Срок истекает

После Хельсинки мы действовали энергично.

При этом широко использовали диалог с Ираком, поскольку этот канал был доступен главным образом нам. Если охарактеризовать наш подход в широком, так сказать, стратегическом плане, его суть состояла прежде всего в следующем: добиться пресечения агрессии, но без применения военных средств, которое могло бы повлечь за собой тяжелый политический, человеческий, экологический урон. Такой подход предполагал: вслед за выводом войск Ирака из Кувейта — именно вслед, а не в увязке — должны последовать определенные действия, призванные способствовать стабилизации обстановки на всем Ближнем Востоке. В таком духе и в достаточно жестком тоне я направил ряд посланий Саддаму Хусейну, в частности, с Примаковым, который выезжал туда в начале октября.

Линия Советского Союза, направленная на поиски возможностей мирного решения кризиса, находила одобрение практически среди всех, кто был заинтересован в нахождении альтернативы войне. Руководители многих стран, с которыми я имел контакты или общались наши представители, высказывали достаточно энергичную поддержку наших усилий. Это относится к Миттерану, Андреотти, арабским лидерам. Исключение составляла, пожалуй, лишь Маргарет Тэтчер, которая отдавала приоритет военным методам. Со временем и в США стала набирать силу линия на то, чтобы не ограничиваться достижением вывода иракских войск из Кувейта, а нанести сокрушительный удар по Ираку, «сломать» хребет Хусейну, ликвидировать весь военный, а возможно, и промышленный потенциал страны. Сам Буш испытывал, судя по всему, нарастающее давление и изнутри и извне, но все еще колебался, не будучи окончательно уверенным в правильности военного выбора.

В такой обстановке я принял решение вновь направить своего личного представителя в Ирак, чтобы еще раз попытаться «привести в чувство» Хусейна. Судя по всему, у него не было реального представления о том, как развивается ситуация, он продолжал оставаться в плену иллюзий, будто мировое сообщество не решится на крайние меры. Примаков должен был также вновь поставить вопрос, притом в острой форме, об эвакуации советских специалистов и иностранных заложниках, которые все еще продолжали удерживаться на военных и других стратегических объектах Ирака. Наконец, ему было поручено объехать ряд арабских государств и обсудить возможности активизации «арабского» фактора в духе той двуединой платформы урегулирования кризиса, которая нам представлялась оптимальной.

Стоит заметить, что во всех арабских столицах, где побывал Примаков, фактически была высказана поддержка энергичным поискам политического выхода из создавшегося положения. Так обстояло дело и в Каире, и в Дамаске, и в Эр-Риаде. Однако контакты с Хусейном не дали желаемого результата, хотя можно было заметить изменение в тональности бесед.

А время шло, сторонники военного решения становились все настойчивее, аргументы им поставляло иракское упорство. Во второй декаде ноября Советом Безопасности при полной нашей поддержке была одобрена резолюция, которая ставила Ираку ультимативный срок. Правда, если для одних эта резолюция открывала путь к уже выношенному решению применить военную силу, то для нас значение ее состояло прежде всего в том, чтобы использовать последнюю возможность предотвратить войну. Направленный мною в Багдад заместитель председателя Совета Министров И.С.Белоусов имел задание попытаться склонить Хусейна на встречу с американскими представителями в Женеве. Мы предприняли это, несмотря на то что перспектива такой встречи, казалось, была перечеркнута, с одной стороны, отказом иракского лидера принять предлагаемые сроки, а с другой — отказом США послать в Багдад государственного секретаря в названные Ираком дни.

Встреча в Женеве все-таки состоялась. Но семичасовой разговор ни к чему не привел. Тарик Азиз в своем дипломатическом багаже не привез ничего нового, а Бейкер требовал безоговорочного вывода иракских войск.

Тем не менее я не оставил своих усилий предотвратить войну, тем более что в заявлениях Хусейна стали появляться обнадеживающие нотки. За несколько дней до истечения срока ультиматума я позвонил Бушу и сообщил ему о готовности направить еще раз своего представителя в Багдад, так сказать, в финальной попытке избежать войны. Это предложение в общем встретило у него благожелательный отклик. Но он просил, чтобы не перечеркивался временной лимит, установленный Советом Безопасности. Одновременно в Вашингтон была передана конкретизация предлагавшегося уже ранее так называемого невидимого пакета, призванного облегчить выход на политическое решение.

Положительная реакция на предложение Советского Союза прозвучала и в выступлении Буша по радио.

Однако уже через несколько часов нашему послу в Вашингтоне было сказано, что Соединенные Штаты не возражают против поездки в Багдад советского представителя, если его задачей будет лишь одно: еще раз сказать Саддаму Хусейну: «Уходи из Кувейта». Произошло весьма существенное изменение в позиции администрации США. В обстановке, когда нарушилось взаимопонимание, поездка не имела смысла.

Иррациональное упрямство Саддама Хусейна, его варварские действия, в частности разграбление и разрушение Кувейта, превращение в заложников специалистов, работавших в Ираке, укрепляли военную партию в Вашингтоне и других западных столицах.

Дата добавления: 2015-09-05