V. Монашество.

Несмотря на то что в новейшей научной лит-ре принято полагать, что Египет не был родиной монашества — оно зародилось одновременно в неск. вост. провинциях В. и. (Египет, Сирия, Палестина) на основе местных аскетических традиций — огромная роль Египта в становлении и развитии этого движения очевидна.

Первые протомонашеские поселения в Египте начинают возникать со 2-й пол. III в., гл. обр., в связи с уходом христиан в пустыню во время гонений. Именно к этому времени относится подвижническая жизнь отшельником в пустыне прп. Павла Фивейского, к-рого иногда называют «монахом до монашества». Ок. 271 г. прп. Антоний Великий начинает вести подвижническую жизнь возле своей деревни. Наиболе известные монашеские поселения возникают в Египте в 1-й четв. IV в. Ок. 305 г. прп. Антоний прервал свой затвор и вокруг него возникла колония анахоретов. Ок. 315 г. прп. Аммон Нитрийский поселяется в Нитрии, ок. 320 (или 324) г. св. Пахомий Великий основал Тавеннисийский мон-рь в Фиваиде, ок. 325 (или 330) г. прп. Макарий Великий — поселение в Скиту. Ок. 335 г. возникло монашеское поселение в Келлиях. Примерно в то же время св. Пахомий основал мон-рь в Пбоу (Пабау), к-рый затем стал центром пахомианских киновий, ок. 340 (или 350) г. появился Белый мон-рь.

В научной лит-ре обычно различают 2 (анахоресис, киновия) или 3 (анахоресис, киновия, лавра) типа монашеской организации в Египте, однако на начальных этапах становления монашества эти формы были разнообразней. Наряду с полным уединением (классическим отшельничеством), примеров к-рого в источниках немного, существовали небольшие общины, состоявшие, как правило, из старца и его учеников, колонии отшельников. Отдельно следует выделить т. н. sarabaitae/remnuoth, упомянутые лат. авторами блж. Иеронимом и св. Иоанном Кассианом Римлянином: эти отшельники жили небольшими общинами в городах и селениях, но не признавали над собой власть старцев. Упомянутые церковные писатели называют их «худшим родом монахов». Совр. исследователи считают этот тип монашества переходной формой от городского типа аскезы к пустынножительству. Источники упоминают также о небольших по сравнению с киновиями мон-рях (до 100 чел.), жизнь в к-рых, по всей видимости, регулировалась правилами, установленными основателем мон-ря. Возникновение киновий — общежительной формы монашеской организации — связывается с именем прп. Пахомия Великого. Подобный тип организации со строгим уставом, регулирующим почти весь строй жизни инока, совместным трудом и молитвой, а также (что не менее важно) характеризующийся полным отказом от личной собственности, возник не сразу, а вырабатывался постепенно и закреплялся в положениях Устава прп. Пахомия. В состав братства прп. Пахомия входило ок. 11 мон-рей (из них 2 жен.), одни из них были основаны самим прп. Пахомием, др., уже существовавшие до этого, приняли его устав. Устройство пахомианского братства выглядело скорее всего следующим образом: в период наибольшего расцвета центральный мон-рь насчитывал 1300–1400 монахов, а подчиненные ему мон-ри (как муж., так и жен.) до 200–400 чел. в каждом. Общее число монахов пахомианских киновий приближалось к 3 тыс. чел. (Palladius. Hist. Laus. Cap. VII), либо в 7 тыс. чел. (Ibid. Cap. XXXII), несовпадение цифр в разных источниах, возможно, отражает динамику численности мон-рей. Др. данные о братстве прп. Пахомия (напр., у блж. Иеронима) носят округленный и завышенный характер. После кончины прп. Пахомия в пахомианской конгрегации начинались волнения и часть мон-рей пыталась выйти из состава братства. Эти нестроения сильно подорвали могущество пахомианского монашества, о последующем состоянии мон-рей св. Пахомия практически ничего не известно. Общежительная форма организации получила свое дальнейшее развитие в братстве Шенуте, к-рый ок. 383 г. стал настоятелем Белого мон-ря. В его конгрегацию входило как минимум 3 мон-ря (1 из них жен.). Ее устав, разработанный при предшественнике Шенуте, Пжоле, был более суровым, чем Устав прп. Пахомия. Исследования творений Шенуте позволяют предполагать, что организация его мон-рей имела строгую иерархию («старцы» и «старицы», «отцы» «начальники домов», простые монахи и монахини), где осуществлялось довольно жесткое регулирование жизни иноков (см. напр.: Layton B. Social Structure. P. 25–30). К провинившимся могли применяться телесные наказания, регламентировались состав и количество вкушаемой пищи, запрещалось употребление вина и т. д. (cм. Ibid. P. 30–54). Киновия как тип организации оказалась весьма жизнеспособна: благодаря Правилам свт. Василия Великого и прп. Венедикта Нурсийского (использовавших Устав прп. Пахомия) она широко распространилась как на востоке, так и на западе христ. мира.

Помимо перечисленных типов организации монашества в Египте можно обнаружить уникальные случаи: напр., мон-рь св. Аполлония Фиваидского (см. Бауит) (Rufinus. Hist. mon. VIII (lat. VII)) на ранних этапах своего развития сочетал элементы колонии отшельников и киновии, мон-рь аввы Исидора (Ibid. Cap. XVII) был, скорее всего сходен с киновией, но имел более строгие правила (запрет монахам покидать мон-рь и пр.). Источники содержат примеры затворничества (как отдельно, так и в составе мон-ря) и странничества. Есть указания на то, что нек-рые отшельники подвизались в пустыне, мигрируя вместе со стадом животных (см. ст. Афу).

Отдельно следует выделить организацию монахов на Нитрийской горе (Palladius. Hist. Laus. Cap. VII; Rufinus. Hist. mon. Cap. XX (lat. XXI)): там находилось как минимум 3 типа поселений: «по одному, по двое и многие вместе». Наряду с этим существовали общие для всего комплекса институты: коллегия из 8 пресвитеров, общая система наказаний, общие пекарни, станноприимный дом и проч. По субботам и воскресеньям все монахи собирались в церковь для богослужения. Еп. Палладий пишет, что число иноков Нитрии составляло до 5 тыс. чел., однако эти цифры, возможно, преувеличены. Нек-рые элементы организации можно усмотреть в Келлиях и особенно в Скиту, поддерживавших с Нитрией тесные связи.

Мон-ри зачастую вырастали постепенно из небольших общин, возглавляемых старцами. Однако отдельные обители возникали на местах языческих храмов, поблизости от церквей или мест, где подвизался известный подвижник, к тому времени уже почивший. Возможно, нек-рые мон-ри возникали на средства их основателей, к-рые становились настоятелями (см. Palladius. Hist. Laus. Cap. XIV). Монашеское поселение могло образовываться за счет постепенного слияния неск. близлежащих общин в один комплекс — т. о., скорее всего, происходило возникновение комплекса на Нитрийской горе, чем можно объяснить особенности его организации.

Широко распространено мнение, что егип. монахи по большей части были необразованными копт. крестьянами. Точных данных о соотношении греков и коптов в монашеской среде источники не содержат. Однако недавние исследования показали большую роль городских и окологородских мон-рей в возникновении и развитии монашеского движения, а также то, что грамотность в монашеской среде была распространена в большей степени, нежели это ранее предполагалось (Э. Випшицкая). Можно предполагать, что среди монахов Н. Египта, более эллинизированного и урбанизированного, чем юг страны, было немало греков и коптов из образованных городских слоев среднего достатка. Это подтвердилось, напр., раскопками Келлий, где были найдены указывающие на это тип жилищ, внутреннее убранство, предметы быта, там обнаруженные и т. д. Однако и в обителях В. Египта были греки и представители городских торгово-ремесленных сословий. Предполагается, что в поселениях анахоретов выходцев из зажиточных слоев было больше, чем в киновиях. Данные источников о видных подвижниках свидетельствуют о том, что среди них было немало горожан. Источники содержат также упоминания о присутствии в монашеской среде представителей др. регионов — «эфиопов», ливийцев, палестинцев, «римлян», жителей М. Азии и др., но такие примеры немногочисленны.

На ранних стадиях развития монашества преобладал «автаркический» идеал хозяйственной жизни, согласно к-рому все необходимое для нужд мон-ря или общины должно производится самими монахами, остальное следует покупать или менять на товары, произведенные в мон-ре. Отдельные иноки нанимались к землевладельцам во время жатвы за часть урожая. Применительно к IV в. нет достаточно надежных данных о том, что этот принцип часто нарушался. Еще одним источником доходов мон-ря были пожертвования богатых благочестивых мирян. Возможно, что для нек-рых обителей это был основной источник дохода, хотя такие пожертвования носили нерегулярный характер. В источниках содержатся примеры успешных «автаркических» монашеских хозяйств: напр., мон-рь прп. Пахомия в Панополе, Нитрийский комплекс, мон-ри Шенуте и др. Однако с V в. есть ясные указания на то, что мон-ри начали использовать такие средства получения доходов как сдача в аренду мастерских, продажа или аренда земельных участков и др. Мон-ри занимались благотворительностью: оказывали помощь заключенным и неимущим, устраивали бесплатные раздачи еды и одежды и т. д., но о конкретных масштабах этой деятельности судить сложно. В кризисных ситуациях — неурожай или набег кочевников — мон-ри могли оказывать помощь пострадавшему населению: кормить, выкупать пленных, хоронить погибших и т. д.

Наиболее частый тип обращений к известным подвижникам со стороны мирян (что видно как из агиографических источников, так и из папирусов) — это просьбы об исцелении. Однако есть также данные, что монахи выступают посредниками в разрешении бытовых и социальных конфликтов (напр., территориальных споров между деревнями, посредничество при выкупе из рабства и т. д.), что подчеркивает достаточно высокий авторитет нек-рых подвижников как у населения, так и у чиновников. Нередко на известных подвижников смотрели как на гарантов чистоты веры в случаях споров с еретиками (см. напр., Rufinus. Hist. mon. X (lat. IX)).

Миссионерская деятельность монахов в IV–V вв. в отношении жителей хоры могла носить форму как целенаправленного уничтожения остатков языческих культов (см.: Vita Sinuthii. Cap. 83–84, 125–126), так и повседневного общения монахов с крестьянами (ср.: Rufinus. Hist. mon. X (lat. IX)). С кон. IV в., во время т. н. антропоморфитской смуты (см. Антропоморфиты), монахи заявляют о себе как о силе, способной активно вмешиваться в церковные и богословские вопросы. Впосл. эта роль монашества только усиливается.

Особый вопрос составляют взаимоотношения монахов и церковного клира, в частности, епископата на ранних этапах развития монашества. С одной стороны, в источниках подчеркивается уважительное отношение к клирикам (Athanas. Vita Antonii. Cap. LXVII; Palladius. Hist. Laus. Cap. I), с др. — есть упоминание о серьезном конфликте, возникшем между прп. Пахомием и епископами на Соборе в Латополе (см.: S. Pacomii vitae. P. 11; Monuments pour servir. P. 591 sq.). Однако этот конфликт в целом не является отражением серьезных противоречий между церковными институтами — монашеством и епископатом, как считал, напр., А. А. Спасский (см.: Спасский А. Пахомий и Феодор, первые основатели киновитского подвижничества по греч. и копт. источникам // БВ. 1909. № 2. С. 308). Подобные конфликты могли иметь локальный характер и скорее всего были связаны с частными дисциплинарными проблемами. Неоднозначен вопрос об отношении монахов к принятию священного сана. Как указывают агиографические источники, иноки старались избегать принятия сана (см. напр., Palladius. Hist. Laus. XI). Но в последних исследованиях сделано предположение о том, что стремление стать членом клира было сильно и в раннем монашестве, и известные подвижники вынуждены были его сдерживать (см. Wipszycka E. Les clercs dans les communautés monastiques d’Égypt // J. of Juristic Papyrology. 1996. Vol. 26. P. 135–166). Впосл., особенно в VI–VII вв., число представителей монашества в составе клира заметно увеличилось.

Ист.: Priscus Panites. Historia Byzantina // FHG. P., 1870. Vol. 5. Pt. 1; La Chronique de Jean, évêque de Nikiou / Еd. H. Zotenberg. P., 1883; Monuments pour servir à l’histoire de l’Égypte chrétienne au IV siècle: Histoire de St. Pachôme et de ses communautés / Publ. par E. Amélineau // Annales de Musée Giumet. P., 1889. Vol. 17; The Canons of Athanasius of Alexandria / Ed. W. E. Crum, W. Riedel. L., 1904; Sinuthii archimandritae vita et opera omnia / Ed. I. Leipoldt // CSCO. Vol. 41. Copt. 2. P., 1906. Louvain, 1951^r; Vie d’Isaac, patriarche d’Alexandrie de 686 а 689 / Ed. E. Porcher // PO. T. 11, fasc. 3 (N 54). P., 1915; S. Pachomii vitae sahidice scriptae / Ed. L. Th. Lefort // CSCO. T. 99–100. Copt. 9–10. P., 1933–1934. Louvain, 1952^r.

Лит.: Maspero J. Organisation militaire de l’Égypte Byzantine. P., 1912; Bell H. I. The Byzantine Servile State in Egypt // JEA. 1917. Vol. 4. P. 86–106; Barison P. Ricerche sui monasteri dell’ Egitto bizantino ed arabo secondo i documenti dei papiri greci // Aegyptus. 1938. Vol. 18. P. 29–148; Antonini L. Le chiese christiane nell’ Egitto dal IV al XI secolo i documenti dei papiri greci // Ibid. 1940. Vol. 20. P. 129–208; Винкельман Ф. Некоторые замечания к оценке роли монофиситства в Египте в послеюстиниановскую эпоху // ВВ. 1978. Т. 39. С. 86–92; он же. О роли народных масс в ранней Византии // ВВ. 1979. Т. 40. С. 26–36; Rousseau Ph. Pachomius: The Making of Community in the 4^h Cent. Egypt. Berkeley, 1985, 1999; Фихман И. Ф. Введ. в докум. папирологию. М., 1987. С. 142–172; Берзина С. Я. Мероэ и окружающий мир, I–VIII вв. н. э. М., 1992. С. 96–101; Bagnall R. Egypt in Late Antiquity. Princeton, 1993; Wipszycka E. Études sur le christianisme dans l’Égypte de l’Antiquité tardive. R., 1996. (SEAug; 52); L’Egitto cristiano in età tardo antica / A cura di A. Camplani. R., 1997; Layton B. Social Structure and Food Consumtion in Early Christian Monastery: The Evidence of Schenute’s Canons and the White Monastery Federation A.D. 385–465 // Muséon. 2002. Vol. 115. P. 25–55.

Дата добавления: 2015-10-16