Песнь тайн» слушающих, строфа 27

— Ну, видите ли, — начал объяснять Газ, шлифуя доски фургона Шаллан. Девушка сидела поблизости, слушая и работая с записями. — Большинство из нас, мы присоединились к войне на Разрушенных равнинах ради мести, понимаете? Те мраморные убили короля. Это должно было стать великим делом и все такое. Сражаться, чтобы отомстить, способ показать миру, что алети не стерпят предательства.

— Ага, — согласился Рэд.

Долговязый бородатый солдат вытащил брус из ее повозки. Без него в каждом углу осталось только три бруса, чтобы поддерживать крышу. Он с удовлетворением его бросил и отряхнул свои рабочие рукавицы. Его действия были призваны помочь превратить повозку из клетки на колесах в средство передвижения, более подобающее светлоглазой леди.

— Я помню, как все начиналось, — произнес Рэд, усевшись на койку в повозке, и начал болтать ногами. — Призыв к оружию пришел к нам от самого кронпринца Вамы и распространился по Дальнобережью как зловоние. Призвали каждого второго мужчину подходящего возраста. Люди задавались вопросом, не трус ли ты, если явился в кабак выпить, но не носил нашивки призывника. Я присоединился к армии с пятью приятелями. Теперь они все мертвы, гниют в тех штормом проклятых ущельях.

— Так ты просто... устал от сражений? — спросила Шаллан.

Теперь у нее был стол. Вернее, столик — маленький предмет дорожной мебели, который можно легко разобрать. Его вынесли из повозки, и Шаллан пересматривала за ним некоторые записи Джасны.

Как только день приблизился к концу, караван разбил лагерь. Сегодня они проехали хорошее расстояние, но после того, что им пришлось испытать, Шаллан не слишком торопила караванщиков. Спустя четыре дня путешествия они достигли участка, где налеты бандитов были гораздо менее вероятны. Они приближались к Разрушенным равнинам, которые обеспечивали безопасность.

— Устал от сражений? — переспросил Газ, посмеиваясь.

Он взял железную петлю и начал ее прибивать. Периодически бывший дезертир бросал взгляд в сторону, у него было что-то вроде нервного тика.

— Бездна, нет. Это не мы, это все штормовые светлоглазые! Не обижайтесь, ваша светлость. Но шторм их побери, да как следует!

— Они перестали бороться за победу, — тихо добавил Рэд. — Начали сражаться за сферы.

— Каждый день, — проговорил Газ. — Каждый штормовой день мы просыпались и сражались на плато. Но не было никакого прогресса. Кого заботил прогресс? Кронпринцы охотились за гемсердцами. А мы находились считай что в рабстве, пойманные в ловушку наших присяг. Мы были добровольцами, поэтому, в отличие от обычных граждан, не обладали правом путешествия. Мы умирали, истекали кровью и страдали, чтобы они могли набить карманы! И больше ничего. Поэтому мы сбежали. Компания собутыльников, хотя мы и служили разным кронпринцам. Мы сбежали, оставив их войну и их самих.

— Эй, Газ, — сказал Рэд. — Это еще не все. Будь честным с леди. Не ты ли задолжал несколько сфер ростовщикам? Что насчет твоих слов, будто ты был в одном шаге от того, чтобы превратиться в мостовика...

— Теперь у меня другая жизнь, — ответил Газ. — Все это в прошлом. И ничто в прошлой жизни больше не имеет значения. — Он закончил прибивать петлю молотком. — Кроме того, ее светлость Шаллан обещала, что позаботится обо всех наших долгах.

— Вам все простят, — подтвердила Шаллан.

— Видишь?

— За исключением запаха изо рта, — добавила она.

Газ взглянул на нее, его лицо, покрытое шрамами, покраснело от смущения, а Рэд просто расхохотался. Через мгновение Газ тоже начал посмеиваться. Было что-то располагающее в этих солдатах. Они ухватились за шанс снова начать жить нормальной жизнью и были настроены его не упустить. За те дни, что они путешествовали вместе, не случилось ни одной проблемы с дисциплиной. Бывшие дезертиры служили ей с готовностью и выполняли все поручения с энтузиазмом.

Доказательством могло служить то, что Газ установил боковую съемную часть ее повозки, а затем открыл щеколду и распахнул маленькое окошко, впуская свет внутрь. Он с улыбкой указал жестом на новое окно.

— Возможно, не слишком подобающе для светлоглазой леди, но, по крайней мере, теперь вы сможете выглядывать наружу.

— Неплохо, — поаплодировал ему Рэд. — Почему ты нам не рассказывал, что имеешь навыки плотника?

— Меня никто не учил, — ответил Газ, принимая странно торжественный вид. — Просто околачивался вокруг лесопилки, вот и все. Там и понахватался.

— Очень мило, Газ, — похвалила Шаллан. — Я очень ценю то, что ты сделал.

— Пустяки. Возможно, стоит прорезать второе окно с другой стороны. Посмотрим, смогу ли я стянуть у торговцев еще одну петлю.

— Уже лижешь ботинки нашей новой хозяйки, Газ?

К группе присоединился Ватах. Шаллан не заметила его приближения.

Предводитель бывших дезертиров принес маленькую миску дымящегося карри из общего котла. Шаллан почувствовала запах острого перца. В караване готовили приличествующую женщинам еду, и теперь она была обязана ею питаться. Несмотря на то, что такая пища была приятной заменой рагу, которое она ела с рабами, ей, возможно, все-таки удастся стащить порцию карри, пока никто не смотрит.

— Ты никогда даже не пытался предложить мне такое, Газ, — продолжил Ватах, макая хлеб в соус и откусывая кусок. Он говорил, набив рот. — Похоже, ты счастлив снова стать рабом светлоглазых. Удивительно, что твоя одежда еще не порвалась после того, как ты столько ползаешь и выскребаешь грязь.

Газ снова покраснел.

— Насколько я знаю, Ватах, — произнесла Шаллан, — у тебя не было повозки. Так где же ты хотел бы, чтобы Газ прорезал тебе окно? Может, в твоей голове? Уверена, мы сможем это устроить.

Ватах улыбнулся, жуя, хотя улыбка вышла не особенно приятная.

— Он рассказал тебе о своих долгах?

— Мы решим эту проблему, когда придет время.

— С этими парнями будет гораздо больше проблем, чем тебе кажется, маленькая светлоглазая леди, — ответил Ватах, покачав головой, и снова макнул хлеб в миску. — Возвращаемся прямиком к тому, что было раньше.

— Теперь они будут спасшими меня героями.

Он фыркнул.

— Эти парни никогда не станут героями. Они крэм, ваша светлость. Самый настоящий.

Стоявший неподалеку Газ уставился в землю, а Рэд отвернулся, но никто из них не попытался поспорить со сказанным.

— Ты очень сильно стараешься их очернить, Ватах, — ответила Шаллан, вставая. — Неужели так боишься ошибиться? Можно предположить, что уж к этому ты должен был привыкнуть.

Он хмыкнул.

— Будь осторожна, девочка. А то случайно оскорбишь человека.

— Последнее, чего бы я хотела, — оскорбить тебя, Ватах, — проговорила Шаллан. — Если подумать, у меня не получилось бы это сделать, даже если бы я сильно захотела!

Он посмотрел на нее, покраснел и помедлил, пытаясь придумать достойный ответ.

Шаллан заговорила до того, как он собрался с мыслями.

— Я не удивлена, что ты не можешь найти подходящих слов, так как, уверена, ты привык и к этому. Должно быть, чувствуешь себя подобным образом каждый раз, когда кто-то задает тебе провокационный вопрос, например, какого цвета твоя рубашка.

— Мило, — ответил он. — Но слова не изменят этих мужчин и не помогут решить их проблемы.

— Напротив, — ответила Шаллан, встретившись с ним взглядом. — Исходя из моего опыта, именно со слов начинается большинство изменений. Я пообещала им второй шанс. И я сдержу обещание.

Ватах хмыкнул, но отошел без дальнейших комментариев. Шаллан вздохнула и села, возвращаясь к работе.

— Этот парень все время бродит вокруг и ведет себя так, как будто скальный демон сожрал его матушку, — проговорила она с гримасой. — Или, может быть, скальный демон и был его матушкой.

Рэд засмеялся.

— Если вы не против, ваша светлость, скажу, что у вас достаточно острый язычок!

— Никогда на самом деле его не затачивала, — ответила Шаллан и перевернула страницу, не поднимая взгляда. — Думаю, это было бы не слишком приятно.

— Неплохо, — проговорил Газ.

Оба посмотрели на него.

Газ пожал плечами.

— Просто говорю. Совсем не...

Рэд засмеялся и хлопнул Газа по плечу.

— Пойду поем. После ужина я помогу тебе добыть вторую петлю.

Газ кивнул, в очередной раз бросив взгляд в сторону — снова тик — и не пошел за Рэдом, когда долговязый парень отправился к котлу. Газ расположился на полу повозки и стал шлифовать его в тех местах, где древесина начала расщепляться.

Шаллан отложила блокнот, в который записывала придуманные ею способы помочь братьям. В нем было все, начиная с покупки одного из преобразователей короля алети до попытки выследить Кровьпризраков и каким-то образом отвлечь их внимание. Однако она ничего не могла поделать, пока не доберется до Разрушенных равнин. После этого большинство ее планов требовало помощи могущественных союзников.

Шаллан было необходимо, чтобы помолвка с Адолином Холином имела продолжение. Не только ради ее семьи, но ради блага всего мира. Шаллан потребуются союзники и их ресурсы. Но что, если она не сможет сохранить помолвку? Что, если у нее не получится привлечь ее светлость Навани на свою сторону? Возможно, ей придется продолжать искать Уритиру и изучать Несущих Пустоту самостоятельно. Подобная перспектива приводила ее в ужас, но она хотела быть наготове.

Шаллан вытащила другую книгу — одну из немногих книг Джасны, не описывающих Несущих Пустоту или легендарный Уритиру. В ней перечислялись современные кронпринцы алети и описаны их политические интриги и цели.

Шаллан должна быть готова. Ей необходимо изучить политическую ситуацию двора алети. Она не может позволить себе оставаться невежественной. Ей требуется понять, кто из этих людей может стать ее потенциальным союзником, если все пойдет не по плану.

«Как насчет Садеаса?» — подумала она, переворачивая страницу в книге.

Говорилось, что кронпринц коварен и опасен, но отмечалось, что и он, и его жена обладают острым умом. Разумный человек прислушается к аргументам Шаллан и поймет их.

Аладар был указан в качестве еще одного кронпринца, которого Джасна уважала. Могущественный, известный блестящими политическими маневрами. А еще он любил азартные игры. Возможно, он бы рискнул организовать экспедицию, чтобы найти Уритиру, если Шаллан подчеркнет потенциальные богатства, которые можно обнаружить.

Хатам значился как человек деликатной политики и тщательного планирования. Еще один потенциальный союзник. Про Танадала, Бетаба и Себариала Джасна много не размышляла. Первого она назвала жирным, второго — тупицей, а третьего — возмутительно грубым.

Некоторое время Шаллан изучала самих кронпринцев и их мотивации. В конце концов Газ встал и отряхнул опилки со штанов. Кивнув ей в знак уважения, он пошел перекусить.

— Секунду, мастер Газ, — остановила его Шаллан.

— Я не мастер, — ответил тот, подходя к ней. — У меня всего лишь шестой нан, ваша светлость. Никогда не мог купить себе ничего получше.

— Как много ты задолжал? Конкретно? — спросила она, выудив несколько сфер из своего потайного кармана, чтобы выложить их в кубок на столе.

— Ну, одного из парней, которым я должен, казнили, — ответил Газ, потирая подбородок. — Но есть и другие. — Он помедлил. — Восемьдесят рубиновых брумов, ваша светлость. Хотя, возможно, они им больше не нужны. Теперь, скорее всего, потребуют мою голову.

— Довольно большая сумма для такого человека, как ты. Получается, ты любитель азартных игр?

— Какая разница, — проговорил он. — Пусть будет так.

— И ты мне солгал, — сказала Шаллан, вскинув голову. — Я бы хотела услышать от тебя правду, Газ.

— Выдайте им меня, да и дело с концом, — ответил он и отвернулся, направившись за супом. — Мне уже все равно. В любом случае лучше так, чем быть в бегах, задаваясь вопросом, когда же тебя поймают.

Шаллан проследила взглядом, как он уходит, покачала головой и вернулась к прерванному занятию.

«Она считает, что Уритиру не на Разрушенных равнинах, — подумала Шаллан. — Но откуда такая уверенность? Равнины никогда не были изучены полностью из-за ущелий. Кто знает, что там может найтись?»

К счастью, заметки Джасны были исчерпывающими. Как оказалось, в большинстве древних текстов говорилось, что Уритиру находился в горах. Разрушенные равнины располагались на плоской местности.

«Нохадон мог дойти туда пешком», — подумала Шаллан, обращаясь к цитате из «Пути королей».

Джасна ставила под вопрос истинность данного утверждения, хотя с таким же сомнением она относилась ко всему. Спустя час изучения заметок, когда уже зашло солнце, Шаллан сидела и потирала виски.

— Ты в порядке? — тихо спросил Узор.

Ему нравилось выходить наружу, когда темнело, и она ему не запрещала. Шаллан поискала спрена взглядом и обнаружила его на столе — сложное переплетение выпуклостей на деревянной поверхности.

— Историки, — ответила Шаллан, — просто сборище лжецов.

— М-м-м-м, — довольно прогудел Узор.

— Это не похвала.

— О.

Шаллан захлопнула книгу, которую читала.

— Считалось, что те женщины — ученые! Вместо того, чтобы записывать факты, они собирали мнения и выдавали их за правду. Они прикладывали столько усилий, чтобы опровергнуть друг друга, и ходили вокруг да около важных тем, как спрены вокруг огня — никогда не давая тепла, а только устраивая представление.

Узор загудел.

— Правда у каждого своя.

— Что? Нет, это не так. Правда это... правда. Это реальность.

— Твоя правда в том, что ты видишь, — озадаченно проговорил Узор. — Чем еще она может быть? То, что ты мне говоришь, — правда. Правда, которая дает силу.

Шаллан посмотрела на него — в свете сфер рельефные выпуклости Узора отбрасывали тени. Она перезарядила сферы вчера ночью во время сверхшторма, пока сидела в задней части повозки. В середине шторма Узор начал жужжать, странно и сердито. А затем стал разглагольствовать на незнакомом ей языке, вызвав панику у Газа и других солдат, которых она пригласила в свое убежище. К счастью, остальные восприняли как должное, что во время сверхшторма могут происходить странные вещи, и с тех пор больше не упоминали о случившемся.

«Вот глупышка, — сказала она самой себе, дойдя до пустой страницы в заметках. — Начни вести себя как ученый. Джасна была бы разочарована».

Шаллан записала последние слова Узора.

— Узор, — произнесла она, постукивая карандашом. Карандаш, как и бумагу, удалось раздобыть у торговцев. — У этого стола четыре ножки. Разве ты можешь утверждать, что это не является правдой, независимой от моей точки зрения?

Узор неопределенно загудел.

— Что такое ножка? Только то, как ты ее определяешь. Без точки зрения нет такого понятия, как ножка или стол. Есть только дерево.

— Ты мне говорил, что стол воспринимает себя в таком виде.

— Потому что люди определили, и довольно давно, что это стол, — ответил Узор. — Для стола это стало правдой, потому что эту правду сотворили люди.

«Интересно, — подумала Шаллан, быстро записывая слова в блокнот. В данный момент ее больше интересовала не природа правды, а то, как ее воспринимал Узор. — Возможно, потому что он из когнитивной реальности? В книгах говорится, что духовная реальность — это место абсолютной правды, в то время как когнитивная реальность более изменчива».

— А спрены, — произнесла Шаллан. — Если бы не существовало людей, могли бы спрены мыслить?

— Не здесь, не в этой реальности, — ответил Узор. — Насчет других реальностей я не знаю.

— Ты не кажешься уверенным, — проговорила Шаллан. — Скорее всего, твое существование целиком зависит от людей.

— Верно, — отозвался Узор, снова неуверенно. — Но ведь и дети зависят от родителей. — Он помедлил. — Кроме того, есть и другие мыслящие существа.

— Несущие Пустоту, — холодно сказала Шаллан.

— Да. Не думаю, что мой вид жил бы в мире, где существуют только они. У них есть их собственные спрены.

Шаллан резко села.

— Их собственные спрены?

Узор на столе уменьшился в размерах, сжавшись, его грани стали менее различимыми, слились воедино.

— Так что? — спросила Шаллан.

— Мы о них не говорим.

— Ты мог бы начать, — сказала Шаллан. — Это важно.

Узор зажужжал. Она думала, что он станет настаивать, но через мгновение спрен продолжил очень тихим голосом:

— Спрены — это... сила... осколки силы. Сила, обретшая разумность через восприятие людей. Честь, Культивация и... и еще один. Отколовшиеся фрагменты.

— Еще один? — подтолкнула его Шаллан.

Гудение Узора перешло в вой и стало таким высоким, что она практически его не слышала.

— Злоба.

Он вытолкнул из себя слово, будто для этого потребовалось усилие.

Шаллан торопливо записывала. Злоба. Ненависть. Какой-то вид спрена? Возможно, единственный в своем роде, как Кузисеш в Ири или Смотрящая в Ночи. Спрен ненависти. Она никогда не слышала ни о чем подобном.

Пока девушка продолжала писать, из сгущающейся темноты подошел один из ее рабов. Запуганный мужчина был одет в простую тунику и штаны — ей удалось раздобыть несколько таких комплектов у торговцев. Подарок оказался очень кстати, поскольку последние сферы Шаллан находились перед ней в кубке, и их не хватило бы даже на то, чтобы оплатить ужин в одном из лучших ресторанов Харбранта.

— Ваша светлость, — произнес мужчина.

— Да, Суна?

— Я... э-э... — Он указал в сторону. — Другая леди, она попросила, чтобы я сказал вам...

Раб указывал на палатку, которую занимала Тин — высокая женщина, руководившая немногими оставшимися охранниками каравана.

— Она хочет, чтобы я ее посетила? — спросила Шаллан.

— Да, — ответил Суна, глядя вниз. — Полагаю, чтобы поужинать.

— Спасибо, Суна, — сказала Шаллан, отпустив его к костру, где он и другие рабы помогали с готовкой, пока паршмены собирали дрова.

Рабы Шаллан оказались спокойными. На лбу у них были татуировки, а не клейма. Таким более гуманным способом обычно отмечали человека, который становился рабом добровольно, в противоположность тем, кого вынудили принять рабство за слишком жестокое или ужасное преступление. Ее рабы были из тех, что расплачивались за долги или являлись детьми рабов, на которых все еще лежали долги родителей.

Они привыкли трудиться и казались напуганными идеей оплаты своего труда. Хотя Шаллан и платила им гроши, большинство из них освободится менее, чем через два года. Эта идея причиняла рабам явное неудобство.

Шаллан покачала головой, собирая свои вещи. По пути к палатке Тин девушка остановилась у костра и попросила Рэда погрузить ее стол обратно в повозку и закрепить его.

Она беспокоилась о своих вещах, но больше не хранила сферы внутри клетки, поэтому оставляла заднюю часть повозки открытой, чтобы Газ или Рэд могли заглянуть внутрь и увидеть только книги. Оставалось надеяться, что у солдат не возникнет желания в них рыться.

«Ты также ходишь вокруг да около правды, — подумала Шаллан, отойдя от костра. — Точно так же, как те историки, о которых ты разглагольствовала».

Она притворялась, что эти мужчины были героями, но не испытывала ни малейших иллюзий по поводу того, как быстро они могли переметнуться на сторону противника при определенных обстоятельствах.

Палатка Тин оказалась большой и хорошо освещенной. Женщина путешествовала не как простой охранник. Во многих отношениях она была здесь наиболее загадочной личностью. Одна из немногих светлоглазых, помимо самих торговцев. Женщина, которая носила меч.

Шаллан заглянула в открытую палатку и обнаружила нескольких паршменов, сервирующих низкий походный столик, за которым приходилось есть, сидя на полу. Паршмены поспешили удалиться, и Шаллан с подозрением посмотрела им вслед.

Сама Тин стояла около окошка, прорезанного в ткани стенки. Она была одета в свой длинный желто-коричневый плащ, затянутый ремнем на талии и практически закрывающий тело. Он напоминал платье, хотя обтягивал фигуру намного сильнее, чем любое платье, которое когда-либо носила Шаллан. Под плащом женщина носила такие же узкие брюки.

— Я спросила твоих людей, — проговорила Тин, не оборачиваясь, — и они сказали, что ты еще не ужинала. Я приказала паршменам принести еды на двоих.

— Благодарю, — ответила Шаллан, входя внутрь и пытаясь скрыть нерешительность в голосе. Среди этих людей ей следовало вести себя не как испуганной девчонке, а как сильной женщине. Теоретически.

— Я приказала своим людям никого не подпускать близко, — продолжила Тин. — Мы можем говорить свободно.

— Очень хорошо, — ответила Шаллан.

— А значит, — сказала Тин, поворачиваясь, — ты можешь сказать мне, кто ты такая на самом деле.

Отец Штормов! Что это значило?

— Я Шаллан Давар, как и говорила раньше.

— Да, — произнесла Тин, подходя ближе и присаживаясь за стол. — Прошу. — Она жестом указала на место рядом.

Шаллан осторожно села, приняв позу воспитанной леди — согнув ноги набок.

Тин сидела со скрещенными ногами, откинув плащ назад. Она занялась едой, макая лепешку в карри, которое казалось слишком темным и чересчур пахло перцем, чтобы считаться женским.

— Мужская еда? — спросила Шаллан.

— Всегда ненавидела эти разграничения, — ответила Тин. — Я выросла в Ту Байле, мои родители работали переводчиками. Никогда не понимала, что определенная еда считается мужской или женской, пока не посетила родину родителей в первый раз. Но до сих пор подобное разделение кажется мне глупым. Буду есть, что пожелаю, спасибо большое.

Еда Шаллан была более соответствующей и пахла сладким, а не острым. Она начала есть, только теперь поняв, насколько сильно проголодалась.

— У меня есть самоперо, — сказала Тин.

Шаллан подняла взгляд, кусочек лепешки замер в соусе.

— Оно связано с самопером в Ташикке, — продолжила Тин, — в одном из их новых информационных центров. Нанимаешь там посредника, и они могут выполнять разные поручения. Поиск, запросы, даже передавать с помощью самопера твои послания в любой крупный город мира. Очень впечатляет.

— Кажется полезным, — осторожно проговорила Шаллан.

— Так и есть. Можно узнать что угодно. Например, я поручила своему посреднику разузнать все возможное о доме Давар. По всей видимости, это маленькое, отдаленное имение с большими долгами и чудаковатым главой, которого, возможно, уже нет в живых. У него есть дочь, Шаллан, которую, судя по всему, никто никогда не видел.

— Я и есть та дочь, — ответила девушка. — Я бы сказала, что «никто» — это преувеличение.

— Тогда зачем, — проговорила Тин, — неизвестному потомку второстепенного веденского рода путешествовать по Замерзшим землям с группой работорговцев? При этом не уставая повторять, что ее ждут на Разрушенных равнинах и что ее спасение будут праздновать? Что у нее есть могущественные связи, достаточные, чтобы оплатить жалование целого наемного войска?

— Иногда правда более удивительна, чем ложь.

Тин улыбнулась и наклонилась вперед.

— Все в порядке. Со мной можешь не притворяться. На самом деле у тебя здесь все идет как надо. Я подавила свое раздражение и решила взамен восхищаться тобой. Ты новичок в нашем деле, но талантливая.

— В нашем деле? — переспросила Шаллан.

— В искусстве мошенничества, конечно же, — пояснила Тин. — Великое действо, когда притворяешься человеком, которым на самом деле не являешься, а затем сбегаешь со всеми богатствами. Мне понравилось, как ты все провернула с дезертирами. Рискованная затея, но она окупилась. Однако теперь ты в затруднительном положении. Притворяясь, что являешься женщиной, стоящей на несколько ступеней выше, чем на самом деле, ты обещаешь огромное вознаграждение. Я устраивала похожую аферу раньше, и самая трудная часть в конце. Если ты не справишься, эти «герои», которых ты наняла, не испытают ни малейшего сомнения, прежде чем вздернуть тебя на виселице. Я заметила, что ты умышленно затягиваешь наше продвижение к равнинам. Не уверена, да? У тебя ум за разум заходит?

— Совершенно точно, — тихо ответила Шаллан.

— Что ж, — сказала Тин, вернувшись к еде, — я могу тебе помочь.

— А что взамен? — Эта женщина явно любила поговорить. Шаллан склонялась к тому, чтобы позволить ей продолжить.

— Я хочу принимать участие во всем, что ты задумала, — ответила Тин, ткнув хлебом в миску, как мечом в большепанцирника. — Ты не просто так проделала весь этот путь к Замерзшим землям. Твой замысел — не какая-то мелкая афера, но не могу не заметить, что у тебя недостаточно опыта, чтобы его осуществить.

Шаллан побарабанила пальцем по столу. Кем же она будет для этой женщины? Кем ей нужно быть?

«Похоже, она настоящий профессионал в мошенничестве, — подумала Шаллан, вспотев. — Я не смогу одурачить такого человека».

Не считая того, что ей уже удалось. Случайно.

— Как ты оказалась здесь? — спросила Шаллан. — Во главе охранников каравана? Часть какой-то аферы?

Тин рассмеялась.

— Здесь? Нет, ради этого не стоило бы беспокоиться. Возможно, я слегка преувеличила свои заслуги, когда договаривалась с хозяевами каравана, но мне нужно попасть на Разрушенные равнины. У меня не было своих собственных ресурсов для подобного путешествия. Таких, чтобы гарантировать безопасность.

— Все же, как женщина вроде тебя умудрилась остаться без ресурсов? — спросила Шаллан, нахмурившись. — Я бы предположила, что такого не могло случиться.

— Но случилось, — ответила Тин, сделав неопределенный жест. — Как видишь. Ты должна свыкнуться с переменами, если хочешь стать одной из нас. Что-то приходит, затем уходит. Я застряла на юге без сфер, а теперь добираюсь в более цивилизованные области.

— На Разрушенные равнины, — уточнила Шаллан. — Там тебя тоже ждет какая-то работа? Афера... которую ты собираешься провернуть?

Тин улыбнулась.

— Дело не во мне, детка. Дело в тебе и в том, что я могу для тебя сделать. Я знакома кое с кем в военных лагерях. Там теперь практически новая столица Алеткара, там происходит все самое интересное в стране. Деньги текут рекой, как вода после шторма, но все считают, что это граница, поэтому законы соблюдаются нестрого. Женщина может преуспеть, если знает нужных людей.

Тин наклонилась, ее лицо стало серьезным.

— В противном случае она очень быстро наживет кучу врагов. Поверь мне, ты захочешь познакомиться с теми, кого я знаю, и захочешь с ними работать. Без их одобрения на Разрушенных равнинах не происходит ничего значительного. Так что спрашиваю тебя еще раз. Чего ты надеешься там добиться?

— Я... знаю кое-что о Далинаре Холине.

— О самом старом Терновнике? — удивилась Тин. — В последнее время он ведет скучную жизнь, весь из себя важный, будто какой-то герой из легенд.

— Да. Ну, то, что я знаю, будет для него очень важно. Очень.

— И что за тайна?

Шаллан не ответила.

— Пока не хочешь разглашать информацию, — проговорила Тин. — Что ж, понятно. Шантаж — непростой бизнес. Ты будешь рада, что взяла меня в сообщницы. Мы ведь теперь заодно, так?

— Да, — ответила Шаллан. — Я действительно думаю, что смогу кое-чему у тебя поучиться.

Туманная форма для тех, кто скользит меж людей.

Форма силы, как волны людские.

Пробудится снова она.

Хоть и боги ее смастерили,

Это Несотворенных черта.

Стать врагом или другом их сила дана.

Дата добавления: 2015-10-16