КПСС начала реформы

В тенденциозной историографии перестройки часто можно встретить утверждение, якобы КПСС чуть ли не с самого начала была в оппозиции к реформам, делала что могла, чтобы им помешать. Разумеется, в партии были замшелые консерваторы, не желавшие никаких перемен; настороженно отнеслись к преобразованиям партбюрократы, почуявшие в них угрозу для своих интересов. Но большинство коммунистов осознавало необходимость глубокой перестройки существовавших порядков. И именно КПСС как организация выступила инициатором реформ.

Мне не раз приходилось слышать возражение: это не партия, а группа демократически настроенных и критически мыслящих лиц. Такие люди появлялись на всех этапах. Одних преследовали, другие подчинялись правилам игры. Система подверглась серьезной, хотя и незавершенной реформе благодаря XX съезду, предпринимались попытки ее реформирования и позднее, в том числе в начале брежневского периода. Но ведь сам факт, что партия постоянно генерировала группу или слой потенциальных реформаторов, что этот слой от раза к разу действовал все смелее и мог опереться на более широкую поддержку внутри КПСС и в обществе, повторяю, сам этот факт доказывает, что КПСС как правящая организация при всем ее консерватизме и идеологической зашоренности все-таки выносила великую реформу.

На самом «верху» оказалось несколько человек, убежденных в необходимости реформ и готовых взять на себя огромный риск — начать не какой-то косметический ремонт, а капитальное преобразование предельно централизованной, бюрократизированной, идеологизированной системы, которая успела укорениться за семь десятилетий. Те члены партийного руководства, которые вместе со мной начали это предприятие, были связаны с различными регионами, общественными слоями, политическими течениями, группировками в партии. Они знали, что в КПСС и в обществе сильны настроения в пользу обновления. Отсюда рождалась уверенность, что наше начинание не обратится донкихотством, найдет поддержку. Словом, перестройка не была однодневной агиткой, выигрышным лозунгом. Страна ее выстрадала.

Нужно видеть и то, что шансы на успех «перестроечное движение» могло иметь только при условии, что оно зародилось именно в партии. Выступи с подобной инициативой любые другие официальные или неофициальные образования, она была бы обречена на неудачу, отторгнута «политическим ядром» общества, принята за диссидентское покушение на существовавший порядок.

То есть то, что возникало в лоне партии, шло от ее руководства, ортодоксы еще кое-как переваривали, хотя воспринимали с настороженностью. А уж если бы это с самого начала пошло откуда-то со стороны — не позволили бы и шага шагнуть, задушили бы в зародыше.

А между тем общество к тому времени уже напоминало паровой котел. Альтернатива была такая. Либо сама партия задает тон процессу перемен, которые постепенно охватывают другие слои общества. Либо сохраняется без изменений, консервируется прежняя система. И тогда становится неизбежен взрыв колоссальной силы. Нужно учитывать также и то обстоятельство, что реформировать систему, то есть постепенно ее переделывать, могла только сила, державшая в руках рычаги власти.

Мы начали с концепции реформ. Важно было запустить «двигатель перемен» и «доехать» до того пункта, с которого уже невозможно было развернуться назад. На этот счет у нас были уроки всех предыдущих попыток реформ. Я имею в виду Хрущева, Косыгина, не забываю «шестидесятников», отдаю должное Сахарову, всему диссидентскому движению. Все это были по-своему подготовительные этапы начатых нами преобразований. Они оставили свой след если не в структурах, то в умах.

Можно сказать, вошло в моду укорять меня за медлительность и приписывать всевозможные колебания по принципу «шаг вперед, два шага назад». А ведь если скрупулезно восстановить в памяти ход событий, то, начиная с апрельского Пленума 1985 года, мы ни разу не сменили направление политики и все время продвигались вперед по пути реформ. Пусть не всегда одинаковым темпом, с перерывами. Но не было такого, чтобы отступили от намеченных целей на демократические преобразования.

Не сразу копали достаточно глубоко, сперва только рыхлили почву, рассчитывая получить небывалые всходы. Но уже тогда затрагивались вопросы собственности, товарно-денежных отношений, новых форм хозяйствования. Замысел приобретал более четкие очертания по ходу движения, в результате приобретения опыта. Движение же происходило не само по себе и не волей одного генсека, а на основе дискуссий и принятия решений официальными органами правящей Коммунистической партии.

Если смотреть по этим «партийным вехам», история перестройки выглядит примерно так.

Первый этап — от апреля 1985 года и до XXVII съезда КПСС в 1986 году. Начало всегда труднее. Постепенно мы освобождались от привычных идеологических стереотипов, делали первые попытки разобраться в том, какое общество создали, как оно соотносится с ленинскими представлениями, какое место занимает в мире. Заглянули в собственную историю, постаравшись увидеть ее не в искривленном зеркале. Начали выстраивать план обновления общества в рамках социалистического выбора.

За этим, можно сказать, философским этапом последовал этап организационный, когда вырабатывались уже программы экономической, политической и правовой реформы, принимались меры по их воплощению в жизнь. И здесь каждый шаг вперед определялся партией, решениями ее руководящих органов. Напомню: январский Пленум 1987 года, на котором прозвучала мысль о необходимости пересмотреть устаревшие представления о социализме и была предложена программа радикальных мер по демократизации общества и государства. Июньский Пленум того же года, подвергший критике командно-административные методы управления экономикой и высказавшийся за радикальную экономическую реформу. Февральский Пленум 1988 года, проходивший под девизом: «Революционной перестройке — идеологию обновления». Наконец, XIX Всесоюзная конференция КПСС, решения которой послужили основой для перехода от философской концепции перестройки и первых практических действий по «методу проб и ошибок» к полномасштабной и глубокой реформе всех сторон общественной жизни. Прежде всего к проведению первых после 1917 года свободных выборов в парламент.

Таким образом, всякий беспристрастный исследователь должен признать, что партия не только была двигателем преобразований, но фактически еще до официальной отмены Съездом народных депутатов статьи 6 Конституции СССР согласилась отказаться от своего монопольного положения в обществе.

После того как собрался Первый съезд народных депутатов, власть начала переходить в руки Советов. Партия, как и полагается в демократическом обществе, уже не располагала возможностью директивно определять развитие страны, должна была действовать политическими средствами. Она все еще оставалась единственной мощной политической силой, организованной во всесоюзном масштабе. Но, лишившись привычных командных функций, многие партийные комитеты почувствовали себя выбитыми из колеи.

Начался самый тяжелый для партии этап поисков своего места в обновляющемся обществе. Перед коммунистами встал в полном смысле судьбоносный для партии вопрос: способна ли она реформироваться? Из сросшейся с государством, во многом бюрократической структуры превратиться в массовую демократически организованную партию левых сил? Стихийно началась общепартийная дискуссия, поднялась волна критики в адрес руководства, резко увеличилось число людей, покидавших партийные ряды. Единство КПСС начало постепенно подтачиваться и разрушаться сепаратистскими движениями в республиках.

КПСС и в это тяжелое для себя время продолжала оказывать огромное влияние на ход событий. На июльском Пленуме 1988 года обсуждались вопросы реализации решений XIX партконференции. Сентябрьский Пленум был посвящен совершенствованию структуры партийного аппарата. В январе 1989 года Центральный Комитет утвердил политическую платформу КПСС на выборах. В марте выступил с новой аграрной политикой, главной целью которой стало возвращение крестьянину положения хозяина на земле. Значительным событием стал сентябрьский Пленум того же года, принявший платформу «О национальной политике партии в современных условиях». А на Пленуме, состоявшемся 5—7 февраля 1990 года, была одобрена платформа ЦК КПСС к XXVIII съезду партии «К гуманному демократическому социализму».

Надеюсь, читатель не посетует на эту «партийную хронологию». Напоминая о партийных форумах, я хотел подчеркнуть, что политическая жизнь в партии не затухала. Будучи избранным Президентом СССР, я вовсе не собирался, как утверждают сейчас некоторые, «бросать партию на произвол судьбы». Если бы у меня действительно было такое намерение, то проще всего было его осуществить, уйдя с поста генсека, чего, кстати, от меня настойчиво требовали демократы. Но именно сознавая свою ответственность перед КПСС, миллионами коммунистов за судьбу реформ, я считал своим долгом сделать все возможное, чтобы партия, пройдя путь внутренней демократизации, возродилась и заняла достойное место в новой политической структуре. На вопрос, удастся ли решить эту задачу или верх возьмет консервативная часть аппарата, должен был дать ответ досрочно созванный XXVIII съезд КПСС. А своего рода увертюрой к нему стал I съезд коммунистов России.

Дата добавления: 2015-09-05