Новые переговоры с Ираком

На этот раз, видимо, под воздействием уже понесенных поражений в иракской позиции обозначилась подвижка. Хусейн не ограничивался заявлениями, что Ирак не пойдет на капитуляцию, окажет эффективное сопротивление и т.д. Нам было представлено письменное заявление, где говорилось, что иракское руководство серьезно изучает идеи, выдвинутые советской стороной, и даст ответ через Тарика Азиза, который в воскресенье вылетит в Москву. А 15 февраля, то есть за два дня до его приезда, багдадское радио прервало свои передачи и огласило заявление Совета революционного командования. В нем говорилось о готовности Ирака действовать в соответствии с резолюцией 660 Совета Безопасности, требовавшей безоговорочного вывода иракских войск из Кувейта.

17 февраля вечером на специально направленном за ним в Тегеран советском самолете в Москву прилетел Тарик Азиз. 18 февраля утром я встретился с ним и сразу же задал вопрос: «Что вы привезли для меня?» Вопрос был не случайным. Совет революционного командования Ирака (СРК), заявив о своем согласии с резолюцией 660, обставил его множеством пропагандистских формул, которые позволяли толковать их как своего рода предварительные условия.

Я видел задачу в том, чтобы иракское руководство однозначно отказалось не только от каких-либо условий, но и от любых двусмысленностей, которые могли бы имитировать условия.

Беседуя с Азизом, я подчеркнул, что позиция иракской стороны выглядит противоречивой. С одной стороны, это важный шаг к политическому урегулированию, так как иракская сторона признает резолюцию 660. В то же время это признание снабжено оговорками, а резолюция требует безоговорочного ухода Ирака из Кувейта.

Я согласился с тем, что иракцы в своем заявлении называют важные ближневосточные проблемы. Но они не могут и не должны прямо увязываться с выводом войск. Это и неприемлемо, и нереально. Особенно важно знать, не является ли круг этих вопросов предварительным условием урегулирования кувейтского кризиса. Одно дело, если их выдвигают в качестве условия, другое — если лишь напоминают о наличии глубоких проблем в этом регионе.

Азиз вынужден был согласиться, что перечень проблем в заявлении СРК — это не «условие вывода», а как бы программа, которую следует реализовать в будущем.

Я предложил следующий план (цитирую себя):

«— Ирак должен заявить, что он готов вывести войска из Кувейта;

— вывод войск мог бы начаться на второй день после прекращения военных действий, которое необходимо для его практического осуществления;

— должно быть ясно определено, какой срок понадобится для вывода войск;

— должна быть полная гарантия Совета Безопасности для безопасного вывода войск из Кувейта».

Если бы иракское руководство выступило с таким планом в развитие своего заявления, это стало бы для нас и других стран основанием для незамедлительного созыва Совета Безопасности, в ходе которого была бы всесторонне проанализирована создавшаяся ситуация. Он принял бы к рассмотрению и занялся всем комплексом проблем ближневосточного регулирования.

На вопрос Азиза, что станется с «целой серией резолюций» Совета Безопасности, предполагающих, в частности, жесткие экономические санкции против Ирака, я отвечал следующим образом:

— После вывода иракских войск этот вопрос должен быть рассмотрен в Совете Безопасности. Не могу сказать, что эти резолюции будут аннулированы, поскольку создалось бы впечатление, что они были незаконными и недействительными. Однако их действие может быть прекращено. И мы готовы внести такое предложение. Во всяком случае, можно продумать, что должно следовать за чем, если мы договоримся о главном.

Обращаясь в завершение беседы к Азизу и присутствовавшему на ней другому члену иракского руководства, заместителю премьер-министра С.Хаммади, я сказал:

— Сейчас огромную роль играет фактор времени. Если вы дорожите жизнями своих соотечественников, судьбой Ирака, то должны действовать незамедлительно.

В общем, состоялся очень непростой, продолжавшийся около трех часов разговор. У меня сложилось впечатление, что иракские представители, отражая, разумеется, позицию самого Хусейна, склонны переместиться на реалистические рубежи. Они не отвергли с порога наших предложений, но, естественно, заявили, что ответ сумеют дать после того, как Азиз доложит, как он выразился, о «плане Горбачева» президенту Хусейну и всему составу иракского руководства. Немедленно после беседы иракцы отбыли домой.

Я же сразу связался по телефону с Президентом США и руководителями ряда стран Западной Европы, рассказал им о характере разговора, своих впечатлениях, указав на возможность перемен в позиции Хусейна. Я считал, что появившиеся новые моменты должны быть учтены при планировании военных действий на ближайшие дни, и мне тогда показалось, что моя информация находит понимание.

Азиз вернулся в Москву ночью 21 февраля. Но за несколько часов до этого по радио выступил Хусейн. Его выступление было сбивчивым, неконструктивным, в нем присутствовал полный набор пропагандистских штампов и даже угроз. Понятно было, что все это адресовано прежде всего иракцам и призвано как-то замаскировать согласие иракского руководства на ультиматум ООН, который оно раньше решительно и вызывающе отвергало. Но как бы то ни было, это выступление Хусейна называлось затем американским президентом в ходе моего телефонного разговора с ним 22 февраля в качестве свидетельства неискренности и невозможности доверять ему даже тогда, когда иракская сторона говорит о своем согласии с резолюцией 660.

Азиза в 12 часов ночи прямо с аэродрома привезли в Кремль. Я же в эти сутки вообще оттуда не уезжал. Состоялся разговор, который длился до трех часов утра. Забегая вперед, скажу, что вторая краткая беседа с ним была на следующий день в 12.30.

На этот раз разговор был более простым, хотя иракское руководство продолжало по ряду пунктов занимать нереалистические позиции. В конечном счете удалось выйти на более или менее приемлемую, с нашей точки зрения, линию. Главное — был четко и недвусмысленно сформулирован пункт о том, что Ирак принимает резолюцию 660 СБ и готов полностью вывести свои войска из Кувейта. Иракцы, однако, утверждали, что не смогут сделать это в предельно сжатые сроки. На аргумент (его, кстати, приводила и американская сторона), что войска вводились за считанные часы, а на их вывод иракцы просят (поначалу) несколько месяцев, а в качестве минимального срока — 4 недели, Азиз отвечал так: вводили лишь пару дивизий, а за 7 месяцев сосредоточили в Кувейте полумиллионную армию. Я твердо заявил, что предлагаемые сроки могут и должны быть сокращены до предела.

Как и в прошлый раз, Азиз ставил также вопрос, что одновременно с объявлением согласия Ирака вывести свои войска из Кувейта должны быть отменены все резолюции СБ относительно санкций. Я заметил, что такие вопросы могут быть рассмотрены, но никакой увязки с главным пунктом о принятии Ираком резолюции 660 и выводе войск быть не может.

Было решено, что окончательный текст с этими принципиальными моментами будет сформулирован советскими и иракскими представителями, которые начнут работу немедленно.

Тем временем, а был уже четвертый час утра, я связался с Бушем и имел с ним полуторачасовой разговор. Рассказал, что наша беседа с Азизом шла на базе серьезных подвижек у иракской стороны и что иракцы «пришли к позиции, в которой все замешено на реализме, а это означает, что появились хорошие возможности найти развязки конфликта». Буш выразил признательность за усилия, которые предпринимают Советский Союз, его президент, просил срочно сообщить ему информацию, которая поступит из Багдада. И со значением добавил: «Время истекает, и истекает очень быстро».

Между тем переговоры между советскими и иракскими представителями привели к тому, что было сформулировано 6 пунктов, главным из которых был следующий: «Ирак соглашается выполнить резолюцию 660, то есть незамедлительно и безусловно вывести все свои войска из Кувейта на позиции, которые они занимали 1 августа 1990 года». В то же время, вопреки всем возражениям советских представителей, Азиз продолжал цепляться за пункт, который гласил: «Сразу же после завершения вывода войск из Кувейта причины, по которым были приняты и другие резолюции Совета Безопасности, будут исчерпаны, и в силу этого указанные резолюции прекратят свое действие».

Конечно, этот документ трудно назвать идеальным, и только что приведенный пункт был неприемлемым. Но он, несомненно, — в этом я убежден до сих пор — мог стать отправной точкой для прекращения военных действий. Азиз, сделавший оговорку, что необходимо одобрение согласованного документа всем руководством, в первую очередь Хусейном, прибавил, что уверен в положительном ответе. Чтобы ускорить дело, мы предложили ему послать телеграмму через советское посольство в Багдаде даже иракским шифром. Именно таким путем указанные 6 пунктов были переданы иракскому руководству 23 февраля, а в 2 часа ночи по московскому времени (в Вашингтоне еще было 22 февраля) пришел положительный ответ.

Однако еще до этого, в 7 часов вечера по Москве, президент Буш предъявил ультиматум Ираку с требованием вывести войска с территории Кувейта в недельный срок, в том числе из города Эль-Кувейт — за 48 часов, и начать этот вывод в субботу, 23 февраля, до 12 часов дня по нью-йоркскому времени, то есть в 8 часов вечера по московскому.

По нашему мнению, заявление, с которым выступило руководство Ирака, привело к возникновению новой ситуации, появился осязаемый шанс перевести военный конфликт в политическое русло. Проблема состояла теперь в том, что коалиция, и прежде всего США, не принимали это заявление в качестве ответа на ее требования. 23 февраля, в 12 часов 05 минут, Азиз огласил журналистам решение иракского руководства незамедлительно и безусловно вывести войска из Кувейта, но при этом сослался на весь комплекс вопросов, проработанный в Москве. Он закончил свое выступление словами о том, что решение о безусловном и безоговорочном выводе войск из Кувейта является ответом на требования президента Буша.

В новой телефонной беседе с Бушем (22 февраля вечером) я предложил в срочном порядке провести заседание Совета Безопасности, рассмотреть в течение суток всю ситуацию и выйти на интегрированное решение, включающее все приемлемые моменты, выдвигавшиеся в ходе состоявшихся политических контактов, тем самым обеспечить освобождение Кувейта без дальнейшей эскалации военных действий.

Отвечая мне, Буш вновь подчеркнул «весьма конструктивную» роль, которую сыграл и продолжает играть в ходе кризиса в Персидском заливе Советский Союз. Вместе с тем американский президент высказал сомнение в отношении использования того шанса, который дают изменения в позиции Ирака, — изменения, как я уже упомянул, им признаваемые. Буш говорил, что Хусейну верить нельзя, что его особенно беспокоит разрушение иракцами Кувейта, судьба пленных, находящихся в тягчайших условиях. Он считал также невозможным «пройти мимо колоссального материального ущерба, нанесенного агрессией Ирака Кувейту...» Соглашаясь с тем, что мне удалось добиться от иракского руководства отказа от увязки вывода войск с другими проблемами и согласия с «концепцией вывода войск», Буш подчеркнул, что «это еще отнюдь не безоговорочный вывод войск». Президент счел также неприемлемыми называемые иракцами сроки вывода войск, заявив, что они слишком длительны.

Я сослался на заверения Азиза, что иракское руководство приняло решение о выводе войск и его выполнит. Кроме того, придерживаясь своих убеждений и избранной политической линии, настаивал:

«Как мне кажется, мы и вы должны спросить себя, чему отдаем приоритет при выработке окончательного решения проблемы Персидского залива — политическому подходу или продолжению поисков военного решения». «Мы не расходимся с вами в нашей практической оценке Хусейна. Речь идет о том, чтобы воспользоваться тем, что нами уже достигнуто, внести новый крупный вклад, обеспечить достижение поставленных целей иными, политическими средствами и тем самым избежать драматической, а то и трагической развязки».

Наступал последний акт драмы. Положение складывалось предельно сложное. С одной стороны, иракское руководство наконец после длительного то ли ослепления, то ли фанфаронства (а скорее — того и другого) проявило признаки реализма, склонно было согласиться на требования мирового сообщества. Заявление Азиза в Москве было подтверждено официальным заявлением в Багдаде о согласии на полный и безоговорочный вывод иракских войск из Кувейта в течение четырех дней в соответствии с резолюцией 660 Совета Безопасности.

С другой стороны, антииракская коалиция, главным образом Соединенные Штаты Америки, полные решимости призвать агрессора к порядку, раздраженные вызывающим поведением Саддама Хусейна и его оскорбительными выпадами лично против Президента США, подогреваемые эффективностью военных действий, в ходе которых были испытаны новейшие средства ведения войны, все более определенно отдавали предпочтение военному выбору.

Я сделал последнюю попытку остановить эскалацию войны, особенно разрушительный ее раунд. 23 февраля целые сутки не отходил от телефона, пытаясь убедить главных моих партнеров по мировой политике в возможности все-таки повернуть развитие в невоенное русло. Сначала мною были направлены телеграммы всем членам Совета Безопасности. С 12 часов 45 минут и до 21 часа 10 минут я разговаривал по телефону с Мейджором, Андреотти, Миттераном, Мубараком, Аса-дом, Колем, Кайфу, Президентом Ирана Хашими-Рафсанджани и опять с Бушем (перечисляю в том порядке, в каком это происходило).

Разговоры, конечно, были разными, на них накладывал отпечаток тот или иной характер уже сложившихся отношений. Но политическое содержание было одним и тем же. Я подчеркивал следующие моменты.

Первое. После согласия иракского руководства безоговорочно вывести войска из Кувейта ситуация меняется, и нельзя делать вид, что ничего не произошло.

Второе. Поворот был достигнут благодаря совместным акциям всего мирового сообщества, направленным против агрессии Ирака.

Третье. Безоговорочное согласие Ирака создает реальную возможность войти в русло политического урегулирования.

Я предложил созвать Совет Безопасности ООН и интегрировать в целое план, уже принятый Ираком, с требованиями Соединенных Штатов и других государств. Обращал внимание на то, что расхождения между формулами, на которые согласился Ирак, и этими требованиями можно уладить, согласовать в Совете Безопасности в течение одного-двух дней.

Реакция на мои предложения была неодинаковой, но большинство собеседников поддержало мои усилия, отмечало их позитивный и целесообразный характер. На рассвете 24 февраля Президент Соединенных Штатов заявил, что им отдан приказ о начале наступления сухопутных войск. Дальнейшее хорошо известно. Участники коалиции, главным образом американцы, развернули мощное наступление, которое в короткие сроки принесло им полный успех, но сопровождалось огромными человеческими жертвами на иракской стороне.

В ночь на 27 февраля посол СССР в Багдаде был приглашен в МИД Ирака, где с ним встретились Хаммади и Азиз. Они попросили срочно передать по советским каналам генеральному секретарю ООН и председателю Совета Безопасности заявление министра иностранных дел Ирака о том, что иракское правительство вновь подтверждает принятие им резолюции 660 и что полный вывод иракских войск из Кувейта будет завершен в течение нескольких часов. Было заявлено также о согласии выполнить резолюции 662, 674, которые предусматривали восстановление законной власти в Кувейте и выплату репараций и компенсаций за ущерб, нанесенный Ираком этой стране. А 28 февраля Бейкер сообщил Бессмертных, что в ответ на согласие Ирака принять к исполнению все резолюции Совета Безопасности ООН по кувейтскому кризису США решили приостановить военные действия.

Занавес, таким образом, над событиями в Персидском заливе опустился. Что мы имели в итоге?

Несомненным позитивным результатом явилось восстановление суверенитета и независимости Кувейта, пресечение агрессии и наказание агрессора, как бы знаменовавшее некоторую победу морали в международной жизни.

Принципиальным достижением было и то, что, несмотря на все свои усилия, Хусейн не сумел расколоть мировое сообщество, которое до конца противостояло агрессору.

Но итогом событий стали и разрушенные Кувейт и Ирак, десятки тысяч убитых и раненых, экологическое бедствие и многие другие печальные последствия. Я уже не говорю о том, что в новую эру, которая была возвещена как эра нового мирового порядка, мы вступили под грохот пушек. А это не лучший аккомпанемент...

Оглядываясь назад, я хочу сказать следующее. Мы сыграли фундаментальную роль в формировании единой реакции мирового сообщества на агрессию и ее пресечении, способствовали консолидации роли Организации Объединенных Наций. Сумели, разумеется, совместно с руководством США не только сохранить, но и укрепить советско-американское взаимопонимание, доверие и партнерство, пронеся их через перипетии острейшего конфликта — первого испытания по окончании «холодной войны».

Наконец, мы настойчиво проводили линию на политический выход из создавшейся ситуации, который исключал войну, жертвы и страдания, хотя и не добились здесь полного успеха — не по своей вине.

Буду до конца откровенным, не могу освободиться от мысли, что осуществление плана политического урегулирования кризиса в Персидском заливе было возможным и что этого не случилось из-за позиции США, в последний момент отдавших предпочтение военному решению. Думаю, в Вашингтоне возобладали аргументы, согласно которым принятие плана политического урегулирования означало бы, что руководство США допустило просчет. Реализация плана могла поднять еще больше престиж СССР, а это многими советниками президента всегда рассматривалось как не отвечающее интересам США.

С моей точки зрения, именно такие подходы возобладали в администрации в тот драматический момент — нужна была очередная победа, которая продемонстрировала бы всему миру, что такое США, надо было рассеять всякие сомнения внутри по поводу решительности президента. Другим серьезным побудительным мотивом было, очевидно, стремление до конца разрушить военный потенциал Ирака, нанести сокрушительное поражение режиму Хусейна и добиться его отстранения от власти.

Наши европейские партнеры в критических обстоятельствах действовали вяло, даже обреченно — что, мол, поделаешь, раз так ведет себя Хусейн, а США должны доказать, что только их действия являются правильными. Между тем, если бы восторжествовал мирный, невоенный метод решения конфликта, может быть, многие нынешние проблемы выглядели несколько иначе. Кто знает!..

Дата добавления: 2015-09-05