Лингвистика и функционирование государства

Функционирование языка в обществе с развитой политической и социальной структурой требует постоянного регулирования, иначе спонтанные процессы изменения языковой системы, проявляющиеся в первую очередь в изменении лексического состава, в модификации норм произношения, приведут к сложностям в общественной коммуникации — к сбоям в работе средств массовой информации, к проблемам в функционировании институтов государства и публичной политики, к разрушению образования и т. д. Вмешательство государства в этом случае оказывается необходимым. Однако государство в лице своих исполнительных и законодательных органов, а также судебной власти, обеспечивая легитимность и правовые основания языкового регулирования, не может сформулировать его содержание. Собственно содержание регулирования, его принципы разрабатываются с непосредственным участием лингвистов.

Изучение взаимодействия языка и общества относится к числу основных задач социолингвистики. Принято различать два аспекта социолингвистических исследований — влияние социальной структуры общества на язык и язык как фактор влияния на общество. В первом случае в центре внимания стоят проблемы связи языковых форм с социальной стратификацией. Например, в классической работе В. Лабова «Социальная стратификация английского языка в Нью-Йорке» [Labov 1966] проводится исследование специфики речевого поведения жителей нью-йоркского Ист Сайда, проявляющегося в использовании некоторых типичных речевых форм.

Государственное регулирование языка относится ко второй части социолингвистической проблематики. Оно разбивается на две части — языковую политику и языковое строительство. В центре языковой политики стоят политические цели, формируемые соответствующими политическими институтами — конституцией, политической программой правящей партии и т. п. Например, языковая политика в Финляндии направлена на обеспечение равноправия финского и шведского языков, а языковая политика в Казахстане — на развитие и доминирование казахского языка в государственной сфере. Есть и довольно экзотические случаи. По свидетельству В.М.Алпатова [Алпатов 1996, с. 25], в Австралии в 1973 г. правительством лейбористов была принята программа всеобщего двуязычия, в соответствии с которой каждый житель Австралии должен свободно владеть двумя языками: родным и иностранным (если родной — английский), родным и английским (если он иностранец или абориген). Такой казус всеобщего двуязычия можно считать проявлением общей тенденции к проведению политики языкового плюрализма, характерного для современных развитых государств. Языковая политика всегда является следствием государственной политики.

Языковое строительство обычно рассматривается как часть языковой политики и представляет собой комплекс конкретных мероприятий, проводящихся на общегосударственном и региональном уровне. К числу таких мероприятий относится, например, разработка национальных программ обучения языку на всех уровнях образовательной системы, создание нормативных словарей (толковых, орфографических, орфоэпических и т. п.) и грамматик, разработка и введение алфавитов, формирование и фиксация норм литературного языка, нормирование языка средств массовой информации и т. д.

Типичным мероприятием языкового строительства можно считать известные реформы русского письма и орфографии. Петровская реформа азбуки (орфографическая реформа, проводившаяся в двух вариантах — в 1708 и в 1710 гг.) привела к замене церковной кириллицы новым гражданским шрифтом, в котором вводилось различие между строчными и прописными буквами, была отменена обязательная постановка на письме ударения в словах. Петр I узаконил употребление буквы «э», изъял некоторые дублетные буквы, отменил титлы (знаки сокращения слова). Существенно изменили вид русского письма арабские цифры, которыми были заменены кириллические буквы с соответствующими значениями. С начала XX века в Академии наук группа ученых под руководством Ф. Ф. Фортунатова и А. А. Шахматова вела работу над проектом упрощения русской орфографии. В орфографической комиссии активное участие принимали известные лингвисты — И. А. Бодуэн де Куртенэ, Р. Ф. Брандт, В. И. Чернышев. Однако разработанный в 1904 г. проект не получил государственной поддержки и не стал тогда актом государственного строительства. Его основные положения были учтены только в реформе 1917—1918 гг. Иными словами, языковое строительство в своей исполнительной части — прерогатива государства, принимающего или отвергающего проекты специалистов.

К примерам глобальных акций в области языкового строительства можно отнести создание алфавитов и письменностей для языков народов СССР, осуществлявшееся как государственная программа с начала 20-х гг. Разработка основ письменности для бесписьменных народов и модернизация (отчасти унификация) имевшихся алфавитов происходила в рамках языковой политики удовлетворения потребности идентичности (и самоидентификации) различных этнических образований, населявших территорию СССР. Фактически речь шла об обеспечении реального развития национальных языков. Программа была поддержана институционально: в 1925 г. в Баку был организован Всесоюзный центральный комитет нового алфавита (ВЦКНА), в котором была сосредоточена практически вся работа по созданию алфавитов национальных языков народов СССР, за исключением народов Севера, имевших свой региональный центр в Ленинграде (Комитет народов Севера). Дополнительно при ВЦКНА организуется Центральный институт языка и письменности, который в конце 30-х гг. объединяется с Институтом языка и мышления АН СССР.

Кроме институциональной поддержки, программа была обеспечена высококлассными лингвистами. В работе ВЦКНА принимали участие Е. Д. Поливанов, Л. И. Жирков, Н. Н. Поппе, Л. П. Якубинский и ряд других ученых. Во главе проекта стоял Н. Ф. Яковлев. Лингвистическое обоснование проекта было одной из причин успеха в проведении языковой политики. Участники проекта разрабатывали теоретические принципы построения алфавита, исходя из системы языка и его функционирования в обществе. В частности, был реализован тезис о единых основаниях создания алфавитов для разных языков. Е. Д. Поливанов писал о том, что однотипные фонологические различия должны описываться единообразно, а специфические — по-разному.

Особой частью программы языкового строительства в СССР было создание литературных языков — уникальная проблема, не имевшая в то время прецедентов в мировой практике. И здесь знания лингвистов-экспертов были чрезвычайно важны. Например, чисто практическая проблема — что брать в качестве основы литературного языка — требовала серьезной лингвистической подготовки. В выборе основного варианта для литературного языка следует учитывать несколько факторов различной природы. Считалось, например, что на статус литературного может претендовать только тот диалект, в котором сохранились в наиболее полном виде свойства праязыка. Другой тезис заключался в том, что в литературном варианте должны быть равномерно представлены все диалекты данного языка. Теоретики языкового строительства отстаивали приоритет не лингвистических, а социокультурных факторов, к которым относятся такие категории, как престижность диалекта, его распространенность, использование как инструмента общения между носителями других диалектов, использование диалекта носителями других языков того же языкового ареала и т. д. Так, Поливанов выступал против принятого в Узбекистане решения строить литературный язык на основе кишлачных диалектов. Последние, по мнению сторонников этого решения, в большей степени сохранили исконно тюркские черты. Однако в окончательном варианте литературный узбекский создавался на основе городских диалектов, оказавшихся более престижными [Алпатов 1996, с. 54].

Иными словами, в центре обсуждения оказались понятия, ставшие впоследствии базовыми категориями современной социолингвистики. К ним относятся, в частности, свойства языка, влияющие на оценку его социального статуса: 1) историческая обусловленность языка (формирование языка в процессе естественного функционирования; сюда относится также связь с национальной традицией, если таковая существует); 2) стандартизация (наличие кодифицированных грамматических и лексических норм); 3) жизнеспособность (существование достаточно большого количества носителей); 4) гомогенность (связь лексикона и грамматики языка с более ранними этапами его развития). На основе этих свойств У. Стюарт разработал социолингвистическую типологию языков: стандартный язык (реализуются все свойства, кроме последнего); классический (все свойства, кроме третьего); местный (все свойства, кроме второго); креольский (все свойства, кроме второго и четвертого); пиджин (только первое свойство) [Stewart 1962].

Типология разрабатывалась Стюартом как часть метаязыка для описания языковой ситуации — одного из важнейших понятий социолингвистики, введенного Ч. Фергюсоном. Понятие языковой ситуации характеризует язык в его связи, во-первых, с другими языками данного ареала, и, во-вторых, с носителями данного языка и других ареальных языков, а также с их представлениям о статусе и сфере использования этих языков. Другая часть метаязыка Стюарта — функции языка как средства общения. Различаются следующие функции: официальная функция (использование языка в сфере политики и государственного управления); групповая функция (использование языка в определенном языковом коллективе, этнической группе); функция широкой коммуникации (функционирование языка как средства межнационального общения в пределах государства); образовательная функция (использование языка в системе образования); литературная функция (использование языка в художественной литературе и науке); религиозная функция (использование языка в религиозных обрядах и религиозной литературе); техническая функция (использование языка для получения научно-технической информации). Каждый социолингвистический тип языка и каждая функция получила специальное обозначение, что позволило описывать языковую ситуацию в виде формул.

Таксономия Стюарта была в дальнейшем уточнена и развита Фергюсоном, который ввел в метаязык различение «крупных», «малых» и «особых» языков, а также две новых функции — функцию международного общения и функцию, характеризующую изучение языка в качестве школьной дисциплины. «Крупными» считаются языки, которые являются родными по крайней мере для 25 % населения страны, или языки, число носителей которых превышает 1 млн человек, а также официальные государственные языки. К «малым» языкам относятся языки, на которых говорят от 5 до 25 % населения страны или не менее 100 тыс. человек. К «особым» языкам относятся языки, используемые в религиозных обрядах, на которых имеется художественная литература, преподаваемые в качестве особой дисциплины в большинстве учебных заведений и пр.

Языковая ситуация может также характеризоваться в терминах билингвизма и диглоссии. Под билингвизмом понимается ситуация сосуществования двух языков в одном и том же языковом коллективе, который использует эти языки в разных ситуациях общения в зависимости от тех или иных условий коммуникации [Швейцер 1976, с. 115]. По Фергюсону, диглоссией называется такая ситуация, когда две и более разновидностей языка, представленные в одном языковом коллективе, используются в различных коммуникативных ситуациях. В терминах диглоссии Б. А. Успенский описывал соотношение между древнерусским и старославянским языком: первый — язык повседневного общения; второй — язык религии, искусства, науки [Успенский 1994, с. 4—8].

Другими важными понятиями социолингвистики, необходимыми для описания языковой ситуации, являются категории языковой общности и языкового коллектива, понимаемые довольно широко. Языковой коллектив — это совокупность людей, объединяемая каким-то формами социального взаимодействия (в том числе коммуникативного), а языковая общность — множество людей, выделяемое на основании какого-то параметра (пола, возраста, образования) для целей исследования. Коммуникативное взаимодействие между ними не обязательно. В некоторых работах проводится разграничение между языковым и речевым коллективами. Если первый характеризуется общностью языка как системы, то второй — единым набором речевых особенностей.

Задачей социолингвистического изучения языка является не только описание языковой ситуации, но и фиксация социальной вариативности языковых средств. Последняя проявляется в двух основных формах — стратификационной и ситуативной. Стратификационная вариативность связана с социальной структурой общества. Варьирование языковых средств определяется принадлежностью носителя к той или иной социальной группе. Так, варьирование старомосковской нормы произношения (произношение типа було[шн]ая) и обычной литературной (произношение типа було[чн]ая) может служить коррелятом «гиперинтеллигентности», принадлежности к престижным социальным группам (лицам творческих профессий, среде старомосковской интеллигенции и пр.). Ситуативная вариативность определяется варьированием языковых средств в зависимости от типа ситуации общения (ср. противопоставление «высокого» и «низкого» стиля; литературного и разговорного языка, а также просторечия). Основной единицей социолингвистического анализа варьирования является социолингвистическая переменная — любой языковой (речевой) коррелят стратификационной или ситуационной вариативности. Например, местоимения ты и вы при изучении их функционирования в социолингвистическом исследовании имеют статус социолингвистических переменных. В целом концептуальный аппарат социолингвистики в значительной степени опирается на методы и категории социологии.

Основная литература

1. Алпатов В. М. 150 языков и политика: 1917-1997. М., 1996.

2. Белл Р. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. М., 1980.

3. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика. Теория, проблемы, методы. М., 1976. С. 69-86, 114-145.

Дополнительная литература

1. Зиндер Л. Р. Введение в теорию письма // Прикладное языкознание. СПб., 1996. С. 15-24.

2. Иванова В. Ф. Орфография // Прикладное языкознание. СПб., 1996. С. 25-33.

3. Швейцер А. Д., Никольский Л. Б. Введение в социолингвистику. М., 1978.

§ 2. Лингвистические аспекты теории воздействия: языковые механизмы вариативной интерпретации действительности*

Дата добавления: 2015-10-16