Ксанфезе опять рассмеялся, и его смех эхом раскатился по дворику.

Ты хочешь разозлить меня, керниец? Неужели ты думаешь, что и я забуду об осторожности? Не надейся. Я старше Мехеммеда, и я вспорю тебе живот, выпущу кишки и буду смотреть, как ты будешь подыхать у моих ног. И мне это доставит удовольствие.

Краем глаза Каландрилл заметил, как уголки губ Брахта дрогнули и на его лице появилась то ли ухмылка, то ли оскал.

В последнее время я не очень-то много тренировался, — сказал он. И сделал молниеносный выпад вперед.

Все произошло так быстро, что Каландрилл даже вздрогнул, но чайпаку не уступал ему в скорости. Короткие меч и кинжал поднялись навстречу клинку кернийца, сталь зазвенела о сталь, и Брахт отпрыгнул назад с разорванной рубашкой и держа меч прямо перед грудью. Ксанфезе стер каплю крови со щеки, обезображенной шрамом, и кивнул, осклабившись как зверь.

Неплохо. Но ничего особенного. К тому же сомневаюсь, что щенок столь же хорош.

Неприкрытая насмешка в его голосе вызвала у Каландрилла вспышку ярости. Все правда. Он понимал, что у него нет никаких шансов, даже рядом с Брахтом; он понимал, что сейчас умрет, и почувствовал, как злость захлестывает все его существо, обдает жаром, будто полуденный зной. Он не соперник Тобиасу, он не претендует на его власть, и все же сейчас ему предстоит умереть на этой пустынной площади, и путь к «Заветной книге» останется открытым для Азумандиаса. Он с ненавистью проклинал и брата, и чайпаку, решив продать свою жизнь как можно дороже. Шесть чайпаку сделали шаг вперед. Брахт прошептал:

Используй колдовство. Уничтожь их штормом или огнем, все равно чем, но уничтожь.

Каландрилл беспомощно покачал головой, быстро переводя взгляд с Брахта на убийц, и пробормотал:

Я не знаю как!

Даже я не выстою против шестерых членов Братства. — Меч двигался как живой в руках кернийца. — Только колдовство может вытащить нас из этой передряги, или мы здесь умрем. Если можешь, сделай себя невидимым.

Каландрилл заколебался, не желая бросать товарища. Даже при помощи колдовства, которому его научил Варент, вряд ли он сможет противостоять чайпаку — заклятье распространяется ведь только на него.

Ну! — подтолкнул его Брахт. — Хоть один останется жив.

Но Каландрилл все медлил; не желая прятаться, он сказал:

Я не хочу тебя оставлять.

Лучше так, чем смерть! — резко осадил его Брахт.

Давай!

Каландрилл открыл рот, чтобы произнести заклятье, но только он начал, как убийцы молниеносно сжали круг, слова замерли у него на устах. Клинки засверкали на полуденном солнце, и смерть яростно набросилась на него. Он забыл о заклятье, инстинктивно поднимая меч и думая только о защите.

Звеневшая сталь высекала искры. Каландрилл отскочил, чувствуя боль в ребрах, и теплая жидкость потекла у него по груди, и он знал, что это кровь. Но вместе с ужасом, охватившим все его существо, пришли ярость и злость на брата, без всяких на то оснований решившего положить конец их делу именно сейчас, в Харасуле, после стольких злоключений, из которых они вышли победителями. Ярость пожирала его, как и страх перед ухмыляющимися чайпаку, уверенно наступавшими на них без тени сомнений в том, что им пришел конец.

Каландрилл зарычал и бросился на обидчиков, не обращая внимания на их сопротивление; его меч извивался и колол, повинуясь какой-то неведомой силе. В него словно кто-то вселился; он сам не понимал, что делает. Чайпаку отступили, словно унесенные молчаливым ветром; из добычи он превратился в охотника. Он бросился за ними на волне того же магического ветра, и теперь нападал он, а они отчаянно защищались.

Дата добавления: 2015-09-07