Пролог третий.

Год назад

Он немедленно узнал женщину, которую искал.

В выходной день вы можете увидеть детей, которые играют на лужайке, освещенной лучами мягкого осеннего солнца, и их родителей, которые, улыбаясь, смотрят на них. Площадка рядом с фонтаном переполнена горожанами, которые привели сюда свои семьи на отдых.

Даже в такой толпе он не потерял её следа.

Неважно, насколько было многолюдно или далеко, он был уверен, что сможет без усилий найти её. Несмотря на то, что он не знал, сможет ли встретиться с ней в этом месяце. И даже, несмотря на то, что у неё был супруг.

Она заметила его в тени деревьёв только тогда, когда он подошёл к ней.

– Привет, давно не виделись.

– О… Кария-кун.

Скромно и вежливо улыбнувшись, она подняла глаза, отрываясь от книги, которую читала.

Что-то не так – увидев её лицо, Карию охватило сильное беспокойство. Похоже, что-то сильно мучило её.

Он захотел немедленно расспросить её о том, что послужило причиной её грусти, и приложить всё усилия, чтобы исправить это «что-то»… но даже ведомый таким импульсом Кария не стал этого делать. Он не был столь близок к ней, чтобы проявлять такую открытую доброту. Не его это было дело.

– Прошло три месяца. Эта поездка заняла довольно много времени.

– О… да.

В его мечтах она обязательно улыбалась. Но когда он стоял перед ней, у него всегда не хватало смелости встретиться с ней взглядом. Прошло восемь лет, и Кария уже никогда, наверное, не увидит улыбку на этом лице.

Из-за того, что он так нервничал, стоя перед ней, он никогда не знал, о чём с ней говорить, после того как они поздороваются, и поэтому возникала неловкая пауза. Так происходило каждый раз.

Чтобы прервать паузу, Кария начал искать взглядом тех, с кем говорить ему было проще.

Вон там. Резвясь среди других детей на лужайке, мелькают два хвостика. Несмотря на юный возраст, у девочки уже было милое личико, которое так походило на лицо ее матери.

– Рин-чан, – позвал Кария, поднимая руку. Заметив его, девочка по имени Рин со всех ног помчалась к нему, светло улыбаясь.

– С возвращением, дядя Кария. Ты привёз мне новый подарок?

– Рин, следи за своим поведением…

Казалось, маленькая девочка не обратила внимания на слова смущённой матери. Глаза Рин святились ожиданием, и Кария, отвечая той же улыбкой, вытащил из-за спины один из двух подарков, которые он сегодня принёс.

– Ой, как красиииво…

Брошь, сделанная из стеклянных шариков разных размеров, покорила сердце девочки с первого взгляда. И хотя подобное она могла видеть слишком часто для ребенка её возраста, Кария хорошо знал, что ей нравится.

– Большое спасибо, дядя. Я буду ее беречь.

– Ха-ха, если тебе понравилось, дядя тоже счастлив.

Нежно погладив Рин по голове, Кария взглядом ищет ещё одну девочку, которой предназначался второй подарок.

И почему здесь ее не находит.

– Скажи, а где Сакура-чан?

Улыбка Рин моментально испарилась.

Её лицо стало таким, будто она вообще перестала мыслить; лицо ребёнка, которого заставили признать то, о чём он и думать не желал.

– Сакура… она… уже ушла, – с пустым взглядом монотонно ответила Рин и побежала к детям, с которыми играла до этого, чтобы избежать дальнейших расспросов.

-…

Сбитый с толку малопонятными словами Рин, Кария вопросительно посмотрел на её мать, подспудно осознавая страшную реальность. Та, помрачнев, отвела взгляд.

– Что это значит?

– Сакура больше не моя дочь и не сестра Рин.

Её голос был сух, но более тверд, чем у дочери.

– Этот ребёнок ушёл в семью Мато.

Эта фамилия, знакомая и в тоже время омерзительная, словно нож вонзилась в сердце Карии.

– Этого не может… что это значит, Аои-сан?

– Ты не считаешь, что тебе не следует об этом спрашивать? Особенно тебе, Кария-кун?

Проворачивая уже воткнутый в сердце Карии нож, мать Рин, Тосака Аои, отвечает резко и холодно, безразлично смотря в сторону.

– Как ты могла это принять?

– Так решил он. Это было решение главы семьи Тосака, который выполнил просьбу наших старых друзей – Мато. Моё мнение роли не играет.

По этой причине мать и дитя, старшая и младшая сестры были разделены.

Конечно, она не согласилась. И Аои, и Рин хорошо знали, почему им не остается ничего, кроме как принять это. Потому что такова жизнь волшебника. Кария знал эту жестокую судьбу очень хорошо.

– …И ты согласна с этим?

Аои отвечает Карии со слабой и грустной улыбкой, но ее голос был твёрд как камень.

– Когда я решила выйти замуж и войти в семью Тосака, когда я решила стать женой волшебника, я уже была готова к чему-то такому. Когда ты вступаешь в семью волшебника, то будет ошибкой желать счастья, которого могут добиться только простые семьи.

И видя, что Кария снова собирается что-то сказать, жена волшебника нежно, не давая Карии возможности продолжить, остановила его.

– Это дело между семьями Тосака и Мато. Оно не касается тебя – того, кто повернулся спиной к миру волшебников.

Она закончила фразу лёгким кивком.

Кария не мог пошевелиться. Поражённый свой слабостью и беспомощностью, он словно превратился в одно из деревьев этого парка.

С того момента, когда она была еще девочкой, затем, когда она стала женой, и даже после того, как у неё появилось двое детей, отношение Аои к Карии не изменилось. Они были друзьями с раннего детства. Старше его на три года, Аои всегда принимала Карию с добротой и без всякого принуждения, как старшая сестра своего брата.

Впервые она обозначила их настоящее положение.

– Если тебе удастся увидеть Сакуру, пожалуйста, будь добр с ней. Ты всегда ей нравился, Кария-кун.

Аои посмотрела на весело игравшую Рин, стараясь показать, что печаль её исчезла.

И если Рин выдала себя ответом на тот вопрос, который заставил Карию потерять дар речи, то Тосака Аои показала ему только образ матери, которая мирно наблюдает за ребёнком, играющим в парке в выходной день.

Но Кария до сих пор не мог понять этого. Не было способа понять это.

Непреклонную, невозмутимую Тосаку Аои, которая покорно приняла свою судьбу.

Она даже не могла скрыть слёзы, которые собирались в уголках её глаз.

***

Кария быстро шёл по улицам родного города; по улицам, которые, как он думал, никогда больше не увидит.

Каждый раз, возвращаясь в город Фуюки, он ни разу не пересекал мост, ведущий в Мияма – Старый Город.

Прошло уже десять лет. В отличие от Синто – Нового Города, в котором всё менялось чуть ли не каждый день, с его «соседом» не происходило никаких изменений, словно время там просто остановилось.

Спокойные улицы были полны воспоминаний. Но ни одно из них не было приятным, и он шёл вперед, не останавливаясь, чтобы полюбоваться окрестностями. Игнорируя эту бесполезную ностальгию, Кария думал о его разговоре с Аои в парке час назад.

«И ты согласна с этим?»

Вот она отвечает на его вопрос, а вот отводит глаза. Он не говорил таким резким тоном несколько лет.

Не поднимая глаз, никого не беспокоя… вот как он жил. Гнев и ненависть – вот что Кария оставил на одиноких улицах города Мияма. После того, как его изгнали из родного города, Кария никогда никому не возражал. Даже самые грязные и самые отвратительные случаи, что происходили с ним, не могли сравниться с той ненавистью, которую он испытывал к этому городу.

Именно поэтому, да. Наверное, прошло около 8 лет с того момента, когда он в последний раз повышал голос.

Тогда, в отношении той самой женщины, разве он не использовал тот же тон, те же слова?

«И ты согласна с этим?» – тогда задал он тот же вопрос. Вопрос был задан его давней подруге детства, той женщине, которая после той ночи должна была получить фамилию Тосака.

Он никогда не забудет. Её голоса, её эмоций.

Она чуть кивнула, так, словно сожалея, словно извиняясь, и всё равно краснела от смущения. Кария был побеждён милой улыбкой.

«… Я уже была готова... ошибкой будет желать счастья, которого могут добиться только простые семьи…»

Это было ложью.

В этот день, восемь лет назад, когда её предложили молодому волшебнику, её улыбка определённо говорила о том, что она верит в своё счастье.

И, Кария признал своё поражение, потому что поверил этой улыбке.

Возможно, тот, за кого Аои выходила замуж, был тем единственным, кто мог сделать ее счастливым.

Но это было ошибкой.

Больше, чем кто-либо другой, Кария должен был понимать, что это была роковая ошибка.

И всё же он мог простить.

Даже ему, кто отвернулся в страхе, было известно, насколько отвратительным было волшебство… Самую главную в его жизни женщину отдали тому, кто был волшебником.

И то, что сейчас сжигает сердце Карии, – это сожаление.

Не один раз, дважды он выбрал неправильные слова.

Он не должен был спрашивать «и ты согласна с этим?», он должен был сказать «ты не должна этого делать».

И восемь лет назад, если бы он смог удержать Аои, возможно, будущее было бы другим. Если бы она не связала бы свою жизнь с семьёй Тосака тогда, она бы была свободна от проклятья, что несёт с собой волшебство, она бы вела нормальную жизнь.

И сегодня, если бы он иначе отреагировал на решение, принятое семьями Тосака и Мато, там, в парке, возможно, это шокировало бы её. Она могла не оттолкнуть его, как чужого.

Но даже если так, она не должна винить за это только себя. Она даже не смогла сдержать своих слёз.

Кария не мог простить. Не мог простить себя за то, что повторил свою ошибку дважды. И как в наказание за это, он возвращался в те места, которое когда-то оставил далеко позади.

Несомненно, это был путь к искуплению его вины. Мир, к которому он повернулся спиной. Судьба, которой он едва избежал.

Но сейчас он может столкнуться с ней вновь.

Под небом, которое уже темнело в предвкушении сумерек, он остановился перед богатым домом, построенным на западный манер.

После того, что случилось 10 лет назад, Мато Кария вновь стоял перед воротами своего дома.

***

Начавшийся ещё в дверях, и плавно перетекший внутрь резиденции семьи Мато небольшой, но опасный разговор продолжился, когда Кария присел на диван в комнате-оранжерее.

– Я думал, что велел тебе больше не показываться мне на глаза.

Тот, кто сидел напротив Карии и произносил эти отвратительные слова, был маленьким старым мужчиной по имени Мато Зокен, главой семьи Мато. Его иссохшая лысая голова и конечности выглядели так, словно он был мумифицирован, но глубоко в глазах горел огонёк сильной личности; все это сделало из него человека необычного и загадочного.

Правду говоря, даже Кария не мог определить его точный возраст. Ошибочные данные в фамильном древе указывали на то, что он был братом отца Карии. Но даже в записях прадедушки, его предка в третьем поколении, в старом фамильном древе упоминался человек по имени Зокен. Не было никакой возможности определить, как много поколений он занимал место главы семьи Мато.

Он был волшебником, которого можно было назвать бессмертным, всё продлевающего и продлевающего свой возраст. Человек, который стоял у истоков семьи Мато, генетически связанный с Карией. Гениальный фантом, доживший до нашей эры.

– Я случайно узнал кое-что, что является непростительным. То, что семья Мато опустилась до вопиющей низости.

Кария неоднократно убеждался в том, что волшебник, сидящий перед ним был невероятно силён и нечеловечески жесток. Человек, который был олицетворением всего того, что Кария ненавидел и презирал на протяжении всей своей жизни. Даже если этот человек собирался убить его, Кария определённо будет ненавидеть его до самого конца. Десять лет назад Кария столкнулся с его сильным характером и бежал из семьи, пытаясь получить свободу.

– Я слышал, ты взял младшую дочь из семьи Тосака. Ты так хочешь сохранить в крови членов семьи Мато способность к волшебству?

Зокен нахмурился, слушая, каким тоном его допрашивает собственный «племянник».

– Ты хочешь поговорить об этом? Ни о чём более? Кто, ты думаешь, ответственен за падение семьи Мато? В конце концов, тело сына Бьякуи – Синдзи – оказалось лишено Магических Цепей. Кровь Мато лишилась способности к волшебству в этом поколении. Но у тебя, даже больше чем у твоего старшего брата Бьякуи, была возможность реализовать свой потенциал волшебника. Если бы ты покорно принял своё наследие и посвятил бы себя изучению секретов волшебства семьи Мато, мы не оказались бы в таком положении. И всё это твоя…

Но Кария, фыркнув, прервал тираду старика, который, брызжа слюной, обвинял его во всех бедах их семьи.

– Прекрати ломать комедию, «вампир». Что ты сейчас только что сказал о продолжении рода чистокровных волшебников? Не смеши меня. Ничего страшного не случится, если от следующего поколения не будет проку. Разговор на эту тему закончен, так как ты всё равно будешь жить двести или две тысячи лет, разве нет?

Похоже, Кария правильно угадал. Зокен хитро улыбнулся, весь его праведный гнев мгновенно улетучился. Это была улыбка чудовища, которое уже давно перестало испытывать какие-либо эмоции.

– Ты всё такой же бессердечный парень. Говоришь то, что думаешь.

– Как бы то ни было, ты сам меня этому учил. Да и я не тот, кто ходит вокруг да около.

Отвратительный звук донёсся из горла старика, словно он пытался сдержать свой смех.

– Правильно. Возможно, ты переживёшь меня и даже сына Бьякуи. Но даже если так, вопрос в том, как долго я смогу поддерживать своё тело, которое каждый день, каждый час, медленно, но верно разлагается. И даже если семья Мато не нуждается в наследнике, волшебник в семье быть должен. Хотя бы один. Чтобы получить Грааль.

– Это и есть твоя цель?

И опять Кария угадал. Старый волшебник искал настоящего бессмертия. И машина, которая исполняла желания и которая называлась «Грааль», могла подарить ему это. Ужасно было осознавать, что этот монстр будет жить столетиями, и что нет никакой надежды на то, что он избавит этот мир от своего отвратительного существования.

– Цикл в 60 лет практически завершён. Но в Четвёртой Войне за Святой Грааль не будет Мастера от семьи Мато. У Бьякуи нет требуемого уровня магической энергии, чтобы призвать Слугу. Он даже не получил Командных Заклинаний. Но если мы воздержимся от участия в этой битве, следующий шанс будет лишь через 60 лет. Без сомнения, можно извлечь много выгоды из дочери семьи Тосака. У меня большие планы на неё как на сосуд для Грааля.

Лицо Тосаки Сакуры промелькнуло у Карии перед глазами.

Поздний цветочек, который всегда был позади Рин, хрупкая, нежная девочка.

Ребёнок, чьё сердце было слишком молодо, для того, чтобы нести жестокое бремя волшебника.

Проглотив свой кипящий гнев, Кария надел маску безразличия.

Здесь и сейчас он лишь для того, чтобы договориться с Зокеном. Ничего не получится, если он будет руководствоваться эмоциями.

– Если вопрос только в этом, что тебе нужен лишь Грааль, то тогда Тосака Сакура тебе будет ни к чему, так?

Зокен сощурился, уловив в словах Карии некий скрытый смысл.

– Что ты задумал?

– Сделку, Мато Зокен. Я буду представлять семью Мато в этой Войне как Мастер. В обмен ты отпустишь Тосаку Сакуру.

Ошарашенный всего на мгновение, Зокен издевательски рассмеялся.

– Хо-хо… не глупи. Неудачник, который не чему не учился, станет Мастером за год?

– Ты знаешь, как это сделать. С помощью твоих червей, которыми ты так гордишься.

Кария перешёл сразу к теме, взяв быка за рога и не дав старику опомниться.

– Имплантируй мне своих Магических Червей. Ты можешь это сделать, во мне есть кровь и плоть этой паршивой семейки. Совместимость будет намного лучше, чем использовать дочь из другой семьи.

На лице Зокена впервые появилось выражение, которое отдалённо напоминало человеческое, но волшебник быстро взял себя в руки и с каменным лицом спросил:

– Кария… ты хочешь умереть?

– Только не говори, что тебя это волнует. «Дядя».

Похоже, Зокен понял, что Кария настроен серьёзно. Холодный взгляд оценивающе смотрел на Карию, затем Зокен глубоко вздохнул.

– Я должен сказать, что ты подходишь для этого больше, чем Бьякуя. После активации твоих Магических Цепей Червями, если мы тщательно будем тебя тренировать в течение года, то, возможно, в конце, Грааль выберет тебя… но даже если и так, я не могу тебя понять. Почему ты хочешь зайти так далеко всего лишь из-за одной маленькой девочки?

– Только потому, что я хочу, чтобы достижения семьи Мато были сделаны только руками её членов. Без вмешательства чужаков.

– Опять ты со своей восхитительной преданностью…

Словно наслаждаясь этим, Зокен самодовольно улыбнулся, и от этой улыбки веяло чем-то очень злым.

– Но Кария, если твоя цель – не вмешивать чужаков, разве ты чуть-чуть не опоздал? Ты знаешь, как много дней прошло с того момента, как дочь семьи Тосака вошла в нашу семью?

Отчаянье разорвало грудную клетку Карии.

– Старик, что ты…

– Она три дня рыдала без остановки, но на четвёртый день успокоилась. Сегодня ее бросили в Хранилище Червей, чтобы проверить, насколько хорошо и как долго она продержится, но, хе-хе, она находится там уже полдня и всё ещё дышит. И кто бы мог подумать… Материал семьи Тосака оказался вовсе не дефектным.

Плечи Карии вздрагивали от намерения разорвать на части того, кого он ненавидел всей душой, того, кто сидел перед ним и злобно ухмылялся.

Он хотел схватить волшебника за шею, сжать со всей силой, сломать, сделать это прямо сейчас…

Но Кария проглотил и это. Даже если он находился в таком удручающем состоянии, Зокен всё равно оставался волшебником. Сейчас Кария не мог даже попытаться убить его. У него не было и частички той силы, которая была нужна для этого.

Чтобы спасти Сакуру, ему нужно было договориться с Зокеном.

Видя внутренний конфликт, который терзал Карию, Зокен зловеще и удовлетворенно захихикал.

– Ну и что же ты сделаешь? Воля девочки уже сломлена, она наполнена Червями с головы до ног. Но если ты всё ещё хочешь спасти её, то ладно, я не буду раздумывать.

– Я не против. Просто сделай это, – ответил Кария сквозь зубы.

Разумеется, у него не было выбора.

– Прекрасно, прекрасно… мы начнём тренировать тебя, как только это станет возможным. Но знай, я продолжу тренировки Сакуры, если ты не будешь показывать должных результатов.

Хихиканье и подколки старого волшебника делали из Карию дурака, оставляя его в мире собственной ярости и отчаянья.

– Вместо того чтобы заново тренировать неудачника, который однажды уже предал нас, шансы на то, что ребёнок окажется более полезным, – очень высоки. Я постараюсь выжать максимум пользы из вас обоих. Можно сказать, я не жду особого результата от Четвёртой Войны, раз уж я считаю, что семья Мато уже в ней проиграла. Но даже если твои шансы на победу один на миллион, если ты получишь Грааль, – я согласен. Если это произойдёт, то естественно, у меня не будет никакой заинтересованности в использовании дочери из семьи Тосака. Я прекращу все тренировки и откажусь от своих намерений использовать её как сосуд.

– Ты ведь не врёшь, а, Мато Зокен?

– Кария, если ты думаешь, что тебе нужно сомневаться в моих словах, попробуй сперва перенести вживление Червей. Да, попробуй поносить Червей в своём теле, скажем, неделю. Если ты не умрёшь в течение этой недели, я поверю, что ты действительно серьёзно настроен.

Качаясь словно тростник, Зокен поднялся с дивана, с трудом разогнул спину и встал перед Карией, зловеще кривя губы.

– Итак, давай начнём подготовку, не откладывая. Я немедленно прекращу процедуру, проводимую над Сакурой. Если ты хочешь сказать, что передумал, сделай это сейчас.

Молча кивнув, Кария отбросил все колебания.

Как только он впустит Червей в своё тело, он будет не более чем марионеткой Зокена. Учитывая это, он не сможет не подчиняться приказам старика. Если Зокен сделает из него волшебника, он и кровь семьи Мато, что течёт в его венах, определённо получит Командные Заклинания.

Война за Святой Грааль. Единственный шанс спасти Тосаку Сакуру. Шанс, который ему никогда не осуществить с его нынешним телом и знаниями.

Кария может потерять свою жизнь в обмен на этот шанс. Даже если он не будет убит другим Мастером, вживление в тело Карии Червей за такой короткий промежуток времени, в конце концов, приведёт к тому, что его плоть будет ими попросту съедена, и продолжительность его жизни будет составлять всего пару лет.

Но это уже ничего не значило.

Решение Карии было слишком медленным. Если бы у него была подобная решимость 10 лет назад, дочь Аои спокойно бы жила со своей матерью. Судьба, от которой он отказался, прошла мимо него и упала на невинную девочку.

Этому не было прощения. Даже если её и удастся спасти, она уже не вернётся к нормальной жизни.

К тому же, если ему придётся полностью уничтожить оставшихся шестерых Мастеров, чтобы заполучить Грааль…

Среди виновных в том, что случилось с Сакурой, был, по крайней мере, один человек, которому Кария мог обеспечить реквием на могилу.

– Тосака… Токиоми…

Как глава одной из трёх семей, из-за которых всё началось, он, несомненно, будет обладателем Командных Заклинаний.

Непохожий на тот гнев, с которым он ненавидел себя за преступление перед Аои; непохожий на ту ярость, с которой он ненавидел Зокена – в нём жил гнев иной, который поселился внутри него так же давно, но который накапливался день за днём, год за годом… до этого самого дня.

Жажда мести медленно разгоралась в душе Мато Карии, как огонь в доменной печи.

Дата добавления: 2015-10-16