Вопрос 7. Политическое устройство Японии по конституции 1947 года.

Условия восстановления послевоенной Японии, разработка новой конституции 1947 года. Сравнительный анализ конституции Мэйдзи 1889 года и конституции 1947 года.

Важной позитивной мерой по изменению государственно­го устройства Японии явилось принятие 3 ноября 1946 г. новой конституции, вступившей в силу 3 мая 1947 г. Она послужила фундаментом политико-правовых реформ послевоенных лет и морально-юридической основой существования японского государства на протяжении более полувека. Эта конституция не претерпела изменения и по сегодняшний день.

Подготовка этого важного документа шла по линии разра­ботки трех проектов. Первые два были определены на встречах Макартура еще в октябре 1945 г. с одним из приближенных им­ператора, министром внутренних дел Коноэ Фумиморо и чуть позже с премьером Сидэхара. Японская сторона первоначально предполагала лишь слегка реформировать конституцию Мэй-дзи. Первый проект, созданный по поручению императорско­го двора группой ученых, не получил дальнейшего развития. А сам Коноэ, объявленный военным преступником, покончил с собой, не дожидаясь ареста. По представлению Сидэхара, каби­нет министров принял решение о создании специального коми­тета для изучения проблемы пересмотра конституции во главе с государственным министром Мацумото Сёдзи. Работа в этом комитете шла чрезвычайно медленно, поскольку ее участники вообще подвергали сомнению необходимость пересмотра конс­титуции. Известный до войны своими либеральными взглядами профессор Минобэ Рёкити считал возможным проведение де­мократических преобразований и в условиях действия мэйдзийской конституции.

Подготовленный комитетом Мацумото проект конституции был одобрен кабинетом министров, доложен императору, затем в переводе на английский язык с объяснительной запиской 1 февра­ля 1946 г. отослан в штаб Макартура. Этот проект оказался даже более консервативным, чем первый, и, естественно, не мог удов­летворить оккупационные власти. 3 февраля Макартур дал ука­зание группе американских юристов административного отдела ШОВ (под руководством К. Уитни, одного из наиболее близких и доверенных советников генерала по политическим вопросам) подготовить новый проект конституции на основе его кратких письменных рекомендаций, включая положение об отказе от вой­ны как суверенного права нации. 10 февраля проект был готов, 12-го утвержден генералом и 13 февраля передан представите­лям японского правительства. При этом Уитни дал понять, что у японского правительства и императора нет другого выхода, как принять его, в противном случае оккупационным властям будет сложно гарантировать благополучную судьбу императора, кото­рого значительная часть общества и некоторые союзные державы требовали признать военным преступником.

Следует заметить, что оккупационные власти не пытались принудительно имплантировать в Японию западные стереотипы общественного устройства. По свидетельству Ёсида, они выслу­шивали японских экспертов и официальных лиц и во многих слу­чаях принимали их предложения. Наибольшие споры вызвали по­ложения об отказе от войны и новом статусе императора. В ходе дискуссии Уитни настоял, чтобы «отказ от войны» был внесен в конституцию отдельной статьей, а не просто декларировался в преамбуле как один из общих принципов. После длительного и сложного процесса согласования проект конституции 22 февраля был одобрен императором и 6 марта официально обнародован. Проект конституции был представлен общественности как созданный самостоятельно японским правительством. В июне 1946 г. одобренный тайным советом он был передан на рассмот­рение парламента.

Проект был поддержан премьер-министром Ёсида (хотя тот и считал, что основы демократии были заложены еще в Клятве императора Мэйдзи и Конституции 1889 г. и что только нарушение ее милитаристами привели Японию к унизи­тельному поражению) и единодушно одобрен Дальневосточной комиссией. Поправки, внесенные в него, имели уточняющий редакционный характер, и 7 октября 1946 г. проект был утверж­ден парламентом. В ходе дебатов в парламенте премьер-министр убеждал оппонентов, что эта конституция не меняет националь­ную структуру Японии, что она - результат волеизъявления наро­да, который хочет жить по демократическим принципам".

В новом Основном законе можно было найти отзвуки консти­туции 1889 г., но в целом это был совершенно новый документ. Прежде всего потому, что утверждался принцип народовластия: «народ является носителем суверенной власти». При этом, как и в старой конституции, первая глава определяла статус императора, но принципиально по-иному: «император является символом го­сударства и единства народа, его статус определяется волей всего народа, которому принадлежит суверенная власть». Таким обра­зом в политической системе современной Японии были соеди­нены институт феодального происхождения - монархия и глав­ный постулат демократии - принадлежность суверенитета народу (принцип народного суверенитета).

Японская традиция отношения к императору, вылившаяся в приведенную конституционную формулировку, в принципе уже не требовала введения понятия главы государства. Согласно тра­диции, император всегда воспринимался как символ народа даже в период дуальной структуры власти «император-сёгун». Такое восприятие имеет глубокие исторические корни. Ведь император всегда осуществлял важнейшие религиозные и государственные ритуалы, символизировал гармонию, и поэтому сохранялась его позиция как главы государства. Его власть базировалась на ирра­циональном, но чрезвычайно важном социальном аспекте нацио­нальной религии синто - культе предков. Таким образом, слово «символ» в новой конституции не было для японцев чем-то экс­траординарным или привнесенным извне. Оно уходило корнями вглубь японской истории, поэтому император был императором только для японцев, но не для других народов, входивших в свое время в состав Японской империи.

Из всех политических реформ, закрепленных в конституции 1947 г., наибольшие, если не собственно политические, то мо­ральные и духовные последствия имели положения ее первой гла­вы - «Император». Поскольку отстранение императора от власти и уничтожение императорской системы не встретили бы поддержки ни у политической элиты, ни у народных масс, институт импера­тора был сохранен, но конституция официально лишила его какой бы то ни было политической власти. Более того, законодательное отделение религии от государства (ст. 20) дополнительно лишало его государственной власти в духовной сфере, хотя император фор­мально оставался первосвященником синто.

В конституции были четко определены все положения, каса­ющиеся статуса императора. В частности, в статье 3 говорилось: «Все действия императора, относящиеся к делам государства, могут быть предприняты не иначе как с совета и одобрения Ка­бинета, и Кабинет несет за них ответственность», а в статье 4 указывалось: «Император осуществляет только такие действия, относящиеся к делам государства, которые предусмотрены насто­ящей Конституцией, и не наделен полномочиями, связанными с осуществлением государственной власти». При этом в Основном законе были определены все прерогативы императора - созыв парламента, роспуск палаты представителей и объявление всеоб­щих парламентских выборов, промульгация поправок к конститу­ции, законов, договоров и правительственных указов, назначение премьер-министра, подтверждение назначения и отставок ми­нистров, а также полномочий дипломатических представителей Японии, назначение председателя верховного суда, подтвержде­ние амнистии, пожалование наград, прием иностранных дипло­матических представителей (ст. 7). Однако наделение императо­ра этими функциями имеет формальный характер, поскольку его инициатива в их осуществлении не предусмотрена (целый ряд функций является всего лишь церемониальным).

Статус императора в новой конституции породил различные точки зрения на форму правления в стране при отсутствии ее оп­ределения в тексте. Наиболее распространено суждение о том, что современная Япония - парламентская монархия (по форме правления), поскольку имеется наследственный монарх (тэнно), в создание и функционирование правительства обусловлено до­верием палаты представителей парламента. Существует также мнение, что в Японии по сути уже нет монархии и что это - рес­публика с монархическими атрибутами, имеющими лишь фор­мальное значение.

Главными положениями новой конституции стали гарантии обеспечения основных демократических прав и свобод и созда­ние всеобъемлющего и дееспособного (впервые в истории Япо­нии) механизма разделения властей.

В основу новой системы разделения властей был в целом поло­жен американский принцип «сдержек и противовесов». Необходи­мо было покончить с диктатом исполнительной власти и с полной зависимостью от нее судебной. В конституции глава «Парламент» предшествовала главе «Кабинет» - в соответствии с общеприня­тым порядком перечисления ветвей власти. Парламент, состоящий из двух палат - палаты представителей и палаты советников, был провозглашен «высшим органом государственной власти и единст­венным законодательным органом государства» (ст. 41). Парламент и кабинет министров получили равные права в отношении законо­дательной инициативы, кроме вопроса о бюджете, разработка кото­рого является исключительной прерогативой кабинета.

Система «сдержек и противовесов» ясно видна в характере вза­имоотношений правительства и парламента как высших органов двух ветвей власти. Кстати, правительство «высшим органом» исполнительной власти в тексте конституции прямо не называ­ется; сказано лишь, что «исполнительная власть осуществляется кабинетом» (ст. 65). «Премьер-министр выдвигается резолюцией парламента из числа членов парламента», т. е. главой исполни­тельной власти автоматически становится лидер большинства (партии или коалиции) в высшем законодательном органе (ст. 67). В конституции также сказано, что «кабинет при осуществлении исполнительной власти несет коллективную ответственность перед парламентом» (ст. 66). Это - важнейшая новация по срав­нению с законодательством эпохи Мэйдзи, когда вся вертикаль исполнительной власти подчинялась императору и несла перед ним ответственность.

В то же время исполнительная власть получила по конститу­ции достаточно действенное средство контроля над парламентом.

Кабинет наделен правом решать вопрос о роспуске и созыве па­латы представителей, играющей главную роль в работе парламен­та (ст. 54); в случае вынесения вотума недоверия правительству кабинет (т. е. фактически премьер-министр) может распустить палату представителей и назначить новые выборы, если примет решение не уходить в отставку (ст. 69).

Поэтому история политической власти в послевоенной Япо­нии - это история борьбы партий за доминирование как в зако­нодательной, так и в исполнительной власти, поскольку только в этом случае возможно реальное использование властью всех пре­доставляемых ей полномочий.

По конституции 1947 г., судебная власть стала действительно независимой и равноправной с законодательной и исполнитель­ной, хотя, может быть, и не равнозначной. Вся полнота судебной власти принадлежит Верховному суду (ст. 76). Однако «назначе­ние судей Верховного суда подлежит пересмотру народом при проведении первых после данного назначения всеобщих вы­боров в палату представителей и повторному пересмотру при проведении первых выборов в палату представителей по про­шествии десяти лет» (ст. 79). Если большинство избирателей высказывается за смещение того или иного судьи, он лишается своего поста.

Исключительной прерогативой Верховного суда считается осуществление конституционного надзора: он является «судом высшей инстанции, полномочным решать вопрос о конституци­онности любого закона, приказа, предписания или другого офи­циального акта» (ст. 81). Это дает судебной власти определенную возможность контролировать и парламент, и правительство, од­нако на практике три ветви власти выступают заодно и проводят, по существу, единую политику.

Таким образом, конституция 1947 г. создала все необходимые условия для того, чтобы парламент и правительство, а вслед за ними и прочие органы законодательной и исполнительной влас­ти на соответствующих уровнях превратились, по сути, в единую устойчивую, динамическую и работоспособную систему, исклю­чающую верховенство или преобладание одной из ветвей власти. В целом на протяжении вот уже почти полувека закрепленная в конституции система разделения властей успешно действует, со­ответствуя политическим реалиям.

Демократические тенденции содержатся также в разделе «Пра­ва и обязанности народа» (ст. 10—40), где торжественно заявля­ется, что «народ беспрепятственно пользуется всеми основными правами человека», что право людей «на жизнь, свободу и стремление к счастью должно являться... высшим предметом заботы в области законодательства и других государственных дел».

Конституция провозгласила равенство всех людей перед зако­ном и запретила политическую, экономическую и социальную дискриминацию по мотивам расы, религии, пола, социального положения и происхождения. Были провозглашены принципы подлинно всеобщего избирательного права, введен институт из­бираемых населением муниципальных собраний. Кроме того, были определены гарантии соблюдения декларированных граж­данских прав и свобод: свободу мысли и совести, свободу соб­раний, слова, печати и «всех иных форм выражения мнений», свободу научной деятельности, а также «право трудящихся на создание организаций, коллективные переговоры, прочие коллек­тивные действия» (ст. 28).

Наиболее значимой в конституции является 9 статья, которая поистине представляет собой законодательное новшество ми­рового значения и потому привлекает всеобщее внимание как в Японии, так и за рубежом. Согласно этой статье, «японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного пра­ва нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров». Сразу же пос­ле принятия конституции националистически настроенная часть общества яростно выступила против нее и особенно 9 статьи, за­являя, что конституция представляет собой не что иное как «пи­санину двух евреев из Штаба оккупационной армии». История появления 9 статьи конституции до сих пор неясна. По одним сви­детельствам, в частности Ёсида, это была инициатива Макартура, по словам же самого Макартура - премьера Сидэхара.

Стоит обратить внимание на то, что Основной закон 1947 г. был принят прежними органами власти при формальном соблю­дении процедур, установленных конституцией 1889 г. Кроме того, его разработчики сочетали достижения демократии передовых на то время стран мира с национальными традициями, сохранени­ем привычных для японцев форм государственного устройства. Таким образом, несмотря на то что в составлении проекта конс­титуции важную роль играли американские эксперты, новая кон­ституция з целом учитывала японскую традицию парламентской демократии и в большей степени была ориентирована на англий­скую модель конституционной монархии. Как известно, монарх в Великобритании продолжал оставаться главой государства, но постепенно превращался лишь в номинальную главу исполни­тельной власти. Это привело к «отчуждению» короля от кабине­та, что способствовало сосредоточению функций по руководству кабинетом в руках премьер-министра. Правительство стало действовать от имени «Его Величества», но фактически самостоятельно.

После принятия новой конституции с целью приведения текущего законодательства в соответствие с ее положениями рез: активизировалось законотворчество. Особенно сильно было де­мократизировано конституционное право. Закон о парламенте утверждал верховенство парламента, приоритет палаты представителей, самостоятельность палат, личные гарантии депутатов и пр. Пересмотренный закон о выборах в палату представителей допус­кал женщин к управлению государством, снижал возрастной ценз, смягчал ограничения на проведение избирательной кампании. За­кон о выборах на публичные должности детально определял нормы проведения избирательных кампаний и процедуру выборов. Впер­вые в стране был создан институт выборного местного самоуправ­ления, для чего была разработана целая серия законопроектов.

Продолжением конституционной реформы стали изменения, внесенные в Гражданский кодекс и юридическую систему. Наря­ду с принятием новых законов сохранялись (с изменениями или без них) некоторые довоенные. В частности, в обновленном виде продолжают действовать Гражданский кодекс 1898 г. и Уголовный кодекс 1907 г. В области гражданского права были полностью пе­ресмотрены части Гражданского кодекса, посвященные семейному и наследственному праву. Например, был провозглашен принцип уважения личности и равенства полов. Изменения в области уго­ловного права состояли больше в отмене старых законов, нежели принятии новых. Была, в частности, отменена серия репрессивных актов, были усилены наказания за злоупотребление властью.

Практически заново было разработано трудовое законода­тельство с принятием законов о профсоюзах (1945), о трудо­вых отношениях (1946), о трудовых стандартах (1947), а также о страховании и компенсации при несчастных случаях (1947), об обеспечении занятости и страховании по безработице (1947). В соответствии с этими законами впервые в стране были уста­новлены 8-часовой рабочий день (до войны он достигал на ряде предприятий 14-18 часов, а во время войны был практически неограничен) и 6-дневный оплаченный отпуск (при наличии го­дового стажа работы). Наниматель обязывался оплачивать сверх­урочную работу в размере 25-процентной надбавки к заработной плате, отвечать за охрану труда, за санитарно-гигиенические ус­ловия на производстве, за профессиональное обучение. Рабочие получили право на забастовки, на страхование по безработице, на компенсацию при несчастных случаях.

Дата добавления: 2015-07-12