|
Перевод: lightrainbow, znaika, Dikon85, NDobshikoVa, Helen_S, dreamer8120, tati92
Бета ридер: Антонова Анастасия, Светик Ползикова
Редактор и оформитель: Aileen
Переведено специально для группы: http://vk.com/e_books_vk
Уиллоу была уверена, что она уже в совершенстве умела делать вид, будто на уроке она - вся внимание, когда мыслями витала, где угодно. Она знала, как показать, что старательно все записывает, а при этом просто водит ручкой по бумаге, чтобы убедить всех, что следит за текстом даже тогда, когда книга раскрыта совсем на другой странице, и знала, как вовремя кивать, чтобы показать, будто она слушает.
Но, похоже, эти сомнительные навыки покинули ее. Потому что сегодня Уиллоу понимает, что для любого, кто потрудится обратить на нее внимание, почти очевидно, что, пусть телом она и здесь, на уроке французского, но душой очень далеко.
Она не может перестать думать о том, что произошло в книгохранилище. Она не может перестать думать о том, что произошло с Дэвидом предыдущим вечером, и не может перестать гадать, как поведет себя, как должна повести себя в следующий раз, когда увидит Гая или своего брата.
По крайней мере, она получила небольшую отсрочку с Дэвидом. Когда поздно вечером она все-таки решила пойти домой, то боялась разговора, хотя Кэти и говорила, что Дэвид на какой-то конференции и вернется очень поздно. Что касается Кэти, то она особо не говорила о произошедшем. Она уже выразила свои чувства в записке, и Уиллоу была рада, что Кэти не видела смысла в дальнейшем обсуждении.
Уиллоу была уверена в том, что когда увидит Дэвида, то ей будет не комфортно, но у нее не было ни капельки уверенности в том, как будет себя вести Гай после того, что увидел. Тем более, нет никаких гарантий, что все будет в порядке, на самом деле, в порядке… за исключением того, что она сама была далека от того, чтобы быть в порядке.
Уиллоу закрывает глаза, когда непрошеные воспоминания их совместно проведенного дня захлестывают ее. Невозможно было не думать об их проведенном вместе дне со смешанными чувствами: ведь так было замечательно говорить с ним. Ей не следовало рассказывать ему, как она начала себя резать. Целовать его было потрясающе. Целовать его было пугающе. Слушать о его надеждах и страхах было невероятно волнующе. Она недостаточно сильна, чтобы взять на себя чужую боль.
Все было проще, пока она не встретила его. Была авария, и была бритва. Жизнь вращалась вокруг этих двух вещей. Сейчас же дела обстоят не так просто.
Она глубоко вздыхает, с ужасом понимая, что девушка рядом с ней как-то странно смотрит на нее.
Возможно, ей просто нужно немного времени, чтобы во всем разобраться. Кто сказал, что она в любом случае увидит его сегодня? У нее последний урок, потом он может находиться на улице, а может, и нет, он никогда не звонил ей, она одна…
Уиллоу начинает смеяться. Не так уж и громко, но достаточно, чтобы девчонка снова покосилась на нее.
Впрочем, на этот раз это ее не задело. Ей казалось абсурдом, что после всего, что произошло, все, о чем она может думать, так это: позвонит ли он ей или она должна позвонить первой? Именно так когда-то они с Марки увлеченно проводили время. Всего на секунду она снова чувствует себя обычной девушкой.
Занятие заканчивается, и она покидает кабинет со всеми остальными. Идя по коридору, она оглядывается через плечо, при этом чувствуя облегчение и разочарование из-за того, что его, похоже, нет поблизости.
Но ведь ты хотела побыть одна и подумать обо всем, разве не так?
Возле школы на тротуаре толпится множество студентов, но Гая там тоже нет. Однако Уиллоу видит Лори и Хлою и идет к ним.
— Ну, что думаешь? — Лори улыбается Уиллоу, вертясь на каблуке. На мгновение Уиллоу сбита с толку, пока не понимает, что Лори спрашивает о своих новых туфлях.
— Ох, они невероятно потрясающие! — восхищенно произносит Уиллоу. — И мне очень нравится цвет.
— Разве они не изумительны? Я не могла поверить, что у них осталась пара моего размера. Они еще и удобные.
— Ты должна была пойти с нами, — подключается Хлоя. — У них были скидки на множество классных вещей. Я взяла две пары, но сегодня не одела ни одну из них, — добавляет она, когда Уиллоу смотрит на ее ноги.
— А какие ты купила?
— Такие же, как у Лори, правда, я обещала не одевать их до следующего года, пока мы не будем учиться в разных школах. — Хлоя делает печальное лицо. — И еще одну пару туфель, которые слишком модные, чтобы носить в школу, но они действительно классные. Черные. Очень высокие. С великолепными ремешками.
— Сейчас мы собираемся в парк, — сказала Лори. — Не осталось денег на что-то еще. Хочешь, прогуляться с нами сегодня?
— Конечно, — ответила Уиллоу спустя несколько секунд. Вероятно, это именно то, что ей нужно. Никаких сцен с братом, никаких репетиций этих сцен, никаких вопросов о Гае и наших с ним делах, просто болтаться по парку и говорить ни о чем эмоциональном, кроме как об обуви. Превосходно.
— Так ты получила ту стажировку, куда ходила на собеседование? — спрашивает Уиллоу у Лори, когда они переходят улицу и направляются к парку.
— Разве ты еще не поняла, что это опасно задавать ей подобные вопросы? — говорит Хлоя, пиная мыском туфли камешек на дороге.
Уиллоу вопросительно смотрит на Хлою, а потом они уже обе усмехаются, когда Лори начинает свою обличительную речь обо всех за и против работы по рекомендации в сравнении с работой за наличные.
— Я имею в виду, что было бы здорово получить такой опыт. — Лори нетерпеливо покусывает нижнюю губу. — Но мне хотелось бы иметь сколько-нибудь денег прямо сейчас. Особенно теперь, когда я потратила почти все, что получила за предыдущий день. Однако проблема в том, что я даже не знаю, получу ли стажировку. Предположительно, мне должны сообщить на этой неделе...
— Что ты думаешь об Энди? — внезапно прерывает ее Хлоя.
— Кто, я? — спросила Уиллоу.
— Ага. Просто я уже знаю, что по этому поводу думает Лори.
— А откуда Уиллоу может знать? — возражает Лори. — Она едва перекинулась с ним парой слов!
— Верно! — признается Хлоя. — У него отличные руки, да? Гребля лучше всего подходит для развития рук.
— Разумеется. — Уиллоу совсем не помнит рук Энди, но она должна согласиться с Хлоей. Гребля действительно делают руки людей потрясающими. Она отворачивается, надеясь, что не все считают румянец милым. — А тебе… он нравится? — через мгновение спрашивает Уиллоу.
— Я бы сказала иначе, — вздыхает Хлоя. — Он единственный, кто проявляет ко мне интерес в данный момент.
— Может, тебе стоит дать ему еще один шанс? — замечает Лори. — В конце концов, мы едва его знаем, не лучше Уиллоу.
— Он же ведь не новенький, да? — хмурится Уиллоу. — Я хочу сказать, как так получилось, что вы его не очень хорошо знаете?
— Нет, он не новенький или что-то в этом роде, — говорит Хлоя, когда они входят в парк. — Просто мы никогда раньше особо не проводили время вместе.
— Он встречался с самой ужасной девчонкой, — добавляет Лори, когда они все вместе садятся на траву. — По-моему Элизабет или как-то так. Она ушла в прошлом году. — Она снимает свои новые туфли и начинает тереть ногу. — Не нужно было одевать их два дня подряд.
— Ага, это своего рода тревожный признак, что после нее он заинтересовался мной. — Хлоя подавляет дрожь. — То есть, я что, чем-то похожа на Элизабет? — Она смотрит на Лори.
— Ага, вылитая она, вот, почему мы лучшие подруги уже в течение трех лет. Боже, эти мозоли убивают меня.
— Разве ты не говорила, какие они удобные? — Хлоя приподнимает бровь.
— У них удобные каблуки.
— У меня есть пластыри, - предлагает Уиллоу. Она начинает копаться в сумке в поисках коробочки, которую купил ей Гай.
— Ты так хорошо подготовлена, — замечает Хлоя.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спрашивает Уиллоу. Она бросает Лори пластыри.
— Не знаю, — Хлоя пожимает плечами. — Ну, похоже, у тебя просто есть все необходимое, как, когда мы были здесь с Энди, и у тебя были с собой всякие штуки для вытирания рук.
— Ох, — Уиллоу кивает. Она гадает, не замечает ли Хлоя, что это довольно странный набор вещей, который она носит с собой, гораздо более необычный, чем лак для ногтей и другие принадлежности, которые Хлоя, очевидно, складывает. Она чувствует себя беззащитной, даже виноватой, как героиновая наркоманка, которую застукали в процессе.
— В любом случае, возвращаясь к Энди... Ауч! — вскрикивает Лори, когда она протыкает особо неприятный на вид водяной волдырь. — Не делай пока о нем никаких выводов, кто знает, он может оказаться вполне нормальным. Уверена, когда появится Адриан, он придет вместе с ним и...
— Адриан появится? — выпаливает Уиллоу. Она не знает, почему это так удивляет ее. Это имеет значение, очевидно, когда они с Лори вместе, но…
— Ага. Ему нужно кое-что сделать после школы, поэтому он сказал, что встретится с нами здесь. — Лори кидает пластыри обратно Уиллоу.
— Ох. — Уиллоу гадает, присоединится ли к ним Гай тоже.
— Уверена, Гай придет с ними, — говорит Лори, будто читая мысли Уиллоу. — Потому что я знаю, что он собирался с Адрианом на любое поручение, которое необходимо сделать.
— Кто бы ни пришел, надеюсь, что он принесет диетической колы. — Хлоя зевает.
— Было бы неплохо, да? — Лори смотрит на Уиллоу. — И не возражай, Хлоя, — говорит она, когда другая девочка начинает говорить. — Он же тебе нравится, да? В тот раз мне не хотелось тебя беспокоить этим вопросом, ну давай же, расскажи нам.
— Да, — говорит Уиллоу. — Он мне нравится. — Про себя же она думает о том, каким слабым и бесцветным кажется слово "нравится" для того, чтобы описать ее чувства. Но как бы ни были сильны ее чувства к нему, она все равно надеется, что он не придет. Она ожидала, что какое-то время они проведут наедине, чтобы во всем разобраться, но она не рассчитывала, что их первая встреча после книгохранилища произойдет в смешанной компании.
— Да, он мог бы заинтересоваться тобой. — Хлоя наклоняется вперед, у нее блестят глаза. — О, не беспокойся. — Она дотрагивается руки Уиллоу. — Я знаю его уже три года, и ничего… — Она красноречиво пожимает плечами.
— Ну, все на самом деле не так, как ты думаешь, — говорит Уиллоу. — То есть, это просто...
— Легки на помине, — перебивает Лори, глядя поверх плеча Уиллоу. —
— И без диетической колы. — Хлоя стонет. — Может, я смогу попросить Энди поискать тележки с хот-догами. Обычно в парке где-то стоят несколько штук. У него это не займет много времени.
Уиллоу поворачивается и видит, как трое парней идут к ним.
У нее слегка дрожат руки, и она роняет пачку пластырей в траву.
Она ругается себе под нос, раздражаясь на себя за то, что так волнуется. Ну, по крайней мере, теперь ей не приходится гадать, что же она чувствует, когда видит Гая.
— Ах, этот краткий блаженный миг, когда они могут выполнить твою просьбу, — смеется Лори.
— Точно. Только поиск для меня диетической колы не сравнится с теми вещами, что для тебя делает Адриан.
— Тс-с-с! — Лори толкает Хлою локтем в бок. — Он думает, что у всех так. Мне потребовались месяцы, чтобы натренировать его, пожалуйста, не подавай ему никаких идей. — Она прекращает говорить, когда парни оказываются на расстоянии, где весь разговор может быть слышен.
— Сделай кое-что для меня, — говорит Хлоя, когда Энди бросает свой рюкзак рядом с ней.
— Конечно, — с легкостью говорит он.
Уиллоу наблюдает, как Адриан целует Лори. Она скорее чувствует, чем видит, как Гай садится напротив нее. Она убирает пластыри в свою сумку. В этом не должно быть ничего неловкого. Он тот, кто ей действительно нравится, и если она не ошибается, то она ему тоже. Так что в этом такого? В этом нет ничего необычного.
Кроме того, что их время, проведенное вместе, было необычным.
— Принеси мне диетической колы, — просит Хлоя. — Нет, две диетические колы, пожалуйста.
— Привет, — говорит Гай Уиллоу. Он улыбается ей. Но не так, как когда они были наедине. В ней нет ничего особо близкого, но она искренняя.
Уиллоу смотрит на него. Ладно, значит, он не чувствует неловкости. Значит, она тоже не будет ее чувствовать.
— Эй, а мне принеси спрайт, раз уж идешь. — Лори роется в кармане в поисках мелочи.
— Прив... — начинает говорить Уиллоу.
— Что-нибудь еще кому надо? — вмешивается Энди, двигаясь между ней и Гаем. Он прерывает ее не столько словами, сколько физическим присутствием. — Что насчет тебя, Уиллоу?
— А? О, нет, мне ничего не надо. — Уиллоу знает, что он просто пытается быть милым, но все равно кажется ей надоедливым. Разве ему обязательно вот так встревать?
— Ладно, тогда вернусь через минуту.
Теперь у Уиллоу есть возможность улыбнуться Гаю, но он слишком занят тем, что что-то ищет в рюкзаке, чтобы заметить ее. Когда он перекладывает вещи, Уиллоу видит синий кожаный уголок "Бури", торчащий среди других книг. От этого ей становится лучше. Он бы не стал ее носить с собой повсюду, если бы книга ничего для него не значила, ведь так? Если бы Уиллоу ничего не значила для него.
Внезапно Гай поднимает глаза и встречается с ней взглядом, и она тут же начинает краснеть. Уиллоу в смущении на секунду отводит взгляд, но потом поворачивается к нему, намереваясь, наконец, перебороть свою неловкость и поздороваться с ним. Только, глядя на него, невозможно не думать о том, что произошло. Ее накрывают воспоминания о его поцелуе, заслоняя собой все то, что находится здесь и сейчас. Его черты лица внезапно становятся обрывочными, на него вдруг накладываются картинки их нахождения в книгохранилище.
Уиллоу краснеет еще сильнее, когда вспоминает, как с силой схватила его за руки и положила их себе на грудь. А потом, будто в этом не было ничего плохого, она вспоминает, как начала резать себя перед ним. Она не может думать о таких вещах, прямо сейчас — одно дело, если бы они были наедине, но другое, когда вокруг кто-то еще. На секунду Уиллоу обхватывает голову руками, будто закрыв глаза, она может уничтожить эти видения.
— Уиллоу! — голос Лори звучит встревожено.
— Ты в порядке?
— Ох. — Она резко вскидывает голову.
Ничего не получается.
— У меня болит голова, самые ужасные мигрени, — с запинкой произносит она. Она не смотрит на Гая и всех остальных.
— А у тебя в сумке разве нет аспирина? — спрашивает Хлоя.
— Нет. Ну, дело в том, что у меня так много работы… Мне нужно идти. — Уиллоу с сожалением качает головой. — Увидимся с вами позже, хорошо? — Она собирает свои вещи и встает. Медленно, спокойно, как если бы ей действительно было жаль, что она не могла остаться с ними.
Уиллоу разворачивается и выходит из парка, борясь с желанием побежать.
Что ж, все прошло хорошо, да?
Если раньше она чувствовала смущение и неловкость, то сейчас просто нет слов, чтобы описать то, что она ощущает сейчас. Она быстро замечает, что чуть не протаранила головой каменную стену, окружающую парк. Но в любом случае, от порезов роман бы изменился.
А сейчас нужно пойти домой, забыть последние двадцать минут, стереть их. Добраться до дома и…
Она задается вопросом, будет ли Гай следовать за нею, или с него уже было более чем достаточно.
Ну, не думаю, что он еще не понял, что я немного другая…
Если он последует за ней, что она сделает? Может, ее первые инстинкты были правы, может, у нее есть место только для одних отношений.
Слишком плохо, что отношения могут быть только с острым куском металла.
Не думай об этом! Разберешься позже! Иди домой! Открой учебник по французскому! Начни работать над докладом!
Уиллоу не может удержаться от переживания случившегося на протяжении всей дороги домой. Она мечется между убеждением себя, что ничего такого ужасного не произошло, и уверенностью, что она полностью все разрушила.
Что именно разрушила?
Разве у меня было что разрушать?
Она думает о том, как сядет за свой стол. Может, работа поможет ей отвлечься, что так ей необходимо. Но, к сожалению, как только она отпирает дверь, ее встречают крики Изабель, будто у той сейчас взорвутся легкие. Кэти держит ее, в то время как входит взад и вперед, разговаривая по телефону. Она выглядит абсолютно подавленной. Уиллоу кидает ключик на тумбочку в коридоре и идет на кухню.
— Кэти?
— Как хорошо, что ты здесь, — перекрикивая Изабель, говорит Кэти. — Что? — говорит она в трубку. — Хорошо, спасибо, да, отложите это в аптеке. — Она вешает трубку и смотрит на Уиллоу.
— Что происходит? Что ты делаешь дома? Изабель заболела?
— Она вся горит, бедняжка. — Кэти прижимается губами ко лбу Изабель. — Мне позвонили на работу, попросили прийти и забрать ее. Это просто ушная инфекция, врач сказал, что беспокоиться не о чем, что очень высокая температура — обычное явление… — Очевидно, она пытается успокоить не столько Уиллоу, сколько себя. — Мне нужно сходить в аптеку и купить то, что прописал врач. Ты сможешь побыть с ней до моего прихода?
— Конечно, — говорит Уиллоу, забирая Изабель у Кэти. Сейчас не время напоминать Кэти, что Дэвид не одобрил бы тот факт, что она остается с ребенком. — Все будет в порядке, — спокойно говорит она. — Иди в аптеку.
— Спасибо, — говорит Кэти, натягивает свитер и берет сумочку. — Не знаю, сколько времени это займет, иногда тебя просят подождать, пока они подберут лекарства по рецепту. Я вернусь так скоро, как только смогу. — Она выбегает за дверь.
Уиллоу подходит к окну в Изабель на руках и смотрит, как Кэти бежит по улице. — Мне так жаль, что ты заболела, — говорит она, качая ребенка вверх и вниз на колене. — Но Изабель, кажется, немного спокойнее, чем несколько минут назад, она больше так сильно не плачет. Ее слезы стихают, чередуясь небольшими всхлипываниями. Уиллоу думает, как было бы замечательно, и не только ради бедняжки Изабель, если после возвращения Кэти домой, все было бы под совершенным контролем — Изабель молчит, даже спит, кухня чистая…
— Разве это было бы не прекрасно? Разве тебе не стало бы лучше?
Уиллоу отчаянно хочет отплатить за веру Кэти в нее. Не только поэтому, но она уверена, что забота об Изабель — прекрасный способ, чтобы немного сгладить отношения с Дэвидом, когда тот, наконец, вернется домой.
А если она полностью сосредоточится на Изабель, то у нее даже не останется времени на то, чтобы подумать о том, что произошло в парке.
Конечно, она не совсем уверена, что может повлечь за собой уход за Изабель. В конце концов, много чего она может сделать с больным ребенком, но, может, покормить ее и переодеть будет неплохо для начала. Она, кажется, мокрая.
— Что ж, давай мы тебя сейчас переоденем, а потом приготовим что-нибудь покушать. Тебе же это понравится, да?
Уиллоу идет в спальню Изабель и кладет ее на пеленальный столик. Может, в свое время она и поменяла множество подгузников, будучи няней, когда ей было тринадцать, но она никогда не меняла их Изабель. И хотя это не самое трудное занятие, но оно оказывается немного сложнее, чем она думала, так как на Изабель, в отличие ото всех остальных детей, с которыми имела дело Уиллоу, надеты тканевые подгузники.
Дэвид очень усложнил этим задачу Кэти, так как они несоизмеримо дороже, чем одноразовые подгузники, их даже трудно найти и неудобны во всех отношениях, но Кэти, которая изучала законы по охране окружающей среды, всегда настойчиво требует.
— Ладно, это не должно быть трудно… — Уиллоу хватает тканевый подгузник и две булавки.
Но Изабель не слишком помогает, как должна была бы. Очевидно, бедняжке действительно нехорошо. Вместо того чтобы лежать спокойно, она ерзает, брыкается, и Уиллоу, непривычная к булавкам на подгузниках, умудряется уколоть ее. И довольно сильно, судя по крикам ребенка.
— О, нет! — Уиллоу в ужасе. Как она могла так поступить? Она неподвижно смотрит на то, как буквально в считанные секунды место укола наливается красным, что портит идеальную нежную кожу ее племянницы. В том, чтобы причинить вред чему-то настолько безупречному, есть что-то совершенно неприличное.
Уиллоу медленно тянется рукой и дотрагивается того места, куда уколола Изабель. Как и Гай касался ее, так и рука Уиллоу полностью стирает то, что наделала. Ну, это не очень удивительно. Та рана, что она нанесла Изабель, абсолютно отличается от порезов у нее на животе. Но что, если маленькая отметина начнется увеличиваться? На секунду она представляет, как кожа Изабель вся в полосах, изрезана бритвой, как и ее собственная. Что она почувствует, если, допустим, через десять или пятнадцать лет она узнает, что Изабель резала себя?
Уиллоу отдергивает руку.
А что, если она убьет Дэвида и Кэти, что тогда? Ты по-прежнему будешь думать, что резать себя настолько плохо?
Она заканчивает менять Изабель подгузник без происшествий, хотя у нее дрожат руки, и несет ее на кухню.
— Ну что, отличное начало положено, как думаешь? — говорит она дрожащим голосом. Так много усилий необходимо, чтобы как следует заботиться о своей племяннице. По крайней мере, Изабель перестала плакать. Уиллоу не может не отметить, что ребенок оправился о того происшествия гораздо лучше, чем она сама.
— Как насчет того, чтобы что-нибудь поесть? — Она открывает шкаф и начинает там рыться. Сегодня даже крендели закончились и детское питание. — Ага, вот и поели. — Уиллоу хлопает дверцами и движется к холодильнику.
По крайней мере, холодильник более многообещающий. Среди всего остального есть дюжина яиц и немного масла. Уиллоу сажает Изабель на ее высокий стул и берет парочку яиц и миску. Она ставит на плиту сковородку и кидает туда немного масла. Пока разбивает яйца, она думает о том, что произошло. Она рассеянно выливает яйца в сковороду, а потом кидает миску в раковину.
Уиллоу выглядывает в окно, но едва может различить снаружи парк. Единственное, что она видит, — это идеальная кожа Изабель. Она настолько потерялась в своих мыслях, что на мгновение забыла про яичницу.
Уиллоу отворачивается от окна и в ужасе открывает рот. Яйца горят. Сковорода горит. Кухня горит.
Только не опять!
Это первая ее мысль. Она сделала это снова. Дэвид прав, она действительно добьет остальных членов семьи. Когда у нее от едкого дыма начинают слезиться глаза, у нее также появляется и другая мысль. Что, если на этот раз ей удалось спасти Изабель? Что, если на этот раз все по-другому?
Видеть себя в качестве героини восхитительно.
Но дым начинает рассеиваться, Уиллоу видит, что, конечно же, на самом деле, пожара нет. Какова вероятность, что какая-то сгоревшая яичница вообще могла вызвать пожар третьей категории?
Огня нет, и она ни убьет, ни спасет Изабель каким-то драматичным поступком.
Она просто девушка, которая устроила тут грязь и беспорядок, которая неспособна, ухаживать за своей племянницей, как и обо всем в эти дни.
Уиллоу берет дымящуюся сковородку и кидает ее в раковину, где та сердито шипит и трещит. Она смотрит, как дым поднимается к потолку, и ей приходит в голову, что, может, на этот раз Дэвид был абсолютно честен, когда сказал, что его опасения насчет того, чтобы оставить ее одну, имели место лишь потому, что она слишком взволнованна, чтобы заботиться о шестимесячных детях. Основываясь на фактах, ей придется согласиться с ним.
Раздается звонок в дверь. Уиллоу остается лишь надеяться, что это не Кэти с тяжелыми пакетами, что не может достать ключи, или хуже — Дэвид вернулся домой с конференции.
Ради Бога, дай мне время хотя бы прибраться.
Но когда она открывает дверь, перед ней стоит Гай.
На этот раз Уиллоу не краснеет и не чувствует себя взволнованной. Она чувствует такое облегчение, что это он, а не Дэвид или Кэти.
— Мигрень? — Он прислонился к косяку.
— Ну да, я подумала, что какая-то беда может показаться подозрительной. Входи. — Она отступает назад, открывая дверь шире.
— Пахнет так, будто что-то горит.
— И не говори, — произносит Уиллоу. Она идет впереди него в сторону кухни.
— Чем занимаешься?
— Хм… — Уиллоу обводит взглядом задымленную кухню. Ее план по идеальному уходу за Изабель не мог сгореть более эффектно. — Думаю, что продолжаю портить жизнь себе и всем остальным, кто соприкасается со мной. — Она идет к раковине и берет губку, намереваясь оттереть подгоревшую сковороду. — Это похоже на правду, как считаешь?
— Только потому, что ты подожгла… — Он присоединяется к ней у раковины и заглядывает в сковороду. — Хм, я предполагаю, это когда-то была яичница?
— Нет, это не единственная причина. — Уиллоу энергично трет губкой сковороду. Выходит с трудом. Нужно сначала ее замочить.
Весь процесс мытья сковороды внезапно кажется бесполезным. Она размышляет о том, что бы произошло, если бы она просто выбросила ее в окно. Вместо этого ее устроит мусорное ведро под раковиной. Может, если она прикроет ее достаточным количеством мусора, то Дэвид с Кэти ничего даже не заметят.
— Ты вот так просто ее выбрасываешь? — Гаю все это кажется забавным.
Уиллоу пожимает плечами. — О, кстати, это Изабель.
— По поводу тех мигреней в парке... — начинает говорить Гай, но их прерывает звук ключа в замке и зовущий голос Дэвида.
— Привет, я вернулся. Есть кто дома?
Уиллоу рада, что дым немного выветрился, и что ей удалось избавиться от сковородки, но она бы предпочла, чтобы он пока не заходил на кухню. Она берет Изабель на руки и выходит в коридор.
— Привет, — осторожно говорит она. Все-таки после ее сцены пару вечеров назад она впервые видит Дэвида. Она понятия не имеет, как себя вести с ним. Учитывая то, каким замкнутым в последнее время был Дэвид, она едва может ожидать, что он что-то начнет при Гае. И все же она полагает, что он каким-то образом сошлется на предыдущий вечер, и лишь один тот факт, что она осталась с Изабель одна, возобновит ссору.
— Привет. — Дэвид кивает головой Гаю, но ясно, что он озабочен. — Что происходит? — он сбит с толку. — Где Кэти? — Дэвид тянется к Уиллоу, чтобы забрать у нее ребенка.
— Она ушла в аптеку, — отвечает Уиллоу. — Изабель заболела, ушная инфекция, как она сказала.
— И ты не попыталась уложить ее спать? — спокойно спрашивает он.
Уиллоу не может поверить, насколько глупой она была. Конечно же, это имело бы гораздо больше смысла, чем все остальное. Она собирается с духом перед тем, как Дэвид начнет ее осуждать.
Но тот, похоже, не слишком обеспокоен тем, чтобы отчитывать ее. Он больше беспокоится за благополучие Изабель. Уиллоу знает, что только это естественно и правильно. Кроме того, ей бы не хотелось повторения того вечера. Однако когда она видит, как Дэвид целует свою дочь, ее пронзает боль, такая острая, такая зверская, что она почти складывается пополам.
Она прижимает руки к животу. Какое-то мгновение ей кажется, что она сейчас упадет в обморок. Боль настолько сильная, что, глядя вниз на себя, она удивлена, почему сквозь одежду не просачивается кровь, что боль эту она не нанесла сама себе. Это боль, с которой она борется уже долгое время.
Конечно, в первую очередь Дэвида будет беспокоить его дочь. Уиллоу не больно от того, что она для него не на первом месте. Она не будет снова первой ни для кого. Она не будет снова чьим-то ребенком. Такое происходит с каждым, такое произойдет и с Изабель, но точно не так скоро, как это случилось с ней.
— Уиллоу? — Дэвид хватает ее за руку, ему не очень просто это сделать, так как он все еще держит Изабель. — Что такое?
— Я в порядке, просто… — Уиллоу выпрямляется. Боль ушла. Она не знает, как, но может быть лишь благодарной за это. — Я просто немного… — Она подыскивает правильное слово. Мигрень с Дэвидом не пройдет. — Я действительно устала, вот и все. Мы… Я пойду наверх и прилягу. — Она вздрагивает при выборе произнесенных ею слов и гадает, обратили ли на них внимание Дэвид или Гай, но Дэвид уже вернулся к Изабель.
— Ну же, — говорит она Гаю. — Пошли.
Уиллоу поднимается по лестнице в свою комнату. Произошедшее полностью ее опустошило. У нее ощущение, что она может проспать тысячу лет. Она открывает дверь и нетерпеливо окидывает взглядом кровать. Интересно, что будет делать Гай, если она просто залезет под одеяло и закроет глаза.
Вместо этого, она садится за письменный стол, а кровать занимает Гай. Он не залезает под одеяло, но садится и откидывается на подушки. Видеть его на своей кровати очень неловко, и ей приходится на несколько минут отвести взгляд, чтобы успокоиться.
Но, несмотря на неловкость, несмотря на то, что она еще не оправилась от того, что произошло внизу, при виде его вот так, без трудностей с другими людьми, она внезапно осознает свои чувства. Разумно она не может сказать, что близость к нему слишком сложна для нее, что ее верность принадлежит только бритве. Она не в силах принять такое решение. Она не может не быть с ним.
— Так насчет парка, — говорит Гай. — Я все гадал, не возникают ли эти мигрени у тебя из-за...
— Ох, — перебивает его Уиллоу. — Я... была... — Как бы ей хотелось сказать ему, что она убежала из парка, что ее настолько захватили воспоминания их поцелуя, но сказать эти слова так же невыносимо трудно, как и то, что между ними произошло. — Просто я была.… Ну, я ничего не собиралась делать. — Она надеется, что он поймет ее неявный намек. Естественно, он, должно быть, спрашивает потому, что волнуется, что у нее было свидание с ее бритвами?
— Да я об этом и не думал. Я лишь размышлял: то ли у тебя действительно бывают мигрени, то ли ты просто избегаешь меня. В любом случае, это было грубо с твоей стороны. — В его обычно спокойном голосе слышится определенная резкость, и Уиллоу уверена, что за его словами кроется что-то еще.
— Я… А? — Она моргает, когда смысл сказанного им доходит до нее. Но она должна признать, что не считала свое поведение непременно грубым. Однако знала, что, несмотря на то, что все-таки так могло быть, это было, по меньшей мере, очень странным.
— Я спросил, не пыталась ли ты избегать меня.
Теперь Уиллоу знает, что с ним что-то происходит. Ей хочется убедить его, хочется сказать ему, что она не может перестать думать о том дне, который они провели вместе, что прямо сейчас, что ей больше ничего не хочется кроме, как залезть с ним под одеяло. Но слова так и остаются внутри нее, и вместо этого она говорит:
— Все это так запутанно.… То есть ты запутанный и… сложный…
— Я запутанный? Я сложный? — с недоверием спрашивает он. — Ты с ума сошла?
— Видимо, — несчастно говорит Уиллоу.
— Ты считаешь, что ты не запутанная и не сложная? — продолжает Гай, будто не слышал ее. — Думаешь, с тобой легко иметь дело? Думаешь, то, что произошло после нашего поцелуя, обычно так и происходит?
— Нет, я никогда так не думала. — Уиллоу яростно качает головой. Она знает, что он прав, она бы первая так сказала, но не может избавиться от ощущения боли. Неужели с того дня у него осталось лишь ощущение странности всего этого? Разве он не почувствовал ничего из того, что чувствовала она? — Но я думала, что может… может, тебе было немного весело…
Весело? Весело! Ладно, это как снова спросить про котят!
Уиллоу не может поверить, что она сказала что-то такое ужасно глупое, и, судя по выражению лица Гая, он тоже.
— Весело? Весело! О, да! Это было действительно ВЕСЕЛО! Думаешь, все это не переворачивает мне мозг? Твою мать! — Гай буквально выплевывает эти слова. Уиллоу моргает. Она не привыкла слышать от него такое. — Думаешь, это не губит всю мою жизнь? С того первого раза, как увидел твою руку, я почти не спал, не говоря уже о том, чтобы делать какую-то работу. Думаешь, мне это нравится? Что все это весело? Да к черту все это, и ты иди к черту!
Уиллоу чувствует, будто он ее ударил. Она не могла осознать, что такой спокойный, добродушный Гай мог так рассердиться. Она не могла осознать, что их день вместе не принес ему хоть немного волшебства. Она не могла осознать, что он способен так глубоко ее ранить.
— Я не думаю, что все это весело, — через несколько минут говорит она. Ее голос холодный и жесткий. Она больше не хочет его убеждать. — Но знаешь что, Гай, я тоже не просила тебя все время болтаться возле меня. Никто не приглашал тебя сюда сегодня. Ты можешь просто уйти. Можешь просто проваливать.
— Да, я могу просто уйти, — говорит Гай с сарказмом. — Но ты думаешь, что я могу просто так уйти после того, что произошло в библиотеке?
Уиллоу ужасно хочется спросить, какую часть их времени в библиотеке он имеет в виду. Он чувствует, что не может уйти из-за их поцелуя или из-за того, что она режет себя? Но она ничего не говорит.
— Да, хорошо, — продолжает Гай. — Может, мне хочется быть рядом с кем-то, кого не нужно все время перекрикивать, но что потом? Мне не нужно, чтобы ты была на моей совести.
У Уиллоу есть свой ответ. Ей не нравится быть его общественной работой на семестр, и если только это держит его, тогда ей не хочется быть частью этого.
— Не делай меня своим проектом, Гай. Ведь речь идет об этом? Ты не хочешь чувствовать себя виноватым? Ты не хочешь, чтобы я была на твоей совести? Ты немного староват для бойскаута. — Уиллоу старается, чтобы ее голос звучал как можно грубее, но она преуспевает в этом не лучше, чем в заботе об Изабель. На самом деле, ее голос звучит всего лишь испуганно и уязвимо. — Возвращайся к своим делам, которые тебе нужно сделать за этот семестр. Дела, которые по твоим словам я усложнила. Твои занятия в университете, гребля. Ну же. Проваливай. Потрать десять секунд своего времени, но больше не беспокойся обо мне.
— Не беспокоиться о тебе? — Гай качает головой. — Значит, с тобой все будет в порядке, никаких самокопаний? Вы теперь все вместе?
У Уиллоу нет на это ответа. Вместо этого она думает о том, что сказала ему, о том, что он ей сказал, и о том, что они сделали вместе. Как все это превратилось в такую неразбериху? Как бы ей хотелось нажать кнопку перемотки назад и просто стереть последние десять минут, но, к сожалению, это невозможно, и осознает, что как бы трудно это ни было, но именно она может спасти ситуацию.
— Со мной все будет в порядке, — через минуту говорит она. — Если ты остаешься здесь, потому думаешь остановить меня, чтобы я не резала себя, то тогда уходи. Если ты боишься, что после твоего ухода я так и буду все время резать себя, то это еще одна причина, почему тебе следует убраться отсюда, как можно быстрее. Я не хочу, чтобы ты находился здесь из-за этого. Я даже не знаю, как закончится вся эта история, но знаю, что если ты уйдешь… — Она замолкает, кладет локти на стол и подпирает ладонями голову. Гораздо проще резать себя, уродовать, чем сказать ему о своих чувствах.
— Что тогда? Если я уйду, что тогда? — голос Гая настолько сердит, что Уиллоу практически отказывается о того, что она собирается сказать.
— Продолжай. Скажи мне, если я уйду, что тогда? — еще раз повторяет Гай.
Уиллоу может дать множество ответов на этот вопрос. Она может сказать ему, что если он уйдет, то ей будет лучше. Она не будет бояться испытывать то, что так потрясло ее в книгохранилище, то, что потрясает ее даже сейчас, просто сидя рядом с ним. Она не будет беспокоиться о том, что кто-то намеревается отстранить ее от факультативных занятий. Ей не придется беспокоиться о том, чтобы защитить чьи-то чувства. Но рядом с ней не будет никого, с кем можно поговорить, кто знает ее, кто понимает. Уиллоу смотрит на него и произносит единственный ответ, который может дать, этот истинный ответ прост.
— Если ты уйдешь, то я буду скучать по тебе… очень сильно.
— Ох, — говорит Гай. Он встает с кровати, подходит туда, где она сидит, и опускается перед ней на корточки. Уиллоу размышляет о том, знает ли он, как точно копирует свою вчерашнюю позу. — Ты не мое задание, — наконец, говорит он. — Ты не мое задание, — более убедительно повторяет он. — И я никуда не хочу уходить.
Уиллоу теряет дар речи. Она действительно и понятия не имела, что кто-то когда-нибудь будет так на нее смотреть.
Она наклоняется вперед, пока ее лоб касается его лба. Самой естественной вещью для них сейчас было бы снова поцеловать друг друга, но Уиллоу знает, что она не может этого сделать, просто не может рисковать. Она размышляет, почему же он хочет остаться. Он может получить гораздо больше в другом месте, где угодно, там, где она ничего не усложнила.
— Я… Я тоже не хочу, чтобы ты уходил, — наконец, произносит она.
— Тогда чего ты хочешь? — спрашивает Гай.
Уиллоу не уверена, что у нее есть силы, чтобы ответить на это. Она ужасно устала. Истощена. Попытка позаботиться об Изабель вымотала ее. И эта сцена, произошедшая между ними, — тоже. Просто сказать ему правду выматывает ее. И вообще вся ее жизнь изматывает. Но все это исчезает, когда она смотрит на Гая. Она думает, что он прекрасен. И когда она вспоминает о том, как он выглядел на кровати, такой спокойный, такой сильный, такой правильный, то есть лишь единственная вещь, которую ей хочется сделать. Может, это и не ответ, которого он так ждет, но это единственное, что она может дать ему.
— Я хочу пойти поспать, — наконец говорит она. — Просто спать очень долго и не просыпаться, пока не буду к этому готова.
Гай ничего не говорит. Он просто кивает, будто это не только самый естественный ответ, но и единственный.
— Хорошо. — Он поднимается на ноги, поднимает ее со стула и ведет к кровати. Гай ложится так, как лежал до этого, но Уиллоу просто сидит на краешке и смотрит на него. Она задается вопросом, сможет ли он почувствовать ее спрятанный тайник под матрасом. Она застенчиво улыбается ему, потому что, как бы сильно она ни хотела этого, оно все еще тяжело для нее. А вот он, кажется, не испытывает никаких трудностей. Он просто улыбается ей в ответ и протягивает руку.
Уиллоу сбрасывает свои туфли и, схватив его руку, ползет по кровати к нему. Она чувствует себя такой истощенной, а грудь Гая — лучшая подушка, которую она могла сейчас себе представить. Но при всем этом, она дрожит. То, что она сказала ему, оставило её незащищенной; она чувствует себя так, как будто содрала слой своей кожи. Уиллоу чувствует вещи, хорошие вещи, даже чудесные вещи, но она привыкла быть мертвой, бесчувственной, и она знает только один способ преодолеть это.
Гай засыпает в течение минуты. Но это не так легко для Уиллоу. Она смотрит в потолок. Она пытается имитировать его спокойное легкое дыхание. Но она не может полностью сделать это, её дыхание остается немного паническим. Она пытается вместо этого сосредоточиться на том, как прекрасно чувствовать его руки. Она даже немного смеется, так как она помнит комментарий Хлои о гребцах. Но все равно, она не может унять дрожь. Ее рука движется к краю матраса, ныряет вниз, нащупывает спрятанный запас.
Ты можешь справиться с этим, не так ли? Это не так сложно.
До Уиллоу доходит, что она справляется гораздо хуже. Как бы то ни было, то, что произошло с Дэвидом внизу прямо сейчас, как бы дико не было, это можно пережить. Это осознание заставляет ее выпрямиться. Как ей удалось выдержать эту боль, не прибегая к своему проверенному средству?
Уиллоу знает, что ей нужно найти это утешение, но на самом деле ее это пугает практически больше всего. Она покрылась холодным потом. Сама идея, хоть и мимолетная, что она может прожить без своего постоянного спутника на протяжении последних семи месяцев, просто слишком тревожна. Она ищет под матрасом более отчаянно. Когда ее рука, наконец, касается бритвы, она сжимает ее изо всех сил. Прямо сейчас у нее нет потребности в большем, но ей и не нужно знать, что большее возможно.
Гай шевелится во сне, задевая Уиллоу, и каким-то образом ослабляет ее хватку. Бритва падает на пол со слабым металлическим стуком.
Уиллоу встает с постели, чтобы найти её, и когда она это делает, её взгляд падает на рюкзак Гая. У неё возникает идея. Она проверяет, действительно ли он спит, и когда убеждается в этом, подходит к столу и берет ручку. Она на мгновение останавливается, глядя на коробку, до сих пор не использованной акварели. Это было бы прекрасно сделать какой-нибудь рисунок, что-то, что должно было идти вместе с тем, что она собирается написать, но, чтобы он высох нужно слишком много времени, и, кроме того, она слишком торопиться вернуться в кровать к нему. Она идет к его сумке, как можно тише, расстегивает ее, и достает копию "Бури".
Ей не приходится думать дважды.
Для Гая,
О, прекрасен новый мир, в котором есть такой человек…
Она немного улыбается, так как представляет себе его реакцию, когда он найдет это, и она задается вопросом, когда это будет — сегодня, завтра?
Уиллоу возвращается в постель, все ещё сжимая бритву, но это не имеет значения, потому что она обнаруживает, что на этот раз ее дыхание действительно соответствует дыханию Гая, и она тоже засыпает.
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава 11 | | | Глава 13 |