Член Ал-Анона

Когда я пыталась выбрать тему для первой главы этой части книги, многие вопросы соревновались за первое место. Я выбрала отстраненность не потому, что это существенно более важное понятие, чем другие. Я выбрала эту тему потому, что в ней заклю­чена лежащая в основании концепция. Это нечто такое, что нам необходимо делать часто, если мы стремимся жить счастливой жизнью. Это — цель большинства программ выздоровления для созави-симых. И это нечто такое, что мы обязаны сделать в первую очередь — раньше, чем можем сделать ряд других вещей, которые нам необходимо делать. Мы не можем начать работать над собой, жить своей собственной жизнью, испытывать свои собственные чувства и решать свои собственные проблемы, пока мы не отстранимся от объекта нашей одержимости. По моему опыту (и по опыту других) так получается, что даже наша Высшая Сила не может с нами много сделать, пока мы не отстранились, не дистанци­ровались.

Привязанность

Когда созависимый человек (женщина или муж­чина) говорит: "Мне кажется, я становлюсь привя­занным к вам" — будьте начеку! Он или она, возмож­но, имеет в виду вот это самое понятие.

Большинство созависимых привязаны к людям или проблемам в их окружении. Под привязанно­стью я не имею в виду нормальные чувства, когда мы симпатизируем людям, обеспокоены проблема­ми или чувствуем привязанность к миру. Привязан­ность у созависимых — это такое состояние, когда они становятся сверхвовлеченными, иногда запутан­ными, пойманными в ловушку.

Привязанность может принимать несколько форм: 6/ мы можем начать чрезмерно тревожиться о че­ловеке или о проблеме, наше внимание будет поглощено только этим человеком или пробле­мой (наша психическая энергия будет привязан­ной, прикрепленной);

. мы можем постепенно стать одержимыми и кон­тролируемыми людьми или проблемами в нашем окружении (наша психическая, физическая и эмоциональная энергия направлена на объект нашей одержимости);

• мы можем начать действовать лишь реактивно, в ответ на кого-то или что-то вместо того, чтобы поступать по-настоящему активно, исходя из собственной воли (наша психическая, эмоцио­нальная и физическая энергия привязана);

• мы можем стать эмоционально зависимыми от окружающих нас людей (в этом случае мы дей
ствительно привязаны);

мы можем стать людьми, постоянно заботящи­мися о других (спасителями, пособниками) людях из нашего окружения (просто привязывая себя к их нужде иметь нас в своем окружении).

Проблемы с привязанностью многообразны. (В этой главе я сосредоточу свое внимание на тревоге и одержимости. В последующих главах я буду расс­матривать другие формы привязанности.) Сверхвов­леченность любого сорта может удерживать нас в состоянии хаоса. Если мы сфокусируем все виды своей энергии на людях и проблемах, нам мало что останется для того, чтобы жить своей собственной жизнью. И в таком случае в воздухе носится очень много тревоги и ответственности. Если мы все это примем на себя, то другим не оставим ни капельки ни тревоги, ни ответственности. Тогда мы будем перерабатывать, а другие будут недорабатывать. Бо­лее того, беспокоиться, тревожиться о людях и проб­лемах делу не помогает. Это не разрешает проблемы, это не помогает другим людям и это не помогает нам. Это только трата энергии.

"Если вы верите, что ваше плохое чувство или достаточно длительная тревога изменят факт, тогда вы поселились на другой планете с иной системой реальности", — писал доктор Уэйни УДайер в книге "Ваши ложные зоны.

Тревога и навязчивое беспокойство держат наше сознание в состоянии спутанного клубка, так что мы не можем решать свои проблемы. Как только мы становимся привязанными таким образом к кому-то или чему-то, так сразу мы становимся отстранен­ными от самих себя. Мы теряем связь с собой. Мы вынуждены поплатиться своей энергией и способ­ностью думать, чувствовать, действовать и забо­титься о себе. Мы теряем контроль.

Одержимость иным человеческим существом или проблемой — это ужасное состояние. Вы когда-нибудь видели кого-либо, кто одержим кем-то или чем-то? Тот, одержимый, не может говорить ни о ком другом, кроме предмета одержимости, не может думать ни о чем другом. Даже если покажется, что он слушает, когда вы говорите, вы знаете, что тот человек вас не слышит. Его ум мечется и возвраща­ется снова и снова к одному и тому же, рассыпается и снова ударяется об одну и ту же компульсивную мысль на бесконечной беговой дорожке. Его ум постоянно занят. Все, что вы говорите, такой человек соотносит с объектом своей одержимости, незави­симо от того, насколько фактически одно не отно­сится к другому. Он говорит одно и то же, снова и снова, иногда слегка меняя слова, иногда теми же самыми словами. И что бы вы ни говорили, не имеет никакого значения. Не помогает даже, если вы ска­жете ему: "Остановитесь, хватит". Возможно, он бы и остановился, если бы смог. Но все дело в том, что он не может (в данный момент). Он лопается от той потрясающей энергии, которая рождена его одер­жимостью. У него есть проблема или озабоченность, что не только беспокоит его, но держит его под своим контролем.

Многие из тех людей, с которыми я работала в семейных группах, были поглощены такой одер­жимостью в отношении тех людей, о которых они заботились. Когда я спрашивала их, что они чувст­вовали, они говорили мне о том, что чувствовал другой человек. Когда я спрашивала их, что они делали, они говорили мне, что сделал другой чело­век. Весь фокус их внимания был на ком-то или на чем-то, но только не на себе. Некоторые из них потратили годы своей жизни на это — тревожились о ком-то или о чем-то, реагировали на кого-то или на что-то и пытались контролировать другое чело­веческое существо, т.е. пытались заставить его жить по своему, а не по его, разумению. И они (созави-симые) превратились в оболочки, иногда почти не­видимые, оболочки людей. Их энергия была истощена, она ушла на кого-то другого. Они не могли сказать мне, что они чувствовали и думали, потому что они не знали этого. Их фокус был направлен не на себя.

Может быть, и вы были одержимы кем-то или чем-то. Кто-то что-то делает или о чем-то говорит. А у вас появляется мысль. Что-то напоминает вам о прошлом событии. Проблема входит в ваше осоз­нание. Что-то случается или не случается. Или вы чувствуете: что-то происходит, но вы не уверены, что именно. Он не звонит, а к этому времени он обычно звонил. Он не отвечает на ваш звонок по телефону, а должен был бы. Сегодня день получки. В прошлом он всегда напивался в день получки. Он живет трез­во только последние три месяца. Случится ли это снова сегодня? Вы можете не знать, что; вы можете не знать, почему: вы не уверены, когда; но вы знаете: что-то плохое — что-то ужасное — уже случилось, случается в данный момент или готово вот-вот слу­читься.

Это бьет вас так больно, будто удар в живот. Вас наполняет такое чувство, будто кишки перевора­чиваются, вы испытываете головокружительную тревогу — чувство столь знакомое созависимым. Вот это и есть то, что побуждает нас делать то, что причиняет нам боль; тревога и одержимость питают ту субстанцию. Это также страх в его наихудшем выражении. Страх обычно приходит и уходит, остав­ляя нас в состоянии отступления, готовыми к борьбе или просто временно напугав нас. Но тревога висит в воздухе. Она схватывает сознание, парализует его для всего, кроме ее собственной цели — бесконечно пересказывать по-новому одни и те же бесполезные мысли. Это тот бензин, приводящий в движение наш мотор всех видов контролирующего поведения. Мы не можем ни о чем думать, кроме как держать глаз востро на каких-то вещах, на контролировании проблемы и на попытках ее устранения; это та материя, из которой сделана созависимость.

Когда вы одержимы, вы не можете отцепить свое сознание от человека или проблемы. Вы не знаете^ что вы чувствуете. Вы не знали, о чем вы думали. Вы даже не уверены, что вам следует делать, но, слава Богу, вы должны что-то делать! И побыстрее!

Тревожиться, быть одержимым, контролировать других — все это иллюзии. Это трюковые игры, в ' которые мы играем с собой. Мы испытываем чувст- I во, будто мы что-то делаем для разрешения своих проблем, но мы ничего не делаем. Многие из нас! реагировали таким образом и имели для этого до-) брую оправдательную причину. Мы могли длитель- ^: ное время жить с серьезными, усложняющимися проблемами, которые разрушили нашу жизнь, и эти_ проблемы спровоцировали бы любого нормального человека на то, чтобы он стал тревожным, грустным, беспокойным и одержимым. Мы можем любить кого-нибудь, кто находится в беде, кто не контро­лирует свою жизнь. Его или ее проблема может быть I алкоголизмом, нарушением приема пищи, азартны­ми играми, психической или эмоциональной проб­лемой либо комбинацией их.

Некоторые из нас, возможно, живут рядом с менее серьезными проблемами, но они нас беспоко­ят в любом случае. Люди, которых мы любим или о которых заботимся, могут быть подвержены коле­баниям настроения. Они могут делать такие вещи, которые нам не нравятся. Мы можем думать, что он (или она) должен поступать иначе, лучше, так, что­бы их поведение, как мы верим, не приводило бы ко многим проблемам.

По привычке у многих из нас развилось отно­шение нездоровой привязанности, и мы пытаемся контролировать, используя тревогу, свой привыч­ный способ реагировать и одержимость, Может быть, нам раньше доводилось жить с людьми или в гуще таких событий, которые были вне контроля. Может быть, одержимая поглощенность и попытка конт­ролировать — это способ удерживать ситуацию в каком-то балансе или хотя бы временного удер­жания ситуации от того, чтобы она не стала еще хуже. Может быть, мы боимся отпустить вожжи потому, что, когда мы раньше пускали события на само­тек, случались ужасные, очень болезненные вещи,

Может быть, мы так привязались к людям — жили только для них, жили только их жизнью — и так продолжалось длительное время, а в результате не осталось у нас никакой собственной. Теперь нам безопаснее оставаться привязанными. Во всяком случае, мы знаем, что мы еще живы, если мы про­должаем реагировать. По меньшей мере у нас есть еще дела, если мы продолжаем оставаться одер­жимыми и контролирующими.

По разным причинам созависимые стремятся привязать себя к проблемам и людям. Не имеет значения, что их тревога ничего не решает. Не имеет значения, что те проблемы вообще редко имеют решения. Не имеет значения, что созависимые так поглощены своей одержимостью, что не могут чи­тать книгу, смотреть телевизор или пойти на про­гулку. Не имеет значения, что их эмоции постоянно находятся в беспорядке и в рассогласованности с тем, сказала ли она что-либо или не сказала, сделала она что-нибудь или не сделала. Не имеет значения, что то, что мы делаем, никому не помогает! И какая бы ни была цена всему этому, мы будем цепляться, упорствовать. Мы будем скрежетать зубами, хва­таться за веревки и держаться за них крепче преж­него Некоторые из нас даже не осознают, что мы так крепко схвачены. Некоторые из нас могут убеждать себя, что мы вынуждены так крепко держаться. Мы верим, что у нас просто нет никакого другого выбо­ра, как только реагировать на эту конкретную проб­лему или на этого человека в такой вот одержимой манере. Часто, когда я предлагаю людям отстра­ниться от человека или от проблемы, они с ужасом отвечают "О, нет! Я никогда не смогу сделать этого. Я люблю его (или ее) очень сильно. Я очень забочусь о нем (или о ней). Эта проблема (или этот человек) очень важна для меня. Я вынуждена оставаться привязанной!

Мой ответ на это таков: "КТО СКАЗАЛ, ЧТО ВЫ ВЫНУЖДЕНЫГ

У меня есть новости — хорошие новости. Мы не обязаны и "не вынуждены". Это называется "отстра­ненность"³. Поначалу это может пугать, но это обя­зательно улучшит состояние каждого, кто вовлечен в такого рода привязанность.

Дата добавления: 2015-10-16