Как дела? — спросила она тем глубоким бархатным контральто, которое он так любил; она улыбалась ему лишь глазами.

Когда я вижу тебя, все становится на свои места, — ответил он, а его руки дрогнули и сжались. А потом был чай и сигареты, мягкое тепло камина и покой. Он откинулся в глубоком кресле среди мягких подушек и смотрел в огонь, наслаждаясь ощущением ее присутствия. Теперь воодушевление вернулось снова; ему захотелось говорить и сказать ей очень многое; его комплекс неполноценности постепенно исчез — такие вещи, как международное положение, Федеральная Резервная Система, межрегиональные конфликты никогда особенно не занимали его, он просто думал о себе как об уродливом, неуклюжем верзиле, который постоянно совершал неверные поступки, — до тех самых пор, пока все не начало изменяться, и тогда он обрел мужество, легкость и широту зрения, и ту радость, которая заставляла сыновей рассвета кричать всех вместе. Тогда он оставил позади свой старый мир и вошел в новую жизнь, стал новой личностью и почувствовал в себе пробуждение новой силы — и всему этому причиной была магия Лилит Ле Фэй, которая считала, что мир, который он оставил позади, был просто безнравственным.

Он смотрел, как она спокойно сидела в свете камина, ее едва различимый ассирийский профиль был повернут к нему, ее длинные белые руки с большими кольцами лежали на подлокотниках кресла, ее ноги в серебряных сандалиях отдыхают у края широкого камина. Она была самым прекрасным, что он видел в своей жизни. Великие картины, прекрасная музыка не могли даже сравниться с ней. Она научила его понимать смысл и ценность красоты и то, как красота обогащает душу, а он внимал урокам их общения. Он оставлял свою клинику в субботу утром и был свободен до понедельника. Она никогда заранее не говорила ему, что собирается делать, но он всегда ощущал, что именно в это время определенное действие особенно важно. Он знал, что Луна полная, что прилив высок и что Весеннее Равноденствие приближается; но он чувствовал также неизбежные сомнения. Ему на самом деле никогда не было легко с Лилит Ле Фэй, исключая те случаи, когда он принимал участие в странных обрядах, в которых он начал очень быстро разбираться. Скоро его магия стала гармонировать с ее. Теперь он знал, как передать энергию и как принять ее, если Лилит отсылала ее обратно. Если бы только — если бы только он мог преодолеть свою трусость, быть с нею всегда легким и уверенным в себе и в ней — какие огромные возможности могли бы открыться перед ними! И сегодня, когда он знал, что происходят великие события, неприятная волна боязни снова охватила его.

Женщина, спокойно сидевшая с другой стороны камина, прекрасно чувствовала его состояние. Она могла глубоко проникнуть в душу мужчины, в которой царила сейчас далекая от мудрости сумятица; она знала, что страх и неверие в себя делали его неуверенным в занятиях магией и мешали должным образом манипулировать энергией. Когда он бывал крайне жестоким или крайне неразборчивым в средствах, или совершенно уверенным в своей технике и беспристрастным к ней, можно было спокойно действовать; именно совесть заставляла его трусить, и Лилит всегда боялась, что это случится.

Как могла она проникнуть сквозь эти запреты и освободить его, не дав волю целой лавине эмоций? Если она однажды заставит Малькольма потерять голову, жизнь для него станет невыносимой, даже если она отдаст ему всю себя, а все это мешало магии, так как магия работает, когда люди находятся в состоянии напряжения. Она могла лишь действовать, как всегда делала это прежде, — использовать его смело и безжалостно, хотя ее сердце переполняла жалость. И лучше всего было то, что никак не стоял вопрос о браке с Малькольмом, так как любовные отношения его не интересовали.

Было бы самой простой в мире вещью разрушить барьер между ними, если бы она решила выбрать прямой путь; ей достаточно было бы просто протянуть руку и приласкать его; но реакцию на это можно было лишь предположить, и со стороны мужчины это не было бы искренним. Ей оставалось лишь позволить ему сражаться так хорошо, как только он может, и верить, что запреты падут, когда энергия заполнит ритуал. Кроме всего, это был самый лучший путь действовать, тот способ, который они всегда использовали в древних храмах, куда жриц привозили из Дома Девственниц только для ритуалов. Она не могла заставить этого мужчину быть счастливым по-мужски и одновременно заниматься с ним магией.

Они разделили вечернюю трапезу — все, что было им позволено, когда предстояла работа, возвратились к огню и принялись за кофе и сигареты; и когда они сидели в туманном свете ламп для чтения, молчание росло и простиралось меж ними, пока оба они, забыв друг о друге, не сконцентрировались на огне.

Дата добавления: 2015-09-06