Объясни вот это.

Он взглянул на ее босую ногу, потом посмотрел ей в глаза.

Что?

Между пальцами у меня перемычки. Мы называем их паутинками. — Она пошевелила пальцами, чтобы показать, что имеет в виду.

Калеб положил руку себе на затылок.

Мэгги, это все равно всего лишь пальцы. — Голос его звучал терпеливо. Но в нем слышалась боль. И забота. — Не плавники и не жабры. Чтобы убедить меня, этого мало. От тебя мне нужно больше.

Она крепко зажмурилась, чтобы не видеть жалости в его глазах.

Мне тоже.

Ей нужно было, чтобы он поверил.

А он не мог. И не хотел.

Будь проклят Дилан, который оставил ее в одиночку сражаться со скептицизмом своего брата! Возможно, он никак не ожидал, что она расскажет Калебу правду.

А может, как раз наоборот. Не исключено, что Дилан, обладавший большим опытом в отношениях с людьми, как раз и предвидел реакцию Калеба, посему почел за благо избавить себя от недоверия младшего брата. Он наверняка подозревал, что Калеб отвергнет его.

Ты или селки, или нет…

А сейчас Маргред не могла считать себя только селки. Больше не могла.

Но она скорее согласилась бы быть наполовину селки, изгнанной из объятий океана, изуродованной и покалеченной утратой своей шкуры, чем полоумной женщиной, отвергнутой хумансом, с которым она занималась сексом.

Разумеется, она могла прибегнуть к магии, чтобы доказать, что она не обманывает. Вызвать огромную волну, как поступил Дилан. Вызвать ураган и обрушить его на упрямую башку Калеба. Но она не поступит так. Он должен сам поверить ей.

— Давай лучше вернемся домой, — ласково сказал Калеб. — Там ты снимешь с себя промокшую одежду и…

Маргред открыла глаза.

Остаться с тобой без одежды — не выход из положения.

Он слабо улыбнулся.

— Я вовсе не предлагал решить наши проблемы с помощью секса. Хотя если эта идея тебе по душе…

Я хочу поехать к твоей сестре.

В глазах Калеба промелькнула настороженность, как у человека, приближающегося к выброшенной на берег акуле.

Конечно. Мы можем заехать к ней по пути домой.

Я не вернусь к тебе домой. — Руки у нее дрожали, но голос оставался твердым и непреклонным. Она приняла решение. — До тех пор, пока ты не примешь меня такой, какая я есть.

Калеб вопросительно приподнял бровь.

Раньше для тебя это не имело значения.

Раньше и он не имел для нее значения.

Но теперь все изменилось. И он стал значить очень много. И Маргред не намерена была отступать.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Тан забавлялся, глядя, как хуманс, тело которого приютило его, корчится на полу в бессильном протесте, и чувствуя, что слабый, покоренный дух не может сопротивляться его воле.

Сам факт сотворения человека оказался унизительным для избранных и посвященных. Продолжающееся существование рода человеческого стало оскорблением. Но, несмотря ни на что, Создатель обожал эти жалкие ничтожества, жизнь которых была так коротка, и даже позволил им доминировать над сущностями моря, земли и воздуха.

Дата добавления: 2015-10-16