Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 10. Fuckты биографии

Читайте также:
  1. БИОГРАФИИ КЛАССИКОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ
  2. Из биографии Героя.
  3. ПРИМЕР ЗАПОЛНЕНИЯ БИОГРАФИИ

Утром от Максима приходит смс с предложением пообедать в кафе «Пушкинъ» и обсудить интервью. Разумеется, я соглашаюсь. Мне не терпится приоткрыть дверь и заглянуть в его жизнь, пусть даже через замочную скважину. Мое утро начинается с Нино Катамадзе, крепкого кофе и солнца, льющегося в окно… Я танцую обнаженная по квартире, собираясь на встречу, и улыбаюсь наступающему дню. Я не знаю, что он принесет, но мне кажется, что это будет нечто потрясающее… В последние дни моя чуткая любовь к миру приобрела еще более яркие оттенки. Я замечаю мелочи, которых не видела раньше, более остро на них реагирую и создается ощущение, что я чувствую мир всей кожей, каждым атомом тела и души.

Иду по Тверской улице, заглядывая в витрины магазинов, обнимаю взглядом любимые дома, их привычную и родную красоту, среди которой выросла. Я помню эти дворы, переулки, крыши… Я обжила их, как голубь, еще в детстве. Это мой дом. Эти сталинские здания кажутся мне не построенными, а самостоятельно выросшими из земли и потому естественными в отличие от современных зеркально-убогих собратьев, чужеродных пасынков от архитектуры.

Прихожу на десять минут раньше, но Максим уже сидит за столиком и общается с коммуникатором. Он жестом указывает на меню и показывает пальцами «две минуты».

Выбираю из меню «Telnoye – изъ рыбъ речныхъ тельное, до рыхлого фаршу тяпанное, передъ отпускомъ съ обеихъ сторонъ сжаренное» и бокал «Шато О-Бельянъ Антръ-Меръ (белое)». Мне нравится их ресторан со старинной русской дворянской кухней и вся атмосфера этого заведения. Максим предпочитает мясо и красное вино, поэтому заказывает филе миньон и итальянское красное Бароло «Дзонкера». Официанты вышколены, предельно внимательны, но не докучливы, поэтому мы можем спокойно поговорить.

Когда официант отходит, Максим протягивает мне очередную флешку и распечатку интервью для ознакомления. Я быстро пробегаю глазами ответы и взглядываю на него.

– Можно будет тебе задать еще несколько вопросов, не для журнала?

– Попробуй, если я сочту их уместными, отвечу.

– Мне очень хочется узнать, в какой семье ты рос, кто твои родители, во что ты любил играть маленьким, как понял, что ты доминант и что привело тебя к таким практикам…

– Ну что ж… Мой отец сначала был видным партийным деятелем, а потом стал владельцем успешной строительной компании, мать – кандидат наук, преподаватель университета, специалист по французской поэзии эпохи романтизма, одним из основателей которой был Теофиль Готье. Наиболее известное имя поэта той эпохи – Бодлер. Отец по сути человек довольно простой, очень хотел, чтобы в доме все было по высшему разряду, поэтому в семье царил строгий распорядок для всех: завтрак, обед, ужин – четко по расписанию и для всех членов семьи одновременно, за редким исключением. Образованию уделялось много времени, и ко мне всегда приходили частные учителя: по французскому и английскому языкам и математике. Русским языком и литературой я занимался с матерью. Отец настоял, чтобы я еще ходил в секцию бокса, потому как полагал, что я должен уметь постоять за себя. Считал, что это выработает силу моего характера и упорство в достижении цели. Сначала мне все давалось с трудом, я рос довольно болезненным и хилым ребенком, так что процесс закалки проходил медленно и с перерывами на простуды, растяжения связок и другие травмы. Когда я научился драться и сумел поставить себя среди своих сверстников в школе и во дворе – начал собой гордиться и понял, что стать сильным, – правильно. Это помогает быть лидером, закаляет характер и выдвигает тебя на одно из первых мест в жизни. И я благодарен отцу за эту довольно суровую науку. Моя мать считала, что человеку надо культурно развиваться, интеллект помогает в жизни не меньше, чем умение махать кулаками, поэтому неусыпно бдила за моими другими успехами. Конечно, жесткий и неусыпный контроль меня порой раздражал, но ослушаться было немыслимо, поэтому я набирался терпения и ждал того момента, когда смогу жить самостоятельно. Учитель по боксу прочил мне спортивную карьеру, но родители решили, что это ни к чему, и я с ними согласился. Мой выбор института отцу категорически не понравился, поэтому, чтобы угодить ему, я учился сразу на двух факультетах разных университетов: менеджмента и психфак. Свободного времени почти не оставалось, поэтому большинство студенческих пьянок и загулов прошли мимо. Может, именно поэтому девушки обращали на меня пристальное внимание и всячески пытались понравиться. Сходив на пару вечеринок и увидев, что там все отдаются всем и в общаге творится чуть ли не свальный грех, я сделал вывод, что подобные мероприятия меня не устраивают. Мне скучно и омерзительно. Как-то раз, на одной из лекций, я приметил симпатичную девушку. Она тоже довольно часто посматривала в мою сторону. Через несколько дней, выходя из аудитории, мы столкнулись, и я уронил книжку. Она быстро опустилась на колени, подняла ее и протянула мне. Я стоял, смотрел на ее коленопреклоненную позу и чувствовал сумасшедшую эрекцию. Мы стали встречаться. Ее звали Лиза. Она отдавалась мне с готовностью в любое время, в любом месте. Скоро мне это прискучило. Я попытался закончить отношения, но она печально и неотступно следовала за мной по пятам всюду. Я стал прилюдно целовать других сокурсниц, назначал им свидания – ничего не помогало. Казалось, у Лизы совершенно нет гордости. Однажды в раздевалке я подошел к ней и спросил, сколько это может продолжаться. Она разрыдалась, сползла на холодный мраморный пол, обняла мои колени и ответила, что не сумеет без меня жить. Я отвесил ей пощечину, а потом грубо взял ее прямо там, благо, что на дворе стояла зима, и за многочисленными куртками и шубами нас не было видно. Наслаждение внезапно оказалось непередаваемо сильным, и наши взаимоотношения перешли на новый уровень. Я унижал, трахал, доминировал – Лиза подчинялась. Любви и ласки в тех отношениях не существовало. Понемногу мне стало надоедать и это. Я посмотрел «Историю О», «Последнее танго в Париже», «Эммануэль», «Девять с половиной недель», «Пианистку» и другие фильмы. Исподволь приходило осознание, что мне нужны отношения подобного плана, просто секс неинтересен. Я потихоньку расспрашивал друзей и знакомых и как-то раз пришел в салон-квартиру мадам Венеры, где и познакомился с БДСМ-культурой. Она научила меня многому. Я экспериментировал, пробовал различные воздействия и выбирал наиболее понравившиеся. Критерием служило возбуждение от тех или иных практик. Я испытывал их и на своей шкуре, пытаясь понять возможную меру, грань, за которую переходить не стоит. Не приверженец боли, я, тем не менее, осознал, как можно переключить мозг так, чтобы он посылал сигналы удовольствия вместо негативных ощущений. Через некоторое время я привел туда Лизу и благополучно сдал ее на воспитание Венере, которая, вымуштровав, пристроила ее одному из доминантов. Сейчас она живет со своим хозяином в Париже. Мы иногда переписываемся, и она благодарна мне за случившееся. Она изначально была сабмиссивом, нуждавшемся именно в таких отношениях, – Максим выпил глоток вина и принялся за еду.

Я последовала его примеру, обдумывая рассказ.

– Твои родители знают о твоих увлечениях? – не удержалась я от вопроса.

– Мать не знает, отец – догадывается, но мы с ним не обсуждаем мою личную жизнь, равно как и его. Как ты понимаешь, у него тоже иногда случаются другие женщины, но дом – это святое. Туда не приносится ничего, что происходит за его периметром.

– Отец не обижается, что ты на него не работаешь?

– Я работаю и на него тоже, только вроде как на полставки. Живу двойной жизнью. Я в курсе всех дел и в любой момент могу заменить отца, если будет такая необходимость, а пока занимаюсь тем, чем хочу.

– У тебя сейчас есть сабы?

– Да. У меня есть две девочки, которым я снимаю квартиры и знаю, что они в любое время по моему желанию, будут готовы к моему визиту.

– Тогда зачем тебе я?

– Скажи, ты любишь пробовать новые блюда или вина? Их необычный вкус радует тебя? Любишь смотреть фильмы, которые раньше не видела, если они интересны и доставляют удовольствие? Постигать женщину всегда увлекательный процесс, так же как познавать жизнь во всех ее проявлениях. Ты разочарована?

– Нет. Пожалуй, нет. Мне тоже интересно познавать тебя. И себя. Ты даешь мне эту возможность, впрыскиваешь дозу адреналина в мою кровь, отчего жизнь становится ярче и динамичнее. К тому же я всегда могу отказаться и уйти.

– Совершенно верно. Но пока ты этого не делаешь.

– Познание моего внутреннего Я – насущная необходимость в данный момент, а инструмент мне подбросила судьба.

– В жизни человека время от времени случаются разные душевные травмы. Если с ними не работать, они начинают мешать жить. Сейчас ты пытаешься справиться с ними, осознать их и избавиться. Ты довольно сильная женщина, и именно поэтому тебе необходимо уравновесить эту силу некоей долей сабмиссивности. Нельзя постоянно чувствовать себя в напряжении, иногда нужно расслабиться, понять, что бразды правления можно отдать, и, оттого что ты не рулишь кораблем, он не пойдет ко дну.

– Все же у меня возникло чувство ревности, когда ты сказал о своих девочках. Мне неприятно знать, что у тебя есть кто-то еще.

– У тебя тоже есть муж. Люди – по натуре собственники и предпочитают, чтобы все принадлежало им, но это иллюзия. Помнишь, у Булгакова в «Мастере и Маргарите» фразу: «Вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими, и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас… кхе… кхе… саркома легкого…». Мы смотрим на мир через очки многочисленных иллюзий, смешных представлений, придуманных нами самими законов и социальных соглашений, потому что на самом деле боимся свободы и всего, что она несет. Свобода – это не только дар, для некоторых это проклятие, тяготеющее, как дамоклов меч. Свобода означает приятие не только того, что нам нравится, но и того, чего мы боимся. Непредсказуемости, например. Рамки, любые рамки помогают выжить людям слабым, бесхарактерным. Им нужны устои, традиции. В этом плане меня можно назвать анархистом. – Максим усмехнулся. – Ладно, думаю, тебе на сегодня информации достаточно. Когда закончишь интервью, дай мне посмотреть. Кстати, скоро намечается одна интересная БДСМ-вечеринка на природе – «Fishing». Рыбалки там, разумеется, не будет, но шашлыки, интересные номера, придуманные участниками, обещаю. Если надумаешь, возьму тебя с собой. Думаю, тебе будет полезно и любопытно пообщаться с теми, кто туда приедет.

– Мне интересно, считай, что я надумала.

– Вот и славно.

Максим расплатился и потянул меня в подвал, к кабинкам с надписью WC. Увидев, что никого нет, он втолкнул меня в помещение и запер дверь.

– Подними юбку, – хриплым голосом произнес он.

Я подчинилась. Каково было мое удивление, когда вместо того, чтобы заняться со мной сексом, он вытащил из портфеля веревку и стал обвязывать ее вокруг моей талии, а потом пропустил через промежность и плотно закрепил.

– Вот так… Опускай подол. Не снимай, пока можешь. Ходи с ними. Почувствуй…

Мы вышли на Тверской бульвар. Ощущение веревок под сарафаном сказалось таким адреналином, внезапно впрыснутым в кровь, какого я не ожидала. Мы попрощались. Каждый шаг возбуждал меня все больше. Чудилось, что веревки просвечивают через ткань, и каждый проходящий догадывается об их наличии на моем теле. И вместе с тем, это была тайна, о которой знали только двое. Я не понимала: идти мне домой, ехать куда-то, например к Соне, или придумать что-то еще… О мою плоть трутся суровые нити, жаля и целуя ее одновременно. Они сжимают ее, скользят, обжигают. Немыслимые ощущения. На моем лице расцветает загадочная улыбка. Пританцовывая, направляюсь в сторону дома: делить это с кем-то, пусть даже с Соней, я не желаю. Тело горит огнем, губы просят поцелуя, мышцы лона сжимаются, сигнализируя о необходимости секса… Я невольно трогаю веревки через шелк и отдергиваю руку в испуге – нельзя, чтобы заметили прохожие. Боже мой, Максим плавит мое тело и мозг, как июльское солнце эту землю и асфальт под ногами. Я произношу имя Бога всуе, да. С моим отсутствием смирения, кучей грехов, включая прелюбодейство, разве я могу хоть на какую-то помощь претендовать? Меня можно только предать анафеме, закидать камнями, но кто виноват в том, что я такая? Слабая, измученная, запутавшаяся?

Я наконец признаюсь себе в том, что рядом с Максимом чувствую себя спокойно. Мне хочется преклонить колени и ткнуться в него головой, подставить ее под широкую ладонь, чтобы получить порцию столь необходимой, пусть и немудрящей ласки. Потому что без него я начинаю дрожать, и холод подступает к моему сердцу, без него все пусто и мир не имеет красок, он становится черно-белым. Чудовищная зависимость подарила мне ощущение жизни. Неважно, что будет потом. Главное, что сейчас я есть, и я жива и пульсирую от твоих прикосновений. Сорванный полевой цветок завянет, но и оставшийся на своем черенке, уходящий корнями в землю тоже не вечен. Лучше сгореть, подлетев близко к солнцу, чем вековать в вечной мерзлоте Антарктиды. Он говорил о свободе. Я понимаю. При всей своей зависимости я понимаю, что сейчас более свободна, чем когда-либо, потому что отринула условности, открыла глаза на свои беды и проблемы, на травмы, нанесенные мне близкими. Пора выбросить на помойку опись обид, разорвать этот реестр. Ведь именно сейчас я просто живу, не заглядывая за порог смерти, не боясь ее и не просыпаясь с воплями в холодном поту от непереносимого ужаса. За пару месяцев до встречи, мне приснилось, будто я нахожусь в гостях с бывшим мужем и сыном у моей подруги, на берегу моря. Внезапно вздымается огромная грязно-бурая волна, готовая смыть, поглотить и дом, и всех находящихся внутри. И я просыпаюсь. Возможно, это было предвестие? Предвестие того, что мою размеренную жизнь смоет цунами и ничто уже не будет, как прежде? Некоторое время назад я молила тогда еще супруга о венчании в церкви. Кто знает, вдруг мое подсознание уже тогда понимало, что все степенное благополучие может рухнуть в любой момент? Он отказался, потому что не захотел креститься. Я не настаивала. В таких делах пытаться поставить на своем глупо и неправильно, даже когда все рассыпается прахом.

После истории с мамой и бабушкой, ко мне опять вернулся страх смерти. Я стала бояться засыпать, всячески оттягивая этот момент, к тому же меня начала мучить тахикардия. Громкое биение сердца, отсчитывающего минуты и секунды жизни с жесткой неумолимостью, пугало. Я неподвижно лежала на правом боку иногда до самого утра (на левом из-за сердца неудобно и тяжело) и перебирала мысли, события дня, картинки прошлого… Каждое засыпание сродни маленькой смерти: я не знаю, проснусь ли утром, ведь сердце вполне может остановиться. Я не умею контролировать сны, редко их помню, когда просыпаюсь, а значит, во сне я беспомощна. Вполне возможно, что я боюсь смерти, потому что на самом деле боюсь жизни, того, что она может еще преподнести. Вдруг я не выдержу, сломаюсь, сойду с ума, не буду осознавать, кто я и где, потеряю свою личность? Мы все – живые мертвецы, потихоньку гниющие заживо, разлагающиеся каждый день и час от рождения до смерти… Я засыпала без страха, только выпив несколько рюмок коньяка, и стала бояться, что могу превратиться в опустившуюся безвольную алкоголичку.

Максим открыл мне меня, переключил мое сознание, и страх куда-то исчез. Он показал мне, как я могу любить себя, свое тело, любить этот мир. В каком-то смысле он мой первый мужчина, до него не было никого. Я не хочу помнить. Я чистый лист, ждущий иероглифов писца, наклонившегося над девственной белизной и готового выводить тушью сакральные знаки.

Прихожу домой, снимаю майку и юбку и ложусь в позу эмбриона. Мне хорошо. На мне только его веревки. Я трогаю их в промежности и вдыхаю свой запах, оставшийся на пальцах. Он будоражит. Я не чувствую стыда. Ведь это я. Это мое тело, плоть. Когда я ранюсь и из меня течет кровь, стеснения нет, почему же тут надо поддаваться условностям и краснеть за то, что природа сотворила меня такой: живой, страстной, нуждающейся в наслаждении?..

От забытья меня пробуждает звонок. Это Фил. Он неподалеку и хочет зайти в гости. Соглашаюсь, я всегда рада его видеть. Быстро натягиваю сарафан. Он приходит с бутылкой вина и моим любимым сыром дор-блю. Как всегда элегантный, с дорогим шейным платком, пахнущий мускусным запахом от Серж Лютенс.

– Дорогая, ты сегодня какая-то стра-а-нная, – произносит он. – Ну рассказывай.

– Фил, ничего особенного, просто очередной роман, – я таинственно улыбаюсь.

– Опа, – удивляется он, – ты же вроде только вот страдала, аки мученица…

– Ммм… стерлось и быльем поросло. Я познакомилась с таким мачо, что даже не знаю, как и рассказать.

– Солнце мое, мачо все дурно пахнут, от них разит потом, и они еще редко моются. Ты про это?

Я расхохоталась.

– Нет, про другое. Только не удивляйся. Он садист. В прямом смысле слова. Занимается БДСМ-ными практиками. Я у него интервью брала, как у известного психолога.

– Мать, ты с какого дуба рухнула? Тебя кто-то головочкой об стенку приложил? – Фил смотрит на меня с беспокойством.

– Головочка у меня своя дурная, ты же знаешь, – отшучиваюсь я.

– Ой, вот только не надо мне тут ля-ля… Ты, наоборот, всегда такая правильная, мамашка и кормилица в одном лице, а тут понесло… Не боишься, что он что-нибудь не то сотворит?

– Пока не творил. Посмотрим.

– Он привязывает тебя и бьет кнутом?

– Фил, угомонись, все в порядке. Лучше расскажи, что у тебя.

– Угомонись-угомонись… Смотри какая… Ну ладно. Слу-ушай, я тут чувствовал себя дурак дураком. Короче, был у меня приятель, мы потом расстались и тут случайно встретились в клубе. Угар-мугар, виски-шмиски… Поехали к нему, я его чпокнул, все хорошо, все довольны. Утром расстались. Понятное дело, на работу, туда-сюда… Звоню ему через день, трубку не берет. Видел же, скотина, звонок. Мог бы перезвонить. Выдерживаю паузу. Не звонит. Я в шоке. А у него день рождения был вчера. Думаю, ну ладно. Позвоню-поздравлю, подарочек передам, духи, там, какие… Подходит к телефону. Я ему: «Дорогой, с днем рождения, всех благ, бла-бла, давай увидимся». Он мне отвечает: «Извини, не могу, работы много, даже сейчас поеду на деловую встречу». А я слышу, он там с кем-то ржет. Ну, попрощались, типа, и я стою как оплеванный и чувствую себя использованным. Я что, мальчик на одну ночь? Козел. Короче, давай выпьем. «За нас, умниц и красавиц!»

– Ох, Фил, сочувствую. Мне кажется, что козлов гораздо больше, увы.

– Смотри, вот я. И внешне так себе очень даже ничего, и работаю, на шее ни у кого не сижу, а вот поди ты…

– Фил, но у тебя же был Сержик. Любил тебя, хозяйственный такой, практически ручной, а ты им помыкал, как хотел, а потом и вовсе прогнал.

– Да, знаю, скотина я, что поделаешь…

– Вот и не гунди. Найдется еще, как ты говорил, любимая задница?

– Волосатая задница.

– Вот-вот…

– Устал я. Хочется тихой семейной жизни.

– Фил, какой семейной жизни? Посмотри на себя: ты чуть ли не каждую ночь в клубе! Тебя постоянно на приключения тянет.

– Кто бы говорил! На себя посмотри, мазохистка! Я тебе тут пробничков принес из новой коллекции духов, развлекайся.

– Ох, Фил, спасибо. Балуешь ты меня!

– Милая, ну кто-то же должен это делать! Короче, я бы на твоем месте поостерегся. Ты бы хоть поспрашивала кого о нем. Нарвешься потом, не дай бог.

– Не волнуйся. Если меня что-то будет напрягать, разузнаю. А пока я чувствую только вкус к жизни и радость. Я счастлива, правда…

Закрываю за Филом дверь, стягиваю мешающую ткань и пытаюсь снять веревки. Они с трудом, нехотя покидают мое тело. На коже остается витой след. В промежности все зудит от того, что веревки натерли нежную плоть. Кладу туда руку и чувствую горячую пульсацию. Мне больно трогать себя там, но наслаждение нарастает, и я все яростнее потираю клитор. Перед глазами туман. Падаю на колени, прямо на голый пол, разводя колени, и содрогаюсь в оргазме. Жалею, что Максима нет рядом… Я хочу продолжить, но не так, не одна, с ним.

Если задуматься, Фил не так уж не прав. Что меня ждет рядом с Максимом? Игры, секс, наслаждение болью, а дальше? Неужели это все, что мне нужно? Да, он умен, хорошо разбирается в психологии, но есть ли между нами что-то глубинно-общее? И нужно ли это мне? Может, стоит, как обычно, сказать себе: я подумаю об этом потом, завтра, как Скарлетт О'Хара, а сейчас буду наслаждаться тем, что имею? Да, пока так… Я устала думать, переживать, беспокоиться, страдать, мне необходимо наслаждение жизнью, во всех ее проявлениях. И его дает мне Максим. Я хочу, чтобы мои нервы вибрировали от счастья и адреналина, а не от очередной трагедии или предательства.


Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 123 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Взросление | Американская мечта | Глава 4. Женская линия | Глава 5. Сонины демоны. Вектор | Личный дневник Максима | Сексуальность | Кристофер | Глава 7. Молот ведьм | Глава 8. Доминанта | Глава 9. Мосты |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
В небесную канцелярию| Личный дневник Максима

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.014 сек.)