Ош-жемчужина Киргизии

В г.Оше тогда проживало около 230 тыс.человек - киргизы, узбеки, уйгуры, татары, русские, украинцы и др.– словом настоящий интернационал. Благодаря этому национальному разнообразию в Оше такое большое количество изумительно красивых женщин. Город расположен в нескольких километрах от узбекской границы, на востоке Ферганской долины, на высоте 940–1070 метров над уровнем моря. Еще в старину, через этот город купцы водили караваны из Центральной Азии в сторону Китая и Казахстана.

В центре города возвышается его главная достопримечательность и визитная карточка - священная гора Сулейманка (Тахта-и-Сулаймон, то есть “Трон Сулеймана “) с пятью вершинами. Средневековые источники ещё называют её Бара–Кух, что в переводе с фарси означает “отдельно стоящая” или “красивая гора”. А Сулейманка действительно красавица. Она, словно 150 метровый ангел-хранитель, парит над городом, обозревая его окрестности и всем своим видом предупреждает - мне сверху видно всё. В 2008 году гора была внесена в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО (Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры), что, надеемся, будет способствовать сохранению этого природного памятника от застройки и разрушения ненасытными нуворишами от бизнеса.

Так Сулейманка выглядит издали. Фото с сайта: oshcity.ru/photo

А такая она вблизи.Фото сайта: fergananews.com

В ХVI веке, основателем империи Великих Моголов - шах Бабуром, умершим в Индии, и по завещанию похороненном в г.Кабуле (его гробница-мавзолей сохранилась в столице Афганистана и до сих пор), на Сулейманке была построена мечеть, которая за давностью лет не сохранилась. Правда, в настоящее время, вокруг горы, построено уже несколько мечетей.

Каждое священное место в мире всегда обрастает мифами и легендами. Сулейманка не исключение. Одним из её мифов это, конечно же, лечебные свойства горы. Она, якобы излечивает от всех недугов страждущих, пусть только потрутся больным местом о расположенный на горе камень. Даже лечит от мужского и женского бесплодия. Весьма интересно? Чего только не сделаешь для привлечения паломников и туристов. Ниже, на фотографии этот “чудотворный”, отполированный человеческими телами камень.

Чудотворный камень. Фото сайта: fergananews.com

Ош, это город-сад, город-музей, город-базар и город-труженик. В нем было все для нормальной жизни. Здесь располагались два больших комбината: старый шелковый и новый хлопчатобумажный (Введенный в эксплуатацию в 1967 г., к 50-летию Октября. В преддверии его открытия я несколько дней работал со своими подчиненными связистами на уборке цехов, в которых шла наладка и пробные запуски ровничных и ткацких станков) и бесчисленное множество автотранспортных и ремонтных баз, которые обеспечивали работой его жителей. Город и сам представлял собой огромную перевалочную базу. Через него шла основная часть грузов для Восточного и Западного Памира. Отсюда стартовали многочисленные геологические, противочумные, гляциологические, альпинистские и другие экспедиции, занимавшиеся изучением Памира. Через весь город протекает горная река Ак-Бура, дарящая, такую желанную в знойное лето, прохладу.

Река Ак-Бура в черте города. Фото с сайта: oshcity.ru/photo

Давала прохладу горожанам и гениальная, придуманная еще в древности (3000-5000 лет тому назад), система орошения с множеством арыков. Такая система и до сих пор работает в Сирии.

Фото с сайта: fotki.yandex.ru/users/vladi-st-777view/421270/?page=0

С помощью подобных колес, только более узких и без лопаток, вода из реки Ак-Бура также подавалась в лотки, а из лотков в арыки. Из арыков, с помощью таких же колес, но поменьше, в лотки и арыки расположенные выше. Таким образом, вода сама поднималась на требуемую высоту. Чем не регреtuum mobile (вечный двигатель). И как здесь не поверить в то, что всё гениальное-просто.

Немногие, даже и пограничники, знают о том, что из этого города начинается история не только Ошского отряда, но и формирование всей Ферганской группы пограничных войск. В 1921-22 г.г. он стал главной её базой. Выбор пал на Ош не случайно и в определенной степени это связано с Сулейман-горой - идеальной позицией для обороны и самой природой созданным наблюдательным пунктом. Как будто в подтверждение этих слов в 70-х годах, вблизи Сулейманки, был построен уютный военный городок, для Ошского отряда - со штабом и казармами для личного состава. Здесь же располагались и многоквартирные дома для офицеров, прапорщиков и сверхсрочнослужащих.

Вид на Ошский отряд. Фото из архива Седова В.А.

В двадцатых годах Ош был отправной точкой для направляемых на Тянь-Шань и Памир пограничных подразделений.

Особая тема–ошский базар. Он располагался на левом берегу реки Ак-Буры и поражал воображение не только своими размерами, наличием и разнообразием на нём изделий местных умельцев, но и изобилием овощей и фруктов на прилавках, да по смешным ценам: урюк-18 коп.; помидоры-13 коп.; огурцы-13 коп.; яблоки-18 коп. и чеснок-80 коп. за килограмм (это действительно копейки при зарплате лейтенанта 170 рублей в месяц).

Мы часто посещали базар не только с целью совершения покупок, а больше из-за желания насладиться cочными и очень вкусными шашлыками из мяса гиссарского барашка стоимостью 30 копеек за штуку, вместе с лепёшкой, луком или редькой впридачу.

Гиссарский, курдючный барашек.

Фото с сайта: http://meatinfo.ru

Секрет шашлыка заключается в самом мясе барашка и технологии приготовления. На шампур, поочередно, нанизывали кусок мяса побольше, и небольшой кусочек курдючного сала (по вкусу оно напоминает свиное) и лук. Да и жарился шашлык на углях из деревьев твердых пород. Это сочетание и создавало такой неповторимый вкус.

С Ошским базаром связан один забавный эпизод. В октябре 1967 г. мой друг Коля Колчанов решил порадовать фруктами родителей в Кировской области. Накупив различных сортов яблок, в том числе и несколько килограмм больших, желтоватого цвета плодов, мы все это отправили посылками вятичам. Через пару недель приходит письмо от его мамы, где пишется, что все яблоки дошли и очень вкусные. Правда, в одной посылке, яблоки очень жесткие, их трудно укусить. Как оказалось, в той посылке, вместо яблок, мы отправили им плоды айвы, о которых тогда и понятия не имели.
В Оше, несмотря на его многоликость, межнациональной вражды не наблюдалось. Мне и в страшном сне не могло присниться то, что произошло в этом прекрасном и дорогом для меня городе после развала СССР в 1990 и 2010 годах. В 60-е годы он был достаточно спокойным и тихим, хотя и бывали случаи хулиганства. Помнится, поздним осенним вечером в 1969 году, офицеры с женами и подругами расходились из ресторана Ак-Бура по домам. Витя Рыбка, будучи в хорошем настроении, идет по улице, поёт песню о любимом городе. Возле Комсомольского парка он приотстал по нужде, а его девушка ушла по улице Свердлова далеко вперёд, где к ней пристали два хулигана. Таня стала звать: “Витя…, Виитяя”. А Витя поёт– “Любимый город, может спать спокойно…”. Таня опять-Виитяяя.., но тот продолжает песню о любимом городе. Приходит Витя домой и видит плачущую на лестничной площадке Таню. Таня, что случилось, ты чего не в квартире? Так у меня хулиганы забрали сумочку, а там ключи! Долго потом над ним подшучивали за этот концерт. С тех пор я, как услышу прекрасную песню “Любимый город” в исполнении М.Бернеса, вспоминаю этот неприятный и вместе с тем забавный эпизод.
Запомнился и казус с начальником физической подготовки и спорта отряда - капитаном Валерием Почейкиным. Как-то, придя со службы, Валера потянулся к заветному графинчику, стоявшему за шторкой на подоконнике, чтобы налить наркомовских 100 гр., а там пусто. Он жене– “ а где вода из графина?”. Таня– “ так она там долго стояла и я ею цветы полила”. В итоге цветы 40 градусной не выдержали и засохли, а Витя потерял тайник и доверие жены.
1967 год запомнился мне, и, думаю всем ошанам, замечательным событием, связанным с 50-й годовщиной Великого Октября. Этой дате была посвящена Всесоюзная комсомольско-молодёжная пограничная эстафета. На заключительном этапе, по ул.Свердлова - от ресторана “Чолпон” и до стадиона, эстафетную группу поручили возглавлять мне. На стадионе, в присутствии 20-30 тыс. зрителей, я отдал рапорт начальнику отряда полковнику Самодурову: “ Товарищ полковник. Всесоюзная комсомольско-молодёжная эстафета вдоль границы СССР, стартовавшая у северных берегов Тихого океана и прошедшая 11950 километров в г.Ош прибыла. Старший эстафетной группы - лейтенант Полищук“. С тех пор, на какое-то время, я был в Оше местной знаменитостью.
Эстафета произвела положительный политический и морально-психологический эффект, как на пограничников, так и на ошан, повысила значимость пограничной службы в обществе и, что особенно важно, способствовала улучшению взаимоотношений между пограничниками и местным населением.

II

Крыша мира-Памир

С конца 1967 г. и по 29 апреля 1970 г. моя служба была связана с Мургабом, которую, несмотря на все трудности, вспоминаю с особой теплотой - это был период моего взросления, возмужания и становления, как офицера. Он изобиловал интересными событиями, некоторыми из них я и хочу поделиться с читателем (прошу не судить строго за субъективный взгляд на объективные события, участником или свидетелем большинства которых я был или о них мне рассказывали сами участники).

Всё большое начинается с первого шага. У меня этот период начался с дороги Ош-Хорог, которая запомнилась сразу и на всю оставшуюся жизнь. Особенно если едешь 417- 420 км. на Памир или обратно не в комфортабельном автобусе, а в кузове Газ-66 с двумя остановками-одной на пер.Акбайтал и второй в Сарыташе. Бывалые пограничники, в такие поездки, брали с собой подушку, которая позволяли им более-менее переносить тряску. Я этого еще не знал и в первую поездку до Оша выехал налегке. В итоге, своим казенным местом так протестировал ухабистую дорогу, что, зайдя в кабинет начальника связи Гущина и присев на предложенный им стул, я тут же подпрыгнул под потолок. Ощущение было такое, что сел на иголки. В течение следующей недели мне легче было стоять, чем сидеть, даже на мягком стуле. Век живи, век учись.

У путешественников и пограничников отряда всех времен была на слуху поговорка: “ От Оша и до Хорога ох хр…я дорога! От Хорога до Оша эх дорога хороша ”. Но это полуправда. Она хороша лишь с эмоциональной стороны, так как вместо лунных ландшафтов, ты вновь увидишь зеленую траву, деревья и окунешься в привычную среду. В остальном одинакова.

Начало строительству трассы положило ходатайство правительства Таджикской ССР перед СНК СССР. Постановление “О строительстве дороги Ош-Хорог” протяженностью 728 км, было принято в июне 1931 года, а в 1933 году по этой дороге уже прошли первые 13 машин. В 1935 году строительство этого важнейшего для ГБАО Восточно-Памирского тракта было завершено.

Трасса Ош-Мургаб-Хорог. Фото с сайта: http://kopanga.livejournal.com/84953.html

Только тот, кто хотя бы раз побывал в горах, может понять какие чувства переполняют человека, выросшего в средней полосе и впервые увидевшего невообразимые пейзажи загадочного мира.

Даже я, повидавший красоты Кавказа, по пути из Оша на Памир, не отрываясь, как заворожённый, смотрел на заоблачные вершины и ведущие к ним перевалы. Первым на пути встречается перевал Чигирчик (Чыйырчык), высотой 2389 м, c оригинальным серпантином - “тещиным языком”.

пер.Чигирчик. Фото из архива Седова В.А.

Затем, перед нашим взором, предстает живописный кишлак Гульча.

к.Гульча. Фото с сайта: http://gingertea.ru/alay-valley/

От него, по глубокому и узкому ущелью, идет дорога до кишлака Суфи-Курган. Внизу ущелья шумит река Гульчинка, по берегам которой благоухает живописная растительность. Густые травостои, заросли арчи и можжевельника, так гармонично вписаны в горные пейзажи, что напоминают картину, написанную самым талантливым художником. По мере подъема в горы, зелени и кустарников становится всё меньше, а на перевале Талдык всё это исчезает как мираж. Но ты вновь очарован, на этот раз серпантинами самого перевала Талдык-чуда дорожно-строительного искусства и не только 30-х годов ХХ–столетия (время её строительства), сотворённого талантом Юрия Францевича Грушко.

Перевал Талдык h=3615м. Фото Олега Ярина- www.avtoturistu.ru

На вершине перевала и до сих пор стоит скромный памятный знак этому талантливому строителю, с мемориальной доской.

Памятный знак Грушко Ю.Ф. Фото Константина Кошелева, 2005 г.

Правды ради надо сказать, что и в дореволюционные времена проводились изыскательские работы по проектированию и прокладке дороги на Памир, через перевал Талдык. По данным некоторых источников, выдающийся русский и советский географ и гляциолог, исследователь Памира

Корженевский Н.Л., во время своей экспедиции на Памир в 1903 году, обнаружил на перевале Талдык столб с именами людей, принимавших участие в проектировании и прокладке первой дороги из Ферганской долины в Алайскую. Ими были знаменитый путешественник и разведчик подполковник Громбчевский Б.Л., инженеры путей сообщения Мицкевич, Бураковский, Зараковский и подпоручик Ирмут. Дневник Корженевского свидетельствует о том, что первая колесная дорога в Алайскую долину была проложена в 1894 г. русскими саперными частями. Но завораживающую дорогу через перевал Талдык, которая не только радует глаз, но и многие годы безотказно служит людям, сотворил именно Грушко Ю.Ф.

А дальше перевал за перевалом, высокие пики и глубокие ущелья. Сначала небольшой спуск, а затем такой же подъем на неказистый, но коварный перевал 40 лет Киргизии (Хатынарт), ведущий в Алайскую долину.

В зимнее время движение по нему часто прерывалось из-за схода снежных лавин. А если лавины сходили еще и на других перевалах, то движение останавливалось надолго. И только наличие на трассе многочисленных ДЭУ (дорожно-эксплуатационных участков) с мощными грейдерами и бульдозерами и умелыми рабочими-дорожниками, позволяло в течение 1-3 суток восстановить функционирование этой важной для памирцев артерии-своеобразной дороги жизни. Этот перевал запомнился ещё и трагическими событиями, произошедшими на нем весной 1969 года. С перевала ушёл в пропасть автомобиль Газ-66 с 14-16 пограничниками Ошского погранотряда, из которых выжили только двое: водитель-его достали изувеченного из-под обломков машины, и связист погранкомендатуры “Мургаб” ефрейтор Калмыков (или Черепков)-он выпал из автомашины на первом её перевороте во время полёта в ущелье благодаря тому, что передняя часть кузова не была закрыта брезентом. Только благодаря этому он отделался лишь повреждениями средней тяжести.

Автоколонна шла с молодыми пограничниками, завершившими подготовку на учебном пункте в кишлаке Гульча на Памир. Её возглавлял капитан Евгений Ежуков. Старшим, на том злосчастном Газ-66, должен был ехать я, но перед самым отъездом меня, по просьбе начальник связи погранотряда Гущина В.Н., отозвали в Ош, чтобы подготовил и доставил на Мургаб необходимое, для строительства линии связи, имущество и материалы. Вместо меня старшим, назначили сержанта срочной службы. Когда они поднялись на перевал Талдык, то сержант остановил автомобиль, чтобы сфотографироваться на фоне невиданной красоты, и они отстали от колонны. Пытаясь наверстать упущенное время, водитель превысил допустимую скорость.

Почувствовав, что не справляется с управлением, начал тормозить, но торможение на гравийной дороге чревато последствиями. Автомобиль занесло вправо, в сторону ущелья, а затем бросило влево на скалу, а так, как скорость была высокой, то машину отрикошетило и она улетела в преисподнюю. Это произошло на повороте, за скульптурой винторогого козла.

Горы ошибок не прощают. С ними всегда необходимо быть на Вы.

Скульптура винторогого козла.

Фото из архива В.Сорокина.

Спустившись с этого перевала, мы попадаем в столицу Алайской долины–кишлак Сары-Таш.

к.Сары-Таш, Алайская долина и вечно седой Заалайский хребет.

Фото Павла Трофимова с сайта: http://ildarkm.narod.ru/lenin/peak/

В те годы долина была житницей киргизских и узбекских скотоводов. Она представляет собой высокогорную впадину, длиной около 190 и шириной до 25 км, расположенную на высотах 2500–3200 метров между Алайским и Заалайским хребтами. Здесь, даже в конце лета, благоухают травы, чего и в микроскоп нельзя увидеть на Восточном Памире.

Пастбища в Алайской долине. Фото с сайта: sport-tourism.narod.ru

По трассе от Оша до Сарыташа и обратно очень сложно проехать весной и осенью. Весной тысячные стада голодных и исхудавших за зиму овец бредут на пастбища Алая, а осенью, нагулявшие жира, возвращаются в Ферганскую долину. Их не обойти и не объехать. Встречному транспорту легче-постоял, отара прошла, и ты поехал, а едущие в попутном направлении водители проклинают все на свете. Справа, за кишлаком Сары-Таш, открывается изумительный вид на пик Ленина и многочисленные горные плато, где обычно разбивают свои лагеря альпинисты (для акклиматизации, в преддверии штурма этой 7134 метровой вершины).

Вид на пик Ленина из базового лагеря альпинистов. Фото с сайта: gorizontufa.ru

А дальше уже настоящая крыша мира–Памир, с трудными и опасными перевалами - неказистым Кызыл-Артом (h=4436 м), который от весны и до осени “плачет” глинистыми слезами, а местами просто “уползает” из-под ног. По нему тогда проходила административная граница между Киргизией и Таджикистаном. Вспоминаю, как проезжая по перевалам Кызыл-Арт и Ак-Байтал, я каждый раз ощущал, как болят и электризуются на голове волосы, а при расчесывании выпадали. С Кызыл-Арта дорога ведет в безжизненную долину реки Маркансу, которую называют-долиной смерти (или смерчей).

Маркансу. Фото с сайта:sport-tourism.narod.ru

Такого названия она заслуживает даже своим видом, а если сюда добавить непредсказуемую погоду и ветры, дующие как в аэродинамической трубе, то картина будет еще впечатляющей. Ощущение такое, что ты попал на невидимое, мистическое кладбище, от которого хочется быстрее и подальше уехать.

Затем пологий перевал Уйбулак (h=4278 м) и такой же спуск в высокогорную котловину с таинственным горько-соленым озером Кара-Куль (Чёрное озеро), размером 33 на 23 км., на одном из островов которого (о.Северный), в послевоенные годы, якобы, содержались бывшие власовцы, обустраивавшие дорогу Ош–Хорог. На берегу располагались одноименный кишлак, наша 5-я погранзастава, метеостанция и “головная боль” пограничников-радиотехническая рота войск ПВО. Помнится, как перед Новым 1968 годом, командование дивизии ПВО проводило в Фергане какое-то совещание командиров и замполитов радиотехнических рот. Кара-Кульские отцы-командиры к Новому году в подразделение не прибыли. А оставшийся молодой лейтенант, недавний выпускник училища, пошел на поводу у солдат и разрешил им отметить Новый год с пивом. Но где пиво, там и более крепкие напитки. Когда убаюканный лейтенант ушел в свой домик, то они заперли его дверь снаружи и наотмечались до поросячьего визга. Когда водка закончилось, пьяные солдаты ничего умнее не придумали, как пойти к продавцу местного магазина и с угрозами потребовать спиртного. Но получили то, что заслужили. Через 10-15минут к магазину прибыл вооруженный пограничный наряд, погрузил выпивох в кузов ГАЗ-66 и доставил в расположение роты. Там пограничники выпустили из домика ошалевшего лейтенанта и помогли ему навести элементарный порядок.

За озером Кара-куль, справа, перед твоим взором вновь предстает заоблачный пик им.Ленина (здесь он называется пик Ибн Сины, т.е.Авиценны), а слева пик Коммунизма (с 1998 г.пик Исмаила Сомони, h=7495 м).

Пик Коммунизма. Фото с сайта atrek.ru

Пики, словно убеленные сединой мудрецы, взирают на мирскую, у своих подножий, суету.

А если посмотреть в сторону границы, то на китайской территории, можно увидеть красавицу-гору Мустаг-Ату (h=7546 м).

Кара-Кульская котловина, лежит на отметке 4000 м. Здесь самое сухое место на Памире и сравнимо с климатом пустыни Атакама в Чилийских Андах. Вокруг какие-то неземные пейзажи. Пики и гребни белые, а склоны серо-желтые, оранжевые и коричневые. Сама котловина около 30-ти километров в ширину. Сверху видно, как по ней, словно привидения, резвятся смерчи и слышен свист холодного и сухого ветра. Вдоль тракта, в поисках пищи, бродят

немногочисленные стада очень интересных животных-яков (по местному кутасов).

Фото из архива

Е.Зубена-Нечаева

Эти животные здесь одомашнены. Они похожи на коров, но не мычат, а хрюкают как свиньи. Яки дают очень жирное молоко, из которого киргизы делают масло и замечательный напиток-айран. А также мясо, шерсть, а когда понадобится, то и свою шкуру.

Дойка яков. Фото с сайта: www.asad.uz

Мясо яка очень сухое и жёсткое. Но умелые руки киргизских женщин делают из него такой бешбармак, что пальчики оближешь в прямом смысле этого слова, ибо бешбармак означает - кушанье пятью пальцами. Я тоже с большим удовольствием кушал бешбармак, как и все местные жители. И честно скажу, мне понравилось. Перед едой всегда соблюдалась процедура мытья рук: хозяйка подходила к каждому из сидящих у достархана мужчине (женщины, совместно с мужчинами, за “столом” не сидели) с кувшином воды, пустой миской (тазиком) и полотенцем, иногда с мылом и поливала гостям на руки. После этого приступали к трапезе.

В 30-х годах пограничники, при несении службы, использовали яков, как в верховом, так и вьючном вариантах-для доставки различных грузов.

Верхом на яке.Фото с сайта: skitalets.ru

С десяток километров плоскогорья и подъём на величественный и грозный перевал Ак-Байтал (h=4655m), за которым начинается затяжной спуск в Мургабскую зону с её лунными ландшафтами.

Особенность этой равнины в том, что выше и ниже неё снега, а на самом плоскогорье снег редкий гость. Зато пронизывающие ветры и зимние морозы до минус 45 и более градусов, которые спокойно переносит человек, но не выдерживают отдельные вещи и предметы обихода. Кто служил в те годы на Мургабе, то наверняка помнит, завезенные в 1968 году в наш магазинчик, красивые болгарские чемоданы (три в одном) из искусственной кожи. Такой комплект купил и я. Но в феврале 1969 года с ним пришлось расстаться: из-за низкой температуры он потрескался, как стекло.

Подъем на Памир всегда, но особенно зимой, сопряжен с большими трудностями транспортного и физического свойства. Не каждый человеческий организм может выдержать высоту с очень низким давлением (480-487 мм.рт.ст.) и отсутствием достаточного количества кислорода. Вспоминаю, как к Новому 1969 году, автолавка попыталась доставить на Мургаб пару ящиков шампанского, но все бутылки с солнечным напитком взорвались еще на перевале Кызыл-Арт. Поэтому на Памире, в причитающихся случаях, употребляли спирт, кубинский ром или югославский виньяк (коньяк), ну и водку, куда же без неё. Эти напитки были на Мургабе в изобилии и это, зачастую, создавало известные проблемы.
В отряде существовало незыблемое правило, перед подъемом на высокогорье все молодые солдаты проходили акклиматизацию на умеренной высоте в к.Гульча, где дислоцировалась 2-я погранкомендатура (которой командовал прекрасный человек и офицер-капитан Смагин Владимир Иванович) и пограничный учебный пункт. Это было оправдано. Ибо были случаи, когда не прошедшего акклиматизацию пограничника, во избежание его гибели, приходилось, с полпути до Мургаба, посиневшего и в обнимку с кислородной подушкой, возвращать в г.Ош, как это было с одним из офицеров, присланным в разведотдел отряда из Рязанского или Калужского управления КГБ. Горная болезнь штука коварная и не каждому, даже физически сильному человеку, она по плечу. Ты вдыхаешь в лёгкие воздух, а присутствия его не ощущаешь. Начинаешь задыхаться. Я уже не говорю о головокружении.

И еще одна удивительная особенность памирского высокогорья: даже летом, играя в волейбол (бывало и такое) ты должен постоянно менять положение тела, ибо противоположная от солнца сторона мерзнет. Или видишь большой камень–с солнечной стороны он горячий как сковорода, а с противоположной на нём лёд или иней.
По прошествии многих лет, вспоминая службу на Мургабе (не легче она была и на Тянь-Шане), смею заверить, что все пограничники этих подразделений, за небольшим исключением, из-за одного лишь пребывания в тех условиях, были достойны награждения медалью “ За отличие в охране границы… “, а не только значками воина-спортсмена или классного специалиста, как это было тогда принято. Не многие знают, что на высотах, где дислоцировались погранзаставы, а это не ниже 3800 м над уровнем моря, вода кипит не при +100, а при +80 градусах Цельсия, а пища то готовится при +100. Автоклавов и скороварок в те годы на погранзаставах не было. Если варить вермишелевый суп, без предварительной прожарки всех ингредиентов на сковородке, то приготовишь сырое тесто с сырым мясом, сколько бы ты его не варил.
А медицинская помощь? Тогда в погранвойсках были лишь слабенькие вертолёты Ми–4, которые на Памир не поднимались и если кто внезапно заболел, то его спасение зависело от скорости движения автомобиля по горным дорогам и компетентности врача погранкомендатуры. Благо у нас тогда был универсальный врач–старший лейтенант Юрий Иванович Рощин.

В 1967г. он, с “ассистентом”, лейтенантом Женей Зубеном-Нечаевым, спас жизнь ефрейтору Григорию Пиклухе, которому, как мне представляется, впервые на Памирском высокогорье, сделали операцию по удалению аппендицита. При этом, в качестве,,наркоза”, использовали бутылку водки–полбутылки влив оперируемому “во внутрь “, а оставшейся помыли свои руки и инструмент. После операции, Пиклуху доставили в г.Ош, а через месяц он был уже в строю.

Фото из архива Е.Зубена-Нечаева.

Слева направо: Ю.Рощин; с-т Чинаров; Е.Зубен-Нечаев и Трухан-врач Мургабской райбольницы перед входом в медпункт комендатуры. 1967 г.

III

Погранкомендатура “Мургаб “

Штаб комендатуры и подразделения обеспечения (взвод связи и хозвзвод), а позже и маневренная группа, располагались небольшим гарнизоном в кишлаке, ныне г.Мургаб (h= 3847 м), Горно-Бадахшанской автономной области, Таджикской ССР, рядом с трассой Ош–Хорог.

Так комендатура выглядела вблизи.1968 г.

к.Мургаб и комендатура с высоты птичьего полета (с Пионерки).

На фото сам автор снимка-Е.Зубен-Нечаев.1968 г.

Рядом с кишлаком протекает река Аксу (ниже по течению она уже называется Мургаб, а еще ниже-Бартанг), которая питает водой небольшую ГЭС, с горем пополам вырабатывавшую электричество для нужд местных жителей и пограничников.

Вокруг Мургаба еще очень много неизведанного. Если смотреть из комендатуры в сторону аэропорта, который принимал раз в неделю или по погоде Як-40 из Душанбе, то за ним, на склонах гор, видна терраса, с которой есть входы в пещеры-выработки, где в далекие времена добывали серебро.

(Для справки: Начало освоению Памира положили известные Памирские походы полковника Михаила Ионова. В 1893 г. солдаты и казаки Памирского отряда, под командованием капитанов П.А. Кузнецова, (затем Василия Зайцова (не Зайцева) и техническим руководством военного инженера Адриана Серебренникова на месте впадения реки Акбайтал в реку Мургаб построили небольшую крепость под названием–Пост памирский. Это был земляной редут с двумя барбетами - насыпными площадками для пулеметов “Максим”- более правильное наименование - митральезы системы Максима Норденфельдта. Внутри редута стояли утепленные юрты (к концу 1893 г. были построены казармы), в которых размещались охотничьи команды 2-го, 4-го, 7-го, 16-го, 18-го и 20-го Туркестанских линейных батальонов, полусотня оренбуржцев 6-го полка и команда киргизских джигитов - всего 234 человека…С годами Памирский пост расширился, а его военное значение несколько уменьшилось, и он стал по названию одноименной реки называться городом Мургаб. Из статьи В.Германова ”Российский форпост на “Крыше мира”. Сайт: www.сары-кол.рф/publ/1-1-0-95).

В 1968 году в состав комендатуры входило Управление (Штаб), с подразделениями обеспечения и 5 пограничных застав.
Управление ПК-1 “Мургаб“:
1.Комендант–подполковник Ржевский Валентин Кузьмич - степенный и умудрённый опытом зубр пограничной службы;
2. Начальник штаба–капитан Сорокин Анатолий;
3. Заместитель по политчасти–постоянный командировочный на “большую землю” старший лейтенант Яковлев;

4. Заместитель коменданта по разведке–лейтенант Зубен-Нечаев Евгений Михайлович. Ныне известный Московский адвокат;
5. Офицер разведотдела-лейтенант Виктор Гончаров, которому частенько доставалось на орехи от коменданта, за постоянные поломки его автомобиля возле Тохтамышской метеостанции. Если принять во внимание, что в штате этой, самой большой метеостанции на Памире, было 19 симпатичных девушек и только двое мужчин, то о причинах поломок Газ-69, можно только догадываться;
6. Врач - старший лейтенант Рощин Юрий Иванович;
7. Начальник связи/командир взвода–лейтенант Полищук В.У.;
8. Старший специалист СПС–прапорщик Эминов Саитбек;

9. Фельдшер–ст. сержант сверхсрочной службы Анарбаев;

10. Командир хозвзвода–прапорщик Атабеков;

Оперативным обеспечением комендатуры занимался майор Валерий Жернасеков - старший оперуполномоченный Особого отдела КГБ.

В конце 1968 г. подполковник Ржевский В.К. убыл к новому месту службы в г.Ош, на должность командира в/ч 3333, а на его место прибыл выпускник академии им.Фрунзе, капитан Борисов Анатолий Филиппович–под 2 метра ростом, боевой, требовательный и строгий офицер. В 1970 году его сменил майор Неверовский Евгений Николаевич. В дальнейшем, оба они стали генералами, прошли испытание Афганистаном и с честью выдержали его.
Замполита Яковлева в 1970 году, сменил капитан Ежуков Евгений Лаврентьевич, замечательный офицер, поэт в душе и по жизни. Ныне преподаватель академии ФПС Российской Федерации.

К большому сожалению, не имею возможности выставить фотографии большинства офицеров. Их у меня просто нет.

Фото Е.Зубена-Нечаева.1969 г.На крыльце штаба (слева-направо):ст.л-т Куценко-нач. 2 п/з; л-т Полищук-нач.связи; л-т Гончаров-офицер РО; ст.л-т Махов-зам.нач 3 п/з; ст.л-т Гребенников-нач.1 п/з; ст.л-т Ткачёв-нач.5п/з; и кажется л-т Самойлов- мангруппа.

Жизнь на Памире можно описывать кратко–нелегко было. Или говорить бесконечно долго. Остановлюсь на золотой середине и скажу, что все плохое имеет свойства забываться, а доброе остается с человеком навсегда.

Пограничная служба на Крыше мира во все времена, начиная с царских, медом не казалась. Она требовала ответственного к себе отношения без скидок на высокогорье и проблемы скучноватого быта-без телевидения, театров, музеев и других благ цивилизации.

Все семейные и офицеры-холостяки, за исключением коменданта, жили в дощатых финских домиках, за забором комендатуры, но все время, как правило, отдавали службе.

Первая неделя моего пребывания на Мургабе ушла на обустройство выделенного жилья и знакомство с подчиненными. Еще месяц ушел на прием (у самого себя) имущества связи на заставах и на самой комендатуре. А затем наступили серые будни: составление боевых расчетов, планов работы и учебы; подготовка и проведение занятий; выезды на погранзаставы и на устранение повреждений линий связи, которые с завидной регулярностью выходили из строя, и ремонта радиостанций.

Если бы не такая занятость, то серый быт породил бы, не лучшего спутника в жизни-хандру. Но здесь открылись и свои плюсы. Постоянное общение с подчиненными позволяло лучше узнать проблемы, друг друга и достичь взаимопонимания.

Свои сложности были и у связистов, особенно телефонистов. Если на приемном и передающем узле в смене было, как минимум два человека, то за

коммутатором один. Ночью звонков было мало и ему приходилось постоянно бороться со сном. Зная эту службу не из теории, ибо когда-то сам дежурил на коммутаторе, я пошел на некоторые отступления от инструкций и разрешил телефонистам, кроме ремонта оборудования, заниматься различными поделками-резьбой и выжиганием по дереву, оформлением т.н. “дембельских” альбомов, чем особенно любили, да и сейчас, наверное, любят заниматься солдаты.

В конце 1967 года меня избрали депутатом Мургабского кишлачного совета.

Вместе с депутатским удостоверением, секретарь совета Сапарбай Егемкулов вручил мне изумительной красоты чайный сервиз, сине-бирюзового цвета, изготовленный к 40-летию ГБАО в 1965 году, который по неизвестной для меня причине не нашел своего обладателя ранее. Сервиз многие годы путешествовал со мной по границе, радовал глаз и грел душу и напоминал о друзьях-товарищах с такого далекого, но близкого сердцу Памира.

Конечно, депутатская нагрузка была номинальной, но приходилось решать некоторые вопросы и участвовать, как сейчас модно говорить, в протокольных мероприятиях. Но большей частью помогал начальнику местного узла связи ремонтировать аппаратуру и бытовые радиоприемники, которые, из-за частого перепада напряжения в сети, выходили из строя. Одновременно с ремонтом пограничной линии связи Мургаб-Тохтамыш и Ранг-Куль, мы устраняли повреждения и на линии связи районного узла. Благо она, на правах бесплатной аренды, располагалась на наших опорах.

1967 год запомнился приездом на Мургаб специального корреспондента газеты “Правда” Юлиана Семенова. Да, да, того самого, который написал сценарий нестареющего фильма “Семнадцать мгновений весны” (режиссер Татьяна Лиознова, консультант 1-й зам. Председателя КГБ СССР С.К.Цвигун), вышедшего на экраны 11 августа 1973 года и собиравшего миллионные аудитории телезрителей и не только в нашей стране.

1967 г.Юлиан Семенов и подполковник Валентин Ржевский на границе с КНР, у перевала Кульма. Фото Е.Зубена-Нечаева.

Его скромная и непринужденная манера поведения, эрудиция и умение увлечь своими рассказами и анекдотами покорили пограничников. Одна быль, рассказанная Семеновым, наверняка осталась в памяти его благодарных слушателей.

Перед поездкой на Памир Ю.Семенов побывал в г.Сайгоне, тогда столице Южного Вьетнама, освещая происходившие в этом регионе события. В то время, Соединенные Штаты Америки, как единственная “демократическая страна” в мире, пыталась внедрить “свою демократию” в Северном Вьетнаме, посредством ковровых бомбардировок, химического оружия и кассетных бомб.

Рассказывая о зверствах американцев во Вьетнаме, Семенов привел пример, как надо ставить на место зарвавшихся хамов. В одной из центральных гостиниц Сайгона проживали почти все иностранные корреспонденты, аккредитованные в этой стране. Обычно все они ужинали в гостиничном ресторане и одновременно делились друг с другом информацией, которую тут же сбрасывали в редакции представляемых газет и других ведомств, как свою и с большим трудом добытую.

Из советских корреспондентов в Сайгоне тогда был Ю.Семенов и молодой, невысокого роста корреспондент “Комсомольской правды”, над которым постоянно “подшучивал” здоровенный корреспондент американской газеты “Вашингтон пост”. Идя в ресторан, он, здороваясь с “комсомольцем”, сильно бил его по плечу, проговаривая: “Хелло, Иван!”, что было вовсе не смешно, а даже обидно и больно. Видя все это, Семенов посоветовал коллеге проучить этого янки. И они выработали план “возмездие”. В очередной раз американец, спускаясь в ресторан, подходит к “комсомольцу” и, произнеся традиционное “Хелло, Иван”, бьет его по плечу, а тот, со словами: “Хелло, Джон!”, наносит ощутимый удар кулаком в подбородок американцу. От неожиданности “Джон” отскочил в сторону и схватился за челюсть. С тех пор, здороваясь с “комсомольцем”, он уже не бил по плечу, а лишь, стандартно улыбался, произносил своё “Хелло” и легонько прикасался к нему рукой. Мораль–“против лома нет приема, окромя другого лома”. Янки - “демократы” понимают только язык силы.

Конечно, такие встречи с известными людьми, на Мургабе были очень редки. В основном мы, не избалованные плодами цивилизации, выходные проводили за просмотром, не один раз виденных фильмов, ходивших по кругу: комендатура - заставы и обратно, или занимались тем, что кому по нраву. Иногда офицеры-холостяки собирались у меня или Жени Зубена-Нечаева, в узком кругу. Если же в кишлачный магазин привозили пиво, что было очень редко, ибо местные жители его не пили, то круг становился шире. Помнится, весной 1968 года, кажется, Валера Жернасеков заказал 50-ти литровую бочку пива. В условиях секретности, чтобы не знал строгий комендант, мы доставили её в мой домик. Но здесь возникла другая проблема - никто из нас не знал, как бочку вскрыть, ибо понимали, что на высокогорье пробка может вылететь из неё, как из пушки. Долго мы чесали затылки и приняли решение-аккуратно выбить пробку с помощью топора и колышка, а в отверстие, для контролируемого слива пива, вставить шланг от стиральной машины. Когда всё было готово, я осторожно приступил к операции “вскрытие”. За несколько минут пробку утопили, и пиво со свистом вырвалось на свободу. Но разгуляться мы ему не дали, а заставили бежать через шланг в приготовленные ёмкости. Грохот, шум и хохот привлекли чьё-то внимание, и к нам направили подполковника Ржевского. Только мы опорожнили бочку и приступили к разливу пива по стеклянным банкам, как появляется Валентин Кузьмич. Наступила пауза, как в “Ревизоре”, но её разрядил сам комендант: “А я думаю, что вы такое делаете, оказывается ничего? Ну, что, хорошее пиво?”. Ему налили солдатскую кружку, он выпил и оценил, что пиво тоже ничего. Тогда мы выделили на его семью еще трехлитровую банку и командир, предупредив, чтобы мы не слишком увлекались напитком, ушел домой. Это пиво, как скоропортящийся продукт, распределили среди офицеров и в течение суток, под соленую горбушу и кету, которой у нас было пруд-пруди, с удовольствием “уничтожили”.

На Мургабе сбылась моя заветная мечта, научиться играть на семиструнной гитаре. Она родилась в1963 году, когда я услышал песни под семиструнку, в исполнении моего друга из Днепропетровска Алексея Панченко в эшелоне, катившим нас-призывников на границу, в далекий Казахстан. До Памира я знал несколько аккордов и на гитаре лишь бренчал. Заниматься игрой серьёзно не позволяла занятость по службе и учёба. А здесь, долгие вечера и хорошие учителя-гитаристы быстро принесли свои плоды. Я стал не только играть, но и сочинять песни, которые из-за незнания нот, записывал на свой портативный магнитофон “Романтик-М“. Солдатам нравились исполняемые мною цыганские романсы, памирский вариант грустно-романтической песни “Полярная звезда”, в которой рефреном звучат слова Памир, Мургаб и Акбайтал:

Дата добавления: 2015-10-16