Пролог. 15 страница

А. Ну ясно. Сам идиот.

– Я с ней не спал, – отвечаю на невысказанный вопрос, с облегчением отмечая, что Ти немного расслабляется. – И даже не встречался. Да и как девушка она меня не привлекает, у меня ведь ты есть.

– А тогда, в школе…

– Она просто приехала к своему другу, – заканчиваю фразу, не позволяя Ти развить свою фантазию. – Теа, ну ты ведь не считаешь меня конченым уродом, способным соблазнить

сестру, чтоб потом изменять ей с другой?

– Не считаю, – все еще обиженно выдает Теа, но уже обнимает в ответ.

Удобно устраивает голову на груди, позволяя гладить по голой спине. Пожалуй, стоит осторожней общаться с Кери. Подобные приступы совсем не радуют. Хочу уже предложить вернуться в дом, но неожиданно понимаю, что Теа устала. Не привыкла к ночным гуляньям, особенно после перелета.

– Хочешь домой?

– А уже можно уходить? – с ощутимой надеждой интересуется Теа, заглядывая прямо в глаза.

– Что ж ты мне сразу не сказала, что тебе здесь не нравится? – интересуюсь, ведя ее к машине.

Тишина салона обволакивает. Все внутри жаждет оказаться среди тех, кто и в самом деле привлекает своим общением. Окунуться в мир запрета. Отсутствия рамок. Пустить внутрь оглушающие басы тяжелой музыки, отдаваясь своим порокам. И вместе с тем не хочу уходить. Вид сидящей рядом Ти перекрывает все желания, убеждает, что мне не нужны вечеринки, когда она рядом.

– Мне было весело, пока ты не ушел, – пожимает Теа плечами, прикрыв глаза.

– Прости, непредвиденные обстоятельства.

– А ведь там, в той компании, были твои настоящие друзья, да? Сжимаю зубы от досады. Ну откуда у нее такая проницательность?

– Некоторые из них.

– Я так и поняла.

– Обиделась?

– Да нет, – вздыхает с легкой улыбкой. – Потом познакомишь, если захочешь, конечно.

Да нет, не захочу. Аниса с Каем она и так знает, а с Кери не уверен, что жаждет познакомиться. Ну а Дейву ее и вовсе лучше не видеть. Не тот он человек, которому можно безоговорочно верить. Молчу, не собираясь посвящать ее в свои мысли.

Дом встречает тишиной. Теа успевает заснуть за время поездки и не просыпается, ни когда беру ее на руки, ни когда раздеваю, чтобы уложить спать. Лишь перекатывается ближе, стоит мне лечь рядом. Тихо сопит, позволяя перебирать ее волосы.

Хмыкаю в тишину комнаты, неожиданно сообразив, что слишком часто пролетаю, умудряясь утомить ее за день. Идиот. Клинический.

Глава 19. Не все тайное должно обнажаться.

– Эйден?! – возмущённый оклик, произнесенный шепотом, вызывает веселую усмешку. Чувствую, как реагирует на мое касание.

Теа, зависнувшая над столом в попытке не обходя его добраться до отставленного кетчупа, слишком соблазнительна, чтоб упустить такую возможность.

Недовольна, вспыхивает от того, что прижимаюсь так тесно, укрывая своим телом. Обожаю ее реакцию. Руки сами скользят по прикрытой легкой футболкой спине. Забираются под неё. Чувствую ее мурашки, впитывая едва уловимый надсадный выдох от переполнивших чувств.

Кухня определенно не лучшее место для подобных развлечений, однако сдержать собственные порывы, инстинкты, не подчиняющиеся здравым идеям разума, до невозможного трудно.

Носом скольжу от края плеча к основанию шеи, упиваясь любимым запахом. Впитываю

в себя ее всю. Получаю утреннюю дозу личного наркотика, подчиняющего все мысли. Руки спускаются со спины к груди, прикрытой кружевным лифчиком. Легко сжимаю, едва сдерживая удовлетворенный стон в ответ на ее реакцию. Руки, упершиеся в столешницу, напряжены в попытке не упасть самой и не ощутить на себе весь мой вес.

Дышит часто. Рвано.

Хочу видеть ее лицо и вместе с тем абсолютно удовлетворен нынешним положением. Недвусмысленно реагирую на прижатую к груди и паху девочку. И без того непокидающее возбуждение опасно возрастает, грозя окончательно лишить контроля.

– Ты сводишь меня с ума, – шепчу в самое ухо, царапая зубами мочку.

Прижимаю мягкое, податливое тело ближе, чувствуя, как оно беззастенчиво показывает, что наше желание обоюдно.

– Вот не надо сваливать на меня отсутствие мозгов, – хриплый смешок срывается с ее губ. Чуть выпрямляюсь под ее давлением, и Теа мгновенно убирает руки со стола, откидываясь на мою грудь. Крепко, до побеления сжатые кулаки, прикрытые глаза и прикушенная нижняя губа делают ее еще соблазнительней, хотя куда уж больше. – А если мама зайдет?

– Это будет… – прерываюсь, наблюдая за поворачивающейся в кольце рук малышкой. Руками спускаюсь по телу, не упуская и дюйма, крепко сжимаю упругую попку и под тихое 'ой' поднимаю, усаживая на край стола. Придвигаясь совсем близко. – Это будет неприятно.

– Ужасно, Эйден, – поправляет Теа.

Борется с желанием, однако руки будто сами скользят к моему лицу, очерчивая контуры.

– Если ты уснешь и сегодня, я сойду с ума и начну домогаться тебя на каждом шагу, – угрожаю с тихим смешком.

Касаюсь ее губ, прижимая близко к себе. Видимая беспечность не отражает внутреннего напряжения. Какая-то часть сознания напряженно вслушивается в окружающую тишину, в то время как другая полностью поглощена процессом. Ответным движением ее губ. То нежным, то неожиданно болезненным перебиранием волос. Ее страстная натура вырывается из оков невинного детства, заявляет о себе в неожиданных порывах, которым удивляется Теа, и которыми так брежу сам. Упиваюсь.

Увеличиваю напор, сам того не осознавая. Потребность в ней вырывается наружу, занимает ведущие позиции, заставляя отвечать на поцелуй с не меньшей страстью. Обнимаю так крепко, что невозможно придвинуть ближе, не опасаясь причинить ненужную боль. Еще недавно аккуратно собранный хвост напоминает о себе не до конца спущенной резинкой. Выбившиеся волосы скользят между пальцами, доставляя удовольствие.

Готов стоять так бесконечно, но едва уловимый шум, словно кто-то спускается, хлеще ледяной воды остужает пыл.

– Ты чего? – удивленно выдыхает Теа, когда резко отстраняюсь, окончательно распуская ее волосы и прикрывая ими горящее от возбуждения лицо. Спуская со стола, заставляю сесть спиной ко входу. – Эйден?

– Подумай о чем-нибудь неприятном. Кто-то спускается, – поясняю, оценив непонимающий взгляд.

Едва сдерживаю смех от ее паники и раздражения. Так забавно нервничает, прижимая к лицу холодную банку с соусом, которую услужливо вынимаю из холодильника.

Ни капли раскаяния. Если уж мучиться от неудовлетворения, так вместе. В следующий

раз подумает, прежде чем оставлять меня без внимания.

– Съешь лимон, – обиженно советует Теа, стараясь скрыть свое смущение. – Ты на меня плохо влияешь, Эйден. Знаешь об этом?

– А по-моему, очень даже хорошо влияю, – подмигнув, поворачиваюсь к вошедшей маме. Попадаю под настороженный взгляд. Неужто мы шумели? – Привет, мам.

Молчаливый кивок вместо приветствия. Гипнотизирует взглядом незамечающую этого Тею, поглощенную давно остывшей яичницей. Словно оценивает ее внешний вид. Она уже пришла в норму и, если не знать, что тут недавно происходило, вряд ли можно догадаться. И все же подобное внимание напрягает.

– Эйди, ты где завис? – рассеивает дымку воспоминаний голос Кери.

Открываю глаза, возвращаясь в реальность. Руки крепко сжимают руль, так, что белеют костяшки. Образ Теи, словно насмехаясь, отказывается покидать сознание, дразня желание.

Кер сидит рядом, с довольной улыбкой откинувшись на спинку пассажирского сиденья. Смотрит с любопытством, крутя в руке тонкий телефон. За тонированным окном возвышается здание музея, где успели побывать совсем недавно. Чувство удовлетворения растекается по венам. Предвкушение скорого дела наполняет все внутри, отодвигая лишние мысли.

То и дело мелькающая на протяжении дня картина сегодняшнего утра, покидает сознание, уступая место здоровой циничности. Собранности. Сосредоточенности на малейших деталях.

– Задумался, – отвечаю, отпуская руль.

Кери не комментирует. Кривая усмешка громче слов поясняет, что она думает о несвойственной мне рассеянности. Выражение лица с головой выдает формат моих мыслей. Попытки стереть предвкушение обречены на провал. Желание незримо присутствует на заднем плане, дожидаясь своей очереди. Отвлекая на себя. Уговаривая забрать Ти с ее курсов и затащить в укромный уголок, где нам не станут мешать. Спермотоксикоз опасная штука. Особенно, когда объект вожделения постоянно рядом. Ускользает, оставляя возбужденным.

– Поехали? – снова нарушает Кер тишину, что-то набирая в телефоне. Собираюсь повернуть ключ, но отвлекает вибрация. Теа.

Не намерен посвящать Кери в нюансы личной жизни. Покидаю салон, прислоняясь к закрывшейся дверце. В голове крутятся десятки слов, однако явно ощутимое даже через трубку расстройство, исходящее от Теи, останавливает замершее на губах красноречие.

– Теа, детка, что случилось?

– Я картину дома забыла, – сдерживает режущие по нервам всхлипы Ти.

Кажется, способен видеть, как кусает губы от досады. Все внутри требует немедленно ее успокоить. Оказаться рядом. Бросаю взгляд в сторону машины, сдерживая рвущееся наружу чертыхание от того, что всё так не вовремя. Борьба обязательств и чувства к Тее. Возвышающееся здание музея, словно усмехаясь, напоминает о прикрепленных жучках, нуждающихся в подключении. Проверке.

– Когда тебе ее отдать нужно?

– Сейчас.

Молчу всего несколько секунд, лихорадочно выбирая, что делать. Расставляя приоритеты. Глупое занятие. Они и так очевидны. Всегда.

– Будь в студии, сейчас привезу.

Отключаю телефон, задумчиво разглядывая облака. Моя слабость поглощает все

сильней, вторгаясь в те аспекты жизни, что не имеют права на эмоции. То, чего так не хотел, опасался, неумолимо настигает. Как далеко зайду, идя на поводу сменивших полюса приоритетов? А если бы во время дела позвонила?

Одновременно злюсь и не могу иначе. Инстинкты берут верх, сопровождаясь далеко не самой цензурной характеристикой собственной мягкотелости. Краем глаза отмечаю тонкие пальцы Кери, протягивающие сигарету. С поражающей легкостью улавливает мое раздражение.

– Я так понимаю, на базу ты не едешь.

Молча делаю затяжку, перестраивая планы. Рассчитанный по минутам день со скрипом принимает изменения в угоду несвоевременным решениям.

– Я задержусь.

– Эйд, ты ведь помнишь, что до ночи нужно успеть вскрыть тот автономный участок? – напрягается Кер, облокотившись рядом.

– Успею, – пожимаю плечом, выкидывая недокуренную сигарету. – Доберешься сама?

– Не вопрос, – кивает Кери, – не задерживайся.

Путь до дома, а от него до школы занимает рекордно короткое время. Не знаю, какая из нарисованных картин ей нужна. Беру обе, стараясь не смотреть на пронизывающий взгляд жрицы. Теа изобразила ее настолько достоверно, что становится жутко. Неприятно. Словно кто-то незримо следит за тобой.

Хмыкаю разыгравшемуся воображению, ставя машину на сигнализацию и, развернувшись, встречаюсь с плещущим предвкушением взглядом Эдриана. Успеваю прикусить язык прежде, чем с него сорвутся язвительные слова. Не стоит так глупо раскрывать свое знание. Смотрю в серые глаза с ответной ухмылкой. Теперь, когда уверен в отсутствии интереса к Тее, с легкостью сдерживаю неприязнь, включая холодный разум. Могу рассчитывать свои шаги, слова, действия.

– Был в Новом Орлеане? – с интересом и… беспокойством? замечает Эдриан портрет жрицы.

– Где я был, тебя определенно не касается, Итон. Исчезни, пока я в хорошем настроении.

Намеренно брошенное имя вызывает подозрительный взгляд. Чувствую, как гадает, вру я или и в самом деле не докопался до сути.

Нет времени на пустые беседы. Эдриан совсем не вписывается в график. Опасность спустить неприязнь с поводка слишком высока, чтобы задерживаться рядом. Ощутимо задев плечом, прохожу к школе, не оборачиваясь.

Пусть теперь ломает свой мозг. Его очередь.

Художественная студия, под которую отдана внушительная территория школы, встречает толпой возбужденных учеников. Одни нервно расхаживают из стороны в сторону, другие заламывают пальцы и кусают губы в ожидании решения каких-то мужчин в черных костюмах. Те с важным видом рассматривают предоставленные работы, доводя некоторых девушек до слез своими резкими высказываниями. Скольжу взглядом по картинам, удивляясь, что в нашей школе помимо Ти есть еще таланты. Даже со своим субъективным мнением не могу не признать этого.

– Эйден, – радостный голос отвлекает от выставленных работ.

Теа облегченно улыбаясь, машет рукой. Усмехаюсь, приметив рядом с ней насупившуюся Нес. Интересно, как долго она намерена лелеять обиду? Ироничные мысли

откровенно веселят. Подмигиваю блондинке, забавляясь показным равнодушием.

– Здравствуй, Нес.

Молчит, испепеляя взглядом. Теа чуть виновато смотрит на нее, переводит взгляд на меня, а затем все же обращает внимание на два портрета в моих руках.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – выдыхает, словно заведенная, крепко обнимает и тут же отстраняется. – Я сейчас вернусь, не уходи, хорошо?

Не успеваю ответить, как Теа исчезает вместе с картинами, оставляя меня в 'доброжелательной' компании подруги. Хмыкнув, сажусь рядом и достою вновь оживший коммуникатор. Кай требует немедленно объявиться, в нецензурных выражениях поясняет, что со мной сделает, если запорем дело из-за неожиданной импульсивности.

Уже совсем не до смешков. Стоит уйти. Заняться действительно важным делом, а не потакать собственным слабостям, присутствуя в переполненном зале. Разумные мысли убеждают подняться, но я по-прежнему сижу с нерушимым намерением дождаться Тею.

– Ты на нее плохо влияешь, – привлекает Нес моё внимание, видимо, устав молчать. Хмурюсь, понимая, что слышу эту фразу уже второй раз за день.

– Прости?

– В последнее время она какая-то не такая, – пожимает Нес плечом. – Особенно после этих выходных.

Безразлично пожимаю плечами в ответ на пронизывающий взгляд. Сам замечаю, как раскрепощается малышка. Отнюдь не считаю это плохим, с удовольствием принимая спрятанные ранее черты ее характера. Принявшая свои чувства Теа будоражит искренностью проявляемых эмоций. Словно воронка, все глубже затягивает в себя, укрепляя свое влияние. Завораживает смесью невинности и страсти.

– Успела, – освобождает меня от ответа вернувшаяся Теа.

Сверкает улыбкой, присаживаясь рядом. Незаметно переплетаю наши пальцы, расслабляясь в ее присутствии.

– Я тороплюсь, – выдыхаю ей в макушку, спустя минуту.

Крепко прижимаю к себе и под разочарованный вздох отпускаю, покидая школу. Дела не терпят отлагательств.

***

– Рад представить вам двадцать талантливейших художников, дошедших до финального тура, – торжественно говорит ведущий, в то время как я стараюсь подавить нервную дрожь.

Взгляд в панике мечется по залу в поисках Эйдена. Он ведь обещал приехать.

Не смотря на его отсутствие со вчерашнего дня, уверена, не нарушит обещание. Сожаление, что только по телефону смог разделить со мной радость от того, что портрет занял одно из первых мест, позволив принять участие в финале, снова наполняет все внутри. Бросает из крайности в крайность. Настроение неуловимо меняется без малейшего присутствия логики. Не позволяет предугадать резкие скачки, что опасно сейчас.

Необходимо успокоиться. Взять себя в руки. Подавить неожиданный страх безликой публики.

– Эй, Ти, не волнуйся, – подмигивает Нес со счастливой улыбкой. Стоит рядом, предвкушая момент, когда скажут задание.

Сегодня мы рисуем на месте. Под пристальным взглядом жюри, чтоб затем в течение трех дней умирать от волнения в ожидании результатов. Помимо представителей Чикагского

университета и Музея современного искусства присутствуют не менее известные творческие личности. Присматриваются к юным дарованиям.

Остро реагирую на внимательные взгляды, мысленно умоляя Эйдена появиться. Он же обещал! Не может так поступить со мной.

'Пожалуйста, пожалуйста', – шепчу, гипнотизируя входную дверь.

– Теа, – одергивает Нес, кивком головы указывая на ведущего.

Отгоняю тревожащие мысли, внимательно слушая, что от нас требуют. Четыре часа, за которые ты обязан нарисовать себя. Свой внутренний мир. Вывернуть наизнанку душу, оголяясь ради мечты.

Не уверена, что хочу это делать. Боюсь раскрыть секреты, отразив запретность в своем рисунке. Недопустимые грани, не принимаемые обществом. И вместе с тем не представляю, что способна отказаться теперь, когда так далеко продвинулась.

Не успеваю обдумать разрывающее противоречие. Улавливаю утонувший в шуме зрителей стук двери, не зная, как сдержать счастья от вида Эйда.

Находит меня глазами, посылая улыбку. Садится в одном из передних рядов, одним своим присутствием отгоняя нараставшую панику. Вселяет уверенность в собственных возможностях.

Чувствую его поддержку, даже не глядя на него. Наконец удается сосредоточить внимание на задании. Взгляд скользит по карандашам и кистям. Осторожность требует прочертить контуры, но отведенное время пресекает подобные порывы. Никогда не сочетаю грубые линии с мягкими мазками кисти. Полностью отдаюсь процессу, не позволяя корректировать уже созданное. Первый порыв всегда искренен, отражает куда больше, чем аккуратно подправленная картина.

С глубоким вдохом решаю не изменять себе. Задумчиво разглядываю пустой лист, выбирая кисточку.

Неумолимо тянет обернуться. Желание получить поддержку искушает, и я послушно ему следую. Еще одна встреча взглядов. В его глазах плещется абсолютная уверенность в моем таланте. Дарит необходимый толчок, и я делаю первый мазок, уносясь в вихрь эмоций. Больше не вижу никого вокруг, лишь чувствуя необходимое внимание всего одного человека в этом зале. Сменяю кисти, вместе с ними меняя линии и вкладываемые чувства. Лист перестает быть белоснежным, переливается десятками нежных тонов, подготавливая фон для основной идеи.

Рвущаяся из клетки птица, не до конца расправившая крылья, под иным углом воспринимается как два переплетенных человека. В своих контурах отражает наполняющие душу эмоции. За темными пятнами скрывает обиду на мать, неуверенность, страх и вместе с тем заполняет яркими знаками. Черты размыты, позволяют самому решать, что из обнаженных чувств захочет увидеть взгляд зрителя.

Не чувствую уходящего времени, в который раз принимая умиротворение, настигающее после подобных выбросов эмоций. Заканчиваю всего на десять минут раньше отведенного срока, не желая видеть своего творения. Боюсь, что оказалась слишком откровенна или наоборот, не показала себя, смазав опасные моменты.

– Нихрена не смыслю в подобных рисунках, но твой притягивает, – с гордой улыбкой комментирует Эйд, заключая в объятия.

– Я боялась, что ты не придешь, – облегченно выдыхаю, понимая, что все закончилось. Больше от меня ничего не зависит. На душе спокойствие сменяется счастьем от его

присутствия. С непозволительным удовольствием обнимаю его за талию, утыкаясь носом в грудь. Не обращаю внимания на ожившую в волнении публику. Работы забрали. Участники со своими близкими с волнением обсуждают возможные результаты. А я хочу раствориться в ауре уверенности Эйдена.

– Я бы ни за что не пропустил твой конкурс, – качает головой Эйд, целуя меня в макушку. – Поехали, отпразднуем?

Молча киваю, не в силах скрыть улыбки. Не спускаю с него завороженного взгляда, гадая, смог ли понять, что в моей душе занимает большую часть. Что даже рисуя себя, не могу обойти стороной его влияние.

Выныриваю из счастливой неги, лишь когда понимаю, что выезжаем за черту города. На мой удивленный взгляд Эйд посылает хитрую улыбку, обещая сюрприз.

– И что ты придумал? – не могу унять любопытства, выбираясь из машины.

Судя по звукам, где-то недалеко должна быть река или озеро. Выходим на скрытую деревьями поляну. Немного прохладный ветер не попадает сюда, благодаря размашистым веткам.

– Пикник? – не скрываю удивления, приметив покрывало. – Да ты романтик, – смеюсь в ответ на возмущенный подобным предположением взгляд Эйдена.

– Сейчас договоришься, и отвезу домой, – фыркает он. – Я не романтик, а оригинал.

Пусть другие в кафешках празднуют.

Хмыкаю на такое заявление. Эйд в своем обычном, самоуверенном амплуа. С удовольствием растягивается на покрывале, предлагая мне самой разобрать захваченные им продукты.

– Ты решил меня напоить? – смеюсь после второго бокала вина.

Тело расслаблено, лень шевелиться. Готова часами смотреть на его умиротворенное выражение.

– Ага, – кивает он, резко поднимаясь и отставив мой бокал, нависает, гипнотизируя обжигающим взглядом. – Напою и соблазню, наконец, а то уже два дня голодный.

– Что, мама не кормит? – дразню, прикусив губу.

– Два дня, Теа, – словно не слышит меня Эйд. – А если еще и этот считать, то вообще три. Не стыдно?

– Ты сам вчера домой не вернулся, – шепчу, обнимая его за шею. – А я ждала. Не стыдно?

– Ты даже не представляешь насколько, – легко кивает Эйд. Заставляет лечь, проводя по лицу пальцами. – Буду искупать свою вину.

Не нахожу, что ответить, второй раз за день уносясь вслед за эмоциями. Растворяясь в его требовательных ласках. Выпадаю из реальности, наслаждаясь его наглыми руками и губами. Мелькнувшая мысль, что нас могут увидеть, уносится вслед за снятой одеждой. Медленно, но верно теряю стыд, когда Эйден рядом.

Тону в чем-то волнующе запретном. Лихорадочно скольжу руками по его обнажившемуся телу. Прикусываю губы, в попытке сдержать стоны.

– Ты такая красивая, – хрипло выдыхает Эйд между толчками.

Улавливаю эти слова где-то на периферии. Тянусь к его губам, требуя поцелуя. Его запах обволакивает. Впитывается в кожу, словно оставляет метку. Лишает воли.

– Нетерпеливый извращенец, – выдыхаю, стоит ему лечь рядом.

Дыхание сперто. Покалывает каждая клеточка от полученного удовольствия.

– Сама виновата, – усмехается Эйд, притягивая ближе.

Вздрагиваю от ветра, гуляющего по голой коже, перемешенного с легкими поцелуями.

Вот неугомонный.

– Ночи не дождаться? – усмехаюсь, выскальзывая из объятий и натягивая вещи, спасаясь от прохлады.

– Я очень поздно вернусь, – с неохотой повторяет мои действия Эйден. – Ты уже будешь спать.

Улавливаю в его голосе предвкушение. Не знаю, что и думать. Что его может так увлекать, да еще так поздно? Точно не другая, я бы почувствовала.

– И где ты будешь? – решаю спросить, не найдя логичного варианта.

– Секрет, малышка, – хмыкает Эйден, целуя меня в кончик носа. – Поехали, а то поздно

уже.

– Ты не останешься, да?

– Дела, – пожимает он плечом. – Но с завтрашнего дня обещаю больше не исчезать так

надолго, договорились?

Согласно киваю, любуясь проносящимся видом. Не смотря на то, что снова уезжает, настроение и не думает опускаться. Не могу удержаться от еще одного поцелуя, прежде чем покинуть машину.

Эйден не успевает отъехать, как телефон раздается мелодией, оповещая о пришедшем сообщении. Несколько секунд глупо улыбаюсь, любуясь именем отправителя. Сложно поверить, что всего один маленький шаг навстречу, одно верно принятое решение, каким бы неправильным оно не казалось, заставляет жизнь искрить новыми красками. Дышать полной грудью, словно именно так и должно быть.

'Люблю тебя, детка'.

Усмехаюсь его манере, впитывая каждую букву сообщения.

Улыбаюсь экрану смартфона, подгоняя время. Так хочется скорее завтра. Получить его в свое безраздельное пользование.

Подобная зависимость больше не пугает, делая удовольствие от общения более острым. Позволяет оценить весь спектр переполняемых душу чувств. Делает каждую проведенную секунду рядом чем-то особенным, настолько личным и важным, что невозможно описать словами.

Это оголенные чувства, безумно бьющееся сердце, блестящие глаза.

Тихо напевая мелодию, захожу на кухню. Кажется, Эйд что-то говорил о клубнике? Не успеваю додумать мысль, удивленно замерев в проходе. Не верю своим глазам.

Готовящая мама настолько редкое зрелище, что впору задуматься о галлюцинациях, но они тут не причем. Она и в самом деле готовит. Аккуратно нарезает овощи, приглядывая за кастрюлей на плите, от которой пахнет безумно аппетитно, и это, вкупе с сосредоточенным лицом, не поддающимся расшифровке, означает две вещи: либо мама в крайней степени злости, либо радости, ведь на кухне она появляется лишь тогда, когда хочет хоть немного снизить эмоциональный накал.

Пару минут стою в нерешительности, не зная, как правильней поступить. Может уйти, пока не заметила? Вдруг она не в духе. Не хочется портить свое радужное настроение. Пожалуй, так и нужно сделать, но маленький огонек надежды, что она сейчас добрая и, возможно, только возможно, хотя бы недолго позволит побыть рядом, не станет срываться на необоснованные и до слез обидные оскорбления, не позволяет отвернуться. Что-то внутри

так тянется к этой красивой, но такой холодной женщине, жаждет получить хоть каплю тепла, безумно скучает по ней.

Не знаю, что делать. Не хочу уходить, но и привлекать внимание опасаюсь. Просто тихо любуюсь ее плавными движениями, впитываю иллюзию того, что мы рядом, что где-то в глубине ее души все же живет любовь ко мне. Вся обида и ненависть, копящиеся с каждым хлестким словом не способны погасить страстное желание добиться ее расположения, стать частью ее жизни, из которой, похоже, меня давно вычеркнули.

Она нужна мне. Безумно. Невзирая на грубость, презрение, оскорбления. И она так недоступна, что становится больно до слез.

– Привет, мам, – все же решаюсь на очередную попытку.

Робко улыбаюсь, ожидая, пока она обернется, но она не останавливается. Все так же увлеченно смешивает ингредиенты для вечернего блюда. Окатывает волной игнора.

Глупо было ожидать чего-то иного. Очередная надежда погибает под лавиной арктического холода, циничной ненависти, которую она так и не смогла достойно обосновать. Вздрагиваю от закономерного разочарования и все же отворачиваюсь в намерении оставить ее в желанном одиночестве, но мама не намерена позволить мне это.

– Нет, ты уж постой, раз осмелилась показаться мне на глаза.

Шипящий голос довольно прозрачно намекает – я пришла явно не в тот момент. Впившиеся в столешницу пальцы, побелевшие от той силы, с которой она их сжимает, вызывают внутреннюю дрожь. Послушно замираю, боясь пошевелиться, разозлить ее еще больше, хотя это кажется невозможным. Нужно было уйти в тот же момент, как увидела ее, но теперь поздно корить себя за наивные фантазии, призрачные мечты счастливого воссоединения.

– Мам… – делаю очередной необдуманный шаг в пропасть, привлекая ее внимание.

Ее окаменевшая поза пугает. Ровная напряженная спина и закрытые глаза, видимо, в попытке сдержать рвущийся наружу негативный поток, обещают не самые приятные минуты в моей жизни.

Никогда прежде не видела ее в таком состоянии, даже не представляла, что она способна на такие сильные эмоции. С радостью откажусь от подобного знания. Не могу больше слышать фразы, режущие все внутри, выворачивающие душу, плюющие в нее.

– Никогда не называй меня мамой, – прерывает меня ледяной тон, звенящий от ненависти. – Уяснила?

Смотрю на нее растеряно. Руки начинают дрожать от ужасной мысли, кислорода не хватает. Трудно сделать вздох. От меня официально отказываются? Не хочу верить в это. Не смогу пережить такого удара, простить такого предательства.

– Мам, что ты говоришь? – дрожь в голосе ожидаема. Совсем не удивляет. Закусываю губу, боясь сказать что-то еще. Глаза режет от накатывающей обиды. – Я знаю, ты… ты меня за что-то не любишь, но за что со мной так?

Произнести это вслух оказывается куда сложнее, чем признать в глубине души. Голос срывается, не чувствую слез, но, судя по соленому привкусу, они все же пошли, невзирая на попытки сдержать свои эмоции.

– Не смей называть меня мамой, тварь! – перестает контролировать голос Элен, срываясь на крик. Бьет кулаком по столу, а у меня ощущение, будто только что ударили именно меня. – Как же я тебя ненавижу.

Хочу убежать от этих слов, но ноги словно примерзли к полу. Даже такая наивная

идиотка, которой являюсь я, способна понять, она как никогда искренна. Не старается обидеть, а наконец открывает карты. Выводит из заблуждения, в котором я все еще утопаю, позволяя верить в счастливые сказки. Краем сознания отмечаю посторонний звук, кажется, хлопнула дверь, но мысль не задерживается в голове, вытесняется куда более значимыми раздумьями.

– За что? – единственный вопрос, который действительно что-то значит для меня. – Я ведь ничего тебе не сделала, – слезы идут уже не скрываясь, застилают глаза, словно в попытке уберечь от неприкрытого презрения, направленного на меня. – Я ведь всегда старалась не огорчать тебя, мама. За что ты меня так ненавидишь?

Случайно вырвавшееся 'мама', словно катализатор для Элен. С ужасом понимаю, она в самом деле отказывается от меня. Готова ударить из-за неугодного ей обращения. Делает решительный шаг в мою сторону, в который раз повторяя, что я ей никто, а я не хочу отходить. Пусть ударит, может хоть это поможет осознать, что это реальность. Не кошмарный сон, а грубая, отвратительная жизнь во всей своей красе. Жизнь, где рядом нет Эйда, способного закрыть от малейшей боли.

Закрываю глаза, не хочу больше видеть злого лица, готова к боли, но ее нет.

– Ты что творишь?!

Папа? Видимо, это он пришел домой, но так и остался незамеченным в наколенном вихре эмоций. Его голос хрипит от шока. Стоит открыть глаза, и вижу пораженное лицо, так похожее на лицо брата. Папа крепко прижимает жену к себе, старается успокоить размеренными поглаживаниями, заглушить обидные слова, в то время как меня бьет крупная дрожь. Слезы медленно высыхают, все внутри высыхает от пережитых мгновений. Не успеваю решить, что все закончилось, как мама все же вырывается из объятий. Отступает от меня, смотрит со злыми слезами на глазах.

Дата добавления: 2015-10-21