Я принес ему жертву на «Морском плясуне», — ответил он. — Этого достаточно. Я вовсе не хочу, чтобы на нас обратили внимание.

Брахт согласился с ним, и они пошли отыскивать район гостеприимных таверн.

Наконец они вышли к высокому и узкому, как все строения в Харасуле, постоялому двору, называвшемуся «Водонос». На первом этаже располагались общий зал и кухня, а спальные комнаты с маленькими балкончиками помещались выше, одна над другой, как в башне; подняться туда можно было по скрипучей лестнице. Им дали комнату на четвертом этаже — небольшая, но вполне удобная, с двумя близко стоявшими одна от другой кроватями, с одним окном и шкафом. Они помылись в ванной комнате на втором этаже, куда запыхавшиеся слуги натаскали им воды, а затем спустились поесть.

В общем зале ужинало много лиссеанцев, но Каландрилла никто не узнал. Его земляки держались обособленно среди смуглых кандийцев и почти черных людей с огромными желтоватыми глазами и широкими носами; Каландрилл посчитал, что они из Гаша или полукровки. Все были хорошо вооружены, что и неудивительно: большая часть из них являлась моряками или наемниками; но здесь мечи носили даже купцы, а под некоторыми распахнутыми плащами они увидели поблескивающую кольчугу. Брахт и Каландрилл сели немного в стороне, рядом с колонной, защищавшей их сбоку; ужиная, они прислушивались к разноязычному говору, пытаясь выведать что-то новенькое для себя.

Сафоман эк'Хеннем взял Мхерит'йи, как и предсказывал Аномиус, и поклялся покорить все восточное побережье. Ликтор из Харасуля отправился во главе купеческих судов на службу тирану; на Файн шла армия, но пока от нее не было никаких вестей. Секка и Альдарин строили морской флот на верфях Эрина, поклявшись освободить морские пути от корсаров, и тиран благословил этот союз — кандийцы очень смеялись по этому поводу, поскольку, по их мнению, точно такое же благословение он дал и пиратам, которые тратили награбленное золото в Кандахаре, обогащая его казну. Лиссеанский моряк не согласился с ними, выразив неудовольствие двуликими правителями и кандийцами вообще. Его вынесли из таверны с перебитым носом и с отвратительной ножевой раной в боку и очень быстро забыли о нем. О Гессифе говорили мало, если не считать нескольких замечаний, что туда лучше идти в начале года, хотя купцы и побаивались, что ликтор перехватит их суда; все же они предпочитали подождать до середины лета, когда меняется ветер.

Последнее не очень им понравилось: чтобы добраться до Тезин-Дара раньше Азумандиуса, им надо отправиться в путь как можно быстрее; к тому же, если Аномиус все-таки выжил, он наверняка гонится за ними — он или колдуны тирана. Помимо этого Каландрилл почти физически ощущал присутствие чайпаку, желающих за убийство Мехеммеда его и Брахта смерти. Они поели, выпили флягу вина и отправились обсуждать планы на будущее туда, где их не могли слышать посторонние уши.

В отличие от колющей жары гахина на севере здесь было приятно тепло; но воздух был тяжелым от запахов джунглей, которые не развеивал даже слабый бриз, дувший с моря. Они сбросили кожаные куртки, вытирая пот с груди и лба. Город, казалось, и не собирался спать; с улиц доносился шум, постоялые дворы были ярко освещены. Каландрилл стоял у окна и смотрел на джунгли по ту сторону реки Ти, светившиеся странным фосфоресцирующим светом; под неполной луной поблескивало море.

Дата добавления: 2015-09-07