Читайте также: |
|
Эффективность воздействия следователя, прокурора на лиц, участвующих в производстве по делу, в значительной мере зависит от знания и правильного использования основных принципиальных положений процессуально-педагогического воздействия. Имеются в виду такие принципы, с позиций которых познаются и практически реализуются закономерности процесса влияния одного человека на другого, когда внешние стимулы и побудители процессуально целесообразной деятельности должностного лица превращаются во внутренние стимулы поведения, личные интересы, стремления, мотивы и волевые усилия. Отсюда следует, что при изучении существа воздействия нужно уделять внимание не столько отдельным рекомендациям, сколько вскрытию теоретических основ, опираясь на которые, следователь, прокурор могут добиться положительных результатов с наименьшими затратами средств, времени и сил.
Главное дело, — писал К.Д. Ушинский, — вовсе не в изучении правил, а в изучении тех научных основ, из которых эти правила вытекают[300].
К специальным принципам, отражающим объективные закономерности и определяющим критерии правомерности и допустимости педагогического воздействия на участвующих в деле лиц, должны быть отнесены:
• строгое соблюдение законности и объективность;
• нравственная допустимость воздействия;
• индивидуальный подход при осуществлении воздействия.
Что же касается методов педагогического воздействия, применяемых следователем, прокурором, — это общие методы, но применяемые в специфических условиях досудебного производства. Причем воздействие это бывает гораздо более эффективным, чем государственно-правовое. К основным обучающим, воспитывающим и просветительским методам педагогического воздействия на предварительном следствии относится убеждение, которое требует активной мыслительной деятельности не только должностного лица, но и самого обвиняемого. Только при условии, что обвиняемый стремится понять и осознать то, что ему говорят, размышляет, переживает, осуждает отрицательное в себе, можно говорить об эффективном убеждающем характере процессуальных действий.
Убеждение часто встречает внутреннее противодействие у обвиняемого — выдвижение других доводов, попытку следовать своим прежним установкам — и превращается в открытую и скрытую дискуссию с должностным лицом. Последнему важно понять причины внутренних противоречий у обвиняемого для усиления развития убеждения. Чем выше уровень рефлексии (умения мыслить за другого), тем выше степень осведомленности лица, осуществляющего правосудие. Возможность понять глубину и качество имитации рассуждений противоборствующей стороны зависит от интеллектуальных способностей субъекта, от умения использовать для убеждения наличную информацию. Необходимо не только прогнозировать ход мыслей убеждаемого, но и менять доводы, направленность убеждения в связи с выявленными его сомнениями, возражениями.
Для активизации и направленности мыслительной деятельности подследственного могут быть использованы различные средства. Так, может проводиться целенаправленный разбор определенного события, даваться оценка его поведения в прошлом и в настоящее время, оценка значимости побудительных причин для совершения преступных действий и т.д. Немаловажное значение для этого имеет передача информации о том, как могут отнестись, как отнеслись к его поступкам люди, которых он любит, уважает, с которыми часто встречается.
При осуществлении убеждения следует учитывать все положительные черты, свойства убеждаемой личности, соответствующим образом акцентировать на них внимание, используя также и противопоставление их свойствам, установкам других объектов. Очень важно выявить пункты колебаний, сомнений убеждаемого. В связи с этим в процессе применения метода убеждения следует продолжать внимательно изучать личность, наблюдать за ее реакциями, изменениями в поведении, мимике, жестах и т.д.
Достижение целей убеждения возможно только при наличии со стороны убеждаемого желания воспринимать доводы следователя, прокурора. Обязательным условием применения методов убеждения является установление психологического контакта, который, как правило, характеризуется положительным отношением к убеждающему, желанием воспринимать его доводы, наличием действительно полного восприятия и понимания передаваемой информации.
Следует отметить, что убеждение обязательно должно соответствовать следующим педагогическим требованиям[301]: /) отвечать уровню развития убеждаемого; строиться с учетом возрастных, образовательных, профессиональных и иных индивидуальных особенностей данной личности; 2) быть последовательным, логическим, доказательным; 3) возбуждать психическую активность убеждаемого; 4) содержать как обобщение положения, выводы, так и конкретные факты, примеры; 5) содержать анализ обоюдно известных фактов;
6) убеждающий сам должен искренне верить в то, в чем он убеждает;
7) учитывать возможности и особенности самого убеждающего.
Осуществляя убеждение, следователь, прокурор должны позаботиться о создании таких условий, которые бы обеспечивали желание лиц вступить в общение с ними. В связи с этим к поведению следователя, прокурора предъявляется ряд требований: корректность, справедливость, внимательность, ситуативная гибкость и чуткость, эмоциональная устойчивость.
Вот как выглядит работа следователя в восприятии допрашиваемого (данные опроса лица, отбывшего наказание):
Между мной и следователем, — вспоминает осужденный, — сразу установились нормальные взаимоотношения. Лучше всего мне запомнились его слова: «Федоров, брось заниматься преступлениями, а то настоящей жизни не увидишь». Допрашивал меня спокойно, голоса не повышал, ко мне относился сочувственно, работу знает хорошо. Внешне следователь казался не грозным, а просто человечным, добродушным, одет был в гражданский костюм. Его кабинет маленький, но чистый. По моему мнению, так и надо вести следствие, он меня заставил почувствовать себя человеком, но заблудившимся[302].
Под воздействием убеждения может случиться и полный переворот в душе подследственного. В таких случаях следователю пишут из мест лишения свободы трогательные письма примерно такого содержания: «Вы — единственный человек в этой жизни, который в меня верит...»[303]. Но это происходит довольно редко и только с педагогически талантливыми следователями.
Нередко следователю приходится прибегать и к принуждению. Однако голое принуждение, изолированное от убеждения, во многих случаях приносит вред решаемой педагогической задаче. Важно, чтобы объект воздействия в какой-то степени осознал неизбежность принятых к нему принудительных мер, что достигается, как правило, в том случае, когда принуждению предшествует или сопутствует убеждение. Данное методологическое положение должно стать основой выбора принуждения как метода воздействия на личность в следственной, прокурорской деятельности.
Применение уголовно-процессуального принуждения порождает важную нравственно-теоретическую и практическую проблему об основаниях и пределах такого принуждения, о шкале нравственных ценностей, которые как бы приносятся в жертву целям уголовного судопроизводства. Особую остроту она приобретает в тех случаях, когда меры уголовно-процессуального принуждения применяются к лицам, заведомо не имеющим отношения к совершению преступления. Например, к свидетелям и потерпевшим, которые могут быть подвергнуты принудительному приводу на допрос, принудительному освидетельствованию, отобранию образцов для сравнительного исследования и т.д., а также к лицам, вовсе не имеющим отношения к расследованию уголовного дела (третьим лицам), которые, например, могут быть подвергнуты обыску. При этом обычно считается, что главное — установление истины по уголовному делу, быстрое и полное раскрытие преступления, изобличение виновных, обеспечение правильного применения закона, предупреждение новых преступлений и пр. В свою очередь, цель установления истины, да еще в такой остроконфликтной области, как уголовно-процессуальное доказывание, наполнена глубоким педагогическим содержанием, потому что от этого достижения напрямую зависит, восторжествует ли в данном конкретном случае справедливость — высший нравственный критерий всех людских поступков (будет ли виновный наказан и наказан именно в меру своей вины; будут ли удовлетворены потерпевший и общество постигшим обидчика возмездием).
Именно этими соображениями нравственного характера оправдывается принуждение, применяемое к участникам уголовного процесса представителями государственной власти, а также тяготы и лишения, которые ложатся на плечи участников уголовного процесса в результате такого принуждения.
От правильного разрешения этой педагогически значимой проблемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения и правовой активности граждан и должностных лиц, осуществляющих досудебное разбирательство, иначе говоря, столпов, на которых зиждется правопорядок в демократическом правовом государстве.
Не случайно к этой теме неоднократно обращались виднейшие представители русской философии и права XIX — начала XX в., (Вл. Соловьев, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин и их последователи). \ Наиболее ярко и полно теория применения силы, принуждения и... пресечения отражена в труде И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою»[304]. Принуждение имеет троякую цель: во-первых, не допустить; совершения злодеяния, остановить злую волю, отрезвить ее внешней помехой и отпором, показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и * внешнею силою, ставящей препятствие злодею и настигающей суровыми последствиями вплоть до лишения его свободы и причинения ему душевных неприятностей и страданий; побудить его, таким, образом, обратиться к самосознанию, самопобуждению, самоперевоспитанию, саморазвитию; во-вторых, оградить всех других людей от злодеяния и его пагубного воздействия; в-третьих, удержать от уйти злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им[305]. Принуждение обеспечивается государственными законами, которые обращены «к автономным субъектам права... для саморуководства и самовоспитания». В основной своей идее и своем нормальном действии правовой закон есть формула зрелого правосознания, закрепленная мыслью, выдвинутая волей и идущая на помощь незрелому, но воспитывающему себя правосознанию; при этом именно волевой элемент закона представляет собой начало принуждения. Правовой закон отнюдь не насилует человека, не попирает его достоинство и не отменяет его духовного самоуправления: напротив, он только и живет, только и действует, только и совершенствуется от свободного личного приятия и самовменения. Однако он при этом властно понуждает психику человека и непосредственным импонированием авторитета, и формой приказа-запрета-позволения, и сознанием общественно-организованного мнения, и, наконец, перспективой вероятных и даже, наверное, предстоящих неприятных последствий: неодобрения, огласки, явок в суд, убытков, а может быть, и исключения из известного общественного круга и даже физического понуждения и пресечения[306].
Критериями для руководства при принуждении и пресечении, по мнению И.А. Ильина, являются: компетентность принимающего соответствующее решение о применении силы, его духовно-осмысленный жизненный опыт, на основе которого развиваются «чуткость и зоркость для распознания зла». Следует или не следует применять принуждение — в этом компетентен только тот, кто видел реальное зло и испытал его действие, кто непосредственно борется с ним, кто видит его природу, понимает его пути и законы и потому способен верно поставить и разрешить проблему принуждения: «испытав, отвергнув и умудрившись, он приобрел тем самым силу видения и право суда»[307]. Поэтому нужно понимать и ценить тех людей, кто принял на себя тяжкое «бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени». Благодаря им всем остальным людям открывается возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться[308]. В современных условиях данная теория не утратила своей актуальности, ее черты просматриваются в различных институтах отечественного уголовно-процессуального права.
Таким образом, в силу характера своей деятельности следователь, прокурор постоянно вступают в общение с лицами, участвующими в производстве по делу, и это общение содержит элементы воздействия. Они влияют на людей своими властными полномочиями, различными методами педагогического характера, мерами процессуального убеждения и принуждения. Без этого невозможно решение многих процессуальных задач уголовного судопроизводства. При выполнении этих задач следователь, прокурор всегда выступают как активные субъекты педагогического воздействия в процессе их взаимоотношений с другими участниками предварительного следствия, приводя их поведение и деятельность (равным образом и свои собственные) в соответствие с требованиями норм уголовно-процессуального закона, принципами морали и юридической педагогики.
Вопросы правового просвещения граждан на стадии предварительного расследования
Дата добавления: 2015-09-07; просмотров: 122 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Педагогическое воздействие на правонарушителя при досудебном производстве | | | Обеспечение правового просвещения граждан |