Глава 7. Вопреки логике, к поселку нашего клана Добровольский меня не привез

Елена

Вопреки логике, к поселку нашего клана Добровольский меня не привез. Я удивленно отметила это, когда поняла, что машина остановилась, съехав на какую-то грунтовку, уходящую в лес. Настолько погрузилась в свои мысли, что на окружающий пейзаж и внимания не обращала. Преодолев смущение от неожиданной заминки, взглянула на белого. Он, все еще сжимая ладонями руль и вглядываясь вперед, о чем-то сосредоточенно думал. В свете яркой неполной луны мне отчетливо был виден его профиль.

— Домой не спешим? — удивилась я. Вроде бы, лучше пару часов поспать до начинающейся перед рассветом клановой охоты.

Добровольский перевел на меня взгляд и, привычно уже прищурившись, лаконично ответил:

— Нет, вылезай!

С чувством растущего недоумения вслед за волком выбралась из салона авто. Вздохнула, втягивая в себя окружающие ароматы, и инстинктивно прислушалась, анализируя местность на наличие имеющейся угрозы. Ничего опасного или необычного не отметила. Лес радовал привычными звуками и дарил покой, других оборотней поблизости не ощущалось. Хотя с моими силами...

Потянувшись, размяла немного затекшие плечи и посмотрела на Андрея. Белый также вслушивался в звуки окружающего леса.

— Идем, — и, обхватив мою ладошку своей лапой, уверенно пошагал вглубь зарослей, стремясь отойти от шоссе.

Что он задумал? Было и любопытно, и тревожно одновременно. А еще подумалось: будь мы настоящей парой, я вот так же следовала бы за ним всюду, слепо доверяя его выбору. Какие глупости в голову лезут! Тем более что сейчас я ему не доверяла. И волчица внутри, почуяв родную стихию, завозилась, грозя перехватить контроль. Только стихийного оборота сейчас недоставало! Особенно, рядом с более сильным волком! Но других вариантов поведения мне не оставили: мужская ладонь недвусмысленно удерживала мою руку, увлекая вперед. Шли мы уже с полчаса, когда Андрей наконец выпустил мои пальцы и категорично приказал:

— Раздевайся и перекидывайся.

Опешив от подобного распоряжения, шокировано вылупилась на него. Сейчас, когда рядом нет волков из моей стаи?! Когда я одна и никакого серьезного сопротивления ему не окажу? Стало жутковато. Может, загрызть решил? И все — вопрос с договором исчерпан: он попытался, но... характерами не сошлись. Зато волчица внутри забесновалась, требуя поспешить — вот кому было как всегда виднее...

— Не тяни резину, — поторопил меня белый, снимая с запястья часы и скидывая на траву пиджак.

Потом потянулся к верхним пуговицам сорочки, ослабил и стянул через голову галстук... Он тоже?! Я, в удивлении застыв на месте, провожала взглядом каждое его движение.

— Елена!— уже зарычал он, зверь был совсем рядом.

Отчаянно струхнув, решила оборачиваться — так хоть убежать шансы были. Оглянувшись, отошла за высокие кусты малины, стесняясь раздеваться при нем. Осторожно стянув дискотечный наряд, сапоги, колготки и белье, сложила все аккуратной стопочкой. Отойдя на пару шагов, стоя спиной к направлению, в котором находился уже волк, расслабилась, позволяя зверю подчинить меня, вырываясь наружу. Мышцы привычно заныли, земля устремилась навстречу, а сознание провалилось в другую реальность.

Теперь бал правили инстинкты. И первый из них — самосохранение. В нос одновременно влетали сотни запахов, раскрашивая окружающую ночь в миллионы оттенков, создавая картину мира вокруг. И звуки… Слух был напряжен до предела. И сейчас, в основном, сконцентрирован на волке позади. Инстинктивно резко дернув хвостом, развернулась. И сразу припала к земле. Волк был совсем рядом, на расстоянии прыжка. Это угроза.

Каждый нерв подрагивал, заставляя тело напрягаться до предела. Ждать. Наблюдать. И быть готовой сорваться и бежать. Огромный чужой волк. Его запах обволакивал, его запах… Он был и на мне! Удивленно заурчала, стремясь выяснить его намерения. Волк утробно рыкнул. Не агрессивно, но властно.

Мой зверь, мгновенно сориентировавшись и поняв, что незнакомый самец не имеет намерения нападать, осторожно приподнялся. Шерсть на загривке опала, а хвост, нервно бьющий по лапам, поутих. Принюхалась. Запах его был головокружительным, сразу сказав мне и о доминантном положении его владельца, и о его силе. Прекрасный самец. Желанный.

Возобладал другой инстинкт. В моем звере проснулся интерес. Вернее, у него появилась возможность для его реализации. Тем более что и волк давал шанс, позволяя к себе подступиться. Он, постоянно принюхиваясь, выжидательно наблюдал, не делая попыток приблизиться.

А я… Волчица, ведомая животным интересом и желанием познакомиться с впечатляющим самцом, хотя и с опаской, но пожелала изучить объект интереса поближе. Благо, ситуация располагала. Присев, она осторожно стала подползать к волку, тихонько завлекательно поскуливая и подрагивая ушами. Белый, немного склонив голову и высунув язык, наблюдал за маневром. В глазах мелькали искорки смеха. В какой-то момент, когда моя волчица приблизилась почти вплотную, чужой волк совсем глухо и коротко рыкнул, ободряя ее. Это, утвердив моего зверя в ответном интересе, подстегнуло бурую, ведомую инстинктом размножения. И, находясь в игривом настроении, мой зверь сразу решил позаигрывать с чужаком. Одним слитным движением подскочив, волчица слегка толкнула значительно более крупного волка, мазнув своим мехом по его холке.

И тут же отпрыгнула в сторону, подергивая хвостом, довольная позволенной свободой, ожидая его ответного маневра. Волк игру поддержал и, подтверждая свой мирный интерес, также в прыжке несильно толкнул волчицу, слегка прихватив ее холку зубами. Волчица знак внимания приняла благосклонно и тут же, отбежав немного вперед, призывно завыла, приглашая играть и сближаться дальше.

Но у волка были другие намерения. Отбежать он ей не дал, зарычав в ответ. Грозно, требовательно. Мой зверь сразу насторожился, прижав уши к голове, и заскулил. Белый снова грозно рыкнул, настойчиво и призывно. Волчица развернулась к нему, не понимая причин недовольства самца.

И тут чужак, рывком оттолкнувшись от земли, бросился на волчицу. В стремительном прыжке накрыв своим телом не успевшую отскочить самку. Повалив ее на землю, придавил, заставив испуганно завизжать, признавая поражение. Волчица нервно дрожала, жалобно скуля и даже не пытаясь дергаться. Признавая его статус сильнейшего, радуясь хотя бы тому, что из подушечек сильных лап волка не выдаются острые когти.

Белый повелительно рыкнул, призывая ее подчиниться. Волчица недоуменно вздрогнула — куда уж больше? — и повернула к нему морду. И встретилась взглядом с глазами самца. Светящимися вовсе не животным азартом, а человеческим пониманием. — Это с долей облегчения отметила я, существуя где-то на задворках сознания волчицы—. И этот его взгляд не отпускал, подчиняя. Белый рычал, требуя подчиниться абсолютно, подавляя меня полностью. Но понять, что ему нужно, не удавалось. Волчица, нервничая, затаилась, замерла, придавленная его тушей, в ожидании момента малейшей поблажки, чтобы вырваться и бежать, бежать... Бурая была напугана и подавлена истинной мощью заинтересовавшего ее самца. Такой больше опасен, нежели привлекателен.

А взгляд волка все не отпускал... В момент наивысшей паники захотелось воззвать к своим о помощи. Волчица готова была завыть, призывая стаю, помощь своего альфы и... не смогла! Вой оборвался где-то внутри, не сумев реализовать намерение сознания бурой. Зверь просто не чувствовал привычной связи со своей стаей, не было уверенности, что они «услышат» и придут на помощь.

Вместо этого над всеми чувствами, постепенно подавляя и инстинкты, и панику, довлел зеленоватый не волчий взгляд чужака. Подчиняя, требуя смириться, признать очевидное... С силой подавляя все мои внутренние попытки воспрепятствовать, требуя сосредоточиться только на нем. Волчица постепенно поддавалась, уступая в этой мысленной борьбе, теряя свою привычную привязку, подчиняясь чужаку. Он рычал, устанавливая свое главенство, повелевая, и своим тоном вынуждал признать его статус сильнейшего.

Быстро настал миг, когда мой зверь смирился с тем, что подчиняется отныне другому альфе. Жалобно заскулив, волчица смогла отвести взгляд и растерянно уронила голову на землю, уже даже не помышляя о побеге. Белый волк приподнялся, освобождая самку от веса своего тела, позволяя ей обрести свободу передвижения. Но бурая была слишком подавлена, чтобы осознать изменения, и продолжала лежать, открываясь для нападения. Чужак одобряюще и требовательно ткнулся носом в морду волчицы, призывая следовать за собой. Как только волк отбежал на пару метров, моя волчица, резко подскочив, встала на лапы. Но возможности сбежать уже не было. Невероятная сила врожденного инстинкта заставляла подчиняться и следовать призыву своего альфы. Нового альфы.

Меня, глубоко скрытую сейчас человеческую половину, захлестнул гнев. Да кто ему позволил?! Зачем он это сделал?! Рванув следом, яростно подскочила к волку и… Весь пыл и гневный задор девушки, временно затмивший сознание волчицы, позволивший ей совершить невероятное — броситься на сильнейшего, более того — на своего альфу, был сметен единственным властным рыком последнего. Волчица так же резко замерла рядом с ним, опасаясь шевельнуться.

Белый волк спокойно отошел и, одним прыжком перемахнув через ближайшие кусты, и оттуда уже вполне по-человечески невозмутимо крикнул мне:

— Перекидывайся! — и это был не просто приказ, в нем чувствовалась власть сильнейшего, заставившая мое тело вопреки моему желанию задрожать, меняясь.

Уже девушкой поспешно метнулась к стопочке собственной одежды и начала лихорадочно одеваться, пытаясь хоть что-то понять. Что сейчас произошло? Зачем белый это сделал? Оторвал меня от родной стаи? И что теперь со мной будет?

— Готова? — послышался вопрос Добровольского. — Нам пора ехать. Опаздывать нельзя.

Глубоко вздохнув, обошла малинник и, избегая его взгляда, приблизилась. Он взял за руку и снова повел, на этот раз обратно к машине. Шли мы молча: я просто не могла подобрать слов, чтобы выразить свое негодование, свой страх…

Пристегнув ремень безопасности и наблюдая за тем, как белый устраивается на водительском месте, все же решилась:

— Вы…

— Мерзавец, — заводя машину и даже не оборачиваясь ко мне, спокойно продолжил за меня, не сумевшую подобрать достойного слова для его характеристики, Андрей.

— Да! — с облегчением подтвердила я. — И…

— Как я посмел? — вновь подсказал он мне, кажется совершенно утратившей всякое красноречие.

— Да, — уже немного грустно согласилась вновь. Он совершенно беспринципный!

— Я тебя отпущу, когда истечет срок. Если захочешь, конечно, — очевидно, полагая, что это все объясняет, спокойно «обрадовал» меня… уже не чужак.

— Мы же договорились! — я даже взвизгнула от злости. — О каком честном договоре можно говорить, если теперь вы в состоянии заставить меня поступать так, как нужно вам? Да вы меня семьи лишили! Родной стаи, защиты, всего!..

Сама, кажется, только что осознала, как вляпалась.

— О том, что заставлю тебя, пользуясь властью, что-то сделать вопреки желанию человеческой ипостаси — не думай. Не будет подобного. Разорвал связь я только для того, чтобы ты была свободна в своем выборе. В любой момент, — белый был серьезен и наконец-то взглянул мне в глаза.

Сразу оробев, прошептала:

— Но как мне теперь…

— Лучше не думай пока об этом, — перебил волк, отводя взгляд: мы выезжали на шоссе. — Важнее охота. Ты питалась волчицей?

— Нет, — призналась я.

Оборотень не отозвался, но я всей своей животной сущностью почувствовала, что он напрягся. Какое-то время мы ехали молча. Я всячески старалась успокоиться, решив последовать совету волка — сначала переживем охоту, а уже потом примемся за разборки по поводу сегодняшнего его поступка. Как еще отец на это отреагирует? Почувствует ли сразу?

— Сейчас домой? — уже с большим опасением присматриваясь к Добровольскому, уточнила я.

— Нет, — он покачал головой, — не успеваем. Едем сразу за город, к месту встречи клана. Рассвет скоро.

И переодеться во что-то более удобное возможности нет. Сама, конечно, виновата — надо было за временем следить, но… Кто знает, в какой ситуации придется оборачиваться, плотные брюки и джемпер подошли бы больше, чем мини-платье и сапоги!

— Одежду для тебя я взял, — видимо, догадавшись о моих мыслях, махнул рукой Андрей, изумив подобным вниманием. Есть за что его поблагодарить! Но вреда он сегодня нанес мне все же больше.

Мы подъехали к стоянке возле входа в заповедник, территория которого принадлежала нашему клану. Там уже все было заставлено машинами.

— Переоденешься на заднем сидении? — уточнил белый, осматривая местность и принюхиваясь.

А есть другие варианты? Не сочтя нужным отвечать, перебралась назад и достала из пакета свои кеды, джинсы, майку и толстовку. Жизнь налаживается! И чего он так кипишует из-за этой охоты? Ну, побегаем немного по лесу — всего и делов-то. И брат, и сестра рассказывали о клановых охотах только в превосходных и восторженных словах.

Быстро переодевшись, вылезла из машины. Добровольский, скинул пиджак и часы, оставил все в машине и последовал моему примеру. Дальше предстояло идти пешком. Место сбора — небольшая поляна — находилась в отдалении от дороги. До нас этим путем прошли многие: я распознала целый поток знакомых с детства запахов. И отец, и дядя, и брат тоже были тут. И Кристина. Если не считать мамы — вся наша семья. У дяди Захара по неизвестным мне причинам не было ни своей пары, ни детей, потому я привыкла считать его тоже частью нашего маленького семейного круга.

На расстоянии волчьей слышимости от поляны Андрей меня задержал, кивнув на плотный ольховник рядом.

— Обернемся тут.

У меня возражений не было. В принципе, в одной стае все были привычны к обнаженной натуре друг друга, относясь к этому с естественным спокойствием, но у меня опыта совместного оборота не было. Поэтому предложение белого встретила с радостью.

— Постарайся держаться рядом со мной, — напутствовал он, прежде чем я юркнула за кустики.

Быстро раздевшись и поудобнее припрятав одежду, обратилась к своему зверю, позволяя ему изменить тело под себя. Выскочила на тропу уже волчицей. Радуясь окружающему лесу, свободе, восхитительным ароматам природы и грядущей охоте. Зверь относился к ней как к игре, возможности размяться. И сразу начал проявлять свое настроение, игриво обгоняя неспешно бегущего белого волка и вертясь на месте, поджидая, когда он приблизится. Что поразительно — у волчицы белый страха теперь не вызывал!

Сам же волк реагировал на задор самки очень спокойно — не пресекал, но и вовлечь себя в игру не давал. Он был собран и явно контролировал обстановку вокруг. А я теперь прекрасно чувствовала его, в каждое мгновение зная, где он находится. Но самое поразительное — я чувствовала и альфу бурых волков, его призыв всем собраться и быть готовыми. Впрочем, волчица воспринимала эти странности как данность, просто радуясь присутствию и защите альфы, и призыву к участию в охоте… другого сильного волка. Для зверя не существовало родственных отношений, был лишь запах, определяющий своих и чужих, и иерархия силы. Своим был белый. А стая бурых воспринималась как дружественные особи. С которыми можно и побегать вместе по лесу, временно присоединившись ради определенной цели — добычи.

На поляну волчица выскочила первой, сразу завертевшись, осматриваясь и привлекая внимание других волков, стремясь показать свою значимость. Белый же уверенно и как-то лениво, ни на кого не обращая внимания, прошествовал на середину поляны и лег там, вылизывая переднюю лапу.

И тут же матерый бурый волк, словно только и ждавший нас, гулким воем стал собирать стаю, призывая поспешить отбежавших и отстающих — охота начиналась. Волчица задрожала от наплыва нервозности: вокруг собирались новые и новые волки. Это одновременно вызывало у зверя настороженную тревогу и зарождающийся охотничий азарт — хотелось сорваться и стремглав, едва касаясь лапами земли, нестись к заветной цели. Какой — еще непонятно, но предвкушение пробудилось заранее.

Волчица металась по поляне, шарахаясь от грозно порыкивающих на нее взрослых волков и дразня заинтересованно принюхивающихся молодых бурых. Но завлекательного для самцов аромата не наблюдалось, поэтому молодняк пока ограничивался игрой, не стремясь к проявлению конкретного интереса и серьезных намерений.

Белый волк из центра поляны спокойно наблюдал за своей резвящейся волчицей, лишь изредка предупреждающе рыча, когда кто-то из самцов проявлял чрезмерное внимание к его паре. Сигнал мгновенно принимался к сведению другими волками и на «чужую территорию» переставали покушаться. Но были и еще четыре пары волчьих глаз, что пристально следили за маневрами юной необузданной волчицы, не умеющей пока справляться со своей животной природой.

Охота началась! Мощный бурый вожак завыл, призывая следовать за собой. Почувствовала призыв и моя волчица. Не как нечто неодолимое, от чего невозможно уклониться, а скорее как интерес, как владеющее всеми побуждение. Волки сорвались с места, следуя за альфой. За несколько секунд поляна опустела: быстрыми скачками звери промчались сквозь деревья на опушке, устремляясь в чащу. Я тоже, поддавшись эйфории общего движения, двигалась вперед, полностью отдаваясь бегу, наслаждаясь каждым движением, не задумываясь о чем-то еще. Волчица летела, стараясь обогнать всех, вырваться вперед. Упиваясь ощущением скорости, чувством общности, единого стремления, не осознавая в полной мере дальнейшего. Это было игрой, подражанием взрослым волкам, азартным желанием обогнать…

Как же это потрясающе — бежать по свежему от росы предрассветному лесу, наполненному множеством таких дразнящих и таких понятных ароматов. Быть среди подобных себе, не испытывать сомнений, а просто погрузиться в общее движение, стремиться к тому же, к чему стремились и все остальные. К чему же?..

Внезапно поняла. Одновременно уловив восхитительный аромат добычи, чутким ухом распознав чей-то бросок и почти сразу почувствовав… кровь. Ее ни с чем не сравнимый густой, острый запах… одуряюще дразнящий, невыразимо привлекательный и такой необходимый. Тело и разум мгновенно сосредоточились на этой новой потребности. Сознание захлестнуло инстинктом охотника. Голод! Непреодолимое желание настичь жертву, вырвать ей горло, уткнуться мордой в это еще живое тепло, в бьющую струей жизнь, медленно вытекающую из тела еще трепещущей добычи…

Лапы несли вперед, о других волках я уже не думала, воспринимая их как конкурентов, желающих первыми добраться до добычи. Нос жадно ловил аромат крови, запах жертвы. Олень! Инстинкт заставил устремиться туда, где я ощущала источник аромата. Все мысли, все устремления, движения тела были подчинены одной задаче — достичь его первой. Волчица действовала интуитивно, ощущая и других волков, устремившихся туда же. К ее добыче!

На бегу взбешенно рыча, зверь стремился обогнать других волков, не понимая еще, что охотиться стаей проще. Животный эгоизм, голод, азарт и жажда погони, отключили инстинкт самосохранения. Волчица бежала к своей жертве и была готова сцепиться с любым претендентом на ее добычу.

Все ближе и ближе! Дразнящий аромат совершенно сводит с ума, заставляя мчаться на пределе сил и возможностей. И рядом еще волки! И… чей-то торжествующий победный вой… Не успела! Кто-то настиг добычу раньше. Мою добычу! Ярость, животный гнев, стремление бороться — вот все, что осталось в сознании зверя. —Мне не удавалось прорваться наверх, чтобы хоть как-то воспрепятствовать этой гонке в бездну.— Мой зверь, уже оскалив клыки, в длинном прыжке бросился на бурого мощного волка, чья морда была испачкана в пряной крови «моего» оленя. Я проживала секунды полета, представляя, как вырываю его горло, вцепившись зубами, разрывая его плоть. Убивая, чтобы вернуть себе свое…

Волчица была слишком ослеплена яростью, чтобы осознать опрометчивость и очевидную опасность со стороны более мощного волка. Трех волков! Вспышкой запоздалого понимания дошла информация о том, что, помимо атакованного ею волка, рядом еще два. Инстинкт самосохранения зверя взыграл, но было поздно. В ответ на откровенную агрессию волчицы оба явно более сильных самца тоже кинулись на нее, чтобы разорвать и загрызть за попытку лишить их законной добычи. —Жажда охоты и борьба за добычу, как с отчаянием поняла я, и более взрослых волков пронимала.— Без шансов! Не в силах совладать со зверем и как-то помочь ему, заставив хотя бы просто смиренно замереть, подчиняясь, мое сознание парализовало абсолютным ужасом. Бурой конец!

Сильнейший удар, отбросивший волчицу в сторону, заставил ее перекувыркнуться в полете и жалобно заскулить, припав к земле, дрожа от возбуждения и страха. Рядом раздавалось яростное рычание трех волков и отдаленный гневный вой другой волчицы! Аромат крови добычи вытеснили мускусные запахи волков. Сильных самцов. Трех! Знакомые запахи… Сфокусировав взгляд, увидела неожиданную картину. Между мной и тремя припавшими к земле, готовыми броситься вперед волками, стоял крупный белый самец. Мгновенно признанный моим зверем. Альфа. Волчица узнала своего сразу. И притихла, стремясь затаиться и переждать, закономерно рассчитывая на защиту своего вожака.

Трое бурых кинулись в атаку одновременно. С яростно оскаленными пастями, взбешенно рыча, уже они потеряли контроль — как это воспринимала я — и необдуманно сорвались с места. Даже зверь не смог бы отследить начало схватки, настолько быстрыми и размытыми были их синхронные движения. Эти самцы не впервые бились вместе, зная возможности друг друга и дополняя их в драке. Четыре тела слились в единый рычащий кровожадный клубок, мелькающий перед глазами. Волчица отчаянно скулила, осознавая опасность, навлеченную ею на своего альфу.

Дрожа от неуверенности — справится ли ее защитник, не зная, стоит ли ждать окончания свары или лучше скрыться, мой зверь тихо повизгивал, осторожно отползая подальше. Драка была яростной. Четверо самцов схлестнулись всерьез. Грызня, лязг челюстей и даже хруст костей заставляли предполагать худшее. Опасения бурой подтвердились, когда из мелькающего клубка тел тенью метнулся волк. И упал, замерев неподвижно. Аромат волчьей крови и вырванное горло бурого самца волчицу ужаснули.

И тут же раздался вой, подхваченный всей стаей. Альфа бурых… отец… осознал гибель одного из своих, опаляя гневным всплеском силы всех волков стаи. Даже я его почувствовала, только как-то отдаленно, не в полную силу.

Драка мгновенно прекратилась — оба оставшихся в живых нападавших самца отскочили в сторону, позволяя белому, часто дыша, перевести дух. Мой альфа на мгновение повернул морду в моем направлении, пронзая яростным, все еще угрожающим взглядом, и резко зарычал. Мою волчицу буквально пригвоздило к месту, заставив вновь испуганно задрожать. Убит волк… Убит во время охоты, по сути, чужаком… и из-за меня! Кажется, так страшно мне не было никогда. И то, как молниеносно все случилось, только добавляло ужаса. Волчица смиренно заскулила, признавая свою вину.

На поляну стремительно выскочил крупный бурый волк — вожак стаи, за ним следом сквозь обступающие деревья потянулись остальные волки. Все они агрессивно скалились и приглушенно рычали. Я, готовясь к худшему и запоздало осознавая, что навлекла на нас большую беду, поднялась на лапы. Хоть какую-то помощь своему альфе оказать я обязана.

Бурый вожак, прыжком оказавшись напротив белого, угрожающе оскалился и зарычал. Все! На моего зверя накатила волна обреченности — такого белому не простят, а мой альфа один… К тому же ранен. Я чуяла его кровь.

Волк отца агрессивно вздыбил шерсть на загривке, оскалил огромные смертоносные клыки и зарычал на белого. Тот в ответ спокойно и уверенно рыкнул, неожиданно заставив бурого отступить. Оба альфы замерли, схлестнувшись взглядами и глухо утробно рыча, готовые броситься друг на друга. Я дрожала в состоянии животной паники. Что я натворила? Будут жертвы. Уже есть!

Неожиданно для меня зрительное противостояние альф прекратилось. Вожак бурых рывком отскочил в сторону и, повернувшись, быстро исчез в лесу. Остальные волки моего клана отступили, а потом стремительными тенями последовали за вожаком в чащу. Включая тех двоих, что нападали на белого. Третий так и остался лежать бездыханным неподалеку. Как и растерзанный олень.

Внезапно стало тихо. Смолк звериный рык. Мелкие обитатели ближайшей территории затаились. Даже ветер поутих. Я, боясь поверить в избавление, с отчаянием ждала, понимая, что альфа вправе сейчас накинуться и загрызть и меня.

Белый обернулся и, подойдя вплотную, толкнулся своей мордой мне в бок. Волчица упала, не сопротивляясь. А волк улегся рядом и, изогнувшись, принялся вылизывать раненый бок. Постепенно успокаиваясь, бурая тихонько лежала, стараясь его не беспокоить. Было и страшно, и возбуждающе приятно находиться рядом. Рядом с самцом, только что наглядно доказавшим свою силу. Но, наученная горьким опытом, моя волчица уже не лезла с инициативой.

Спустя несколько часов, когда оба волка окончательно успокоились, а тела перестало передергивать рваное дыхание, белый вскочил на ноги и рыком поманил самку за собой. Ароматы остальных волков ощущались где-то в отдалении. Волчица немного робко поднялась на лапы и двинулась за ним след в след. Убедившись, что она не отстанет, волк побежал. Бурая тоже. Бежали они недолго, когда вдруг обоняние моего зверя опалил запах добычи — какого-то мелкого зверька. Резко вскинувшись, ловя направление дразнящего аромата, волчица снова почувствовала эйфорию восторга и желание настичь жертву. Но пережитый страх научил моего зверя осторожности. Поэтому, глухо зарычав, она предупредила самца о намерении начать охоту. Самец плавно скользнул в сторону, уходя с траектории движения, позволяя.

И самка, понукаемая голодом и животным инстинктом, понеслась к своей первой самостоятельной добыче. При этом постоянно ощущая, что самец бежит рядом. Мой зверь периодически даже срывался на глухое утробное ворчание, ощущая тревогу от подобного преследования, не дающего расслабиться и полностью отдаться процессу погони. Волк отвечал успокаивающим воем, убеждая в том, что моя добыча интереса у него не вызывает.

И вот заветный миг. Последний рывок, резкий скачок — и лапы прижимают жертву, а зубы вонзаются в живую плоть, разрывая добычу на части, заглатывая парное мясо. Миг упоения и животного ликования! В какой-то мере даже наслаждения и абсолютного довольства. Ее добыча. Настигнута. Голод утолен. И сразу на первый план выступает инстинкт самосохранения, заставляя прислушиваться — нет ли желающих отнять добытое?

Но рядом только белый. Вернее, не рядом — он явно намеренно, не желая провоцировать во мне стремление защитить добычу, отстал, наблюдая издали. Но так, что я его вижу. Он вскидывает морду и по лесу разносится сильный торжествующий вой. Волк в полной мере разделяет с молодой бурой самкой первозданное довольство охотника!

Насытившись, волчица переключается на другую потребность, ощущая лень и желание отдохнуть. Волк присоединяется к этому звериному сибаритству. Какое-то время оба спокойно лежат, вылизывая шерсть и периодически игриво тыкаясь друг в друга мордами. Мою волчицу тянет покататься и, перевернувшись на спину, она с довольным визгом крутится из стороны в сторону, явно стремясь привлечь внимание самца. Волк невозмутимо поглядывает на самку, но не выказывает намерения поучаствовать в игре.

Животная природа такова, что когда ты сыт, тебе тепло и безопасно, пережитое теряет остроту, оставляя лишь инстинктивную осторожность на будущее. Так и сейчас, моего зверя мало волнует погибший сородич.

Почувствовав других волков, белый поднимается, рыком призывая меня бежать за собой. И не только голосом — волчица чутко улавливает в тоне нотки приказа. Вскакивая на лапы, бежит за своим альфой, подчиняясь. Волчья пара по следам стаи бурых возвращается к месту начала охоты. Но белый, не задерживаясь на поляне среди бурых волков — а за ним и я— проскакивает дальше, туда, где я чую оставленную нами одежду. Волчица довольна сегодняшним днем, выплеском энергии и первой собственной добычей. Она согласно отступает внутрь сознания, подчиняясь моему желанию, и уступает человеческой половине.

Тело вновь пронзает ноющей болью изменения, взгляд немного теряет резкость, а сознание проясняется. Хватаясь за одежду, надеваю белье, брюки и кеды, натягиваю джемпер. И все это на автомате, потому что думать могу только об одном: что теперь будет?..

Дата добавления: 2015-10-16