Санремовская мечта

В 1967 году я выиграл все конкурсы легкой музыки, которые проводились в Италии.

Я начинал становиться опасным соперником даже для известных исполнителей. И стал замечать, что коллеги посматривают на меня с завистью.

Я даже выиграл свой первый песенный фестиваль за рубежом, Festival di Malta. Там, на Мальте, я пел Io di notte.

Первый раз в своей жизни я летел на самолете. Помню, рядом со мной сидел маэстро Энрико Интра, дирижер оркестра Мальты. Зная, что я лечу первый раз, он постоянно подшучивал надо мной: «Смотри, падаем! - вопил он мне с выпученными глазами. – Я слышу какие-то странные шумы в двигателях, это авария!»

Я и без того был страшно взволнован, а от его слов у меня дрожали губы и бешено ухало сердце.

Прибыв в аэропорт Мальты, мы сели в машину с водителем. И тут я с ужасом замечаю, что едет он… по встречной полосе.

«Эй, ты что делаешь?» – закричал я испуганно. Откуда же мне было знать, что на Мальте, как и в Англии, левостороннее движение…

В этот период и начались разговоры о том, что мне пора участвовать в фестивале Сан-Ремо.

Речь шла о фестивале 1968 года, и меня сразу же объявили наиболее вероятным победителем.

Первыми об этом начали кричать журналисты. Каждое интервью начиналось с вопроса, надеюсь ли я стать триумфатором фестиваля. Я же неизменно отвечал, что о победе не думаю вовсе, но эти мои заверения лишь еще больше укрепляли мнения о том. что выиграю именно я. Говорили, что я очень скромный парень, и эта моя скромность вкупе с наивностью дадут мне лишний плюс при выявлении победителя.

А теперь искренне: мечтал. Но мечтал – выступить в Сан-Ремо. Это должно было стать незабываемым!

Если смотреть глазами парня из Челлино-Сан-Марко, Фестиваль был для меня высшим учебным заведением, университетом песни. Это был синоним музыки и успеха. Это было результирующей всех моих мечтаний, из-за которых я нашел в себе силы оставить семью и вступить в эту нелегкую борьбу за место под солнцем.

Мечтая о Сан-Ремо, я представлял себе Доменико Модуньо, его триумф, его праздники среди своих земляков, когда он приезжал в Сан-Пьетро… Иными словами, Фестиваль, именно он, был моей целью, и не просто целью, а Целью. Втайне я всегда мечтал выйти на санремовскую сцену.

И потом, с годами, Фестиваль никогда не утрачивал для меня своей важности. На сегодняшний день я участвовал в нем одиннадцать раз, и каждый раз при слове «Сан-Ремо» меня охватывает огромное волнение! Можно представить, что я испытывал тогда, в конце 1967-го, когда перспектива пойти в Сан-Ремо стала конкретикой.

Да, 1967 год был для меня очень удачным, я стал успешным, популярным исполнителем, мои диски разошлись миллионным тиражом… То есть, участие в фестивале Сан-Ремо представлялось мне логическим продолжением карьеры, даже если она началась не так давно.

Несмотря на то, что студии грамзаписи не понравился мой выбор песни для Фестиваля, я настоял на своем: La siepe (Изгородь), моя автобиографическая песня, которая для меня значила и значит очень много.

Мир, или, точнее, закулисье легкой музыки до сих пор представлялся мне тайной за семью печатями. Я был уверен, что достаточно иметь хороший, идущий из сердца, голос и хорошие искренние композиции, и тогда все получится. Я ничего тогда не знал о балансах и компромиссах, о проектах и расчетах, о предпочтениях и лоббировании интересов того или иного исполнителя – обо всем том, что в итоге определяет рейтинги артистов. Но, повторюсь, Фестиваль Сан-Ремо был моей мечтой. И теперь, когда я почувствовал, что могу соревноваться на равных с великими, я кинулся в этот омут с головой.

La siepe… Прекрасная песня Пино Массары на слова Паллавичини.

В тексте рассказывается о важном событии моей жизни – расставании с родными. Я уже попрощался со всеми, и напоследок мой взгляд остановился на лице моей матери. Я знал, что она так и не согласилась с моим решением.

Именно эти чувства и начинают песню. Чувства, которые я испытывал тогда в своем сердце и которые никогда не оставляли меня.

E non mi capirai, / А ты меня не поймешь,

Mamma, oh oh oh oh mamma / мама, о мама,

So gia` che non mi capirai… / я уже знаю, что ты меня не поймешь…

Сколько раз я пытался объяснить своей матери, что мое решение уехать не было актом бунтарства, ни тем более предательством по отношению к семье! Нет, это была реализация той силы, которую она сама подарила мне вместе с жизнью! Эта сила – желание узнать мир, завоевать его, выцарапать себе место под солнцем, где я мог бы свободно дышать.

… il mondo non finisce / мир не заканчивается

La sulla siepe che circonda la nostra casa… / там, за изгородью, которая окружает наш дом…

…ma non mi puoi fermare / … но ты не сможешь меня остановить

Mi hai insegnato tu a camminare / Ты научила меня ходить,

Ed ora devo andare / И теперь я должен идти

Devo andare… / Должен идти…

Удаляясь все дальше от родного дома, я жадно всматривался во все, что окружало меня, чтобы навсегда зафиксировать это в моих образах. Я фотографировал глазами этой край, где прошло мое детство, чтобы взять его с собой.

Ciao ulivi che restate qui` / Прощайте, оливковые деревья, вы остаетесь здесь

Ciao ruscello che rimani qui` / Прощай, ручей, ты остаешься здесь

Ricordi miei / Мои воспоминания,

Amici miei / Мои друзья,

Che non scordero` mai piu` / которых я никогда не забуду.

И потом, путешествие на поезде.

Тот поезд отправлялся со станции Бриндизи и шел вдоль морского побережья, Адриатики. Моего моря.

И мне было больно, грустно, тоскливо, одиноко. Эти чувства ранили меня.

В преддверии фестиваля в Сан-Ремо все журналисты, даже те, кто не слышал моей песни, в один голос утверждали, что она великолепна. Это лишь подогревало интерес публики и усиливало ее ожидания в отношении меня.

Руководство студии грамзаписи, вдохновленное моим энтузиазмом, задалось целью подыскать мне самого достойного партнера, который сразил бы публику наповал.

В те времена песни, участвовавшие на Фестивале, исполнялись двумя разными певцами. Для меня студия EMI нашла Бобби Джентри, американскую исполнительницу народных песен. Удивительная певица – жаль только, что к моей песне и к моему стилю она совершенно не подходила.

И вот, наконец, настал тот час…

Восемнадцатый Фестиваль в Сан-Ремо. В 1968 году он проходил с 1 по 3 февраля в Праздничном Салоне Казино города Сан-Ремо.

Подготовкой мероприятия занимался Джанни Равера, а общей организацией – компания АТА (Туристическо-гостиничное агентство Казино города Сан-Ремо), владельцем которой был Эцио Радаэлли. Равера и Радаэлли, несмотря на то, что многим они не нравились, внесли большой вклад в историю Фестиваля, это нужно признать.

В соревновании участвовали двадцать четыре композиции, которые были отобраны из 227 поданных заявок. Отбирало песни для участия в конкурсе специальное жюри, куда входил, в частности, Ренцо Арборе.

Как я уже сказал, каждая песня исполнялась двумя разными певцами, поэтому исполнителей на конкурсе оказалось 48. Среди них были по-настоящему легендарные имена – Луи Армстронг, Роберто Карлос, Адриано Челентано, Саша Дистль, Уилсон Пикет, Поль Анка, Антуан, Серджо Эндриго, Удо Юргенс, Литтл Тони, Мильва, Доменико Модуньо, Дионн Варвик, Тими Юро, Ива Дзаникки. Практически – самые знаменитые люди эпохи! Из подающей надежды молодежи стоит назвать Фаусто Леали, Массимо Раньери, Маризу Санниа.

Вел программу Пиппо Баудо вместе с Луизой Ривелли.

Несмотря на всю радость от того, что я здесь участвую, в Сан-Ремо я находился не в своей тарелке.

Я чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег. Все для меня здесь было чужим. Мне было неуютно в большом отеле, где разместили участников Фестиваля, - несмотря на все мои успехи, я привык останавливаться в маленьких пансионах. Тот факт, что мне нужно подобающим образом одеваться каждый раз, когда я спускаюсь к обеду или ужину, выдерживать настороженные взгляды огромного числа людей, повергал меня в ужас. И чем ближе был вечер выступления, тем больше росла во мне неуверенность – вплоть до физического недомогания.

Не знаю почему, но в какой-то момент я вдруг остро почувствовал, что попал совсем не туда, куда хотел. Поднимаясь на сцену, я уже был уверен в том, что потерплю фиаско. Я пытался успокаивать себя, прогнать подобные мысли, но безрезультатно. В итоге я пел с температурой тридцать восемь градусов.

Аплодисменты после моего выступления тоже не предвещали ничего хорошего. А когда потом мою песню исполнила Бобби Джентри, я понял, что это провал. Тем не менее каким-то чудом я попал в финал.

Но уже на следующий день ко мне потеряли всякий интерес. Я больше не был «Аль Бано – будущим победителем»; я стал «одним из многих». Фотографы и журналисты шарахались от меня, как от прокаженного. Мало того: некоторые начали писать обо мне странные вещи.

«Аль Бано зазнался, - писали они. – Что он о себе вообразил? Если одна его песня стала хитом, это еще ничего не значит. Чтобы стать великим артистом, нужно нечто большее…».

Выступая на финальном концерте, я попытался выложиться полностью и реабилитировать себя за неудачу в первый день, но это уже помогло мало.

Победил Серджо Эндриго с композицией Canzone per te (Песня для тебя), в паре с Роберто Карлосом. Второе место – Орнелла Ванони и Мариза Санниа с Casa Bianca (Белый дом), третье – Адриано Челентано и Мильва с Canzone (Песня).

Я получил девятое место.

Объективно, если анализировать ситуацию с холодной головой и по прошествии времени, надо признать, что мое тогдашнее выступление на Фестивале совсем не было трагедией.

Многие легендарные исполнители получили более низкие места. Луи Армстронг стал тринадцатым, Дионн Варвик – четырнадцатой. А Доменико Модуньо, Тони Ренис, Пино Донаджо, Ива Дзаникки и Нино Феррер вообще не попали в финал.

Моя же песня в итоге была оценена по достоинству. Музыкальные критики присудили мне премию Тенко – она была учреждена именно в этом году в память о покончившем жизнь самоубийством год назад генуэзском кантауторе Луиджи Тенко, и впервые она была вручена именно мне. И по сей день премия Тенко остается одной из самых престижных, ею награждаются лучшие композиции, прозвучавшие на Фестивале.

До сих пор я считаю La siepe одной из моих лучших песен – как с точки зрения текста, так и в музыкальном плане. Поэтому я никогда не раскаивался в том, что именно ее выбрал для своего первого участия в Сан-Ремо.

И сейчас я обязательно пою ее на всех моих концертах. Я вкладываю в нее всего себя, всю свою энергию, все чувства.

Возвращаясь же к тому 1968 году, скажу: нужно было быть очень наивным, чтобы не понять, что такое быть наиболее вероятным победителем и в итоге получить место далеко от пьедестала. Изменения я почувствовал сразу: диски стали продаваться намного хуже, резко сократились предложения по участию в концертах, реакция зрителей становилась все более сдержанной…

В музыкальном мире я стал ловить на себе новые взгляды – в них появилась снисходительность, и это меня очень раздражало.

Больше года я все время выигрывал и к этому привык. Теперь же у меня разрывалось сердце и утешали лишь воспоминания о том, что бывало намного хуже. Желание идти вперед и мое упрямство взяли верх.

«Начнем сначала», - сказал я себе и начал готовиться к новому восхождению.

«Кризис» продлился всего несколько месяцев.

Уже весной Джан Паоло Креши, который сотрудничал с РАИ, попросил меня записать песню, которая стала бы заставкой к телепрограмме Europa Giovani («Молодежь Европы»).

Это была калька известной программы TV7, с той лишь разницей, что она концентрировалась в первую очередь на проблемах молодого поколения. Ее создателями были Андреа Барбато и Джан Паоло Креши. В первый год выхода она называлась просто Giovani («Молодежь»), а ее заставкой была песня Un mondo d`amore (Мир любви) в исполнении Джанни Моранди. В 1968 году, благодаря достигнутому успеху, программа расширила свои горизонты и стала называться Europa Giovani (Молодежь Европы), а заставку к ней поручили подготовить мне.

Была выбрана песня Il ragazzo che sorride (Парень, который улыбается) греческого композитора Микиса Теодоракиса, уже известного во всем мире благодаря фильму Zorba il Greco (Грек Зорба) и его выступлениям протеста против режима «черных полковников».

Песня представляла собой балладу, пронизанную духом средиземноморского фольклора, и она идеально подходила к моему голосу. И действительно, композиция сразу стала хитом. Я даже съездил потом в Грецию, чтобы лично познакомиться с Теодоракисом, который в то время находился под домашним арестом именно из за своих выступлений против режима. В саду у него дома я увидел массу интересных людей – были там и «ангелы-хранители», как их называл он сам: те, кто представлял «черных полковников» и следил за каждым его шагом. Эти люди следовали за нами повсюду и следили за нами даже во время ужина в уличном ресторанчике. Мне казалось, что такое бывает только в кино!

Мы с Теодоракисом говорили обо всем, в том числе и о музыке. Ему очень понравилось мое исполнение песни Il ragazzo che sorride.

Вскоре я записал Pensando a te (Думая о тебе) – еще одну из моих наиболее удачных песен. С ней я принял участие в фестивале Disco per l`estate (Летний диск) и уверенно победил.

Еще я записал Mattino (Утро) – современную версию знаменитой Mattinata композитора Леонкавалло, того самого, что написал «Паяцы» и другие известные оперы. Эта композиция также хорошо «ложилась» на мой тенорообразный голос и стала моим первым опытом в исполнении классических композиций.

Думаю, я стал первым эстрадным исполнителем, посягнувшим на классическую музыку.

Сразу же посыпалась критика! Люди из мира классической музыки обвиняли меня в высокомерии, дерзости и даже в святотатстве. Для них это был шок: как это я, эстрадник, посмел коснуться святая святых классической музыки?

Были и такие, кто откровенно надо мной смеялся, думая, что я всерьез возомнил себя тенором. А для некоторых «интеллектуалов», напротив, классическая музыка была чем-то старым, пропахшим нафталином и пригодным лишь к тому, чтобы побыстрее выкинуть ее на свалку истории и забыть о ней навсегда.

К подобным нападкам я был готов и не обращал на них особого внимания. У меня было одно оправдание – моя искренняя любовь к классической музыке.

На Юге классика была очень популярна!

Нет, люди там не ходили в театры – их на Юге было очень мало. Но без классической музыки в любом селении не обходился ни один праздник, которые обычно устраиваются на главных площадях.

Главный праздник для любого местечка – это день его святого покровителя. Те, у кого есть деньги, дерутся за право финансировать праздничную программу. А самая востребованная программа, конечно же. музыкальная. На центральной площади устраивается помост, где выступает оркестр. Чем лучше оркестр – тем больше требуется денег, чтобы его заполучить.

И вот музыкальная программа как раз и состоит из того, что приглашенные музыканты исполняют композиции из разных классических опер, которые обычно пишутся для духовых инструментов. Скажем, в ходе концерта можно услышать отрывки из «Травиаты», «Риголетто», «Нормы», «Аиды», «Тоски», «Богемы» - наиболее популярных произведений классической музыки.

Исполняется все это только с помощью музыкальных инструментов, без вокала. В этом особая притягательность наших праздничных концертов на площадях – великие арии из опер Верди, Беллини, Пуччини или других композиторов, написанные для определенного голоса (сопрано или тенор, баритон или бас), исполняются на трубе, рожке, тромбоне, флюгельгорне, флейте-пикколо… Оркестр аккомпанирует солирующему инструменту, и таким образом достигается удивительное музыкальное созвучие. Люди всю ночь могут находиться на ногах, чтобы слушать такие концерты. Если же ария написана не для одного голоса, а для нескольких – к примеру, квартет Bella figlia dell`amore из «Риголетто» или секстет Chi mi frena in tal momento из «Лючии де Ламмермур», то и инструментов, соответственно, будет четыре или шесть. Эффект фантастический!

Сколько таких концертов я видел маленьким, когда в Челлино на центральной площади праздновался день нашего небесного покровителя – святого Марка! Но не только: еще мы ходили на аналогичные праздники в соседние селения. И вместе с моим отцом я наслаждался удивительным эффектом исполнения классических арий без слов. Люди знали эти мелодии наизусть и слушали их с особенным чувством.

И когда я решил записать Mattino, мне вспоминались именно эти вечера, когда мы слушали оркестр на площади. Я подумал, что люди оценят известное классическое произведение в исполнении эстрадного певца. Моей целью было донести простым людям эту прекрасную музыку, исполненную в популярной форме. И еще я был убежден в полезности такого действия с культурной точки зрения, поскольку верил в то, что классическая музыка – мать итальянской мелодики – продолжает вызывать живой интерес в том числе и у представителей так называемых народных масс, большинство которых никогда в своей жизни не имели возможности посещать оперные театры.

Но, как я уже сказал, за это на меня ополчились и критики, и так называемые «эксперты».

Простые люди, напротив, убедили меня в том, что я оказался прав.

Мое «вторжение» в мир классической музыки получило одобрение зрителей. Композиция Mattino имела большой успех, и до сих пор диски, где она записана, продаются в больших количествах.

Впоследствии я выпустил много других классических композиций, а потом и другие исполнители пошли по моему пути.

В итоге получилось, что мои простые и в какой-то степени бунтарские идеи, свободные и никогда не зависевшие от модных течений, и в этом случае проторили дорогу новому направлению в исполнительской деятельности, и время подтвердило мою правоту.

Благодаря достигнутому сразу успеху композиции Mattino я мог выступить с ней в программе Canzonissima в сезоне 1968-1969 годов.

На тот момент Canzonissima была очень популярной программой – в какой-то степени она даже конкурировала с фестивалем в Сан-Ремо. Она появилась в 1958 году, то есть практически одновременно с появлением итальянского телевидения, как передача, посвященная новогодней лотерее. Программа была построена вокруг определенного количества композиций; певцы их исполняли, после чего публика определяла лучших голосованием с помощью лотерейных билетов. В общем, настоящий конкурс.

Популярные песни и исполнители, конкурс, лотерея – такой набор определял успех данной программы. Среднее количество телезрителей достигало двадцати миллионов за один выпуск. Это очень много: для участвовавшего в программе исполнителя нельзя было придумать лучшей рекламы. Был, конечно, и риск, если публика за тебя не голосует, и тебя исключают из конкурса на ранней стадии. Если же публика тебя поддерживает, это гарантирует настоящий триумф.

Для меня же это была идеальная возможность восстановить свой рейтинг. Еще саднили раны, полученные во время фестиваля в Сан-Ремо. Они немного зарубцевались после запуска заставки к программе Europa Giovani, но необходимо было двигаться вперед, чтобы снова почувствовать себя на коне. Поэтому я очень рассчитывал на конкурс Canzonissima и не боялся быть исключенным: я был убежден, что людям по-прежнему нравятся мои песни, а значит, они будут за меня голосовать.

В этом году сезон Canzonissima был особенным и не только потому, что в нем участвовали многие популярные исполнители того времени: большое внимание было приковано еще и к телеведущим. Программу вело трио в составе Мина, Вальтер Кьяри и Паоло Панелли: прекрасные артисты, снискавшие искреннюю любовь со стороны публики.

Это не замедлило сказаться на результатах. Уже с первых же выпусков Canzonissima побила все рекорды зрительской аудитории: среднее количество составляло 22-23 миллиона зрителей за выпуск. Газеты писали, что по уровню популярности этот сезон можно было сравнить только с 1959 годом, когда в программе участвовали Делия Скала, Паоло Панелли, Дон Лурио и Нино Манфреди. Сейчас же программу назвали самой лучшей из тех, что когда-либо показывало телевидение.

Итак, находиться среди ее участников означало для меня очень важный шаг в моей карьере, на тот момент. Необходимо было оставаться в программе как можно дольше.

Я, конечно же. не рассчитывал на победу. Мне хватило бы оставаться в программе хотя бы несколько недель, как это случилось в Settevoci. Как максимум я рассчитывал выйти в полуфинал. Однако здесь меня снова ожидал сюрприз.

В программе Canzonissima были группы зрителей, которые одним голосом могли решить, оставлять ли исполнителя в программе или исключить его. Многие мои коллеги подобным образом были исключены уже после первого выпуска.

А я вышел с Mattino в финал и занял там третье место после Джанни Моранди и Клаудио Вилла.

6 января 1969 года с завершением последнего выпуска программы Canzonissima завершился очень трудный год в моей жизни.

Я восстановил свою популярность и престиж и теперь мог смотреть в будущее с определенным спокойствием.

Дата добавления: 2015-10-16