесследно.

Пролетариат будет учиться этим военным урокам правительства. И пролетариат научится искусству гражданской войны, раз уже он начал революцию.

---

Дата добавления: 2015-07-12