Ведь [Аллах] разъяснил вам, что Он запретил вам (Коран, 6:119).

Зная о том, что разрешено, а что запретно, человек волен выбирать между ними.

Между тем, четко определенные халял и харам отделены друг от друга своего рода переходной зоной – зоной сомнений, когда некоторые люди не в состоянии понять, разрешенное перед ними или запретное. Это связано либо со слабым знанием в этом вопросе, либо с недопониманием, как воспользоваться насом в том или ином случае.

Ислам предписывает богобоязненному мусульманину не изводить себя такими задачами, дабы не оказаться в хараме. Этот подход аналогичен тому, что уже обсуждался ранее в связи с необходимостью перекрытия путей, ведущих к хараму. Именно такой стиль поведения весьма дальновиден с житейской точки зрения. В основу этого императива легли поучения Пророка (Мир ему), такое, например: "Халял ясен, и харам ясен. Между ними есть вопросы, вызывающие сомнение, относительно которых многие люди не знают, дозволены они или запретны. Остерегающийся сомнительного освобождается (от него) ради (сохранения) своей религии и своей чести, а занимающийся сомнительным придет и к совершению запретного, ибо он подобен пастуху, пасущему около заповедного места (хима) свое стадо, которое вот-вот окажется там. Каждый владыка обязательно имеет такое заповедное место, а заповедным местом Аллаха является то, что Он запретил" [43].

10. ХАРАМ ЗАПРЕТЕН ДЛЯ ВСЕХ.

Согласно исламскому законодательству, харам имеет отношение ко всем людям в равной мере: в нем нет того, что запрещено неарабу, но разрешено арабу или запрещено чернокожему, но разрешено белому. В Исламе нет привилегированных классов или групп, которые, прикрываясь религией, словно щитом, могут делать то, что им заблагорассудится, подобно книжникам и священникам. Мусульманин не вправе запрещать другим и дозволять себе. Воистину, Аллах – Господь всех, а Его закон – руководство для всех. То, что Аллах узаконил посредством Своего шариата, разрешено людям, а то, что Он запретил, – запрещено всем до наступления Судного Дня.

Так, например, воровство одинаково запретно как для мусульман, так и для немусульман, независимо от того, кто обокраден: мусульманин или иноверец; наказание в любом случае одинаковое, независимо от положения или происхождения вора. Пророк (Мир ему) неизменно руководствовался этим правилом, заявив, например: "Клянусь Аллахом, если Фатима, дочь Мухаммада, украла бы что-то, я отрубил бы ей руку" [44].

Как-то на суд Пророка (Мир ему) было вынесено дело о краже. Подозрение пало на иудея и мусульманина. Близкие мусульманина предоставили улики, чтобы опорочить иудея и выгородить своего родственника, хотя в действительности именно он и был виновен. Пророка (Мир ему) почти убедили в том, что мусульманин тут ни при чем. Но было ниспослано откровение, разоблачавшее вероломство родственников, оправдывавшее иудея, упрекавшее Пророка (Мир ему) в доверчивости и восстанавливавшее справедливость:

"Воистину, Мы ниспослали тебе [Мухаммад] Писание как истину, чтобы ты разбирал жалобы между людьми посредством того, чему тебя учил Аллах. Так не будь же на стороне изменников. Проси прощения у Аллаха [за ошибочное заступничество], ибо Аллах - Прощающий, Милосердный! Не заступайся за тех, которые предают сами себя, ибо, воистину, Аллах не любит ни изменника, ни грешника. Они могут скрыть свои [греховные дела] от людей, но не скроют их от Аллаха, так как Он находится среди них, когда они втайне замышляют неугодное Ему. Но Аллаху известно то, что они вершат. Конечно, вы [верующие] можете заступиться за них в этом мире. Но кто же выступит за них покровителем?" (Коран, 4:105-109).

В искаженном Писании иудеев (Торе) утверждается, что ростовщичество запрещено им при даче денег взаймы их собратьям иудеям, в то время как взимание ссудных процентов с неиудея не воспрещается: "Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост. (...) чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею" (Втор. 23: 19 – 20).

Из Корана мы узнаём также и о другой стороне этого правила, коим руководствовались иудеи, – обманывать людей, не принадлежавших к их народу или вере, не усматривая в этом ничего дурного и греховного. В Коране говорится:

«Среди людей Писания есть такие, которые, если ты доверишь им [хоть] кинтар, вернут его тебе. И есть среди них такие, которые, если ты доверишь им динар, не вернут тебе его, даже если ты будешь стоять у них над душой. Поступая так, они говорят: "Что за дело нам до этих невежд?" Вот так они заведомо возводят на Аллаха напраслину» (Коран, 3:75).

Приписываемое ими Аллаху – ложь. В Своем Законе Аллах не проводит различий между одним народом и другим, что же касается возводимой на Него хулы, Он осуждает ее устами Своих Посланников и Пророков.

С сожалением приходиться констатировать, что описанная выше порочная иудейская практика – характерная черта первобытной этики, и она не может принадлежать Небесной религии, ибо высокая мораль есть истинная мораль, которая отличается своим универсализмом и ясностью, где нет места двойной морали. Различие между первобытными народами и нами после обретения Откровения не в наличии или отсутствии морального кодекса, а во всеобщем расширении области его применения. Иудеи, например, считают честность качеством, достойным похвалы, однако практикуют ее только в отношении соплеменников. В обмане же остальных они не видят ничего зазорного, более того, даже требуют этого от соплеменников.

Автор «Истории цивилизации» пишет: «Почти все общины считают инородцев ниже себя. Американские индейцы, к примеру, считали себя избранным народом, специально созданным Великим Духом в качестве высокого примера для человечества. Одно индейское племя называло себя "Единственные мужчины", другое – "Одни мы – люди". (Эскимосы верили, что европейцы пришли в Гренландию, дабы научиться у них хорошим манерам и добродетели.) Первобытному человеку редко приходило в голову распространять моральные ограничения, действовавшие в его собственном племени, на другие племена; он искренне полагал, что именно мораль должна дать силу и сплочение его общине, в отношении же других она, мол, неуместна. Заповеди и табу применялись лишь к соплеменникам; по отношению же к иноземцам, за исключением пришедших в гости, можно было поступать как заблагорассудится, забыв обо всяких заповедях»[45].

Дата добавления: 2015-09-07