Помощник, жена и друг

Прошло два года с тех пор, как мы основали МсМ. Я ехал с моими новыми друзьями Эдом, Энид Скретч и их дочерью Дарлин на встречу в Сан-Франциско. Их дочь, светловолосая девушка (я предположил, что ей было лет двадцать) сидела в углу на заднем сидении. Она молчала и казалась даже враждебно настроенной. На ней было платье с мрачным коричнево-черным рисунком. За свои двадцать семь лет я встречал много девушек, но эта казалась чересчур консервативной.

Снова и снова я ловил себя на том, что посматриваю на Дарлин. У нее были красивые золотистые волосы, и она излучала неуловимое обаяние. Она же вовсе не обращала на меня внимания и не разговаривала с родителями, как будто в их отношениях была легкая натянутость.

— В этом ресторане, Лорен, великолепный шведский стол, — сказал отец Дарлин, когда мы подъезжали к ресторану «Диназ Шэк».

И он был прав. Мы прошли вдоль длинных сервированных столов, ломившихся от вкусных блюд, и приступили к еде, время от времени прерывая затянувшееся молчание короткими фразами.

— Что такое «Молодежь с Миссией»? — неожиданно спросила Дарлин, глядя прямо на меня своими голубыми глазами.

— Видите ли, я... то есть мы... хотим увидеть «волны» идущих по миру молодых миссионеров. — Больше мне нечего было добавить.

Отец недавно был у Далласа и Лерри в Либерии и привез оттуда хорошие вести. У них все было отлично, они строили дорогу через джунгли в колонию для прокаженных, а также ходили в отдаленные деревни и рассказывали людям о великом Боге, Который сотворил всех нас. Я поделился с Дарлин своими мыслями о волонтерской программе, которая даст возможность ребятам во время каникул помогать опытным миссионерам. К моему удивлению, Дарлин заинтересовалась моим рассказом.

— Сколько добровольцев вы уже отправили?

— Десять, — ответил я упавшим голосом.

Цифра действительно была ничтожно мала. До сих пор я переезжал с места на место в поисках добровольцев, и, тем не менее, у меня уже был штат из двух человек: Лорейн Титж пожилая женщина и миссис Овертон. Два сотрудника и горстка добровольцев. Не очень впечатляет.

— Замечательная идея, не так ли, дорогой? — спросила мужа миссис Скретч, стараясь выручить меня.

Отец Дарлин кивнул в знак согласия и пошел оплатить счет. Вчетвером мы вернулись в церковь Эда Скретча. На парковочной площадке был только мой оливковый «фольксваген-жук» и еще чей-то черный «форд» 1939 года выпуска.

— Чья это машина? — спросил я Дарлин, показывая на автомобиль.

— Моя! — ответила она. — Конечно, она не такая быстрая, как птица, поэтому я называю ее гусыней!

Да, эта девушка неробкого десятка. Я вышел из автомобиля, чтобы открыть заднюю дверь, а пока обходил машину, то заметил как Дарлин бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида и поправила прическу. Выходя из машины, она «случайно» слегка меня задела, а я вовсе не возражал.

Дарлин не спешила уезжать вслед за своими родителями. Прислонившись к ее щегольскому черному Форду, мы проговорили до обеда. Был чудесный калифорнийский день; с Тихого океана дул легкий бриз. Дарлин рассказала мне, что работает медицинской сестрой.

Все в роду Дарлин были проповедниками и миссионерами из Ассамблеи Божьей. И, тем не менее, она промолчала, когда я сказал, что надеюсь увидеть тысячи молодых людей на миссионерском поприще.

— Наверное, не все христиане имеют призвание. А ты как считаешь, Лорен? — наконец спросила она. — Ведь все не могут быть проповедниками.

— Да, все не могут быть проповедниками, но у каждого христианина есть призвание, — я сделал паузу, а потом добавил, — или у каждой христианки, Дарлин. И нужно повиноваться этому призванию, как бы ни пытались сбить тебя с этого пути.

Опять тишина. Где-то недалеко кричали дети, играя в мяч. Мне очень не хотелось обидеть эту девушку. Наконец, она сказала, улыбаясь:

— Ты совершенно прав, Каннингем!

Она мне определенно нравилась. Никакого жеманства. Вдруг мне почему-то вспомнился Тадж Махал.

Я с радостью вернулся в Южную Калифорнию, чтобы встретить Далласа и Лерри, которые прилетали после года пребывания в Либерии. По дороге из аэропорта я внимательно слушал их рассказ. Лицо Далласа светилось от волнения, когда он рассказывал мне о строительстве дороги и евангелизационной работе по выходным дням. Эта работа, как он сказал, стала самым важным событием в его жизни.

Я попрощался с ними уверенный, что независимо от того, чем бы Даллас и Лерри ни занимались в жизни, они всегда будут знать, что сделали свой вклад в распространение Евангелия по всему миру. Итак, наша первая попытка была успешной. Первые добровольцы справились со своей задачей. Но я знал, что впереди нас ждут более трудные задачи.

Возвращаясь домой, я вспомнил один необычный случай, произошедший со мной в Африке задолго до поездки туда Далласа и Лерри. Я приехал в деревню, куда еще не ступала нога миссионера и был первым человеком, принесшим послание Иисуса. Когда я через переводчика рассказал старому вождю местного племени о том, что Бог отдал Своего Сына, чтобы спасти мир, он важно кивнул в знак согласия. Я видел, как старый вождь и другие старейшины, собравшиеся вокруг костра, глубоко задумались над услышанным.

Спустя несколько недель я поднялся на борт самолета, улетающего из Конго. Выглянув в иллюминатор, я увидел тонкую струйку дыма от вечернего костра, поднимавшуюся над деревней, подобной той, в которой был я. А затем я увидел еще одну и еще... Повсюду, до самого горизонта, виднелся дым деревенских костров. Грандиозность поручения, данного нам Иисусом, — идти по всему миру и проповедовать Енвагелие каждой твари — нашла отображение в сотнях деревенских костров в полумраке далекого африканского неба.

Даллас и Лерри вернулись в Бейкерсфилд. А я — снова был в дороге, и все чаще вспоминал золотоволосую девушку в мрачном платье. Я позвонил Дарлин, она ответила мне довольно дружелюбно, но по-прежнему сдержано. Позже я позвонил ей снова и даже написал, но мы никак не могли найти возможность встретиться. Наконец, я решил взять дело в свои руки. Узнав, что Дарлин передумала лететь в Лос-Анджелес навестить тетю, я позвонил ей.

— Дарлин, — сказал я, — мне надо увидеться с тобой. Мой самолет вылетает из Сан-Франциско в пятницу в восемь часов. Я буду ждать тебя в аэропорту Лос-Анджелеса. Если ты не придешь, я полечу туда, где будешь ты.

Вот так, спустя несколько дней, состоялось наше первое настоящее свидание. Дарлин выглядела очень красивой в своем желтом костюме, ее волосы были аккуратно уложенными. Однако, поведение оставалось прежним. Я не знал, как себя вести с ней: я испытывал счастье находиться рядом с ней, но в то же время понимал, что она что-то скрывала от меня.

Четвертое свидание мы с Дарлин провели на вершине, с которой открывалась чудесная панорама Лос-Анджелеса. Огни вечернего города переливались, подобно драгоценным камням на черном бархате. Дарлин поначалу попыталась сесть на заднее сидение, а не рядом со мной.

— Дар, — я назвал ее уменьшительным именем, — может быть, тебе нужно кое-что мне рассказать?

Она посмотрела на меня и сказала:

— Ты хороший друг, Лорен. Ты такой...

— Ты собираешься сказать «нет»?

— Лорен, помнишь, ты говорил, что никому нельзя позволять становиться на твоем пути следования за Богом? У меня был этот некто (мое сердце порадовалось при коротеньком слове был). Его зовут Джо.

Глядя на сияющие огни города, она неторопливо рассказывала мне свою историю. В девять лет Дар получила видение об азиатских детях. Ее сердце говорило ей, что это был призыв — она должна стать миссионером. Но прошло четырнадцать лет, и она влюбилась в Джо, которого вовсе не интересовало миссионерское служение. Тайком от родителей Дар собиралась выйти за него замуж, отодвинув свое призвание на задний план.

— Мои родители почувствовали, что что-то не так, и заволновались, поэтому отец настоял на том, чтобы я поехала с ними в ресторан «Диназ Шэк» в тот день. Они надеялись, что я познакомлюсь с кем-нибудь и выброшу из головы Джо. Я очень рассердилась, но все же решила сделать минимальную уступку родителям: просто быть вежливой. И я надела то ужасное платье!

Я рассмеялся. Она улыбнулась и продолжила рассказ. Мои слова о повиновении Божьему призыву убедили ее в том, что ей необходимо прекратить обманывать себя. В тот же вечер она стала пред Богом на колени и пообещала порвать с Джо.

— Я сказала Господу, что буду идти за Ним, чего бы мне это ни стоило! Я останусь старой девой-миссионеркой, если на то будет Его воля.

Я попытался прервать ее, но она продолжала:

— Я попросила Бога освободить меня от любви к Джо. На следующий день произошел удивительный случай:

Джо позвонил ей, чтобы узнать, что произошло накануне вечером в 10:30. Он сказал, что в это время он внезапно почувствовал, что потерял ее.

— Но Дар, — сказал я, когда она закончила свой рассказ, — ответь мне откровенно. Бог на самом деле сказал тебе не выходить замуж, или ты сама это придумала?

Ее молчание сказало мне, что я попал в точку. Она решила, что служение Богу в качестве миссионера исключает вступление в брак. Теперь я понял, почему она держалась на расстоянии.

Я твердо верил, что мы оба были призваны служить миссионерами. Ее мужество и жизнерадостность не оставляли сомнений в том, что она с легкостью сможет переносить тяготы моей кочевой жизни. Но сможет ли она подружиться с моей семьей? Поладит ли с мамой?

Во время нашей следующей встречи я повез Дар к своим родителям — в дом, где в течение двух лет моя спальня служила нашим первым офисом. Идя мимо кактусов и юкки к входной двери, я заметно нервничал, думая, как пройдет встреча. Как Дар отнесется к маминым колким замечаниям, смирится ли с тем, что они сильнее ее острот? Понравится ли она маме?

Отец и мама встретили нас у двери. Огромная фигура отца закрывала весь дверной проем. Мама смотрела на Дар, своими черными глазами, откровенно разглядывая ее с ног до головы.

— Ну, здравствуйте, юная леди! — прогремел отец, протягивая свою большую руку.

Мама не сказала ни слова. Я затаил дыхание. А затем... случилось наихудшее.

Мама сначала ощупала руки и плечи Дар, а потом выпалила:

— Ты такая костлявая... и юбка у тебя слишком короткая!

— Я не костлявая, и юбка у меня не короткая, — мгновенно парировала Дарлин. И с усмешкой добавила: — Как поживаете, миссис Каннингем?

Дарлин протянула руку, ее голубые глаза блестели. Секунду она так стояла, глядя на насторожившуюся маму. Затем мама подала свою руку, громко рассмеялась и обняла Дар. Я выдохнул. Я нашел девушку, которая могла противостоять маме — и любить ее тоже!

Следующие несколько недель подряд мы летали друг к другу из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и обратно. Через четыре месяца после нашей первой встречи, накануне Рождества, мы с Дарлин сидели на белых изящных металлических стульях и наслаждались слоеным пирогом в ресторане «Бламс» в Сан-Франциско.

— Дарлин, я хотел бы провести остаток своей жизни с тобой. Она что-то пробормотала и сменила тему. Позже я попытался еще раз:

— Я серьезно, Дар. Я прошу тебя выйти за меня замуж! На этот раз она ответила:

— Мне нужно подумать! — а затем быстро добавила, — Я уже подумала. Да!

Я обнял ее и поцеловал. Бог дал мне спутницу, и мое сердце наполнилось радостью!

Через три недели в день ее рождения, 5 января 1963 года, я подарил ей кольцо с бриллиантом, и мы назначили день свадьбы — 14 июня. Занятые построением планов совместной жизни, ни я, ни Дар не знали, что скоро нам придется столкнуться с главными задачами Божьего водительства. Нам предстояло четко услышать от Бога об уникальном служении, которое Он приготовил для каждого из нас.

Дата добавления: 2015-10-13