I. Изучение на Западе.

Началом визант. археологии принято считать труды филолога-классика П. Жилле, систематизирующие заметки об осмотре руин древнего города «De Bosporo Thracio» (Giller P. Lugduni, 1961. Athenai, 1967^r) и «De topographia Constantinopoleos» (Там же) (изданы посмертно в 1561). Эти работы, сопоставимые по значению с древними источниками, пополнил исчерпывающий для своего времени свод письменных данных Ш. Дюканжа (Du Cange Ch. Constantinopolis christiana. lutetiae, 1680). Мат-лы до сер. XIX в. пополнялись слабо, но с постепенным открытием Турции для европейцев в 40-х гг. XIX в. — 50-х гг. XX в. появились новые труды, посвященные архитектуре столицы Византии (Ш. Тексье, В. Зальценберг); в 10-х гг. XX в. попытки построить на основе появившихся исследований общую историю визант. архитектуры (А. Ван Миллинген, Дж. Эберсолт, и др.: Texier Ch. L’architecture byzantine. P., 1847; Salzenberg W. Altchristliche Baudenkmale von Constantinopel vom 5. bis 12. Jh. B., 1854. Lpz., 2001; Van Millingen A. Byzantine Churches in Constantinople: Their History and Architecture. L., 1912; Ebersolt J., Thiers A. Les églises de Constantinople. P., 1913).

В нач. ХХ в. усилия по изучению Византии получили поддержку правительств, озабоченных разделом «оттоманского наследства». Франция организовала работу над составлением свода церквей К-поля V–XIV вв., обращенных в мечети (этому способствовали землетрясения и пожары 1908, 1911, 1912, уничтожившие позднюю застройку Стамбула). В 1890–1900-х гг. рус. ученые, гл. обр. члены Археологического института в Константинополе (РАИК), первыми вели наблюдение за сносом древних памятников и земляными работами в Стамбуле, обмеру остатков памятников (мон-рь Богородицы Перивлепты в Псаматии, ц. Богородицы Халкопратийской (сер. V в.)) и их интерпретации. Однако военные действия (1912–1922), дальнейший распад Османской империи прервали начавшиеся исследования: были закрыты РАИК и Французская школа археологии в Афинах. В 20-х гг. XX в. работы возобновились, были раскопаны (в основном франц. археологами) ц. Иоанна Крестителя (VI в.) в Хебдомоне и ряд объектов в Манганах.

Решающим шагом для развития визант. археологии стали работы в Стамбуле в 30-х гг. XX в. на ипподроме и в Большом дворце, позволившие создать керамическую стратиграфию и общую типологию артефактов, датированных на основе нумизматического материала (работы были продолжены в 50-х гг. под рук. Тамары Толбот Райс, Д. Толбота Райса, Джоан Оутс, Дж. Б. Уорд-Перкинса. См.: The Great Palace of the Byzantine Emperors: Rep. 1. L., 1947–1949; rep. 2. Edinb., 1958). Тогда же началось активное исследование и реставрация стен К-поля (продолжается в наст. время). В 20–30-х гг. XX в. ключевые открытия сделали ученые Германского археологического ин-та в Стамбуле (А. М. Шнайдер, К. Биттель и др.): были изучены ц. св. Евфимии, вблизи ипподрома (VI в.), и зап. часть 1-го (IV — нач. V в.) собора св. Софии. Особую роль в изучении визант. памятников в Стамбуле сыграло начало исследований с 30-х гг. XX в. интерьера св. Софии под рук. Т. Уиттмора, директора 1-го Американского ин-та визант. исследований в Париже (позднее соединен с Дамбартон-Окс, Вашингтон); работы были продолжены в 50-х гг. XX в. П. Андервудом, позже С. Манго, Н. Б. Тетерятниковой; с 90-х гг. XX в. в соборе ведется научная реставрация.

В 20–40-х гг. XX в. важнейшим районом полевых исследований визант. археологии стал Ближ. Восток (особенно Сирия). Введение мандатов на управление этими территориями после первой мировой войны обеспечило свободу раскопок, а прекрасная сохранность памятников, заброшенных в VII–VIII вв., привлекла к ним внимание. Франц. ученые Ж. Б. Лассю и Ж. Чаленко разработали функциональный и историко-культурный методы (Lassus J. Sanctuaries chrétiens de Syrie. P., 1947; Tchalenko G. Les villages antiques de la Syrie du Nord. P., 1953–1958. 3 vol.). Примененный Лассю метод восстановления древней литургии по архитектурным элементам привел его к трактовке церковной архитектуры как исторического источника, позволив раскрыть социальную и экономическую основы храмового строительства; оказалось, что в визант. провинции церкви возводили в складчину владельцы богатых имений или сельские общины (синтез археологических, письменных, материальных и иконографических источников, применявшийся затем на том же материале А. Фестюжьером и мн. др., получил во Франции название «литургической археологии»).

Образцом археологической реконструкции жизни общества и Церкви стало исследование Чаленко аграрных поселений Сев. Сирии. Вокруг Антиохии-на-Оронте и на Сирийском нагорье применение аэрофотосъемки позволило выявить руины храмов, фортификационные сооружения, в т. ч. обнесенные стенами сельскохозяйственные угодья — плантации мон-рей V–VII вв., при каждом существовал поселок работников. Обнаружилось, что районы мон-рей, как и вся Сирия визант. эпохи, были населены очень плотно. Сир. церкви, мон-ри и усадьбы, построенные из цельных блоков камня, полностью сохранили планировку и позволили восстановить экономический и социальный контекст жизни общества, а также изучить развитие храмов в сторону постепенного выделения алтарной части и появления в VI–VII вв. иерархии частей храма, слабо выраженной в ранних сир. постройках, где не было жертвенника, диаконника, алтарной преграды и нартекса.

Экспедиции Принстонского ун-та в Сирию в нач. ХХ в. за 2 года (под рук. Х. Батлера) изучили ок. 100 объектов архитектуры I–VII вв.; совместная с музеем Лувра экспедиция (под рук. У. А. Кэмпбелла) открыла в Каусье (пригород Антиохии) церковь-меморию сщмч. Вавилы (ок. 379/80) с планом в форме равноконечного креста, и прекрасные христ. мозаики. Здесь же были обнаружены клады церковной утвари, в т. ч. антиохийская чаша. В Иордании успешными оказались раскопки Йельского ун-та в Джараше (Герасе; 1928–1930 под рук. Дж. У. Кроуфута, совместно с Британской школой археологии в Иерусалиме, с 80-х гг. XX в. продолжена совместно с Департаментом древностей Иордании). Обилие надписей позволило восстановить историю превращения города из языческого в христ., затем в мусульманский в IV–VI вв. Первые церкви появились здесь в 50-х гг. IV в.: большой собор (длина ок. 50 м) и еще не менее 15 храмов (последний поставили за 3 года до персид. нашествия в 613); христианизация коснулась даже синагоги, к-рую перестроили в церковь, сменив ветхозав. сюжеты мозаик на новозаветные. С началом исламизации Герасы были уничтожены изображения живых существ на мозаиках и разрушены церкви; город погиб при землетрясении 749 г.

В 1-й пол. ХХ в. упрочилось положение представителей амер. ун-тов среди ученых, занимавшихся визант. археологией. Этот процесс в большой степени обеспечили ученые-эмигранты из России (А. А. Васильев, М. И. Ростовцев) и Германии (К. Вайцман, Х. Бухталь, Э. Китцингер). С 1914 г. в Принстоне началась работа над иконографическим Индексом христианского искусства.

Работы на Ближ. Востоке не прекратились и в период второй мировой войны: специально созданные службы охраны памятников обследовали ранее открытые руины (напр., паломнический центр Абу-Мина под Александрией, позже раскопанный почти целиком. Но целенаправленные исследования вплоть до 50-х гг. XX в. оставались единичными. Новые открытия начались только во 2-й пол. ХХ в., когда резко вырос уровень фиксации объектов, были уточнены хронология и история строительной техники, топография, особенности погребального обряда.

Для К-поля классическими стали обследования Андервудом мон-ря Хора (Кахрие-джами) в 1947–1968 гг.; А. Миго — мон-рей Пантократора (Зейрек-джами, нач. 60-х гг. XX в.) и Липса (Фенари-Иса-джами), с его знаменитыми погребальными капеллами, сложными субструкциями, эпиграфикой, многочисленными находками мраморной резьбы и расписного витражного стекла XII в.; в 60-х гг. XX в. С. Страйкер работал в Мирелейоне (Бодрум-джами) с некрополем Палеологов в основании храма и в Календерхане-джами (с 1966, совместно с Д. Кубаном). Важнейшим шагом в изучении ранневизант. эпохи стали раскопки на Сарахане, открывшие остатки богатейшего храма св. Полиевкта, построенного в VI в. Аникией Юлианой (Р. М. Харрисон, Н. Фиратли, 1964–1969).

Крупные открытия в М. Азии связаны с Эфесом, где в 50–70-х гг. XX в. был раскопан Британским ин-том в Анкаре (под рук. М. Гофа) уникальный комплекс Алахан-манастыр (V в.) (среди находок — эпитафия архит. Тарасия, 462 г.); зафиксированы пещерные памятники Каппадокии, традиц. считавшиеся монастырскими (Н. Тьерри, Л. Родли, Тетерятникова). Их временная атрибуция была верно указана еще Я. И. Смирновым (в основном не ранее X в.); в наст. время установлено, что скальные храмы были частью сложной социальной структуры, они располагались вблизи узлов дорог, скоплений деревень и городов, зависели от местных ктиторов, поэтому ставится вопрос о сплошной проверке принадлежности скальных каппадокийских церквей к монастырским постройкам.

После второй мировой войны изучение визант. археологии ускорилось, с одной стороны, благодаря важнейшим издательским проектам «Археологические тетради» (Cahiers archeologiques; с 1948, Париж) и «Словарь византийского искусства» (Reallexicon zur byzantinische Kunst, с 1964, Штутгарт), с др. — включению в работу новых ин-тов из США, располагавших значительными материальными средствами. Так, Мичиганский и Принстонский ун-ты организовали ряд больших экспедиций (в мон-рь вмц. Екатерины на Синае, 56–60-е гг. XX в.). Принстон сохранял значение основного центра изучения визант. археологии в США до 50-х гг. XX в. (в наст. время в основном архитектуры под рук. С. Чурчича), позже — центр Гарвардского ун-та Дамбартон-Окс, систематически проводящий археологические и иные работы в разных областях Византии, имеющий хорошее собрание древностей, архив и одну из лучших б-к по византинистике, организующий ежегодные симпозиумы, издающий периодические и серийные издания.

Особая роль в изучении визант. археологии в послевоенный период принадлежит музеям, организующим международные выставки: Византийский музей (Афины) — «Византийское искусство: европейское искусство» (1964, под рук. М. Хадзидакиса); Лувр (Париж) — «Византия» (1992); Британский музей, Лондон — «Сокровища византийского искусства и культуры» (1994; выставки при его участии в Эдинбурге (1958) и в музее Виктории и Альберта в Лондоне (1978)); в копенгагенской Глиптотеке — «Византия: поздняя античность и византийское искусство в скандинавских собраниях» (1994); «дидактические» экспозиции в Метрополитен-музее (Нью-Йорк) — «Год 1200» (1970), «Век Духовности: позднеантичное и раннехристианское искусство III–VII вв.» (1977), «Слава Византии» (1997), «Византия: вера и мощь» (2003); особое место среди них занимают большие научные выставки визант. искусства, проводившиеся в СССР. Важную роль играли конференции и публикации по «сквозным» темам, напр. по истории погребального обряда Византии в его археологическом аспекте. С 60-х гг. XX в. визант. археологи приступили к обобщению материалов по изучению церковной архитектуры на новом уровне (Р. Краутхаймер, Манго и Р. Оустерхаут) и к анализу литургической организации визант. архитектуры (книги Т. Мэтьюса о ранневизант. архитектуре, работы Р. Тафта).

Важнейшим фактором развития археологии В. и.стало возникновение независимых Сирии, Иордании и Ливана, где сложились национальные археологические службы, с 60-х гг. XX в. разрешившие международным экспедициям вести раскопки на территории своих стран. Наиболее продвинулись вперед работы в Св. земле, Палестине, к-рую сегодня считают самой исследованной в археологическом отношении из территорий Византии.

Несмотря на достижения в этой области в ХХ в., целенаправленное развитие визант. археологии началось в зап. науке только в посл. трети XX в. Визант. древности долго не могли найти себе места в общей истории культуры и искусства, рассматривались как «промежуточные» между вост. и европейскими, порой полностью «исчезая» из пространства мировой культуры. Сегодня положение иное, памятники Византии постепенно «входят в моду», но и сейчас их место не вполне определено, и мн. ученые (Р. Нельсон, Оустерхаут) вынуждены посвящать особые полемические работы определению позиций визант. культуры на карте мировых культур.

Дата добавления: 2015-10-16