Проницательность во всём

Первый вопрос:

Вы довольно много говорите о том, как важен сатcaнг, как важно находиться в присутствии просвет­ленного, освобожденного человека. Все же многие ва­ши саньясины проводят большую часть своих жизней вдали от вас. Если бы все зависело от вас, хотели бы вы, чтобы все мы все время жили здесь в Пуне вместе с вами?

Нет. Потому что, если вы находитесь в присутствии Мастера слишком долго, это будет для вас слишком. Вместо того, чтобы помочь, это может причинить вам вред. Все должно всегда быть пропорционально и сбалансировано. Это возможно только тогда, когда вы едите нечто настолько сладкое, что вы можете съесть его больше, чем должны. Вы можете забыть о своих потребностях; вы можете перекормить себя. А сатсанг сладок, это самая слад­кая вещь в мире. На самом деле это алкоголь... вы легко мо­жете опьянеть. Это не освободит вас; это создаст новые цепи.

Присутствие рядом с Мастером может стать либо це­пями либо освобождением, все зависит от вас. Если вы про­сто находитесь рядом, не обязательно произойдет так, что вы будете освобождены: у вас может случиться расстройство желудка; и вы можете привыкнуть к этому. Нет, это не хо­рошо. Когда я чувствую, что кому-то нужно его собственное пространство, когда я чувствую, что кому-то нужно уйти от меня, я прогоняю его. Необходимо создать голод, тогда на­сыщение будет более глубоким. И если вы находитесь вместе со мной слишком долго, вы можете даже забыть обо мне. У вас будет не только расстройство желудка, вы можете полно­стью забыть обо мне.

Только вчера Шила говорила, что, когда она была в Америке, она была так близка ко мне. Теперь, когда она здесь, она чувствует, что она все еще далека. Почему так происходит? Это сбило ее с толку, она была очень встре­вожена. Просто, когда она была в Америке, она постоянно мечтала, и эти мечты давали ей почувствовать, что она очень близка ко мне. Теперь она здесь, как она может мечтать? Я по-настоящему здесь, мечтать больше не нужно. И я здесь настолько полно, что она начала забывать обо мне — вот почему она чувствует, что она так далеко от меня.

Все сложно. Иногда я советую вам уехать, чтобы вы почувствовали меня сильнее. Это необходимо. Нужно, чтобы вы отдалились от меня, чтобы я снова мог стать ближе к вам. Необходим ритм — быть с Мастером и не быть с Мастером. Когда вы подчинены этому ритму, открывается открываются большие возможности, потому что, в конце концов, вы дол­жны быть сами по себе. Мастер не может быть вечно вместе с вами. Однажды я внезапно исчезну — «пыль превратится в пыль». Вы нигде не сможете меня найти. Тогда, если вы очень сильно привязались ко мне и не сможете жить без меня, вы будете страдать, страдать понапрасну. А я здесь не для того, чтобы давать вам страдание; я здесь для того, чтобы вы смог­ли обрести все большее и большее блаженство. Хорошо, ко­гда вы временами живете вдали от меня, в мире, и у вас есть свое собственное пространство, в которое вы можете дви­гаться, в котором вы можете жить.

И все, что вы обрели здесь со мной, испробуйте это в жизни, потому что жизнь в ашраме это не настоящая жизнь. Самое большее, ашрам может дать вам дисциплину, но это не заменит вам жизнь. Самое большее, это может быть школа, где с вами может случиться несколько проблесков. Затем не­сите эти проблески в мир — это критерий, проба. Если они и здесь окажутся реальными, только тогда они будут реаль­ными по-настоящему.

Живя в ашраме, живя с освобожденным человеком, живя в его энергетическом поле, вы можете не раз обма­нывать себя, что вы достигли чего-то. То, чего вы достигли, может оказаться не вашим; то, что вы прикоснулись к новым измерениям, могло произойти просто из-за магнетизма. Но когда меня здесь не будет, и исчезнет атмосфера ашрама, и вы окажетесь в обычном обыденном мире, мир будет рын­ком, офисом, заводом — если вы сможете сохранить все то, чего вы достигли здесь, и мир не сможет вам помешать, тогда вы действительно чего-то достигли. Иначе, вы можете жить здесь в своих мечтах, в иллюзиях.

Нет, даже если бы я смог сделать так, чтобы все вы оказались здесь, и тогда бы я стал прогонять вас. В действи­тельности, я бы сделал то же самое, что делаю и сейчас, ни­чего бы не изменилось. Это универсальное средство, такое, какое оно есть.

Не обижайтесь, когда я прогоняю вас — вам это необ­ходимо. Но также и не обольщайтесь, когда я прошу вас ос­таться — это тоже необходимо. Необходимо и то и другое. И не создавайте фиксированного правила, потому что все очень сложно, и каждая индивидуальность уникальна.

Иногда я позволяю кому-то быть здесь, потому что он настолько мертв, что, на то, чтобы его растормошить, нужно очень много времени. Кто-то раскручивается очень быстро — тогда через несколько недель я говорю: «Уходи». Поэтому, когда вы находитесь здесь, не обольщайтесь, и не обижайтесь, если я прогоняю вас прочь. Иногда я удерживаю кого-то, потому что он очень сбалансирован, и я не боюсь, что он съест слишком много и падет жертвой болезни передозиров­ки; тогда я позволяю ему остаться.

Иногда, когда кто-то, как я чувствую, чего-то достиг, даже тоже я прогоняю его; потому что только мир может служить доказательством, достиг он или нет. В изоляции аш­рама, в другой атмосфере, у вас могут случиться проблески, потому что вы становитесь частью коллективного ума, суще­ствующего здесь. Вы начинаете кататься на моих волнах; они могут быть не вашими. Но когда вы возвращаетесь домой, вы должны ехать на своих собственных волнах — может быть маленьких, но это лучше, потому что они ваши, для вас они будут более настоящими, и, в конце концов, только они смо­гут перенести вас на другой берег. Я могу только указать вам путь.

Мастер не должен становиться цепями, а для него это очень просто. Любовь всегда может превратиться в оковы. Она всегда становиться тюрьмой. Любовь должна быть свобо­дой; она должна помочь вам освободиться ото всех пут и оков. Поэтому я должен быть постоянно бдительным: кого нужно прогнать, кому можно позволить остаться и наско­лько.

Нужен ритм — иногда вы находитесь вместе со мной, иногда вы не находитесь вместе со мной. Настанет день, ко­гда вы почувствуете то же самое. Тогда и я буду счастлив вместе с вами. Со мной или без меня вы остаетесь теми же самыми; здесь в ашраме, медитируя, или работая в миру, вы остаетесь теми же самыми — ничто не затрагивает вас; вы в мире, но мир не в вас: тогда вы и меня делаете счастливым. Тогда вы наполнены.

Второй вопрос:

Почему вы призываете отбросить брак, но, не смот­ря на это, советуете людям жениться?

Вопрос от Анурага.

Для меня брак это нечто мертвое. Это учреждение, а вы не можете жить в учреждении; в учреждении живут только сумасшедшие. Это заменитель любви. Любовь опасна: быть в любви это быть в буре, постоянно. Вам нужно мужество и осознанность, и вы должны быть готовыми ко всему. В любви нет безопасности; любовь небезопасна. Брак это безопасность: за ней стоят ЗАГС, полиция, суд. Государ­ство, общество, религия — все они стоят за ним. Брак это социальное явление. Любовь — явление индивидуальное, лич­ное, интимное.

Из-за того, что любовь опасна, небезопасна... И никто не знает, куда она приведет. Это как облако — движется без места назначения. Любовь это скрытое облако, где она, неиз­вестно. Никто не знает, где она в данный момент. Она не­предсказуема — никакие астрологи не могут ничего предсказать относительно любви. А как насчёт брака? — аст­рологи могут оказаться очень-очень полезными; они могут предсказать.

Человек должен был создать брак, потому что он бо­ится неизвестности. На всех уровнях жизни и существования человек создал заменители: вместо любви существует брак; вместо подлинной религии существуют секты — они как брак. Индуизм, мусульманство, христианство, джайнизм — это не настоящие религии. Настоящие религии не имеют на­званий; они как любовь. Но так как любовь опасна, а вы так боитесь будущего, вы бы хотели пребывать в какой-то безо­пасности. Вы больше верите в страховые компании, чем в жизнь. Вот почему вы создали брак.

Брак более постоянен, чем любовь. Любовь может быть вечной, но она не постоянна Она может длиться вечно, но для этого нет никакой внутренней необходимости. Это как цветок: расцвел утром, вечером он ушел. Она не камень. Брак более постоянен, вы можете на него положиться. В старости это может вам пригодиться.

Это способ избежать трудностей, но когда вы избегаете трудностей и вызовов, вы избегаете также и роста. Женатые люди никогда не растут. Влюбленные растут, потому что они должны сталкиваться с вызовом каждый момент — в этом нет никакой безопасности. Они должны создать внутреннее явление. Когда вы в безопасности, вам не нужно волноваться о том, чтобы что-то создавать, общество поможет вам в этом.

Брак это формальность, легальные цепи. Любовь исхо­дит из сердца, брак исходит из ума. Вот почему я никогда не одобрял брак.

Но этот вопрос задан по существу, он важен, потому что иногда я говорю людям, что они должны жениться. Брак это ад, но иногда людям это нужно. Что поделать? Поэтому я должен сказать им, что они должны вступить в брак. Им нужно пройти через этот ад, ведь они не смогут понять его до тех пор, пока они не пройдут через него. Я не говорю, что в браке не может расти любовь; она может расти, но для этого нет никакой необходимости. Я не говорю, что в любви не может расти брак; он может расти, но для этого нет ни­какой необходимости, в этом нет никакой логической необ­ходимости.

Любовь может стать браком, но тогда это будет совер­шенно другой вид брака: он не будет социальной фор­мальностью, он не будет учреждением, он не будет цепями.

Когда любовь становится браком, это означает, что две лич­ности решают, что им нужно жить вместе — но в абсо­лютной свободе, не обладая друг другом. Любовь лишена об­ладания; она дает свободу. Когда любовь вырастает в брак, он перестает быть чем-то обычным. Он становится абсолютно необычным. Он не имеет ничего общего с ЗАГСом. Может быть, вам по-прежнему нужна регистрация, может быть, вам нужно разрешение общества, но это всего лишь периферия; это не центральное ядро. В центре находится сердце, в цен­тре находится свобода.

И иногда любовь может вырасти и из брака, но такое случается редко. В браке любовь случается очень редко. Са­мое большее, близость. Самое большее, некоторая симпатия, не любовь. Любовь бывает страстной, симпатия — вялой. Лю­бовь жива; симпатия — так себе, тепловата.

Но почему я говорю людям, что им нужно жениться? Когда я вижу, что они находятся во власти безопасности, ко­гда я вижу, что они ждут разрешения общества, когда я ви­жу, что они боятся, когда я вижу, что они не могут двигаться в любовь, если нет брака, тогда я говорю им, что им нужно жениться — но я помогу им выйти за пределы этого. Я буду помогать им преобразовать это. Брак должен быть трансцендентирован; только тогда может случиться настоящий брак. Брак должен быть полностью забыт. На самом деле, другой человек, которого вы полюбили, всегда должен оставаться незнакомцем, и вы никогда не должны принимать его как должное. Когда два человека живут как незнакомцы, в этом есть красота, очень простая, невинная красота. И когда вы живете с кем-то как незнакомец...

Каждый является незнакомцем. Узнать человека просто невозможно. Знание очень поверхностно; человек очень глубок. Человек это бесконечная тайна. Вот почему мы гово­рим, что каждый несет внутри себя бога Как вы можете по­знать бога? Самое большее, вы можете прикоснуться к пери­ферии. И чем больше вы знаете о человеке, тем более скромными вы становитесь — тем сильнее вы ощущаете, что тайна осталась незатронутой. На самом деле тайна становится все более и более глубокой. Чем больше вы знаете, тем меньше вы уверены в том, что вы знаете.

Если влюбленные действительно любят, они никогда не станут делать из другого человека что-то, что они хорошо знают. Человек это тайна — самая большая тайна, которая только есть на свете.

Трансцендентируйте брак. Дело не в легальности, формальности и семье — все это чепуха. Это необходимо, потому что вы живете в обществе, но трансцендентируйте это, не останавливайтесь на этом. И не пытайтесь обладать человеком. Не начинайте чувствовать уверенность в том, что другой является вашим мужем — тогда вы превратите этого красивого человека в нечто уродливое: в мужа. Никогда не говорите, что эта женщина ваша жена — незнакомки больше нет; вы свели ее к очень мирскому, к очень обычному уров­ню. Жены и мужья принадлежат миру. Влюбленные принад­лежат другому берегу.

Помните о святости другого. Никогда не покушайтесь на это; никогда не нарушайте границ. Влюбленный всегда нерешителен. Он всегда дает вам пространство быть самим собой. Он благодарен; он никогда не чувствует, что вы его собственность. Он благодарен, что иногда в редкие мгно­вения вы позволяете ему войти в ваше сокровенное бытие и быть вместе с вами. Он всегда благодарен.

Но мужья и жены всегда жалуются, они никогда не бы­вают благодарными — всегда борются друг с другом. И если посмотреть на их борьбу, она покажется вам уродливой. Вся красота любви исчезает. Существует только самая обыденная реальность: жена, муж, дети, и каждодневная рутина. Неиз­вестное больше не касается этого. Вот почему вы все больше и больше замечаете, как вокруг этого скапливается пыль — жена кажется тусклой, муж кажется тусклым. Жизнь утратила смысл, вибрацию, значение. Это больше не поэзия, она стала грубой прозой.

Любовь это поэзия. Брак это обычная проза, она хо­роша для повседневного общения. Если вы продаете овощи, она хороша; но если вы смотрите на небо и разговариваете с Богом, этого недостаточно — нужна поэзия. Обычная жизнь прозаична. Религиозная жизнь поэтична: другой ритм, другое значение, нечто неизвестное и таинственное.

Я не одобряю брак. Но поймите меня правильно — я не говорю, что вы должны жить не расписанными. Делайте все, что хочет общество, но не думайте, что на этом все и заканчивается. Это просто периферия, выйдите за ее преде­лы. И я ощущаю, что вы должны жениться, я говорю, что вам нужно именно это.

На самом деле, если я чувствую, что вам нужно отпра­виться в ад, я позволю вам и это — и еще подтолкну вас — отправляйтесь в ад, потому что именно это вам и нужно, только так вы сможете расти.

Третий вопрос:

Я пробыл здесь четыре недели, и все же не могу сми­риться с нищетой на улицах иначе, как

замкнуться в себе. Поэтому все, чему я позволяю случиться в ашраме, кажется мне

утраченным, когда я еду домой на велосипеде. Пожалуйста, скажите что-нибудь об этом.

Я уже все сказал и ответил на этот вопрос. Если вы на­ходитесь здесь ради какого-то внутреннего поиска, пожалуйста, на несколько дней, в течение которых вы находитесь здесь со мной забудьте о мире. Но вам кажется это трудным. Поэтому есть только один выход — станьте ни­щими, настолько нищими, насколько вам будет угодно. Пой­дите и посидите с нищими на дороге, поплачьте, станьте несчастными и покончите с этим. Если вы хотите ада, от­правляйтесь в ад. Это очень эгоистичный подход. Вы, долж­но быть, думаете, что это сострадание. Это чепуха — потому что, если вы сами станете нищими, вы не поможете этому нищему, сидящему на дороге. Как вы можете помочь ему тем, что сами станете нищим? Но существует некое глубокое эго, которое чувствует себя хорошо: «Я такой добрый, такой сострадательный. Я не такой, как другие — жестокие, ка­менные люди; у меня есть сердце. Когда я иду по улице, я становлюсь несчастным, потому что вижу, как много вокруг бедности». Это чистый эгоизм — кажется очень святым, но в своей глубине он не свят.

Но вы должны пройти через это, пройдите через это. Что я могу поделать?

Вы здесь для того, чтобы найти себя. Не упускайте возможность. Нищие всегда будут здесь; вы можете стать ни­щим и позже. Они не исчезнуть из мира так быстро — не бойтесь. Вы всегда сможете их найти. Если не где-то в дру­гом месте, то в Индии вы всегда сможете их найти. Не беспокойтесь: вы всегда можете приехать в Индию и стать нищим; не нужно торопиться. Но я не буду здесь всегда, помните об этом.

Когда вы приедете в следующий раз, нищие здесь будут, но меня может здесь и не быть. Поэтому, если вы немного бдительны, используйте эту возможность быть вместе со мной. Не тратьте ее на разные глупости. Но если вы чувст­вуете, что не можете избавиться от этого, тогда единствен­ным выходом будет забыть меня и пойти к нищим, и стать нищим — настолько, насколько можете. Может быть, именно так вы сможете выйти из этого. Вам нужна помощь; идите в это. Я подожду. Когда вы покончите с этим, возвращайтесь.

Четвертый вопрос:

Раскройте нам свой секрет, как вы можете рабо­тать со столькими из нас одновременно?

В этом нет никакого секрета. Когда я люблю вас, вас не так много. Моя любовь окружает вас, вы становитесь одним целым. В действительности, я работаю не с ин­дивидуальностями, тогда это было бы трудно. Когда я смотрю на вас, я вообще не вижу вас. Я вижу вас как фрагменты од­ного целого. В моей любви вы становитесь едиными. В тот момент, когда вы сдаетесь — исчезаете как эго — вы стано­витесь частью огромного явления. Вы похожи на капли росы: когда вы сдаетесь, вы становитесь частью единого океана. Я работаю с океаном, не с каплями росы. В этом нет никакой тайны.

И, в действительности, говорить, что я работаю, будет неправильно. Так я существую. Это не работа; просто имен­но так я существую. Это случается. Я не могу поступать по-другому. Если вы позволяете своему сердцу биться в месте со мной, работа случается. В действительности, все зависит от вас. Если вы хотите, чтобы я работал, просто позвольте этому случиться. Я уже работаю.

По всему миру вас, может быть, двадцать пять тысяч человек — вас может быть двадцать пять миллионов, дело не в этом. Я буду работать как и раньше. Даже если весь мир примет саньясу, моя работа останется прежней. Она подобна свету, который горит в комнате: когда входит один человек

— свет горит для него одного, затем в комнату входят десять человек. Нет, свету не стало труднее — когда здесь никого не будет, он по-прежнему будет гореть, в абсолютном молча­нии и одиночестве. Входит один человек: он может видеть. Затем входят десять человек: они могут видеть. Входят мил­лионы, и они могут видеть. Свет горит постоянно; он горит даже тогда, когда никого нет.

Если здесь никого не будет, я буду по-прежнему про­должать работать. Дело не в количестве, и в этом нет ника­кого секрета. И, на самом деле, это не работа. Это просто любовь. Когда вы достигли состояния любви — вы достигли состояния света. Он продолжает гореть. Пламя горит: благословение может получить всякий, кто готов открыть свои глаза.

Пятый вопрос:

Если бы я не принял от вас саньясу, я бы оставил вас. Кроме того, мой предыдущий Мастер

теперь не примет меня, возможно, потому что я предал его и утратил свою веру. Во всяком

случае, я не хочу те­рять веру в вас. Теперь я уже не жажду просветле­ния. Если вы сможете

позволить мне лежать у ва­ших ног, тогда, я думаю, вы выполните свой долг как гуру.

Вы должны многое понять, это вам поможет.

Первое: у меня ни перед кем нет никакого долга. Долг это грязное слово, для меня это ругательство, самое грязное ругательство. Любовь это не долг. Вы наслаждаетесь, когда ваша любовь помогает людям. Это не долг, это не обу­за. Никто на заставляет меня ничего делать. Я ни в коем слу­чае не обязан это делать — просто любовь так работает.

Когда умирает любовь, приходит долг. Вы говорите людям: «Это мой долг, идти и работать в офисе, потому что я женился, и у меня есть дети, и я должен выполнять свой долг». Вы не любите свою жену, вы не любите своих детей — поэтому слово «долг» обретает смысл. Ваша старая мать уми­рает, и вы говорите: «Это мой долг, я должен быть вместе с ней». Вы не любите ее. Если вы любите, как вы можете ис­пользовать слово «долг»?

Полицейский стоит на посту и выполняет свой долг. Правильно, он не любит людей, которые создают хаос на до­роге. Когда вы идете в свой офис, вы выполняете долг, рабо­ту, но если вы говорите, что вы выполняете свой долг по отношению к своим детям, вы совершаете грех, используя это слово. Вы не любите своих детей, они уже стали для вас обузой.

Нет, я не выполняю никакого долга. Я люблю вас, поэтому происходит так много всего. Вам даже не за что меня благодарить, потому что я не выполняю никакого долга. Если бы я выполнял свой долг, вы должны бы были меня благода­рить. Но это просто любовь.

На самом деле, это я благодарен вам, что вы позволили моей любви изливаться на вас. Вы могли бы отвергнуть ее. И в этом секрет любви: чем больше вы любите, тем больше она растет. Чем больше вы делитесь ею, тем с большей силой открываются источники, и происходит все большее и большее цветение, и у вас появляется готовность делиться. Чем боль­ше вы даете, тем больше вы имеете. Я не устаю. Я ни капли не отягощен этим. Это прекрасно.

Первое: у меня нет никакого долга перед вами. Если вы хотите гуру, который должен выполнять свой долг, вы пришли к неправильному человеку. Отправляйтесь куда-то еще. Есть много гуру, которые выполняют свой долг. Я прос­то наслаждаюсь собой. Почему я должен выполнять какой- либо долг? Я наслаждаюсь собой, и все, что я делаю, достав­ляет мне наслаждение, приносит празднование.

«Если бы я не принял от вас саньясу, я бы оставил вас». Если эта идея пришла вам в голову, вы уже оставили меня. Физически вы, может быть, находитесь где-то поблизости, от этого нет никакого толку. Если вы говорите: «Если бы я не принял от вас саньясу, я бы оставил вас», вы уже оставили меня, и саньяса бессмысленна. Пожалуйста, верните ее назад — потому что она станет для вас обузой. Вы говорите: «Я бы оставил вас» — теперь, эта саньяса станет для вас цепями. От­бросьте ее. Я здесь для того, чтобы освободить вас, а не свя­зывать. Забудьте обо мне.

«Кроме того, мой предыдущий Мастер теперь не при­мет меня, возможно, потому что я предал его и утратил свою веру». Вам решать. Вы можете пойти к новому Мастеру, если старый не примет вас, или вы можете пойти и сделать еще одну попытку. Если ваш старый Мастер был настоящим Мас­тером, он примет вас еще тысячу и один раз, потому что, когда ученик предает его, он не станет об этом беспокоить­ся. Это совершенно естественно. Что еще можно ждать от невежественного человека? Пойдите и попытайтесь вернуть­ся к старому Мастеру. Может быть, он ждет вас. И если он не сможет простить вас, тогда это будет не Мастер; тогда найдите его где-то в другом месте.

И, «во всяком случае, я не хочу терять веру в вас». Вы уже потеряли ее. На самом деле, у вас никогда ее и не было, потому что, если бы у вас была вера, как бы вы могли ее по­терять? Это трудно понять, но если у вас есть вера, вы не можете ее потерять. Это не что-то, что можно взять назад. Кто возьмет ее назад? Вера означает, что вы сдали свое эго. Это становится его последним действием. Если вы сдали его, как вы можете забрать его обратно? Если вы можете забрать его обратно, сдача вообще не была сдачей — вы только иг­рали словами, но не осознавали их значения. Если вы сдаетесь, сдаться это значит быть тотальными и идти до конца — до самого конца. Обратной дороги нет.

«Во всяком случае, я не хочу терять веру в вас». Поче­му возникла эта идея? У вас нет веры; вы уже потеряли ее. На самом деле, у вас никогда ее и не было. Это покажется вам парадоксальным, но это правда: вы можете потерять только ту веру, которой никогда не было с самого начала. Если у вас нет веры, вы можете потерять ее; если она у вас есть, это невозможно. Это абсолютно невозможно, потому что в вере вы утрачиваете себя — теперь за вами не стоит никого, кто может забрать ее обратно и пойти домой.

«Теперь я не жажду просветления». Вы жаждете; иначе, зачем бы вам нужно было припадать к моим ногам? Мои нога не представляют никакой ценности. Зачем вам припадать к ним? Что они могут вам дать? Глубоко внутри это жажда... может быть, сейчас она стала более тонкой, более скрытой, не такой грубой, но она все еще существует. «Если вы можете позволить мне лежать у ваших ног...» Но зачем? Что мои ноги вам сделали? Что плохого? Почему вы должны быть против моих ног? К чему это? В чем смысл?

Всего лишь два дня назад, ко мне приходила одна очень глупая женщина Глупая, потому что она сказала: «Я ищу Бо­га». Я спросил ее, зачем она ищет Бога, что плохого сделал ей Бог. Я спросил ее: «Вы, должно быть, ищете чего-то дру­гого — счастья, блаженства, экстаза?...» Она сказала: «Нет.

Меня не интересует счастье, блаженство и тому подобное. Я ищу Бога» «Но для чего? Она так сильно разозлилась из-за того, что я спросил: «Для чего», она немедленно ушла. Поче­му вы должны искать Бога? В чем смысл? Это кажется со­вершенно глупым. Вы ищете Бога, чтобы ощутить блаженство. Вы ищете самореализации, чтобы стать экстатич­ными, чтобы не быть несчастными. Вы ищете истины, чтобы познать вечное блаженство.

На самом деле, каждый является гедонистом, иначе не может и быть — это невозможно. И люди, которые говорят, что они не гедонисты, так или иначе глупы. Они не пони­мают, что говорят. Bаш гедонизм может принадлежать этому миру, ваш гедонизм может принадлежать другому миру — это не важно — но каждый является гедонистом. Каждый ищет своего счастья, и каждый в глубине себя эгоистичен. Иначе не может и быть. Я не осуждаю это — помните. Так и должно быть.

Люди приходят ко мне и говорят, что хотели бы слу­жить людям. Для чего? Если кто-то тонет в реке, вы прыгаете в реку и, рискуя своей жизнью, помогаете человеку вы­плыть, что вы думаете? Вы помогли человеку? Если вы думае­те, что вы помогли человеку и сослужили ему хорошую службу, вы рискнули свой жизнью, вы — большой альтруист, вы не идете вглубь. Помогая человеку, вы чувствуете себя очень счастливыми. Если бы вы не помогли ему, вы бы чувст­вовали себя виноватыми. Если бы вы равнодушно ушли, в ва­шем сердце навечно бы осталось чувство вины. Вы бы чувствовали себя несчастными. Снова и снова в своих снах вы бы видели, что этот человек тонет, и вы его не спасли — а вы должны были его спасти.

Когда вы спасаете человека из реки, вы чувствуете се­бя счастливыми. В действительности, вы должны быть благо­дарными этому человеку: «Ты такой замечательный. Ты тонул в подходящий момент, когда я проходил мимо. Ты дал мне столько счастья, такую сильную радость, такое глубокое удовлетворение от того, что я смог помочь человеку. Я мог бы оказаться не у дел, я не бесполезный мусор на этой земле. Я чувствую себя хорошо». После этого вы бы шли пританцо­вывая, ваши глаза были бы более сияющими. Вы бы чувство­вали себя более центрированными. Вы бы выросли в своих собственных глазах. Это просто гедонизм.

Никто никому не помогает — не может. Каждый ищет свое собственное счастье. Просветление есть не что иное, как абсолютное счастье, и если вы достигли его, оно не мо­жет быть потеряно. Как вы можете отбросить стремление достичь этого состояния? Оно здесь; иначе, зачем вам припа­дать к моим ногам?

Будьте бдительны. Учитесь быть бдительными относи­тельно своих собственных желаний, потому что, когда вы бдительны, только тогда вы можете понять; и благодаря по­ниманию происходит мутация.

Я знаю, что пока вы не перестанете стремиться, про­светление будет невозможным. И я говорит вам это — по­этому теперь вы говорите, что вы не стремитесь. Тогда что вы здесь делаете? Если вы бы понимали, вы бы не говорили: «Я не стремлюсь»; вы бы не говорили: «Я стремлюсь». Если вы бы понимали, стремление бы исчезло — не оставив и следа Оно не оставляет после себя своей противоположности; не говорите: «Я не стремлюсь». Просто стремление исчезает... вы наполнены светом, наполнены блаженством, незагрязнены никакими желаниями.

Но для этого вы должны быть постоянно бдительными, потому что желания будут принимать разнообразные формы, и обманут вас многими-многими способами, и желание может стать таким тонким, что вы можете практически забыть о том, что это желание. Оно может претендовать на то, что оно является чем-то еще. Желание может претендовать даже на отсутствие желания, но вам нужно понять только одно: когда кто-то лишен всякого желания, ему не о чем просить. Вы просто есть, и позволяете существованию вынести вас туда, куда оно пожелает. Когда вы отбрасываете желание, вас подхватывает целое, и вы плывете вместе с рекой. Тогда вы лишены какой-либо личной цели.

На днях я объяснял вам значение слова «идиот». Оно произошло от греческого корня, греческого слова «идиотики». Оно означает «личная цель». Человек, у которого есть личная цель, человек, у которого есть личный мир — проти­воречащий целому — это «идиот».

Когда вы пребываете вместе с целым — даже не плы­вете по реке, но река просто несет вас вместе с течением — тогда каждый момент вы живете в просветлении. Когда жажда просветления исчезает, возникает просветление. Оно еще не явилось тому, кто задал вопрос. Жажда должна присутство­вать; будьте внимательными.

Шестой вопрос:

Как перестатъ беспокоиться?

Этот вопрос от «Патика Патетика». Напрасно он посто­янно становится патетиком. Теперь: «Как перестать беспокоиться?» Что нужно для того, чтобы перестать беспокоиться? Если вы начали пытаться перестать беспоко­иться, вы создаете новое беспокойство: как перестать беспо­коиться. Затем вы начинаете беспокоиться относительно бес­покойства; затем вы удваиваете его. Это не выход.

И если кто-то говорит, подобно этим людям... Дейл Карнеги написал книгу «Как перестать беспокоиться и начать жить». Эти люди создают еще большее беспокойство, потому что они дают вам желание перестать беспокоиться. Вы не можете прекратить беспокойство, но оно может исчезнуть — это я знаю. Оно не может прекратиться, но оно исчезает! Вы ничего не можете с этим поделать. Если вы просто по­зволяете ему не беспокоиться, оно исчезает. Беспокойство ис­чезает, но его нельзя остановить — потому что, когда вы пытаетесь остановить его, кто вы? Ум, который создает бес­покойство, создает новое беспокойство: как остановить его. Теперь вы сойдете с ума, станете безумными; теперь вы буде­те походить на собаку, которая пытается укусить свой собственный хвост.

Понаблюдайте за собакой; это прекрасный феномен. Зимой в Индии вы можете видеть, как повсюду сидят собаки, греясь на солнышке, наслаждаясь. Затем, внезапно они начи­нают осознавать, что их хвост совсем рядом. Такое искуше­ние, они прыгают. Но тогда хвост прыгает еще дальше. Конечно, это уж слишком, собаки не могут этого вынести, это невозможно. Такая досада: это обычный хвост, и он иг­рает со мной в игры — с такой большой собакой? Собака сходит с ума — она бегает по кругу. Она задыхается, устает и не может понять, что происходит. Она не может поймать этот хвост?

Не будьте собакой, которая пытается поймать свой собственный хвост, и не слушайте Дейла Карнеги. Это един­ственное, чему он может вас научить: гоняться за своим соб­ственным хвостом и сойти с ума. Есть путь — не метод — путь, благодаря которому исчезают беспокойства: когда вы просто смотрите на них иначе, отвлеченно; вы наблюдаете их, как если бы они не принадлежали вам. Они существуют; вы принимаете их. Они проплывают по небу подобно обла­кам: мысли движутся в уме, на внутреннем небе. По дороге движется транспорт: мысли движутся по внутренней дороге. Вы просто наблюдаете за ними.

Что вы делаете, когда стоите на обочине дороги, ожи­дая автобус? Вы просто наблюдаете. Движение происходит, но оно вас не волнует. Когда вас это не касается, беспо­койство начинает пропадать. Ваша заинтересованность в нем дает ему энергию. Вы питаете его, вы даете ему жизнь, и за­тем вы спрашиваете, как прекратить его. И когда вы спра­шиваете, как это сделать, оно уже овладело вами.

Не задавайте неправильных вопросов. Естественно, беспокойство существует; жизнь это такое огромное и слож­ное явление, беспокойство обязательно будет. Наблюдайте. Будьте наблюдателем, но не будьте делателем. Не спрашивай­те, как перестать беспокоиться. Когда вы спрашиваете, как перестать беспокоиться, вы спрашиваете, что делать. Нет, вы не можете с этим ничего поделать. Примите это — оно суще­ствует. Посмотрите на него по-настоящему, рассмотрите его под разными углами, что оно собой представляет. Забудьте о том, что его нужно остановить, и в один прекрасный день, внезапно, вы поймете, что если вы просто наблюдаете, смот­рите, возникает промежуток. Беспокойства больше нет, движение транспорта прекратилось, дорога опустела, никто не проезжает мимо... В этой пустоте мимо проходит Бог. В этой пустоте, внезапно, у вас появляется проблеск вашей природы будды, вашей внутренней наполненности, и все ста­новится благословением.

Но вы не можете остановить это. Вы можете принять это, позволить этому происходить, наблюдать это с безраз­личием, смотреть незаинтересованным взглядом, как будто бы вам это безразлично. Ведь это просто пузырьки мыслей; в действительности, они лишены какого-либо значения. Чем больше вы заинтересованы в них, тем более важными они становятся. Чем более важными они становятся, тем больше вы становитесь заинтересованными. Теперь вы создаете по­рочный круг. Выпрыгните из этого круга.

Седьмой вопрос:

Есть ли какая-либо разница между суждением и про­ницательностью?

Да, огромная разница. Суждение исходит от верований, идеологий, концепций; суждение исходит из вашего прошлого, из вашего знания. Проницательность при­ходит из вашего настоящего, откликающейся бдительности.

Например, вы видите пьяницу. Тот час же у вас возни­кает суждение: это плохой человек — «пьяница». Вы тот час же начинаете осуждать его — это суждение. Если у вас нет никаких убеждений относительно того, что хорошо и что плохо, как вы можете вынести суждение так быстро — во­обще не зная человека, не зная его ситуации, не зная его проблем, не зная его несчастий? Как вы можете судить, не зная всей жизни этого человека? Как вы можете судить по отрывку? Как вы можете говорить, что этот человек плохой? Если бы он не был пьяным, подумали ли вы о нем лучше? Возможно, что тогда он был бы еще хуже.

Я встречал многих пьяниц: они хорошие люди, очень обходительные, очень доверчивые, не хитрые, простые — невинные, как дети. Тогда почему они пьют? Мир слишком велик для них; они не могут с ним совладать. Они не созданы для этого мира; он слишком хитрый. Они хотели бы забыть о нем, и они не знают, что делать — и им попался под руку алкоголь; медитация — он должен искать.

Таково мое наблюдение: всем алкоголикам нужна ме­дитация. Они ищут медитацию — они пребывают в глубоком поиске экстаза, но не могут найти дверь. Блуждая впотьмах, они просто натыкаются на алкоголь. Алкоголь можно легко купить в магазине; медитация — она не достается так легко. Но они пребывают в глубоком поиске медитации.

Во всем мире люди, которые принимают наркотики, находятся в поиске внутреннего экстаза. Они пытаются сде­лать свое сердце чувствительным и не могут найти правиль­ного способа, правильного пути. Правильный не будет таким легко доступным, а наркотики доступны. И наркотики дают вам ложные проблески: они создают в вашем уме такую хи­мическую ситуацию, когда ваши чувства обостряются, и вы становитесь более чувствительными. Они не могут дать вам настоящей медитации, но они могут дать вам о ней фальши­вое представление.

Но мое понимание таково: что тот, кто находится в поиске, может пасть жертвой ложного явления, но он все же находится в поиске. Однажды он выйдет из этого, потому что это не может быть чем-то настоящим, и он не может обма­нывать себя вечно. Ни сегодня так завтра он увидит, что он обманывал себя, принимая химические вещества; но поиск все же присутствует. Люди, которые никогда не употребляли алкоголь, люди, которые никогда не принимали никаких наркотиков, люди, которые, в некотором смысле, не плохие — хорошие, уважаемые люди — они вообще не ищут никакой медитации.

Поэтому, как вы можете судить? Как вы можете назы­вать «плохим» человека, который пребывает в поиске, и как вы можете называть «хорошим» человека, который вообще ничего не ищет? В один прекрасный день пьяница может най­ти божественное, потому что он его ищет. И на самом деле, до тех пор пока он не найдет божественное, он не сможет выйти за пределы своего алкоголизма — потому что только это сможет его удовлетворить. Тогда фальшь исчезнет. Но уважаемый человек, который каждое воскресенье ходит в церковь, не пьет, даже не курит, читает Библию, Коран, Гиту

— этот человек вообще не пребывает ни в каком поиске. Кто тогда будет плохим? Как определить?

Сегодня во всем мире повысился интерес к нарко­тикам, к новому поколению. Молодое поколение — все как один стали интересоваться наркотиками. Что происходит? Как вы можете об этом судить? Что вы можете об этом ска­зать? Если вы понимаете, то суждение будет не легко сделать. Если вы не понимаете, вы можете с легкостью судить о том, плохие они или хорошие. Еще есть люди, которые выступают за наркотики, Тимоти Лири и другие, которые говорят: «Это экстази». И еще есть люди — все те, кто у власти — которые против; они говорят: «Это только разрушает человека».

Но какова реальная ситуация? Люди, которые при­нимают наркотики, не создают Вьетнама, не создают Каш­мира, не создают Ближнего Востока. Люди, которые прини­мают наркотики, не создают войн. Они не убивали Маджибура Рахмана; они вообще никого не убивают. Даже если вы думаете, что они разрушают: да, может быть, разрушают себя, но не кого-то другого. Они не вмешиваются ни в чью жизнь; а эти уважаемые люди, именно они в ответе за неимоверное насилие по всему миру. Они несут за это ответственность. Теперь люди, которые убили Маджибура Рахмана и всю его семью — теперь они стали президентами и прочими лидерами, они стали уважаемыми людьми.

Кто настоящие преступники? Ричард Никсон не при­нимал наркотиков. Вы знаете? Адольф Гитлер никогда не употреблял алкоголя, никогда не курил, был абсолютным ве­гетарианцем. Но можете ли вы найти кого-то, кто бы был большим преступником? Он был совершенным джайном — вегетарианец, не курит, не пьет и живет очень упоря­доченной жизнью, расписанной по часам — и создает ад на земле. Иногда я думаю, что, если бы он иногда выпивал, не было ли это лучше? Человек не стремился бы тогда к такому насилию. Если бы он изредка курил — очень глупая, но не­винная игра в курение — он не был бы таким кровожадным, потому что курение это катарсис.

Вот почему, когда вы злитесь, вам хочется курить; ко­гда вы вы чувствуете раздражение, вам хочется курить; когда вы чувствует некоторое внутреннее волнение, нервничаете, вам хочется курить. Это помогает. Но есть и лучший способ: вы можете использовать мантру. Курение это тонкая мантра. Вы можете говорить: «Рама, Рама, Рама, Рама...» Курение это тонкая мантра: вы вдыхаете дым внутрь и выдыхаете, вдыхае­те и выдыхаете... Повторение, пение мантры посредством курения. Вы можете повторять: «Рама, Рама, Рама» — это то­же поможет. Если вы злитесь, просто попытайтесь, пойте: «Рама, Рама, Рама...» Это лучше, но это то же самое — нет большой разницы.

Если бы этот человек, Адольф Гитлер, влюбился в чью- то жену, его бы осудили, как порочного человека, но он не был бы таким кровожадным. Он бы тогда высвободил свою энергию, расслабился... и мир был бы лучше.

Так что же можно обо всем этом сказать? Как можно судить? Все так сложно. Я не говорю: «Пойдите и станьте ал­коголиками», я не говорю: «Идите и принимайте наркотики». Я говорю о том, что жизнь настолько сложна, что вы не должны судить. Суждение принадлежит глупому уму; он все­гда готов судить. Ваши суждения это как то, что вы проходи­те мимо маленького кусочка бумаги, который является частью большого романа и прочитываете несколько строк — и те не полностью — всего несколько строк, кусочек стра­ницы: и вы судите. Вот как вы делаете это. Перед вашими глазами предстает фрагмент человеческой жизни, и вы суди­те по нему обо всем человеке — плох он или хорош. Нет, когда вы судите, вы поступаете не мудро.

Однажды к Иисусу привели женщину; и весь город со­шел с ума. Дураки всегда сходят с ума, толпа всегда сходит с ума — из за мелочей, из-за ничего, в действительности. Они сказали: «Эта женщина согрешила. Она состояла в любовной связи с мужчиной — нелегально. Что нам с ней делать? В древних писаниях сказано, что мы должны забросать ее до смерти камнями».

Они хотели убить одной пулей двух зайцев — и эту женщину и Иисуса. Поэтому Иисус сказал: «Да, древние писа­ния правы. Убейте ее», тогда они спросили: «А как насчет твоего учения — Возлюби врага своего? Как насчет твоего учения — Подставь другую щеку; если кто-то ударит тебя по одной щеке, подставь ему другую? Как насчет прощения? Ты что, полностью забыл об этом?» И если бы Иисус стал гово­рить, что старые писания не правы, тогда он бы стал ерети­ком — он пошел бы против религии? Он должны были бы его убить. Люди были готовы к этому. На самом деле они были не столько заинтересованы в женщине, сколько в Иису­се. Женщина была просто поводом, чтобы поймать Иисуса.

Иисус немного поразмыслил. Суждение всегда при­ходит мгновенно, в некотором смысле, потому что оно уже готово. Оно кажется сиюминутным, но это не так. Оно уже было готово: вы уже получили его. Человек осознан­ности сомневается, смотрит по сторонам, чувствует, посыла­ет свои чувства во все стороны — какова ситуация? Он по­смотрел на бедную женщину, сидящую перед ним, слезы потекли из его глаз. Он посмотрел на разгневанных людей. Он почувствовал всю ситуацию, затем сказал: «Да, писания говорят, что эту женщину нужно до смерти забить камнями, но первый камень должен бросить тот, кто никогда не со­вершал никакого греха. Если вы не состояли в порочной свя­зи с женщиной, если вы не совершали это даже в своих умах, тогда бросайте камни».

Они сидели на берегу реки; вокруг было множество камней. Люди, которые стояли в первом ряду — уважаемые люди этого города — начали потихоньку отходить назад. Они испугались; теперь это было уж слишком. Мало-помалу все люди исчезли. Остались только Иисус и женщина. Женщина почувствовала Иисуса очень глубоко.

Посмотрите на эту ситуацию: эти уважаемые люди не смогли почувствовать Иисуса, а грешница смогла.

Она пала к его ногам и сказала: «Я согрешила. Прости меня». Иисус сказал: «Это останется между тобой и Богом. Кто я, чтобы судить? Если ты думаешь, что совершила нечто плохое, тогда помни о том, что ты не должна совершать это­го вновь, вот и все. Но кто я такой, чтобы судить тебя и го­ворить, что ты грешница? Пусть это останется между тобой и Богом».

Человек понимания откликается — не посредством суждения, но благодаря проницательности. Иисус совершил великое дело проницательности. Он сказал: «Да, это правда, писания правы. Убейте женщину». Затем он создал различе­ние: «Теперь, те, кто сами без греха, пускай они возьмут в свои руки камни и убьют ее». Это проницательность. Она пришла из осознанности, это не мертвое суждение. Он не следовал писаниям — в этот момент осознанности он создал свои собственные писания! Человек осознанности не следует никаким справочникам; человек осознанности обладает сво­ей собственной осознанностью как справочником. И он ни­когда не ошибается, говорю вам. Он никогда не ошибается. И он всегда прав, прав в настоящий момент.

Восьмой вопрос:

Падмасамбхава говорит: «Когда взлетит железная птица, дхарма придет в землю красного

человека». Является ли исполнение этого пророчества частью вашей работы?

Я здесь не для того, чтобы выполнять чьи-либо проро­чества. И почему я должен? Может быть это уловка Падмасамбхавы, но почему он должен навязывать этот трюк мне? Я здесь ради самого себя. Я не пророк, я здесь не для того, чтобы избавлять кого-то от их грехов. Я здесь не для того, чтобы стать зачинателем века религии. Все это посредственность и глупость.

Я наслаждаюсь собой. И если вы тоже хотите наслаж­даться собой, вы можете разделить со мной мое наслаждение, вот и все. Для меня жизнь не является чем-то серьезным. Пророки воспринимают жизнь слишком серьезно. Святые невинны! Пророки? — они всегда опасны. Будда не пророк; на самом деле, Индия никогда не рождала пророков. Фено­мен пророка принадлежит иудаизму. Мы породили святых — миллионы — но они невинны. Как цветы, которыми вы наслаждаетесь — от них не слишком много пользы. В действи­тельности пророки это политики религии. Они существуют для того, чтобы изменить мир; они должны выполнять опре­деленную миссию, сделать то и это.

У меня нет никакой миссии; я не миссионер. Я хотел бы, чтобы мир существовал без миссионеров и пророков, чтобы людей оставили в покое, и они смогли бы жить своими собственными жизнями. Пророки никогда не позволят вам этого. Они всегда следят за вами, вынося свои суждения. Они всегда следят за вами, призывают вас следовать их идеям, сравнениям. Они всегда здесь, готовые бросить вас в ад, или возвысить до небес.

У меня ничего нет — ни ада, в который я мог бы вас бросить, ни небес, которые я мог бы вам дать — просто на­слаждение бытием. И это возможно, это очень легко может стать возможным. Если вы позволите этому произойти, это станет возможным.

Для меня жизнь не является чем-то серьезным. На са­мом деле жизнь есть не что иное как болтовня в вечности существования, болтовня. Я здесь только и делаю, что болтаю; вы слушаете, вот и все. Если вы наслаждаетесь — вы остае­тесь здесь. Если я наслаждаюсь — я остаюсь здесь. Если нам становится трудно наслаждаться друг другом, мы можем ра­зойтись в разные стороны — мы не связаны ничем другим.

И я никому не позволю — будь он самим Падмайсамбхавой — накидывать на меня свой повод.

Дата добавления: 2015-07-12